Salvation

Минхо аккуратно открывает дверь в палату и заглядывает внутрь. В ночное время белизна не так сильно режет глаза. Взгляд падает на мирно спящего Хёнджина поверх больничной койки. Сердце сжимает от боли за младшего. Горло саднит от вины, которая подступает к нему, сжирая целиком. Не уберёг, не защитил, не смог. Внутри просыпается ненависть к самому себе, ведь это он виноват, что отпустил Хвана одного ночью в этот чёртов магазин. Чувствовал же, что что-то не так. Надо было пойти с ним. Надо было, но прошлого уже не вернуть. Тем более, с прошлым уже покончено. Ли подходит ближе к кровати. Взгляд смягчается как только он видит расслабленное, немного бледное лицо. Хёнджин выглядит умиротворенным, что не может не радовать. Минхо тянется рукой к чужому лицу, невесомо проводит кончиками пальцев по щеке, поглаживая скулу большим пальцем. Глаза на секунду скользят к небольшому, засохшему, красному пятну на одном из пальцев. Он тут же одёргивает себя, отнимая руку от столь безупречного лица. Хёнджин морщится слегка, а затем и вовсе распахивает глаза. Моргает пару раз, прежде чем на его губах появляется мягкая улыбка. — Хён? Минхо вздрагивает слегка, тут же возвращая внимание Хвану. — Как ты, Джинни? Тихо спрашивает Минхо. Голос его бархатный, а из глаз искрится то тепло, по которому Хёнджин так сильно скучал. Ли гладит его по голове, присаживаясь на край кровати. — Всё нормально. Медсестра говорит, что скоро меня могут выписать. Хван привстаёт немного, морщится от тупой боли, тут же встречая в глазах напротив тревогу. Смеётся тихо, а затем тянется вперёд. Минхо понимает всё, сам наклоняется, соединяя их губы. Поцелуй самый самый сладкий, потому что оба безумно скучали. Он мягкий и ненавязчивый, совсем детский, но в нём столько чувств. Хёнджин читает все переживания старшего, то, как он волновался за него, то, как проклинал себя, собственноручно топя себя в чувстве вины. Минхо читает весь пережитый страх, то, как был нужен, то, как нужен и сейчас и, кажется, уже навсегда. Они отстраняются друг от друга. Ли слегка подаётся вперёд, чтобы соприкоснуться своим лбом с чужим. Хёнджин переплетает их пальцы, тихонько поглаживая кожу. — Прости меня, Хёнджин. Я должен был пойти с тобой, должен был защитить, должен был— Хёнджин прерывает его бессмысленный монолог, ещё раз целуя. Он мягко обхватывает лицо Минхо ладонями, заставляя смотреть себе в глаза. — Прекрати винить себя, хён. Со мной всё хорошо, видишь? Всё обошлось. А ушибы скоро и вовсе заживут. Голос Хвана звучит убедительно, но недостаточно для того, чтобы Ли перестал чувствовать себя виноватым. Однако он понимает, что спорить с младшим смысла нет, поэтому предпочитает оставить своё мнение при себе, лишь обречённо вздыхай и кивая, прикрывая глаза. Лицо младшего озаряет лучезарная улыбка и он вновь оставляет беглый поцелуй на любимых губах. — Тебе нужно отдохнуть. Говорит старший, отстранившись. Он укладывает Хвана обратно на подушки. Тот лишь закатывает глаза, но не сопротивляется. Минхо улыбается тепло, тянется вперёд, чмокая в лоб. Одна рука поглаживает щёку младшего. Длинные пальцы Хвана окольцовывают его запястье, поглаживая открытую кожу. Глаза Хёнджина падают на их руки. Для него они выглядят чересчур эстетично. Взгляд цепляется за тёмное пятно на рукаве кожанки, а затем и за красноватое пятно на руке. Он хмурится слегка, притягивая чужую руку ближе. Минхо следит за его действиями. — Что это? — Спрашивает Хёнджин. Старший не спешит забирать свою руку, лишь пожимает плечами, а потом аккуратно высвобождает свою руку, чтобы вновь погладить Хвана по голове. — Да ничего особенного. Испачкался, наверное, где-то. Спи давай, Джинни. Минхо наклоняется и повторно целует в лоб. Хёнджин ловит его за руку. — Ты же останешься со мной? — Спрашивает Хван, а в его голосе тонкими нотками звучит страх. Минхо нежно и мягко улыбается. — Я буду здесь. Засыпай, Хвани. Говорит тихо и опять садится на край кровати. Хёнджин улыбается благодарно, а затем прикрывает глаза, погружаясь в мир сновидений, оставляя Минхо любоваться собой. Неделю спустя — Ками, малыш, ко мне. Говорит Хёнджин, призывая маленькую собачку к себе. На улице морозно, скоро обещали снег. Хван кутается в пальто и шарф, наблюдая, как щенок, сломя голову, несётся к нему с палочкой в пасти. Он смеётся и хвалит щенка перед тем, как кинуть ему палочку повторно. Хёнджин поднимает голову к на удивление безоблачному небу и вдыхает полной грудью. Грудь немного саднит, ведь рёбра не совсем до конца срослись, но лёгкие приятно цапает свежий холодный воздух, напоминая, что он всё ещё жив. — Джинни, у них не было мятного чая, но я взял с корицей. Сказали, что вкусно. Со стороны слышится бодрый голос Минхо, который идёт к нему, держа в руках два стаканчика. Хёнджин улыбается, принимая один из них в руки, благодарно чмокая в щёку. Он смотрит на Ли, который привычно одет в свою кожаную куртку, а под ней виднеется свитер. Даже в холод, этот упрямый кошак отказывался носить что-то помимо своей излюбленной кожанки. Хёнджин смотрит и не может насмотреться. Он не может поверить, что теперь он любит и является любимым в ответ. И любит его не абы кто, а именно Ли Минхо. Этот ворчливый парень с кошачьими глазами, излучающий тепло. Больше Хёнджину и правда ничего не нужно. Лишь бы Минхо не переставал смотреть на него со всей нежностью и любовью. — Ты чего застыл? Спрашивает Минхо, улыбаясь. Хван лишь мотает головой, а затем льнёт ближе, обнимая старшего. Минхо обнимает в ответ, привычно гладя по голове. — Ничего, просто внезапно осознал, как сильно люблю тебя. Старший на это лишь смеётся легко, а потом наклоняется, целуя в пухлые губы. — И насколько же? Кошачьи глаза глядят с хитринкой, а на губах застывает ухмылка. Хван не отстаёт, отзеркаливает выражение лица напротив. Длинные пальцы скользят под кожаную куртку. — Пойдём домой, покажу. Шепчет прямо в губы, на что Ли улыбается ещё больше. Он практически мурчит котом, стискивая чужую талию, вырывая рваный вдох прямо в губы. Их идиллию прерывает высокий лай. Хёнджин смеётся и отстраняется. Минхо влюблённо наблюдает за тем, как его парень опускается на колени, чтобы потискать своего пёсика. Постепенно всё начинает налаживаться. Хёнджину снимают повязки, прописывая лишь мазь от ушибов и наставляя аккуратнее с резкими движениями. Сам Хёнджин принимает указания с благодарностью, одаривая медсестру, с которой подружился, тёплыми объятиями. Джеин испаряется, словно его и не было. Он покидает мысли Хёнджина, оставляя после себя лишь больные воспоминания, которые вскоре перекрываются счастливыми моментами: вот Ками наконец научился первой команде; вот они с Минхо едят мороженное вместе, хоть на улице зима; вот они катаются на коньках, а затем пьют горячий шоколад вместе (ну, правильнее сказать — пьёт Хёнджин, а Минхо ворует у него глотки украдкой). Хван больше не боится, ведь он знает, что Минхо всегда рядом и не бросит, что бы не случилось. Да, он повидал много дерьма в своей жизни, но теперь ему будто открылась новая, совершенно другая, полная любви и нежности, тепла и счастья жизнь. Жизнь с Ли Минхо. Хёнджин уверен, ничто больше не сможет помешать ему, ничто не встанет на его пути и ничто не сможет сломить его. Потому что у него теперь есть Минхо, а у Минхо теперь есть он. И ничто не сможет этого изменить. — Хён, чайник готов. Кричит Хван на всю квартиру, слыша знакомый свист. Он вздрагивает, когда чувствует руки вокруг своей талии. Минхо кладёт подбородок на острое плечо, оставляя беглый поцелуй на шее. — Хвани~ Зовёт он, продолжая ненавязчиво расцеловывать чужую шею. Хёнджин судорожно выдыхает, когда старший слегка прикусывает тонкую кожу над артерией. — Я готовлю, хён. Говорит довольно строго, но тело противоречит его словам, подставляясь под приятные прикосновения. Ли дышит в загривок, зарываясь носом в порядком отросшие светлые пряди. — Но я так скучал, малыш. Шепчет в шею, одаривая кожу жарким дыханием, посылая табун мурашек вниз по позвоночнику младшего. — Минхо, ты спалишь наш ужин. Последняя попытка отстранить Минхо от себя. Хотя, Хёнджин не особо-то и старался. Признаться честно, он тоже безумно скучал по своему хёну. Поэтому он не особо перечит, когда старший резко разворачивает его лицом к себе. Смотрит в глаза, а в своих пылает жаркое пламя, топя в себе раз за разом. — Похуй. Я хочу тебя. С придыханием в чужие губы. Минхо целует первым, а Хван просто не может не ответить. Уж слишком сильно он хотел вновь в полной мере ощутить тот огонь, что сжирает изнутри. Он на ощупь выключает плиту. Про готовый чайник забывают оба и почти сразу же. Минхо целует страстно и несдержанно, однако не остервенело. Нежность до сих пор льётся из него, из каждой клеточки, пропитывая Хёнджина насквозь. Ли толкает его к кухонному столу, заставляя опереться о край поясницей. Целует линию челюсти, мажет языком по подрагивающему кадыку, спускается поцелуями ниже. На Хёнджине простая майка на несколько размеров больше и с растянутым воротом, открывая прекрасный доступ к ключицам. Минхо пользуется этим на славу. Выцеловывает каждую, слегка задевая губами. Хван дышит рвано, да хватается за плечи старшего, слегка запрокидывая голову, открывая больше доступа. — Можно.. можно я помечу тебя? Хрипит Минхо. Голос у него низкий от возбуждения. В нём читаются собственнические рычащие нотки, от которых Хёнджина откровенно ведёт. Он с готовностью кивает, вплетая длинные пальцы в выцветшие рыжие пряди, притягивая Ли ближе, как бы подталкивая к действию. Минхо повторять дважды не нужно, он лишь слегка толкает парня назад, помогая сесть на стол. Встаёт меж разведённых ног и вновь припадает к шее. На этот раз целует более ощутимо, не стесняется втягивать кожу, прикусывать слегка, обязательно зализывая потом. Хёнджина кроет от такого. Он постанывает тихо, да впивается длинными пальцами в чужие плечи, прикрытые лишь домашней футболкой. Он выгибает спину, когда Минхо с нажимом проводит по внутренней стороне бедра, однако, шипит сдавленно, ведь грудь разрывает тупой болью. Старший отстраняется тут же, смотрит взволнованно. В кошачьих глазах читается немой вопрос. Хёнджин смотрит виновато, опуская глаза вниз. — Кажется, рёбра не до конца зажили… Говорит тихо, понимая, что из-за этого он только что лишил их обоих удовольствия. Совесть грызёт изнутри и он не совсем осознаёт, что делает, когда слегка толкает старшего назад, сам слезая со стола. Быстро меняет их местами и тут же опускается на колени. Смотрит снизу вверх так покорно и передано, что Минхо аж залипает на секунду. — Я могу сделать тебе приятно по-другому. Это отрезвляет Ли. Он смотрит ошарашено, а затем накрывает щёку Хвана ладонью. В глазах играет теплота, смешенная с осуждением. Он качает головой. — Джинни, поднимайся. Ничего страшного не случилось, мы просто подождём пока ты до конца не поправишься. Голос звучит нежно и заботливо. Хёнджин инстинктивно ластится к руке, словно кот. — Но, хён, ты ведь… Хван не договаривает, однако смотрит перед собой, взглядом указывая на заметное возбуждение старшего. Минхо понимает намёк, но в ответ лишь смеётся, поднимая Хёнджина с колен. Смотрит пристально, оглаживая скулу. — Малыш, давай ты не будешь беспокоится об этом, ладно? Лучше я помогу тебе. Последнюю фразу он шепчет Хёнджину прямо в ухо, губами задевая мочку, посылая мурашки по всему телу. Хвана вновь прижимают в краю стола, а сам он с удивлением наблюдает за тем, как Минхо опускается перед ним на колени. Зрелище настолько невероятное и завораживающее, что Хёнджин невольно издаёт что-то похожее на скулёж. Это настолько интимно, что он аж подрагивает весь. Ему никогда прежде не доставляли такого удовольствия. Джеин никогда бы не посмел опуститься на колени перед ним, считая, что это лишь работа сучки. Другими словами, работа Хёнджина. И он действительно привык к такому положению, но сейчас… сейчас всё по-другому. Минхо поднимает свой горячий взгляд, смотрит с каким-то всемирным обожанием и вожделением. Хёнджина ведёт от этого взгляда. Боги.. это ведь просто взгляд, а у Хёнджина всё внутри скручивается тугим узлом и, кажется, он находит для себя новый фетиш — Минхо, стоящий на коленях перед ним и смотрящий на него таким взглядом. Да в принципе всего Минхо можно смело записывать в книгу фетишей Хван Хёнджина. Ли смело стаскивает домашние штаны к ногам Хёнджина, куда следом сползают и его боксеры. Хван облегчённо выдыхает, а затем с губ срывается тихий стон. Минхо целует по всей длине, следует узорам вен языком, а затем и вовсе погружает возбуждение Хёнджина себе в рот. Младший стонет громче, потому что во рту хёна слишком влажно и горячо. Рука сама невольно хватается за рыжие пряди, слегка сжимая. Он опускает взгляд за что тут же проклинает самого себя. Кошачьи глаза искрятся опасным азартом. Он притягивает, топя в сладком чёрном омуте наслаждения. Однако даже находясь на коленях, взгляд Минхо не покорный, совсем нет. Он доминирующий, властный, пробирающийся под кожу, распаляя пуще прежнего. Хёнджин матерится про себя, понимает, что такими темпами уж точно долго не протянет. Лучше бы не смотрел, вот серьёзно. — Чёрт… Ругается он, когда Минхо начинает двигаться. Он делает это абсолютно потрясающе, заставляя Хвана закатывать глаза в удовольствие, лишь сильнее сжимая рыжие пряди. Хёнджин прикусывает губу, а затем протяжно стонет, ибо Ли проходится языком по самому чувствительному месту, а затем слегка дует. Хван сжимает свободной рукой край стола до побелевших костяшек, запрокидывая голову назад, жмуря глаза. Так хорошо ему ещё не было. — Хён.. я скоро.. Шепчет он, потому что каждое слово, сказанное в голос, грозит сорвавшимся стоном. Минхо сказанное воспринимает по-своему — начинает двигаться быстрее, вырывая из младшего всё более мелодичные и красивые стоны. Кажется, он готов слушать их вечно. Ему приятно доставлять удовольствие своему Хёнджину. У младшего на шее красуются яркие собственнические метки, которые радуют взгляд, когда тот запрокидывает голову назад. Минхо безумно нравятся его отметины на чужом теле. Этот мальчик его. Только его и точка. Хёнджин кончает прямо в рот старшего с высоким и протяжным стоном. Минхо облизывается и поднимается, целуя тут же, позволяя ощутить собственный привкус. Ноги не держат почти, поэтому он чуть не оседает на пол. Минхо подхватывает его, вовремя удерживая за талию. Хёнджин носом утыкается в чужое плечо, дышит рвано и немного загнано. — А ты, хён?.. Спрашивает, однако голос звучит совсем слабо и уставши. Ли улыбается, аккуратно отрывая от себя, нежно целуя в лоб и заглядывая в уставшие лисьи глаза. — Не беспокойся обо мне, малыш. Иди, отдохни. Я сам справлюсь и приду, ладно? Минхо звучит убедительно, а у Хёнджина нет сил, чтобы спорить. Он лишь кивает в ответ, за что получает одобрительный беглый поцелуй в губы, прежде чем Минхо оставляет его, быстро скрываясь в ванной. Хван валится на простыни, не заморачиваясь особо, чтобы их раскрыть. Однако спать не хочется, поэтому он решает полистать новостную ленту, дожидаясь хёна. «Новая к-поп группа успешно дебютировала», «Генеральный директор компании «Хёндэ» продал половину своих акций», «Тело молодого мужчины найдено на окраине города. Убийство или несчастный случай?» Последнее новостное объявление цепляет внимание Хвана. Он нажимает на ссылку. «Вчера вечером, на окраине города, около реки Хан, было обнаружено тело молодого мужчины. Предположительный возраст: 25-27 лет. Из-за того, что тело пробыло в воде не менее пяти дней, судмедэкспертам было довольно сложно определить точное время смерти, однако, они сообщили, что причина смерти — множество колотых ран. Личность погибшего пока не установлена.» Хёнджин всегда интересовался подобными криминальными делами, происходившим в городе. Раньше, он даже подумывал связать свою жизнь с криминалом и пойти работать в полицию. Большие преступления, на подобии этого, происходили весьма редко в Сеуле, однако, когда они всё-таки происходили, новостные платформы сходили с ума. Хван продолжает листать статью, а глаза загораются интересом. Он долистывает до фотографий, явно снятых не особо легально. Взгляд внезапно цепляется за мельчайшую деталь — большой перстень на указательном пальце. Он приближает картинку, а сердце, кажется, пропускает удар. Он прекрасно знает, кому принадлежит это побрякушка. Хоть по опухшей, слегка разложившийся руке, невозможно было сказать точно, кому она принадлежит, да и отпечатки пальцев вряд ли можно снять, но вот эмблему перстня невозможно спутать ни с чем. Герб одной из самых влиятельных семей в Кореи. Хёнджин точно знает, кто мог носить его, ведь и у главы семьи был только один сын, имя которого плотно засело на подкорках сознания Хвана, а сам хозяин имени чуть больше двух недель назад отправил Хёнджина прямиком под капельницу. Руки вдруг начинают трястись, а внутри зарождается тревога. К горлу подступает паника. — Малыш, будешь чай? Я могу заново поставить— Минхо осекается, как только заходит в спальню, сталкиваясь взглядом с трясущимся Хёнджином. Он тут же подбегает к нему, сгребая дрожащее тело в охапку. — Джинни, милый, что случилось? Минхо говорит тихо, а в голосе читается тревога. Хван дрожащими руками поднимает телефон. Минхо бегло читает статью, а затем видит и фотографию. — Это он, Минхо. Это Джеин. Он никогда не снимал этот перстень… Он мёртв, хён. Голос Хвана неровный, но в нём не слышно сожаление и плачь по усопшему. В нём слышна облегчённость, но и некий страх. Минхо поднимает глаза на него. У самого взгляд холодный и какой-то жестокий. — Он этого заслужил. Этот подонок получил то, что должен был. Ответил по заслугам. Голос старшего тоже звучит холодно и жёстко. На губах играет лёгкая ухмылка. Хёнджин слегка отодвигается назад. — Ты меня пугаешь, хён. Прекрати. Тихо говорит Хёнджин, всматриваясь в кошачьи глаза, видя в них лишь темноту и крапинки сумасшествия. — Джинни, после того, что этот мудак тебе сделал, это самая лёгкая смерть для него. Но кто бы это ни был, он только что избавил нас от него. Избавил тебя от страха. Я ведь обещал, что никто тебя больше не тронет? Видимо, сама старуха судьба решила мне в этом помочь. Голос Ли смягчается, возвращая прежнюю теплоту и нежность. Хёнджин подаётся вперёд, позволяя себя обнять, обнимая в ответ. Минхо прав. Кто бы это ни был, он избавил Хвана от его самого страшного ночного кошмара. Может именно так ему дают начать жизнь сначала? Что-то в груди неприятно щемит, а разум сам воспроизводит слова Минхо, сказанные с нотками ненависти: «я убью любого, кто посмеет тронуть тебя.» Однако он тут же засовывает эту мысль куда подальше, льня ближе к любимому теплу, чувствуя, как чужие руки с нежностью обвивают его плечи, притягивая ближе. Ему плевать. Так откровенно плевать на всё. Он слишком сильно любит Минхо. Слишком сильно погряз в нём. Во всём нём. Даже в его сумасшествии. Он нашёл в нём своё спасение и не собирается отпускать. Новый день приносит с собой пасмурное небо и долгожданный снег. Хёнджин кутается в плед, сидя на кухне и попивая свой любимый мятный чай. В руках новая книга, позаимствованная у хёна, а на часах всего девять утра. Ему не спалось всю ночь, поэтому под утро он решил не будить своим ворочанием Минхо и встать. Он отрывает взгляд от напечатанных слов на странице и выглядывает в окно. Ветер завывает, кружа снежинки в танце, безжалостно разбивая их об оконное стекло. Весьма меланхолично. Хёнджин вздыхает, прикрывая книгу, делая последний глоток чая. Он встаёт, убирая кружку в раковину, а затем направляется в гостиную, чтобы подыскать подходящий фильм для просмотра — делать всё равно нечего, а от чёрных букв на пожелтевших страницах у него уже порядком болит голова. Минхо не проснётся примерно до одиннадцати, поэтому можно спокойно ставить хоть боевик — этого кошака не разбудит даже землятресение. Он пытается найти подходящий DVD диск, ибо Минхо огромный ценитель более старых методов просмотра кино, но под руку, как назло, попадаются лишь те, которые они с Ли просмотрели уже не раз. Он вздыхает, а взгляд падает на один из шкафов. Пожимает плечами, решая поискать там, надеясь на удачу. Открывает ящик и начинает перебирать вещи: пачки батарей, старые пульты, фотоаппарат и… фотоальбом? Хёнджин улыбается, вытаскивая довольно увесистую чёрную книгу из ящика. Он давненько хотел посмотреть на фотографии маленького Минхо, чтобы потом поиздеваться над тем, насколько мило он выглядел, когда был ребёнком. Хван берёт в руки вещь и усаживается поудобнее. К нему тут же подбегает Ками, облизывая руку. Хёнджин гладит пёсика по голове. — Посмотрим каким был этот ворчливый, хмурый дед в молодости? Спрашивает Хван, а из губ вырывается смешок. Ками тявкает пару раз, а Хёнджин расценивает это как своеобразное собачье «да». Он открывает альбом, встречаясь взглядом не с фотографиями, а с какими-то листочками. Он бегло читает их. На них какие-то названия и даты, геолокации мест в плоть до точных координатов, название улиц и адресов. Странно, но большинство из них совпадает с теми, где раньше жил сам Хван. Он хмурится слегка, но не придаёт этому большого значения, лишь перелистывает страницу. Глаза расширяются, а Хёнджин удивлённо смотрит на фотографию самого себя. Только значительно младше, лет так пять назад. Он не смотрит в камеру, кажется, даже совсем не замечает её, смеётся со своими друзьями. Глаза скользят к следующей фотографии. Опять он. Только уже в каком-то кафе. Хёнджин щурится, пытаясь разглядеть название. Это кафе было возле его дома. Он любил зависать там с друзьями после уроков. Сердце начинает немного быстрее биться, а дыхание слегка сбивается. А вот он идущий уже с Джеином. На губах застыла улыбка, а в глазах искрится ещё детская влюбленность. Следующая фотография — он весь в чёрном, с опухшим лицом, стоящий у могилы матери. Это фото явно приближено, ведь он точно помнит, что в тот день на кладбище никого не было. Это было в день, когда Джеин в первый раз поднял на него руку. Он ужасается всё больше, листая дальше. Весь альбом просто заполнен его фотографиями. Когда он был один или с друзьями, когда просто выпивал кофе или спешил на учёбу, когда шёл домой из Универа или из магазина. Кажется, в этом альбоме была вся его жизнь за последние пять лет. Весьма детально расписанная, или же скорее, запечатленная. Страх предательски пробирается в сердце, плотно заседая там. Минхо следил за ним всё это время? Он был так помешан на нём? Это он убил Джеина? Мысли кружились в сознании Хёнджина, беспорядочно врезаясь друг в друга. Нет, этого не может быть. Его Минхо не может быть сумасшедшим убийцей. Это ведь его Ли Минхо. Милый и добрый кошатник, который любит мятный чай по утрам и посиделки допоздна. Парень, который читает ему вслух, когда он только просит. Парень с кошачьими глазами, который излучает тепло. А кто такой Ли Минхо на самом деле? Этот вопрос самым громким звучит в голове Хёнджина. Он останавливается на секунду, задумываясь. Знает ли он кто такой Ли Минхо? Он думал, что знал до сегодняшнего дня. Думал, что может всегда прочесть старшего, словно открытую книгу. Но, видимо, очень сильно ошибался. Он знал только то, что Минхо позволял ему знать; видел только то, что ему показывали. В голове всплывают странные слова незнакомца в зоомагазине, а частички пазла наконец начинают собираться вместе. Встретить одного и того же человека три раза подряд - маловероятно, но Хёнджин тогда даже думать не думал об этом, он был занят своим выживанием. Те слова Минхо на мосту, про его маму? Они ведь ещё тогда показались ему подозрительными. Обычный человек не мог так попасть в точку, а говорить от фонаря такое никто не решился бы, если бы только не знал наверняка. Его обещания, которые всегда попахивали толикой сумасшествия. Ну и в конце концов пятна грязи на руке и рукаве, которые Хёнджин заметил ещё в больнице. Вот только вряд ли это была грязь, скорее кровь. Однако сердце щемит, а страх перед Минхо и его безумством вытесняется любовью к нему. Хван ведь и вправду влюбился. Сильнее, чем когда-либо до этого. Погряз в этом парне с головой. Пророс им. Хёнджин на ватных ногах идёт к входной двери, роется в кармане своей куртки, выуживая оттуда скомканный листочек бумажки. Впервые благодарит свою забывчивость и то, что не выкинул его сразу. Он бесшумно подходит к спальни, заглядывая внутрь. Пальцы набирают номер, написанный на бумажке. Гудки в трубке, а взгляд Хвана падает на мирно спящего Минхо. Сердце сжимается в груди, воет волком, а чувство того, что он поступает, как предатель начинает потихоньку сжирать изнутри. На том конце наконец принимают звонок. Хёнджин смотрит на спящего Ли. В глазах горит любовь с нотками страха. Кажется, он сможет найти спасение даже в чужом сумасшествии, если только это будет Ли Минхо. — Алло, это Хан Джисон? Я Хван Хёнджин.