Глава вторая

      - Итачи, не думай, что я настроена против тебя, - говорила Микото, держа сына за руки и заглядывая в его темно-карие глаза.       Увидеть сына было почти чудом, долгожданным чудом, которое не могло омрачить ни что на свете. Кажется, в последний раз такое счастье микото испытывала, когда Саске сказал первое слово.       - Я только хочу помочь, пожалуйста, послушай, Фугаку уже давно остыл, может, я могла бы...       - Мама, - настойчиво перебивал Итачи, в свою очередь сжимая ее пальцы. - Я прошу тебя, ничего не делай. Не надо ни о чем говорить с отцом, я тебя умоляю. Это лишнее. Это только добавит мне проблем, ты ведь этого не хочешь?       Микото только кивала, но все же по ходу разговора предпринимала попытки уговорить сына хотя бы попробовать договориться с отцом.       Итачи вырос. Это было заметно. Он стал взрослее, выше, раздался в плечах, бедра стали покатыми, щеки впали чуть выразительнее, жгуче-черные волосы, собранные в толстый низкий хвост, переливающейся змеей сползали почти до поясницы, темные глаза горели.       Вообще, Микото осталась довольна нынешней жизнью сына. Пусть Какаши и казался ей неподходящим Итачи по типажу, сейчас она могла видеть, что альфа прекрасно ладил с ее ребенком, кажется, даже понимая его непростой характер. Какаши был странноватым на придирчивый материнский взгляд - со специфичным чувством юмора, с привычками, выправкой и глазами стылого вояки, с огромным количеством порно-романов на книжных полках, очевидно, с не менее огромной старой психотравмой, судя по мелким деталям поведения, до неприличия безмятежный... Ну а еще он, кажется, обожал Итачи. И за это Микото была готова закрыть глаза на все что угодно.       Они проговорили до вечера, не вставая с мест и особо не двигаясь. Усадив Итачи рядом с матерью, Какаши ушел заниматься какими-то мелкими домашними делами, дважды выходил с разными собаками, ближе к закату спустился в магазин, а потом чмокнул Итачи в макушку и скрылся в одной из комнат. Итачи, только начавший рассказывать про одного из своих друзей, его альфу и их отношения, не прерываясь, разобрал пакеты, что-то помыл...       А дальше Микото наблюдала, как не умевший и не учившийся никогда готовить сын довольно споро выкладывает на сковороду ломтики тонкацу. Нет, ничего сложного в свиных котлетах в овощной подливе, конечно, не было, но... Ками милосердная, на протяжении восемнадцати лет этот человек не делал ничего серьезнее рамена из замороженной смеси, да и вообще ел только уже приготовленную кем-то еду, а теперь прошло всего полтора года, и он умеет готовить!       Заметив ее взгляд, Итачи только улыбнулся, поясняя:       - Какаши очень хорошо готовит. Он меня научил.       Упомянутый Какаши уже через пять минут приплыл на запах, заструившийся по квартире, за ним всем стадом прискакали собаки, которым посчастливилось выпросить у Итачи свиные обрезки, им же омега заварил собачью кашу из пакетиков, так что животные были довольны до слюновыделения.       После ужина Какаши устроился на полу в гостиной с антисептиком и комком ваты, а Итачи с Микото продолжили разговор на диванчике, куда Итачи и вовсе залез с ногами. Опомнились они, когда до полуночи не доставало получаса. Микото занервничала было, но прошедший мимо альфа, держащий на одной руке ноутбук, а в другой кружку кофе, сообщил, что уже постелил ей в свободной комнате, но если попасть сегодня домой принципиально, он может ее отвезти. Было не принципиально, поэтому, убедившись, что она никого не стесняет, Микото улеглась спать.       Дверь в предложенную ей комнату закрыли, чтобы избежать собачьего переполоха ночью, но у комнаты была смежная с кухней стенка, поэтому она слышала, как Итачи уходит в ванную, как шумит вода и как стучит по клавиатуре на кухне Какаши. Потом сын, что-то полусонно пробормотав мужу, в сопровождении нескольких, судя по цокоту когтей, собак проходит дальше по коридору мимо гостиной в спальню.       ***       - Вы что, не ложились? - негромко спросила Микото, появляясь рано утром на кухне. Она привыкла вставать не позже семи - готовить завтрак, самой принимать душ, будить сыновей и мужа...       Какаши поднял от нее абсолютно бодрый взгляд и, невесело усмехнувшись, кивнул на монитор:       - Работа. Если хотите кофе, кофемашина не сильно шумит, никого не разбудите.       - Спасибо, - шепнула омега, аккуратно огибая распластавшегося по полу Уухея. Какаши продолжил что-то печатать с огромной скоростью движений, тихо извинившись за то, что не может уделить внимания. Микото была человеком, не любящим стеснять других, и прекрасно могла занять себя сама.       Еще примерно час тишина нарушалась только стуком клавиш и стрекотанием колесика мыши, а потом мужчина, кажется, с наслаждением, захлопнул крышку ноутбука. По кухне к мискам с водой несколько раз путешествовал мопс Паккун, в итоге устроившийся у альфы на коленях, Уухей перекатывался во сне и сучил лапами.       - Не волнуйтесь, в субботу утром его может разбудить только чудо, - улыбнулся Какаши, заметив как осторожно, почти беззвучно Микото поставила чашку на стол.       На кухню подтянулось еще несколько собак, и мужчина, ссадив Паккуна зашуршал пакетиками с кашей и приглушенно застучал крышками консервных банок.       Микото как раз решила подлить в кофе молока, когда во входную дверь вдруг со страшной силой замолотили.       - Хатаке, блядь! Открывай! - взревел грубый мужской голос спустя десять секунд игнорирования. Какаши невозмутимо выложил в последнюю миску еду, кажется, и правда перестав обращать внимание на оглушительный грохот. Улыбнулся Микото, вытер руки и вышел в коридор. Щелкнул замок, стук прекратился. А потом раздался спокойный голос Хатаке:       - Еще раз заорешь, я тебе вырву руки и засуну их... Знаешь, куда?       - Да с твоей фантазией-то понятно, куда ты их, блядь, мне засунешь! - весело отозвался еще один голос, кто-то громко хлопнул дверью, зашуршал одеждой и заявил: - Мне муженек твой пиздец как нужен!       - Оно и видно. Итачи спит. Хотя уже не уверен.       - Ща разбудим. А чо у вас, гости что-ли? Так чо ж ты молчал, надо ж поздороваться!       В проем кухни сунулась белобрысая голова с розоватым отливом, и еще веселее, чем раньше, выдала:       - Здрасте вам!       - Доброе утро... - неуверенно поздоровалась в ответ Микото, непонимающе глядя на пофигистично отпихнувшего голову из проема Какаши.       - Знакомьтесь, Микото-сан, - спокойно кивнул он. - Это - Хидан. Первое время он немного шокирует, но в целом умеет разговаривать, как человек.       - Умею, а как же! - закивал Хидан, появляясь на кухне уже целиком. И вдруг указал ладонью на Микото: - Могу побиться об заклад, что вы сестра нашего Итачи! Просто одно лицо, а! Ну сестра же?       - Мать, - опроверг Какаши.       - МАТЬ?! - изумился Хидан, вытаращив глаза. - Я восхищен! На мать вы совсем не выглядите. Микото почти смогла подавить улыбку.       - Ну видите, умеет, - кивнул больше сам себе Какаши.       - Так, я спешу, спешу, Хатаке, мне нужна твоя принцесса, и чтоб она соображала, а не спала! - хлопнул в ладоши странноватый юноша, едва не приплясывая на месте.       - Он в комнате, - пожал плечами мужчина, потягивая ледяное молоко. Хидан подхватил со стола стакан с водой, подмигнул присутствующим и скрылся в глубине квартиры. Микото перевела на Какаши недоуменный взгляд, но тот пожал плечами снова и негромко произнес: - Он всегда такой. Это "его стиль". Правда, чаще он изъясняется исключительно матом, так что иногда сложно понять, что он говорит.       - А я когда-то думала, что сорванец Кушины не подарок... - пробормотала Микото, чуть улыбаясь.       Из спальни донесся возмущенный вой, а потом победоносный клич и топот двух пар ног. Хидан пробежал по гостиной, резко развернулся напротив дверей в кухню и выставил вперед руки (в одной из которых все еще была уже пустая чашка), пытаясь сдержать смех.       - Я тебя сейчас убью! - рявкнул где-то вне зоны видимости Итачи и беготня продолжилась по кухне - Хидан спрятался за спину Какаши, а в проеме появился Итачи - с мокрым лицом, влажным пятном на длинной футболке явно размера на три больше и мокрыми распущенными волосами. Он обвинительно ткнул пальцем в светловолосую парочку, не выделяя кого-то конкретно, и отчеканил:       - Бесишь.        Какаши протянул ему откуда-то добытое уже полотенце, и омега с максимально недовольным видом плюхнулся на один из свободных стульев.       - Чашку отдай, - пробурчал Итачи, зыркая на Хидана из-под махрового края. Хидан примирительно плюхнул посуду на стол. - Что хотел?       - Повлияйте на сына, он абсолютно не умеет встречать гостей, - громко прошептал Хидан, наклоняясь к Микото. Итачи схватил пресловутую кружку, и блондин, просчитав траекторию полета предполагаемого снаряда, резко нырнул под стол. Но Итачи смилостивился, и кружку кидать не стал, только поставил поближе к себе. На всякий случай. - Короче, слушай. Мне звонил Кисаме, просил передать от Обито, что Нагато и Сасори...       Итачи страдальчески застонал.       ***       Хидан исчез так же стремительно, как и появился, ровно через треть часа, оставив Итачи в полусне, а Микото - в затянувшемся недоумении.       Какаши вышел гулять с собаками, Итачи занялся завтраком... Микото чувствовала себя в этом повседневном хаосе как дома, за исключением матерящегося друга, комфорт буквально сочился из стен этой квартиры. И она была счастлива за Итачи.       - ...Шисуи нашел себе омегу, - рассказывала она, продолжая вчерашний разговор.       - Да, Саске говорил мне, - кивнул Итачи. Микото едва не поперхнулась чаем.       - Саске говорил?       - Что? - удивленно обернулся сын, отвлекаясь от омлета. Микото покачала головой. - Около месяца назад они с Наруто увидели нас на улице вместе. И спросили у Какаши. Мы встречались с ним уже несколько раз, последний был буквально неделю назад. Ты не знала? Отото не рассказывал тебе?       Микото снова покачала головой. Итачи тихо рассмеялся, возвращая свое внимание сковороде. Саске были так свойственны секреты... Надо бы поговорить с ним об этом поподробнее.       ***       Микото могла сказать, что уезжает домой из уже не чужой квартиры с легким сердцем. Пусть Итачи и окружают странные люди, если ему самому комфортно, она точно может не беспокоиться... Во всяком случае, собаки и Какаши точно не дадут его никому в обиду.