in the name of love

Я проснулся, чувствуя, как на мое лицо падают лучики солнца. Сначала я не понял, где нахожусь. Осмотревшись вокруг, я увидел Симона. Прекрасный Симон, который все еще спал. Его вьющиеся волосы прикрывали лоб, а ресницы отбрасывали тень. Он выглядел таким расслабленным и умиротворенным. Я думал о том, что произошло вчера, пока мои пальцы перебирали его волосы. Я признался. Теперь меня будут называть странным наследным принцем. Не кронпринцем Вильгельмом, а геем (или как там меня назовут в прессе) кронпринцем Вильгельмом. Они бы использовали мою сексуальность как способ идентифицировать меня. Симон пробормотал что-то во сне, прежде чем крепче прижаться ко мне. Его голова лежала у меня на груди, а мои руки обнимали его. Создавая уютное тепло между нами. Я не мог разобрать, что он сказал, но все равно нашел это милым и усмехнулся про себя. Вчера, когда я появился у его двери, он крепко обнял меня. Он пригласил меня на ужин и позволил отпраздновать Рождество с ним, Сарой и его мамой. Я заметил, насколько они были близки как семья, сравнивая с моим собственным опытом. Их празднование Рождества было чем-то особенным. Это было похоже на то, что можно увидеть в кино. Все веселятся и счастливы, все чувствуют себя любимыми. После ужина мы распаковали подарки. Мне было немного неловко, ведь я принес подарок только для Симона. Его мама заверила меня, что это не имеет значения, но я подарю ей и Саре подарок «спасибо» позже. Подарок, который покажет, как я благодарен им за то, что они позволили мне остаться. Остаток дня прошел за настольными играми и просмотром фильмов. В истинно голливудском стиле Линда испекла эти невероятные рождественские печенья и подала их с горячим шоколадом, убедившись, что у меня была большая кружка. Это так отличалось от того, как мы праздновали дома. В замке было холодно. Все должно было быть идеально, так официально. Я ненавидел это. Мы позировали для фотографий, чтобы показать, как хорошо у нас все проходит. Это было фальшиво, точно так же, как все, что мы делали как семья, казалось фальшивым. Мои родители были не из тех любящих, которых можно увидеть в кино. Они заботились об имидже и о том, какое мнение будут иметь другие. Обычно я справлялся с Рождеством. В конце концов, у меня был Эрик. У нас были свои маленькие традиции, которые должны были сделать этот день особенным. Без него день казался пустым. Как будто это не имело значения, как ничто другое в мире не имело значения без него. Мне казалось, что из меня высосали все счастье. Я превратился в пустую оболочку того, кем был раньше. Чувство потери себя было очень заметным. К счастью, теперь у меня есть Симон. Он помог мне найти себя, помог найти дорогу к счастью. Он всегда знал, что сказать. Когда я чувствовал себя потерянным, он прекрасно знал, как мне помочь. Симон просто понимает меня, как никто другой. На самом деле он заботится обо мне, а не о принце. О моих чувствах и счастье, а не образе. Погруженный в свои мысли, я не заметил, что мой парень только что проснулся. Он смотрел на меня влюбленными глазами. Глазами, которые я так сильно любил. Заметив, что я смотрю на него, он улыбнулся. Его идеальная улыбка говорила мне, что все будет хорошо. Я не смог сдержать ответной улыбки. — Доброе утро, — устало сказал он. — Твое утреннее дыхание все еще ужасно. — продолжал он, слегка смеясь. — И тебе доброе утро, — ответил я, нарочно дыша на него. Он поспешил скрыться под одеялом. Я только посмеялся над ним. — Давай, Симон, нам надо вставать. — Нет, я не хочу, — заскулил он и убрал покрывало с лица, показывая мне свои щенячьи глазки и надувая губки. Я почти купился на это, но мой желудок решил напомнить мне о моих потребностях. — Извини, Симон, но еда — мой новый приоритет, — сказал я, вставая с кровати. Он застонал и уткнулся лицом в подушку. Я натянул черные спортивные штаны и накинул фиолетовую толстовку Симона. — Ну что ж, надеюсь, ты хорошо вздремнешь, спящая красавица, — сказал я, выходя за дверь, так как Симон не собирался вставать. Выходя из его комнаты, я встретил Линду, которая готовила завтрак. Яйца и тосты, я полагаю. Она напевала какую-то песенку, не замечая, что я вошел в комнату. Сара уже сидела за обеденным столом и листала телефон. Видимо, у нее глаза на затылке и она сразу меня заметила. — О тебе и Симме говорят во всех социальных сетях. Многие люди поддерживают вас, но, конечно, есть и какие-то придурки. У тебя даже есть фан-страницы. Не прошло и 24 часов, а люди уже делают фан-арты и фанфики. — она показала мне свой телефон. Это был рисунок меня и Симона. Мы стояли друг против друга, прижавшись лбами друг к другу и сплетя руки. «Начало революции» — гласила подпись. — О, доброе утро, Вилле. Я не заметила, как ты вошел. Завтрак почти готов, — Линда одарила меня теплой улыбкой. Улыбку, которую я хотел бы видеть на лице своей матери. — Доброе утро, и спасибо тебе, Линда, — ответил я, садясь рядом с Сарой. Она продолжала говорить обо мне и Симме, в то время как Линда поставила тарелку с яйцами и присоединилась к нам за столом. — Мой брат все еще спит? — спросила Сара, положив телефон и наполняя тарелку едой. — Да, он не хотел вставать, — ответил я, пока Сара протягивала мне тарелку с яйцами. Она продолжала разглагольствовать о том, что Симон всегда спит допоздна. Мы шутили за столом, и Линда спросила меня, как прошли мои каникулы. Она искренне интересовалась моей жизнью. Хотела знать мои мысли и чувства по этому поводу. Она ведет себя как моя мать больше, чем моя собственная мать. Линда заставила меня почувствовать себя здесь как дома. Что я ценю и люблю в ней. В замке за столом всегда было тихо. Мои родители разговаривают со мной только для того, чтобы читать мне лекции, рассказывать о событиях, на которые я должен прийти, и напоминать о том, как я должен вести себя на публике. Эрик был тем, кто вырастил меня. Он был тем, кто показывал мне свою любовь, и тем, с кем я мог говорить. Я рассказывал ему о своих секретах, и он помогал мне справляться с приступами тревожности. Я даже рассказывал ему о симпатичных парнях из моего класса. В то время я этого не понимал, но это были влюбленности. Интересно, Эрик догадывался? — Доброе утро, — поздоровалась Линда, когда Симон подошел к нам. Он сонно сказал в ответ «Доброе утро», протирая глаза. Его взгляд остановился на мне и его толстовке, и он ухмыльнулся, ничего не говоря, занимая свое место за столом. Не прошло и минуты, как в дверь позвонили.