Аметрин

17 октября 2002 Гарри Поттер хоть и прогнал бывшего лучшего друга из своей жизни, но оставить в беде не мог. Попасть в камеру досудебного содержания было сложно, но не для Героя магмира.       Гарри до последнего не оставлял надежды, что все это — лишь огромная газетная утка. Что крысы самопишущего пера приукрасили факты в угоду рейтингам, и на самом деле весь этот кошмар — недоразумение, приправленное жадностью до минутной славы и жажды первой полосы.       Но надежда оставила его, едва он оказался в Министерстве. Все было зря. Элиот Силкнер — не Рита Скитер, ее предшественница. Эта корреспондентка не вытаскивала новости из дерьма соплохвоста. Она писала правду.       Поттер закрыл глаза и, стиснув зубы до скрежета, простонал — надежда на лучшее рассыпалась, и Рон вправду пал, низко, грязно. Гарри покрыл липкий пот отвращения; ему захотелось развернуться и выбежать из Министерства сразу же, как закончился разговор с защитником Рона. Но он поборол эту слабость и позволил отвести себя к камере, в которой сидел его лучший друг.       Комната была два на два метра, вместо стен решётки. Это напоминало клетку. С каждой стороны стояла охрана.       Рон лежал на узкой койке, прямо рядом с умывальником и унитазом.       — Дружище, привет. Я знал, что ты не оставишь меня в беде.       Подскочив с койки, Уизли кинулся к одной из решёток, поближе к Гарри.       — Что же ты натворил, Рон?!       — Да тот тип сам виноват. Он начал меня прилюдно оскорблять. Я не мог такого позволить. Он мне не мама, чтобы морали читать.       — Рон, ты себя слышишь вообще? Ты убил человека, потому что он нелестно выразился о тебе? Ты сошел с ума?       — Я нормальный! Это он псих! Он посмел говорить гадости о Герое Магической Британии!       — Мне даже сказать тебе нечего на это.       Поттер развернулся, поняв, что пора уходить. Хотелось бежать и не оглядываться. Но он держался.       — Гарри, постой! — выкрикнул Рон в спину уходящего друга.       Но тот не отреагировал.       — Ну и катись, чертов Поттер! Скатертью дорога! Друг называется. Я для него… а он…       Гарри было мерзко. И от этого места, и от поступка Рона, и от утерянной дружбы.       Уже на выходе из корпуса здания он встретил мистера Уизли. У того были красные, опухшие глаза. Артур взглянул на Гарри, но, прочитав что-то по его лицу, лишь грустно кивнул и скрылся в двери.       Вот так и теряешь друзей и их семью, когда-то казавшуюся родной.       * * *       26 октября 2002       Драко с удовольствием потянулся, явно наслаждаясь жизнью и утром. Рядом, под одеялом, зашевелился разбуженный Амодео. Новый любовник был удивительно хорош — отзывчивый, ненавязчивый, с радостью отдающийся. Драко сам не заметил, как легко молодой итальянец вошёл в его жизнь. Тогда, два месяца назад, Драко рассчитывал лишь на одноразовый секс, который оказался так хорош, что молодые парни не вылезали из кровати почти неделю, забыв о делах.       И все бы хорошо, но зеленые глаза нового любовника неизменно напоминали о чертовом Поттере. Почти смирившись, Драко предпочитал трахать любовника сзади, чтобы поменьше отвлекаться. Тот ничего не имел против, и в жизни Малфоя в кои-то веки появилась стабильность.       Нет, несмотря на внешность и положение, Драко не часто менял партнёров. Ещё в школе он понял, что предпочитает парней, чем немало расстроил Панси, но что есть, то есть, тут уж ничего не поделаешь. После войны он сменил несколько любовников, попробовав себя в разных ролях, но быстро пришел к выводу, что слишком брезгует одноразовым сексом. Собственническая натура Малфоя требовала, чтобы партнёр принадлежал только ему. Мысли о том, что недавно его собственность мог лапать кто-то другой, неизменно портили отношения. Но склочный характер, язвительный язык и завышенные требования мешали поиску, да и не задерживали надолго очередных любовников. Тогда Драко решил забить на личную жизнь и заняться бизнесом.       Амодео же оказался идеален во всем. Он спокойно реагировал на колкости, коими в пылу страсти раскидывался Драко. Лишь понимающе похлопывал по плечу да растягивал губы в той обезоруживающей улыбке, что сводила Малфоя с ума. На каждую его невзгоду у итальянца находилась пара подбадривающих фраз или ласковых прикосновений, от которых тут за забывались мелкие проблемы.       Мягкий шепот, когда они вечером пили вино: «Возле тебя, конечно, хорошо, но под тобой лучше». Или спокойный голос, когда они вдвоем пошли на французский мюзикл, которые Амо любил до безобразия: «Знаешь, Драко, а ведь я в детстве занимался музыкой. Сегодня ночью у тебя есть возможность проверить мои способности брать ноты третьей октавы». И даже простой комментарий на просьбу подать соль: «Могу просто прямо сейчас дать» — срывали крышу, и каждый раз, несмотря на то, где они находились и чем были заняты, это заканчивалось сексом. Очень горячим сексом.       Ради такого можно было потерпеть маниакальное желание Амо давать Драко уменьшительно-ласкательные прозвища. Даже «заюш» в его исполнении звучало возбуждающе, хотя Драко всю жизнь такое бесило.       Амо промычал что-то нечленораздельное, и светлая макушка вылезла из-под одеяла. Его всегда ухоженные волосы были растрепаны, а губы распухшими, напоминая о яростных поцелуях и шикарном минете, что исполнил ночью итальянец.       — Уже утро, — сонно пробормотал он, хлопая своими невозможно длиннющими ресницами.       — Уже катастрофически позднее утро, — ответил Драко и, не сдержавшись, потянулся за поцелуем. Амо тут же ответил, запуская руки в волосы Драко.       Но времени и правда было много, поэтому пришлось отстраниться.       — Извини, малыш, но мне правда пора. Позавтракаешь один, хорошо?       Амо наигранно надул губы, изображая обиду, но кивнул. Он привык, что любовник вечно в делах.       Драко поднялся, быстро привел себя в порядок и зашёл в камин. За Амодео он не переживал — тот был достаточно тактичным, чтобы не шататься без него по поместью. Успев выучить привычки любовника, Малфой был уверен, что тот поваляется ещё с полчаса в кровати, потом сходит съесть оставленный домовиками завтрак и покинет гостеприимный дом Малфоев, чтобы вечером заглянуть к Драко на работу и спасти того от рутины.       * * *       Пребывая в прекрасном расположении, Малфой, напевая несложную мелодию, шел по полупустому клубу. Днём тут сновали лишь работники, которые подготавливали «Аметрин» к очередному нашествию гостей. Драко нравилось тут в это время — красота зеркальных потолков, свет из окон и приятная тишина давала простор для мыслей и настраивала на рабочий лад.       Регина, впрочем, как и всегда, была на своём рабочем месте. Стоило Драко зайти в кабинет, как помощница, с готовым горячим кофе в одной руке и неизменной папкой с документами в другой, последовала за ним.       — Ты договорилась о встрече с Грином? — без приветствия спросил Драко, стоило ему забрать кофе.       Регина отрицательно покачала головой.       — Питер отказывается, уверяя, что сейчас в Австралии и не имеет возможности присутствовать лично. Но он передал документы. Я проверила, там все готово, и подпись заверена магически.       Драко хмыкнул. Питер Грин был его самым странным инвестором. Появился с месяц назад ниоткуда, прислав поверенного. Ранее нигде не светился, имени его никто не знал, лично встречаться отказывался. Но астрономически огромная сумма, которую тот вложил в казино, давала ему карт-бланш на абсолютно любое поведение. Пусть хоть голым придёт на совещание, Малфою было насрать, лишь бы платил.       Но любопытство, конечно, мучило. Дураком Драко не был, поэтому практически сразу понял, что никакого «Питера Грина» не существует, просто какой-то влиятельный маг захотел вложиться в не самое благородное дело и, боясь запятнать репутацию, делал это анонимно. Немного оскорбляло, что инвестор не доверял и самому Драко, но, в конце концов, кто платит, тот и заказывает музыку.       Договор был составлен грамотно, поэтому Драко не раздумывая поставил подпись. Благодаря такому вливанию они откроют казино совсем быстро.       «А жизнь-то налаживается», — подумал Драко, довольно сощурившись.