Когда Луна отражается в озере

      — Из стаи Снежного Ветра пришло приглашение. — оповестил Чимин одним утром. — У вожака родились наследники-двойняшки, и он собирает всех на праздник по этому случаю. — Но полнолуние же, в лучшем случае, через неделю? — Они пользуются правом, которое имеют только стаи, расположенные на крайних точках.       Чонгук кивнул и сделал вид, что понял. На деле же, он особо не лез в общие законы мироустройства — какой смысл покушаться на порядки целого общества, если не можешь навести порядок даже в своей голове? Чимин же, почувствовав недосказанность, на всякий случай продолжил: — Самая северная, самая западная, самая южная и, соответственно, самая восточная стаи имеют право делать вожаками и бет, и омег. — Точно, я же слышал об этом. — спохватился Чонгук. — Девушки, которые собирали меня на свадьбу, рассказывали. И почему я сразу не вспомнил?.. — Вы вели там какие-то странные разговоры. — усмехнулся Чимин, складывая руки на груди. — В моей палатке все делали молча. — Потому что ты выглядел так, словно жаждал убивать, а я готовился вот-вот потерять сознание, поэтому омеги и пытались меня отвлечь. Нам надо обязательно взять их с собой.       Чонгук выглядел так воодушевленно, что Чимину стало неудобно задавать последующие вопросы: — Для чего? — Они действительно мечтают посетить те места, судя по записям путешественников, Снежный Ветер очень отличается от других народов севера. Признаться честно, в детстве я и сам зачитывался дневниками людей, побывавших там. Мы не особо взаимодействуем стаями, больше может не выдаться возможности. — Но омеги — оседлые создания, им не положено выбираться за пределы Родины. — Они люди, в первую очередь. — строго обозначил озерный принц. — Скажем, что мне нужна их помощь для наведения парадного марафета. Что угодно. — Чонгук, тебе, как юному наследнику, нужно укреплять свои позиции и показать себя с самых лучших сторон, а это может… Подпортить твою репутацию в незнакомом племени. — Было бы что портить. — отмахнулся Чонгук. — Не волнуйся по пустякам. Ты же знаешь, что в ближайшем будущем наши племена объединятся? Моя репутация не будет никому важна, ведь вожаком буду не я. — Почему ты говоришь так? Еще ничего неизвестно. — младший уперся взглядом в морщинку, появившуюся между чужими нахмуренными бровями. — Ладно, давай перевернем ситуацию — есть ли мне дело до того, что обо мне думают в других племенах, если куда важнее обзавестись уважением у собственного народа?       Словно испугавшись собственной самоуверенной мысли, Чонгук быстро вернулся в привычное состояние. — Хотя, вряд ли у меня это получится. Из нас двоих ты внушаешь куда большее доверие. — Кутенок, они любят тебя. — но младший, казалось, даже не услышал этого, быстро переводя тему: — Погоди, а как мы собираемся в Снежный Ветер, папа же в отъезде. — Чонгук напрягся. — Да и вы только-только нашли след Воль, разве разумно уезжать сейчас? — Лоскут лежал как раз в направлении, где находится их территория, так что, это будет отличным шансом исследовать местность. Про вожака не беспокойся — здесь останутся старейшины и несколько приближенных альф, а мы почтим Снежный Ветер своим присутствием.       Чимин игриво подмигнул, находясь в прекрасном расположении духа, а Чонгук только сильнее распереживался. В голову то и дело лезли склизские мысли, например: что если праздник по случаю рождения малышей пробудит чиминово желание стать отцом? Лунный принц явно неравнодушен к детям, чего нельзя сказать о Чонгуке — пусть он стал старше и сильнее, маленькие создания неизменно вызывали у него страх.       У парня проскочила абсолютно постыдная мысль о том, что он смог бы попытаться полюбить детей Чимина. Конечно, в случае, если старший вообще подпустит Чонгука к ним (озерный волк надеялся, что на правах фиктивного мужа, будет иметь хотя бы такую привилегию). Ведь их появление — вопрос исключительно времени. Чимин — молодой и перспективный альфа, к тому же считающий главной жизненной ценностью семью. С руками и ногами оторвут, стоит лунному принцу только маякнуть.       Чонгук развернулся в сторону Чимина, который занялся сборкой вещей. Свои чувства к мужчине он однозначно объяснить не мог, точнее из-за внутренних переживаний и скованности, даже не пытался. Но с учетом всего, что произошло в их жизнях за последнее время, Чон надеялся, что слова отца станут пророческими — парни смогут крепко сдружиться и стать друг для друга опорой. А со своей симпатией и тягой Чонгук разберется потом.       Ближе к обеду все были собраны — поскольку за ними был внушительный багаж, ехать решили на лошадях. К двум были приставлены телеги с вещами, за сохранностью которых должны были следить сгорающие от восторга и предвкушения омеги. Основная же часть альф получила персональных скакунов.       Путь предстоял неблизкий, уже на третий час у Чонгука стали болеть ягодицы и голова. Глухой стук копыт, шелест сухой листвы и свист ветра эхом отдавался в озябших ушах. Накинув капюшон, парень наклонился ближе к лошади, так, что ее роскошная грива стала изредка бить Чона по лицу.       Всю ночь и весь следующий день альфы не останавливались — конечно, это не могло обезопасить их от нападения, но если в лесу обосновались разбойники, им будет сложнее выловить движущуюся цель. Перекусывали прямо на ходу: энергичный молодняк задорно перекидывался друг с другом хлебом и орехами, те, кто постарше угрюмо жевали вяленое мясо, ногами подгоняя истощенных лошадей.       Помимо мешков и сумок на тележках поочередно дремали парни, пока девушки-омеги на их лошадях весело рассекали по лесным зарослям.        И только к полуночи альфы почувствовали аромат жареной рыбы и тлеющих углей. Селение было совсем рядом, а потому, несмотря на усталость, все прибавили ход. Чонгук увидел, как Чимин ласково погладил своего коня по мощной шее, пришептывая: — Давай, малыш, ты справишься.       Озерный волк был рад, что его щеки были красными от холода, и никто не увидел, как он зарделся, приняв бархатную поддержку на свой адрес. Она была нужна ему не меньше, чем запыхавшемуся коню — у Чонгука успели онеметь пальцы на ногах, а уж об открытых участках тела, таких как запястья или щеки он и вовсе молчал.       Их приближение заметили издалека — несколько часовых тут же оповестили о приезде гостей вожака, а потому встречали их со всеми почестями. Конечно, большая часть жителей уже давно спала, да и для громкого приема у озерных и лунных волков не было ни сил, ни желания. Одни беты перехватили лошадей, отводя их на заслуженный отдых, другие быстро распределили гостей по домикам, которые, к слову, прогреть перед их приездом никто не догадался.       Даже при медленном повороте головы у Чонгука перед глазами все расплывалось, а потому, он сразу же залез в ледяную кровать. Не раздеваясь, парень завернулся в два толстых одеяла, ощущая, как они придавили его к постели, и закрыл глаза. Чимин все же снял накидку — она пахла лошадью, и присоединился к младшему. Последние несколько дней они приучали друг друга к своему обществу, потому, спали вместе в человеческом облике.       Несмотря на смертельную утомленность, Чонгук не мог уснуть — холод сковывал его подобно цепям, не давая расслабиться. Парень плотно сжимал зубы, чтобы они не стучали, старался двигать оледеневшими пальцами, надеясь, что они не успели получить обморожение. — Ты кровать трясешь. — проворчал Чимин, уснуть которому мешала чужая крупная дрожь.       Чонгук сожмурил глаза и прижал колени к груди, словно это могло помочь. Внутренний голос и нежелание приносить людям неудобства велели подняться с кровати и уйти, но парень банально не мог этого сделать. Безусловно, никто бы не расстроился, обнаружив труп озерного принца в сугробе на утро, но Чонгуку, вопреки всем россказням, казалось, что такой вид смерти не заслуживает даже он.       И к чему старший прервал их негласную традицию? В виде волка он не чувствовал рядом с Чимином такой неловкости, а теперь кажется, что главный источник холода — сам лунный принц.       Тот, будто услышав мысли, устало вздохнул, сел на кровати, и одним легким движением стянул с себя рубаху. — Раздевайся. — приказал мягкий тембр, от которого у младшего пошли мурашки. — Что? — переспросил Чонгук, прижимая одеяло к груди. — Ты не можешь сохранить тепло, если твое тело холодное. Я поделюсь с тобой своим.       Младший хлопал глазами. Что на Чимина нашло, с каких пор он позволяет так безжалостно вторгаться в свое личное пространство?       Что пугало еще сильнее — обнажаться перед старшим Чонгук был совершенно не готов. Пусть они и поддерживают довольно милые и уступчивые взаимоотношения, но этого чертовски мало, чтобы позволить Чимину увидеть тот кошмар, который зовется чонгуковым телом. Пусть в самой глубине сердца, но парень все же надеялся, что сможет вызвать у своего мужа симпатию. И этого точно не произойдет, если старший увидит безобразие, скрытое за плотной тканью одежды. — Я не см-могу, — Чонгук хотел отвернуться, но черные глаза слишком маняще блеснули в лунном свете.       Старший снисходительно улыбнулся, располагая к себе смущенного парня. Нащупав под одеялом чужую руку, Чимин несильно сжал ее, придавая уверенности. — Кутенок, здесь так темно, что я не вижу даже собственных пальцев. Тебе нечего бояться.       Младший бы хотел попререкаться еще, но изнурение дало о себе знать. Чимин прикрыл глаза, и Чонгук быстро снял с себя верх, ныряя обратно под одеяло. Старший тут же развернулся, прижимаясь всем телом. От растерянности и странности всей ситуации, Чон положил ладонь на чужую грудь и «ахнул» от того, какой она была горячей. Сердце под пальцами билось размеренно и успокаивающе. — Я положу руку на твою спину и не буду ее никуда двигать, хорошо? — продолжал Чимин, пока младший безжалостно таял от его чуткости.       И как от тела, пышащего жаром, может исходить аромат снега? Невероятный контраст. Позволив себе немного наглости, Чонгук переплел их ноги и уткнулся лбом в чиминовы ключицы. — Теплее? — поинтересовался старший, замечая, что Чон постепенно расслабляется. — Да.       По габаритам Чонгук был немного больше Чимина, но сейчас, в его объятьях, он ощущал себя удивительно маленьким. «Повезет же кому-то, кого он будет любить всем серцем», — проскрипел голос в голове, и парень вздрогнул, теснее прижимаясь к старшему. Тот воспринял это, как призыв к действию: — Где-то там за рекой, солнце скрылось на покой… — затянул лунный принц, укладывая подбородок на пушистую макушку.       Младший улыбнулся, сделал глубокий вдох, набирая как можно больше снежно-фруктового аромата в легкие, и провалился в небытие.        Он привык вставать раньше Чимина — проснуться вместе в одной кровати было бы слишком неловко, Чонгук даже не хотел представлять себе такую ситуацию. Так что этим утром он вновь пришел в себя, пока старший цеплялся за последние картины снов.       Выпутываться из жарких объятий не хотелось — за пределами кровати все также холодно, а у Чонгука благодаря Чимину даже вспотела шея и ложбинка над верхней губой. Младший медленно разлепил глаза, тут же упираясь взглядом в смуглую грудь.       Неужели за всю ночь они так и не сменили положение? Да, у старшего была привычка спать по стойке «смирно», но сам Чонгук обычно во сне складывался в неизведанные фигуры. Парень почувствовал, что по позвоночнику, ровно там, где покоятся пальцы Чимина, пробежалась стая мурашек. Вероятно, лунный принц привнес в жизнь младшего именно тот комфорт и успокоение, которого не хватало Чону для здорового сна.       Петухи за окном в очередной раз разразились истошным криком. Напоследок проведя кончиком носа по мягкой коже, Чонгук, прикрываясь одним из одеял, пошел за отброшенной в темноте рубашкой.       Оперативно скрыв свою наготу, парень умылся ледяной водой и приступил к легкому макияжу. К этому моменту он уже успел забыть, что омеги, между прочим, должны хотя бы делать вид, что помогают ему.       Закончил Чонгук быстро — успел набить руку. Чимин так и не двигался с тех пор, походя на вырезанного из дерева идола. Бросив на него полный трепетного упоения взгляд, озерный принц хотел выйти из дома, но чуть не потерял сознание от испуга, когда открыл дверь — за ней его ожидал житель Снежного Ветра, пригласивший их с Чимином на общий завтрак.       Растолкать старшего оказалось задачей не из простых — сказалась долгая дорога. Сначала Чонгук старался докричаться — касаться красивого тела альфы почему-то стало страшно и стыдно. Но Чимин и ухом не повел, а потом пришлось будить его вручную. — Нас приглашают на завтрак, идем. — громко сказал Чон, тыкая указательным пальцев в мягкую щеку.       Лунный волк промычал, подобно самой недовольной в мире корове, а после закрыл лицо небольшими ладонями. — Никакого понимания, — проворчал он, хмуря брови. — Неужели кто-то умрет, если я не поем… — Ты и умрешь. Два дня перебивались сухомяткой, идем. Скажи спасибо, что я не стал будить тебя, как только встал.       Посчитав, что разговор окончен, Чонгук двинулся в сторону приоткрытой двери, сквозь которую в комнату проскальзывал пробирающий до костей сквозняк. — Кутенок, — хрипло позвал Чимин, и младший, успевший отойти на пару шагов, развернулся. — Мм? — С добрым утром.       На завтраке за одним огромным столом собрались все приглашенные гости и местные жители. Как и положено, во главе восседал вожак Снежного Ветра, по левую и правую руку от которого расположились действующие и будущие вожаки близлежащих племен. Далее в произвольном порядке умостились альфы, омеги и беты из всех стай.       Стол изобиловал явствами на любой вкус — каши и бобовые для тех, кто не любит есть мясо без гарнира, закуски в виде жареной мойвы, орехов и фруктов для любителей лёгкого завтрака. При этом, перед каждым из гостей лежала тарелка с ароматным куском оленины. Чонгук даже не хотел прикидывать, какой численности было стадо, забитое ради этого приема пищи.       Не успел парень приступить к своей порции, как ему на блюдо тут же упал второй стейк. Он непонимающе посмотрел сначала на мясо, а после на Чимина, с непроницаемым лицом накладывавшего себе рыбу.       К несчастью, жест привлек внимание всех близсидящих волков, которые принялись новоиспеченную парочку разглядывать. Интересен был странный озерный альфа с подведенными глазами, безразличный лунный принц, на шее которого не было ритуальных бус. Стук ложек о тарелки стих, Чимин в недоумении развернулся к младшему и увидел, что тот смущенно склонил голову над блюдом, пытаясь скрыть алые щеки. — Черт, я не хотел… — старший дернулся с палочками в руках, словно хотел вернуть себе оленину. — Я знаю, что ты любишь это мясо, и инстинктивно отдал паре вкусную часть, я не хотел выставлять тебя… Прости, я сейчас… — Все… — Чонгук улыбнулся, заметив, что кончики чужих ушей тоже покраснели. — Все в порядке. Спасибо. — Тебе нужно хорошо питаться, чтобы не мёрзнуть. — себе под нос пробубнил Чимин. — моя деревня расположена севернее Озерной Глади, поэтому я закален.       После завтрака объект общих обсуждений отошел прогуляться со своим отцом, также присутствующим на празднике на правах вожака Сияющей Луны, а Чонгук, ответственный за двух омежек, играл роль смотрителя, пока девушки осматривали новую территорию.       Ближе к вечеру предводитель Снежного Ветра предложил всем желающим поучаствовать в охоте, и Чонгук, хоть и сам был от идеи не в восторге, не смог отказать щенячьим глазам Чимина, жаждущего побегать по снегу. — Как твой отец? — робко поинтересовался Чонгук, когда они шли на место сбора. — О чем, эм, говорили? — С ним все в порядке, иногда мне кажется, что он куда бодрее и активнее меня. — не скрывая уважения и восхищения, ответил Чимин. — О разном говорили: о делах в Луне, грядущем праздничном ужине, о моей жизни на новом месте и планах на будущее. — И какие… Планы? — Плыть по течению, — Чимин очаровательно обнажил клыки, пародируя улыбку. — Оценишь каламбур? — В озерах нет течений, умник. — Чонгук беззлобно фыркнул, на что старший закатил глаза. — И все же… Ты доволен своей жизнью в Озерной Глади? Тебе не хотелось бы… — Вернуться домой? Я прожил там огромную часть моей жизни. Иногда бывает полезно сменить обстановку.       Чонгук не знал, как трактовать такой ответ, а возможность задавать вопросы закончилась — облизывающиеся в предвкушении альфы обступили их со всех сторон.       На этот раз целью стало семейство кабанов, за которыми некоторые погнались с такой скоростью, словно не ели год. Чонгук же не хотел ни перед кем выделываться, а потому без лишнего энтузиазма бежал в толпе. Когда он добрался до животного, оно было уже мертво.       Чимин, охотившийся в первых рядах, оторвал от бедра кабана крупный кусок и лег рядом с младшим. Его грудная клетка продолжала быстро вздыматься — парень никак не мог отдышаться. Положив мясо возле лап Чонгука, он выжидающе облизнулся: — Разве вожак не должен предложить самый вкусный кусочек своей паре?       Озерный волк опешил, рыже-черная шерсть на его загривке поднялась. — Так ты же тоже вожак?.. — Чонгук неуверенно процитировал старшего. — Поэтому я и принес тебе это. И теперь жду свою часть.       Абсолютно не понимая, что происходит в чужой голове, Чонгук поднялся, обступил то, что осталось от кабана, и выбрав самую симпатичную часть, впился в нее клыками. Через мгновение она уже лежала у Чимина перед носом.       Старший довольно клацнул челюстями и приступил к ужину. Чон же так и не подошел к подаренному куску — в голове выстраивалась не самая приятная картина. Неужели Чимину так нравится играть с ним? Быть может он сейчас просто забавляется с наивного мальчика, поверившего в высокие чувства? Иначе как можно объяснить, что лунный принц то подпускает его ближе, то огрызается? — Почему ты разыгрываешь это сейчас, если в тот раз грубо отказался? — На тот момент я не совсем свыкся с положением, в котором нахожусь. — волк оставил мясо и поднялся. — Я понимаю, как это выглядело со стороны, и в какую неловкую ситуацию я тебя поставил. Поэтому сейчас, ты можешь демонстративно отвергнуть мой дар на глазах альф других стай. В отместку.       Глаза Чимина искрились искренностью и еще чем-то, что Чонгук побоялся обличать в слова. Он решил преподнести младшему дары, рассчитывая, что он сможет отыграться за отказ? Или знал, что Чон слишком добр и благороден для таких низостей? — Я принимаю твой дар, — черный волк поклонился и приступил к мясу. — Оу, я тоже должен был так сделать? — Чимин немедленно опустил голову. — Да, я тоже принимаю твой дар, огромное спасибо.       Чонгук услышал, как старейшины Снежнего Ветра, расположившиеся неподалёку, беззлобно посмеивались с неумелой молодежи. Но сейчас его мало интересовало чужое мнение — все мысли были поглощены очаровательным белым волком, который действительно старался измениться. Учился жить с людьми.       И в этом Чон лишний раз убедился этой же ночью. Парень помешал угли в печи, которая будет согревать их, и поморщился — звук, с которым Чимин расчесывал свои спутавшиеся волосы, был поистине ужасающим. — Зачем так вырывать? — младший не мог не вмешаться. — Там колтун, то ли листок попал, то ли что… — лунный волк нахмурился. — Давай я помогу распутать?       Осторожно, словно изучая, шаг за шагом Чонгук приближался к старшему. Разрешит или нет? Стережет ли Чимин свои личные границы так же агрессивно и тщательно, как и раньше? Воздух наполнился кисло-сладким запахом любопытства. Старший наблюдал за ним, скосив глаза.       Когда Чонгук остановился прямо за чужой напряженной спиной, Чимин крепче сжал гребень в ладони. — Ты позволишь мне прикоснуться? — одними губами проговорил младший, зная, что лунный принц видит его отражение в лохани с водой.       Взяв половину секунды на размышление, старший кивнул и передал инструмент. Чонгук медленно вплел свои длинные пальцы в лоснящиеся черные волосы. Чимин чуть откинул голову назад, ресницами щекоча нижнее веко. — Знаешь, ты совсем не похож на стереотипного представителя Сияющей Луны. — Правда? И в чем же различие? — Все судачат о прозрачно-бледной коже, серебряных волосах и серо-голубых глазах. — Чонгук осторожно распутывал образовавшийся колтун. — Люди думают о всех жителях племени, как о близнецах Воль. — Чимин громко выпустил воздух носом. — Ее внешность действительно уникальна. Ты поразишься, когда увидишь.       От тоскливости в чужом голосе у Чонгука заныло с левой стороны груди. — Я уже был поражен, увидев тебя. — Я даже в подметки ей не гожусь, это глупое сравнение. — Чимин улыбается, расслабляясь в умелых руках. — Глупо — спорить о вкусах. — сказал младший и тут же вздрогнул от своей смелости. Он только что напрямую обозначил, что старший ему симпатичен.       К счастью, Чимин комментировать услышанное не стал.       Следующее утро стало первым, когда Чонгук, раскрыв глаза, столкнулся с широко улыбающимся Чимином. Он лежал рядом, приподнявшись на одном локте, и осторожно тряс младшего за плечо. — Утречка! Не хочешь пробежаться перед завтраком? — Не самое подходящее место для занятий спортом. — подметил Чонгук, незаметно отодвигаясь в сторону от напирающего парня. — Нет, я имею в виду по лесу, волками.       Стоило озерному волку согласиться, Чимин тут же вскочил с кровати и стянул с себя верхнюю одежду. Мгновением позже перед ногами Чонгука уже сидел нахохлившийся волк. Парень почесал уголки глаз и свесил ноги. — Я так не смогу, ты должен отвернуться.       Старший послушно закрыл глаза, а Чонгук, не привыкший верить людям на слово, все равно отошел в противоположный угол. Там он сложил вещи аккуратной стопочкой, после чего, уже в виде опасного зверя легонько пихнул Чимина в бок.       Судя по влажному воздуху и ободряющему морозу, было около четырех утра. Все уважающие себя члены стай набирались сил перед тяжелым днем, и только озерный и лунный принцы мчались куда глаза глядят, лавируя между елями.       Иногда обмениваясь восхищенными возгласами по поводу отсутствия столь роскошных елок в их краях, парни весело бежали наперегонки. Они и сами не уверены насчет правил их соревнований, но это не мешало им время от времени кричать «не честно!» или «жулик!».       В очередной раз утонув в пушистом сугробе, Чонгук услышал тяфкающий смех старшего и почувствовал, что никогда в жизни не был так беззаботен, как сейчас. Он забыл о Воль, о комплексах, о нелегких отношениях с семьей, о неоднозначном поведении Чимина последние дни. Забыл даже, зачем прибыл в эти чудесные заснеженные места. И черт, он соврал бы, если бы сказал, что ему не по душе это чувство.       Они бежали до тех пор, пока не онемели конечности. Оказавшись на опушке, Чонгук самозабвенно завалился на бок, влюбленным взглядом прошелся по взмокшей белой шерсти, благородным оттенком выделяющейся на фоне снега. — Давно у нас не было настоящей зимы.       Желая почесаться, Чонгук перевернулся на спину, сложив передние лапы на груди, и подметил: — С тех пор, как мы впервые встретились, зимой ни разу не выпадал снег. — Как думаешь, в этом году он выпадет?       Чимин долго рассматривает младшего, ерзающего на снегу, и, восприняв это как призыв к игре, хотел подойти ближе. Тот сразу дернулся, сжался и сожмурил глаза. Осознание горьким послевкусием осталось на языке — Чонгук боится его. И в этом нет ничьей вины, кроме самого Чимина.       Старший замирает, когти глубже входят в снег — неприятно, когда в тебе видят монстра, несмотря на все хорошее, что ты делал. — Это рефлекс. — оправдался младший, жалостно проскулив. — Попробуй еще раз.       И Чимин пробует. Оказывается совсем близко, их шерсть на местах соприкосновения смешивается в общую массу. Чонгуку щекотно, он с сожалением думает, что его уродливая шкура отвратительно смотрится на фоне чиминовой.       Воздух вокруг них словно окрашивается в светло-оранжевый — ароматы персика и померанца смешиваются, образуя сладко-горькое сочетание. Сердцебиение Чонгука в норме, он пристально смотрит на старшего, одним взглядом удостоверяясь: «Видишь?». Но Чимин видит нечто другое. — Твоя лапа.       Младший сгибает сустав, чтобы разглядеть глубокий порез на центральной подушечке. Судя по колющему дискомфорту, внутрь попало что-то мелкое и острое. — Я в порядке. Это не стоит твоего беспокойства. — Дай я взгляну. — попросил Чимин, пропустив реплику Чона мимо ушей.       Подушечка была рассечена чуть ли не на две половинки, сама рана почернела — кровь смешалась с землей, образуя единую липкую массу. Чонгук дернул мокрым носом — и почему именно он всегда попадает в передряги? — Моя бабушка… Погибла от инфекции, занесенной через занозу. Нельзя относиться к этому халатно.       Чонгук перевалился на бок, слушая старшего с максимальным состраданием. — Интересно, почему, когда мы ранимся, то первым делом тянемся к поврежденному местечку губами? Поцелуи облегчают боль? Или слюна обладает целебным эффектом?       Во время рассуждения, Чимин вытянул лапы вперед, наклоняясь. Чонгук замер, наблюдаяя, как старший опустил уши и, прикрыв глаза, несколько раз прошелся по порезу шершавым языком. — Я понесу тебя, нельзя, чтобы туда что-то попало. — сказал Чимин, закончив процедуру. — Нет, поверь, все будет в порядке. Ты утрируешь. — Чонгук, — парень старался звучать строго, но на деле, это вышло скорее жалобно. — Не дай мне потерять еще одного члена моей семьи.       Озерный принц перестал дышать. Чимин звучал так… Словно чувства младшего имеют шанс на взаимность. — Выпадет, — неожиданно даже для себя выпалил Чонгук. — Мне кажется, в этом году снег выпадет.       После небольшой словесной перепалки было решено, что младший пойдет на трех лапах, а Чимин, в случае чего, всегда будет рядом, чтобы ему подсобить.        Домой они возвращались в давящем молчании. Наблюдая за тем, как колышется белая шерсть на изящной спине, Чонгук мысленно возвращался в день их первой встречи. В день, когда зародилось его слепое обожание. И озерный волк с уверенностью мог сказать, что его чувства не изменились с тех пор. Интересно, для Чимина он так и остался беспечным наивным кутенком?       Когда они добрались до хижины, старший обернулся, сверкая точеными мышцами, быстро накинул на себя штаны и звериную шкуру, а после с легкостью поднял взвизгнувшего Чонгука.       Сейчас он не мог понять младшего, но тот крутился и истошно тяфкал, умоляя старшего опустить его на место, ведь он «тяжелый, словно бык». — Не дергайся. Тебе лучше не перевоплощаться сейчас — это может принести новые проблемы. — уперто сказал Чимин и понес его в место, где младшему могли оказать медицинскую помощь.       Это же подтвердила и местная целительница — доставать из человеческой ладони осколок плоского камня было бы куда более мучительным процессом, как для нее, так и для пациента.       От духоты и запаха трав голова Чонгука налилась свинцовой тяжестью, и парень прикрыл глаза, погружаясь в дремоту.       На момент, когда озерному принцу накладывали повязки, Чимина в доме уже не было. «Он пошел за каким-то запахом, — рассказала женщина. — Не знаю за каким, но могу предположить, что это с местной кухни — идут приготовления к праздничному ужину». «Ему не впервые ставить еду выше меня», — язвительно подумал Чонгук, но не озвучил вслух.       В следующий раз они видятся только на общем застолье. Чимин без лишних слов занимает соседнее с Чоном место, не утруждая себя в объяснениях. После небольшой, но очень чувственной речи, вожак Снежного Ветра подал руку своей супруге, на руках которой два сморщенных малыша. Молоко и чайные листья — удивительное сочетание запахов.       Чимин наблюдал за развернувшейся сценой безынтересно, и участия в общем гомоне из воя, криков и стука не принял. А Чонгук аплодировал незнакомой семье, искренне радуясь за их счастье. Он не позволял себе завидовать, хотя ритуальные бусы на шеях супругов практически ослепляли парня своими отблесками.       Приняв поздравления и подарки, вожак весело объявил праздник открытым. К застолью он присоединился намного позже — пошел провожать свою жену и новорожденных волчат в спальню.       Когда все присутствующие занялись своими делами Чимин и Чонгук продолжали держаться отстраненно, так, словно впервые видят друг друга. Это продолжалось до тех пор, пока сбоку не раздалось радостное: — Чонгук и Чимин, верно? Поздравляю молодую семью, очень наслышан о вас!       Парни синхронно развернули головы и увидели перед собой темнокожего мужчину со статной фигурой. Он чокнулся своим кубком с нетронутыми кубками принцев и продолжил: — Я рад, что мгноголетняя история войны завершилась объединением. Мой дед родом из Сияющей Луны, — Чимин поднял бровь. — Когда его сын погиб во время одного из кровопролитных столкновений с Озерной Гладью, он схватил младшую дочь и сбежал. Он действительно тосковал по родным краям, думаю, дедушка будет рад услышать, что теперь там все в порядке?       Чонгук, натянув свою самую естественную улыбку, кивнул. В такие редкие моменты он устало напоминал себе: «Все не зря». — Принц Сияющей Луны и принц Озерной Глади образовали союз, подумать только! — мужчина сделал большой глоток. — Как же теперь будет решаться вопрос с наследниками? Насколько я знаю, у вас, Чонгук, есть сестра, и разумно было бы… — Кажется, это не совсем этичная тема для обсуждений. — прервал младший, косясь на Чимина. — Точно, это чудесное вино слишком развязало мне язык. — неизвестный альфа отошел за новой порцией выпивки, а Чонгук вцепился в больную ладонь.       Чимин выглядел дерганным и негодующим. Вероятно, тема, поднятая незнакомцем, задевала его за живое. Чонгук сглотнул и ущипнул себя за костяшку — уж лучше узнать горькую правду напрямую, чем теряться в догадках и жить ложью. — О чем думаешь? — рискнул он, складывая руки на коленях. — Что тревожит тебя?       Чимин прикусил щеку изнутри, раздумывая, стоит ли оглашать свои догадки. — Ничего серьёзного, просто я стал замечать какой-то запах, и это не дает мне покоя. Не хотел напрягать тебя.       Плечи Чонгука опустились. Так значит дело не в детях, и уж тем более не в нем самом. — Раз уж я все равно напрягся, расскажешь? — Прислушайся сам. «Все равно, что искать иголку в стоге сена», — подумал Чонгук, но все равно прикрыл глаза, сосредотачиваясь на небывалом разнообразии ароматов. Они, подобно атласным лентам, струились через весь зал, переплетались в жгуты и косы. И одна такая лента смогла привлечь внимание озерного волка. — Твой запах… — Чимин нахмурился. — Ты сидишь рядом, но он словно… Исходит откуда-то издалека. — Я уловил это, еще пока ты находился у целительницы. Но меня почти сразу поймал вожак Снежного Ветра и отвлек.       От волнения все внутри Чонгука скрутилось в тугой узел. Он не мог предположить, что должно произойти в скором времени, но предчувствие сдавило гортань. — Хочешь пройтись проверить? Все жители села сейчас здесь, никто нам не помешает.       На свежем воздухе различать аромат морозной вишни было куда проще — он огибал дома, ведя парней куда-то на окраину деревни. Чонгук чувствовал, как Чимин закипал, играя желваками — его естественный запах стал насыщеннее и в нем появился оттенок гнева. — Вы заблудились? — на их дорогу неожиданно выскочил волк, от которого несло недовольством. — Подсказать путь до церемониального зала? — Мы знаем, куда идем. — огрызнулся Чимин, сжимая кулаки. — Чужакам сюда проход воспрещен. — Твой вожак лично разрешил мне исследовать территорию племени.       Видимо не находя больше аргументов, волк с булькающим рыком бросился на старшего, тут же столкнувшись с его кулаком. Как бы бета не был силен, они не проходят специальной подготовки, в которую входит обучение боевым искусствам. Спустя несколько отточеных взмахов рук и ног, противник уже лежал на земле и глухо стонал. — Быстрее, идем. — скомандовал Чимин застывшему Чонгуку и ринулся вперед.       Аромат привел их к покосившемуся сараю, который, если его не снести, в ближайшее время обвалится без посторонней помощи. Чонгук оббежал его со всех сторон и прикрыл нос — вишня была почти неразличима на фоне смеси страха и смерти. — Замок, — прокомментировал младший, пальцами проведя по массивным звеньям цепи.       «Хмыкнув», Чимин ногой ударил гнилые доски двери, разнеся их в щепки. Руками проломав проход пошире, парень забежал внутрь сарая. Сено, явно не первой свежести, тараканы, крысы и кости какой-то птицы. Могильный холод тянулся изо всех щелей. Обстановка не располагает, вероятно, это помещение не часто используется в хозяйстве. — Воль! — рявкнул Чимин неестественно низким голосом.       Чонгук понимал, что он входит в состояние, в котором готов убивать ради своей семьи. Им следует разобраться и убраться отсюда как можно раньше, пока Чимин еще в состоянии понять его.       Ожидаемо — на зов никто не откликнулся. Тогда младший начал осматривать помещение — в бочках, стоящих по периметру здания было вишневое вино. Неужели они ошиблись? Но эта смесь снега и ягод свойственна только одному семейству. Неужели тот бета был лишь простым охранником, честно стерегущим запасы вина?       В один момент Чонгук заметил, что чем ниже он пригибается, тем ярче и сильнее становится запах. Запах не только вишни, но и отчаяния. — Чимин! Здесь есть подвал!       Найти люк оказалось проще простого. Откинув с ужасным грохотом деревянную крышку, Чимин тут же бросился вниз, игнорируя лестницу. Чонгук остался караулить сверху, но, все же заглянул внутрь одним глазком.       Увиденное, он уверен, будет сниться ему в кошмарах — в подвале на ледяной земле лежало несколько полураздетых девушек, ноги и руки которых были прикованы к крюкам. Среди них, по описаниям соотечественников и реакции Чимина Чонгук узнал лунную принцессу.       Ее длинные волосы спутались и потемнели от пыли, ресницы на закрытых глазах склеились, а через слой грязи и пота на теле проглядывались фиолетовые синяки. — Не дайте им освободить белобрысую девчонку, за нее самое большое вознаграждение! — услышал младший вдалеке и тут же позвал срывающимся голосом: — Чимин, у нас проблемы.       Старший уже был в том состоянии, когда его разум отказывался воспринимать больше двух слов. Обернувшись волком, он выскочил из хижины и помчался на врагов. Услышав крики, треск одежды и хруст костей, Чонгук спустился в подвал. Он знал, что Чимину не нужна его помощь, а если полезет, то только под горячую лапу попадет.       Лишь одна девушка, из трех там находящихся в комнатушке, была в сознании. — Пожалуйста, он хранит ключ возле стойки с инструментами! — залепетала она, как только Чонгук помог ей избавиться от кляпа. — Прошу, помоги нам!       Даже в темноте парень мог видеть засохщие полоски слез на их впалых щеках, темные круги под глазами, разводы крови на бедрах и содранную кожу на запястьях и щиколотках.       Сдержанно кивнув, Чонгук быстро нашел ключ в указанном месте, и снова спустился к девушкам. Безумное рычание на улице не смолкало, но озерный принц был уверен в побеждающей стороне.       Он быстро расстегнул замки у двух девушек, судя по схожей внешности, оказавшихся сестрами. — Откуда вы? — тихо спросил Чонгук, пока девушка пятилась от него. — Давайте мы поможем вам добраться домой?       Но та не желала его слушать. Рассыпаясь в благодарностях, она быстро растормошила сестру и помогла ей выбраться на свет. Очевидно, что она не стала доверять Чонгуку, но тот не мог ее за это винить.       Как только парень последний раз провернул ключ, и замок открылся, освобождая руки Воль, позади кто-то шумно приземлился. «О, нет», — успел подумать Чонгук прежде, чем его сильным толчком откинули в сторону.       И пусть парень уже видел Чимина в этой агонии, это не уменьшало страх, сковавший парню горло. Полностью черные глаза волка пусты, с чьей пасти капает теплая кровь. Оставалось лишь надеяться, что это — останки похителей, а не выбравших неудачный путь девушек.       Чонгук уперся ушибленной спиной в стену и прохрипел имя старшего. Животное прыгнуло и взгрызлось в выставленную руку, через рукав вспарывая ее почти до кости. Младший закричал, из его глаз брызнули слезы. Оставшуюся руку он уложил Чимину на сморщенный нос, сквозь слезы и дрожь успокаивая: — Понимаю, что я не тот человек, который способен вернуть тебя к сознанию, понимаю, что мое присутствие для тебя ничего не значит. Но ты должен быть сильным, должен вернуться ради сестры, ради стаи.       Чимин зарычал громче и отшвырнул Чонгука в другую стенку. Крупная лапа начала рыть землю, и парень понял, что лунный волк готовится к атаке. Теперь целью, вероятнее всего, станет голова. Младший сожмурился и прошептал совсем неслышно: — Пожалуйста, Чимин, приди в себя…       Несколько секунд Чонгук слышал только стук собственного сердца. Парень почувствовал приближение волка, но за ним не последовало новых вспышек боли. Он несмело открыл глаза, предполагая, что уже отправился прямиком во владения Фенрира, но вместо райских просторов его окружали темные заплесневелые стены. Прямо перед ним с опущенными ушами стоял лунный волк. — Чимин, ты здесь?       Зверь виновато проскулил, носом тыкнул в лежащую около бедра ладошку. Он с неподдельным ужасом косился на истерзанную руку, но вместо обвинений, Чонгук миролюбиво почесал его лоб уцелевшей рукой: — Все в порядке, сказать честно, я привык к боли настолько, что уже ее не ощущаю.       Слова, которые должны были успокоить Чимина, произвели противоположный эффект. Волк заскулил громче, слизал выступившую кровь языком, вызывая жжение от дополнительного прикосновения к ране. Глядя в его виноватые раскаивающиеся глаза, Чонгуку казалось, что старший забыл о Воль. Почему так? Ведь тот Чимин, с которым он познакомился полтора месяца назад, даже не взглянул бы на результат своего бешенства. Оставил бы труп мужчины, некогда считавшимся его мужем, взял бы сестру и ушел. — Нам надо убираться. — сквозь сжатые зубы прошипел Чонгук и поднялся. — На улице еще кто-то есть?       Махровые ушки, как паруса, закрутились в разные стороны, проверяя обстановку. Не смея смотреть младшему в глаза, Чимин кивнул и в один прыжок оказался возле Воль. Он прошелся носом по всему ее телу, таким образом считывая события, которые ей довелось пережить в заключении. Чонгук, увидев, как от гнева затряслись плечи волка, накрыл ранение остатком рукава и поднял лунную принцессу на руки. — Она в безопасности, Чимин, продолжай контролировать себя. Выходи первым, мы пойдем за тобой.       Посчитав такой план разумным, старший вылез наружу, помог достать Воль, и, зацепившись зубами за одежду, вытянул Чонгука.       Они втроем вышли из сарая, младший всеми силами старался не смотреть на то, что осталось от трупов похитителей. Не успели они отойти на приличное расстояние, как Чимину показалось, словно кто-то из разодранных на куски людей пошевелился. Он готовился превратить их в фарш, но Чонгук строгим голосом его остановил: — Они мертвы, Чимин. Прошу, не превращайся в им подобного.       Вдруг Воль приоткрыла рот и, выгнув спину, в момент обратилась волком. Парень с трудом удержал ее на руках, но от неожиданности не успел промолвить и слова. Девушка, не открывая глаз, начала истошно выть. Чимин встал на задние лапы, чуть ли не роняя Чонгука, засуетился, чредой звуков разной тональности пытаясь сестру успокоить, но младший сделал неожиданный, но правдивый вывод: — Она зовет не тебя…       Исчерпав свой небольшой запас сил, Воль обмякла и ее мордочка завалилилась назад. Не желая терять время, Чонгук сбросил с себя тяжелые лапы Чимина и быстрым шагом двинулся в сторону хижины целительницы. Старший, отстающий на пару шагов, подумал, что Чонгук и его сестра прекрасно смотрятся вместе.       Не успела удивленная женщина закрыть за ними дверь, как в нее тут же вломилась свита вожака Снежного Ветра с ним во главе. Оказалось, что из-за гуляний они даже не услышали звуков драки, и лишь запах крови смог привести их в чувства. Мужчина грубо потребовал объяснений и Чонгук, заметив, что люди за ним вооружены, выдал все, что знал и видел сам. Рассказал о похищении Воль незадолго до их запланированной свадьбы, о долгих и кропотливых поисках и лоскуте, найденном в направлении этой деревни. Казалось, вожак слушал его в пол уха, но когда дело дошло до загадочного сарая, он выпрямился, погружаясь в рассказ парня. — Это помещение не используется, мы все откладываем его снос. — неверяще ответил он. — Парни, живо обыщите этот сарай и, — во время небольшой паузы его глаз дернулся. — опознайте трупы, я должен знать, кто причастен к этому делу.       И все же верить Чонгуку наслово не было резона. Чимину младший обращаться запретил, здоровой рукой удерживая громадного волка за шкирку. Местные не опускали оружия до тех пор, пока двух, уже одетых, но все таких же перепуганных девочек не привела за ручку омега средних лет. Оказалось, она ушла с праздника раньше, поскольку дома у нее осталась дочь. Но по дороге к хижине ее ожидал сюрприз в виде полуголых еле передвигающих ногами незнакомых альфочек. — Это случайно не дочки… — испуганно начал один из стражников, за что тут же получил локтем в живот.       Таким образом, девочек быстро узнали. Их показания стали решающим аргументом в этом деле, поскольку Воль до сих пор не приходила в себя. Принеся свои соболезнования и пообещав сделать все, что в его силах, вожак Снежного Ветра удалился. Пока целительница во второй раз за этот чересчур долгий день зашивала чонгукову руку, Чимин обернулся человеком и умостился рядом с Воль, ласково приглаживая ее растрепанную шерсть.       К счастью, парней быстро успокоили — жизни лунной волчицы ничего не угрожает. Она ужасно истощена, но при должном уходе быстро вернется в норму.       Через несколько часов в дом на всей скорости влетела Хосук, грохотом и своей ужасной отдышкой напугав всех присутствующих. Девушка приняла человеческий вид еще на пороге, но собственная нагота ее совершенно не смущала. Казалось, она не заметила присутствующих, сразу же упав на колени перед кроватью Воль. — Господи, родная, что с тобой случилось? — сипло пролепетала она, утыкаясь лицом в ее лапу. — Я так волновалась, так… Рада, что ты цела.       Дрожащие пальцы трепетно зарылись в мягкую белую шерстку, и когда ее спина затряслась, Чонгук с ужасом осознал — Хосук плачет. Впервые в его присутствии.       Без лишних вопросов, целительница тут же отошла заваривать чай. Комментировать происходящее никто из парней не стал: Чимин учтиво отвернулся, а Чонгук заботливо укрыл девушку пледом, слыша, как та нашептывает сорванным голосом, осыпая поцелуями пушистые щеки: — Я боялась, что больше никогда не увижу тебя, я боялась, что потеряла тебя навсегда…       Прибежавший позже вожак Сияющей Луны и сам чуть ли не плакал. Он расспросил целительницу, пожал руки парням, обнял любимую дочь. Незнакомая омега ввела мужчину в недоумение, он ожидал объяснений, но Чимин только пожал плечами, шепча: «Смирись».       Хосук провела ночь у постели Воль, Чонгук, уложив налившуюся чугуном голову на плечо Чимина, мирно дремал, пока утром за ними не зашел местный вожак.       Исходя из записок, найденных в сарае и домах погибших, несколько членов стаи промышляли торговлей людьми. Ни одного имени заказчиков найти не удалось — использовались клички или кодовые слова, но все же на листах бумаги остался след из запаха, по которому найти корни зла будет не так уж и сложно. — Кто вообще додумался похищать наследницу Сияющей Луны, готовящуюся выходить замуж? — в попытке все уложить в голове выдал Чонгук. — Тот, кому была выгодна война между нашими стаями. — сдержанно ответил Чимин, взглядом сверля вожака Снежного Ветра. — Не думаю, что дело было в этом. — он пододвинул к лунному принцу одно из писем. — Не знаю, насколько можно верить тому, что здесь сказанно, но кажется заказчик вашей сестры, считая себя человеком не самой дурной внешности, искал себе невесту с соответствующим генофондом. — Ради, — от шока Чонгук даже не смог выговорить все с первого раза. — Ради красивых детей? — Мне очень жаль. — в сотый раз сказал вожак, складывая руки на столе. — Не зря говорят: хочешь что-то спрятать — положи на самом видном месте. Мы будем вести расследование до тех пор, пока не вернем домой всех, кто был похищен. — А девочки? Вы знаете откуда они? — Местные. — мужчина опустил брови. — Их отец — мой преданный воин, который, в их поисках, отправился в поход. Он не мог жить там, где все напоминало о его дочках — горе убивало его. Мы уже отправили людей по его следам, уверен, они скоро прибудут.       Повисло молчание, Чимин, дочитавший письмо, еле удерживал себя, чтобы его не порвать. — Мы перед вами в огромном долгу. Можете просить всего, что пожелаете — племя Снежного Ветра навечно к вашим услугам.       Находиться ни в крохотном кабинете, ни в этой деревне больше не хотелось. Было принято решение немедленно отсюда убираться. Вожак провожал их до самого конца. Чонгук даже тихо извинился перед ним за испорченный праздник, на что мужчина понуро отмахнулся.       Еще в палате целительницы Чимин предлагал им уехать в Сияющую Луну, но не стал противиться Хосук, не позволившей забрать Воль. «Я не потеряю ее еще раз», — рычала она, глядя лунному принцу в глаза. Чонгуку показалось, что эмоция, исходящая от старшего, была скорее похожа на уважение, чем раздражение. Он был прав — вероятно, Хосук — единственная, кто понимал его все это время.       Уговорить отца Чимина стало уже сложнее, но парень даже не позволил сестре Чонгука приблизиться к ним, сам объяснив немолодому мужчине, что Озерная Гладь — его новый дом, и это место чуть не стало домом для самой Воль. У него есть все основания привезти ее туда.       Обратная дорога заняла чуть больше времени — учитывая состояние Воль, гнать не стали, да и смысла не было — разбойники, похищающие людей, стали пищей для грибов и мелких паразитов. Всю дорогу Чимин сохранял молчание, а Чонгук не смел его нарушить — знал, что когда они приедут, старший выкинет что-нибудь неприятное.       Их встретили как героев. И как только слухи расходятся быстрее, чем люди? Знахарка и ее помощники забрали Воль и Хосук, уводя их к себе, остальные же взволнованно жаждали подробностей. Один из лунных альф радостно ударил Чимина по плечу, прибавляя: — Ну все, наконец-то ваше мучение закончилось? Теперь свадьбу можно переиграть и все будет как положено!       Каждое слово для Чонгука было подобно удару ножом. Он усмехнулся — сам говорил, что привык к боли, да вот только разодранная в мясо рука не идет ни в какое сравнение с тем, что он испытал всего от двух предложений. Интересно, про мучения — это личные доводы паренька или повтор слов самого Чимина?       Лунный принц вдруг кивнул, молча соглашаясь со знакомым, и Чонгук больше не смог держать эмоции в себе. Чимину прилетела смачная пощечина, окрасившая щеку в ярко-красный цвет. Взаимность? Курам на смех. — Хоть раз… — младший глубоко вдохнул, стараясь не выпустить слезы, скопившиеся в уголках глаз. — Хоть раз в своей гребанной жизни подумай о чем-нибудь, кроме племени. О ком-нибудь, кроме него.       Чонгук, вымотавшийся за последние дни, отказался отвечать на любые вопросы и заперся в доме. Чимину пришлось отдуваться за двоих. Отчитался перед вернувшимся отцом Чона, навестил Воль, от которой ни на шаг не отходила Хосук, отбился от расспросов соотечественников о том, что же будет дальше.       Возвращаясь домой, Чимин был уверен, что Чонгук уже лег спать, и уже был готов войти в спальню, как услышал тихую, но сокровенную речь. — Меня не было всего неделю, а ты уже так иссох. Что ж, признаться честно, я иссох за это время похлеще твоего, уверен, у меня на затылке прибавилось седых волос.       Чимин замер, поняв, что младший разговаривал с цветком. Раздалось мирное журчание воды — Чонгук поливал растение. — Ты не представляешь, как мне больно за тобой ухаживать. — парень усмехнулся, проводя ребром пальца по тонкому листику. — Но ты не виноват, что он подарил мне тебя, я понимаю это.       Поглощенный своими мыслями и пробирающей из замерзшего сердца дрожью, Чонгук не заметил, что его исповедь подслушивают. Сейчас для него не существовало ничего, кроме всепоглощающей боли. — Странно, ведь я по сути разговариваю сам с собой. Но знахарка говорит, что цветы живые, что вы все слышите. Не зря же вам поют песни, наставляя на пышное цветение. В любом случае, ты ведь не против, если я выскажусь?       Чонгук всхлипнул, позволяя слезам катиться по щекам. Все, что он делал было напрасно. Для чего он пытался узнать Чимина, для чего хотел принять его, если тот только и грезил о том, как избавит себя от общества непутевого ребенка? — По правде, я ненавижу эту комнату, ненавижу тебя, ненавижу себя, ненавижу все, что связано с ним, я хочу исчезнуть. — по хрусту коленок, Чимин понял, что Чонгук присел, глуша всхлипы ладонями. — Я думал о том… Что если бы я женился на его сестре тогда? Был бы я счастлив, смогли бы мы найти общий язык? Или мне было бы также больно, а она была бы ко мне так же холодна? Может она так же любит манипулировать и играть с людьми? Вдруг ей бы тоже понравилось делать вид, что я ей небезразличен, приручая меня, а после выбрасывать, оставляя ни с чем?       Чимин закрыл рот рукой, чтобы не выпустить крик. Неужели он действительно вел себя так со стороны? Чонгук же расходился во всхлипах все сильнее, даже не пытаясь успокоиться. — Видел бы его раз в год, на Дне Рождения Воль, и не терзал бы себя этими чувствами. Хотя, зная себя, я бы… Я бы жил ради этого дня, просто для того, чтобы полюбоваться со стороны, для того, чтобы удостовериться, что он в порядке. Я задумываюсь порой: может это не любовь? Восхищение, уважение, помешательство? Но на самом деле, мне кажется, что кусочек моего сердца он получил ещё в тот день, когда явился ко мне из чащи. — что-то внутри Чимина обрывается, задевая все органы. — Только в тот же самый день он выкинул его в снег и никогда не пытался найти.       Старший врос в пол — если Чонгук сейчас решит выйти, то обязательно наткнется на него и поймет, что его подслушивали. Прошли мучительные несколько секунд, в течение которых Чимин пытался выровнять дыхание, а после услышал скрип кровати и шорох простыни — младший лег спать. На цыпочках лунный альфа ушел в гостинную, где, глядя в одну точку, проторчал полчаса.        Потом он таки зашел в спальню, где Чонгук дремал, скрутившись на самом краю кровати. Так, словно он здесь чужой. Так, словно случайное прикосновение Чимина — худшее, что может с ним случиться. Еще сантиметр в сторону и он обязательно упал бы.       Мысленно извинившись перед младшим, Чимин аккуратно передвинул его ближе к центру и, накрыв съехавшим одеялом, ушел. Он не мог знать, что сон Чонгука настолько чуткий, что его способна разбудить даже маячащая по комнате муха. «Что же в твоей голове?» — подумал озерный принц, взглядом провожая ссутулившуюся фигуру.