Под древом клёна

«Человек живёт и привязывается невидимыми нитями к людям, которые его окружают. Наступает разлука, нити натягиваются и рвутся, как струны скрипки, издавая унылые звуки. И каждый раз, когда нити обрываются у сердца, человек испытывает самую острую боль.»

Решад Нури Гюнтекин

      ***

Да, надежда умирает последней. А что, если вместе с ней гибнет и на твоих глазах тот, кто эту надежду подарил? О, как же не хочется отвечать на этот вопрос. Особенно, когда видишь это воочию... Светловолосый юноша, стараясь аккуратно оббегать людей на улицах и где-то успевший потерять по дороге свою шляпу для маскировки, сейчас молит лишь об одном – успеть. Даже если придется сорвать дуэль, ворвавшись в самое пекло, или встать на колени, прося остановиться, Кадзуха готов на это ради своего товарища, ведь после оглашения божественного приговора, уже ничего нельзя будет сделать. Он знает, что Томо вряд ли одержит победу, еще никому этого не удавалось. Да и бросить вызов божеству равняется смерти. Возможно, тот решил, что наиболее достоин сразиться с Мусо но хитотати, ведь он жаждал увидеть это искусство. Подхваченный ветром, юнец ступил на каменную плитку площади перед дворцом Сёгуна. Сейчас его от места дуэли отделяла лишь лестница. В ушах давно смешались звуки: громкие разговоры простого народа, неспокойное завывание ветра, шелест листвы каждого дерева у площади и неприятный скрежет металла. Помимо все этого, Кадзуха слышал собственное сердце, что так тревожно билось о грудную клетку. Но больше всего настораживал звук металла, именно тот самый звук скрещивания стали, что так и кричал «Да, схватка уже началась, ты не успел к началу...». «Пожалуйста, прошу, пусть это окажется не он, пусть это лишь боевые тренировки солдат, пусть все с ним будет хорошо...» Моля всех богов Селестии хотя бы об одном из желаний, Кадзуха быстро оказался на предпоследней ступеньке и с напуганным взволнованным взглядом сразу вцепился в знакомый родной силуэт. Недалеко от юноши приземлился кусок клинка Касаи, а он точно знал – это принадлежит ему. Вместе же ходили покупать себе катаны. Все те раздражающие звуки вмиг исчезли, оставив лишь холодный безэмоциональный голос Архонта, что выносила божественный приговор проигравшему дуэль. Каэдэхара не мог просто в это поверить. Он четко видел, как Сёгун Райдэн призвала к себе свое оружие, носящее имя "Сияющая жатва", как она грозно спускалась к мужчине... Юноша не мог сдвинуться с места, эта сцена так до ужаса заворожила, что в голове вертелась лишь одна мысль: «Не успел.» Кадзуха не видел выражения лица своего дорогого друга перед тем, как в небе сгустились тучи и появилась мощная молния, что явно предназначалась Томо. Все происходило настолько быстро, что даже сам парень не заметил, как уже подбегал к опасному месту, где стоял мужчина. Атмосфера вокруг становилась лишь тяжелее, затрудняя дыхание и затуманивая разум. Кажется, ему в руки упало нечто округлое, ещё хранящее человеческое тепло, пока он просто вцепился взглядом в своего товарища. Кадзуха чувствовал все: и страх, и горечь, и удивление, и гнев. В тот момент он не знал, что сподвигнуло его подбежать ближе. Может, была еще какая-то вера в то, что они просто сбегут? Но вопреки ожиданиям юноши, Сёгун так просто это бы не оставила. Всего за секунду до разящего удара молнии, Томо обернулся на своего друга, чтобы взглянуть на того в последний раз. Их глаза встретились всего на мгновение, но его хватило, что прочитать сожаление в очах мужчины. Тот приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но, к сожалению, не успел, ведь Сёгун Райдэн исполнила божественное наказание. Поистине завораживающее, но ужасное зрелище. Нечто заставило Кадзуху опустить взгляд, чтобы просто не смотреть на смерть дорогого человека. Как оказалось, к нему в руки попал потухающий электро Глаз Бога Касаи. «Поверить не могу... Все произошло так быстро и все на моих глазах... Может, это просто сон и очередной кошмар? Все не может вот так закончиться...» Словно прочитав мысли юноши, Глаз Бога стал жечь правую руку Каэдэхары. В тот самый миг, словно только проснувшийся, Кадзуха резко повернулся и с разбега прыгнул с той самой лестницы, все еще держа последнее, что осталось от его друга. Он понимал, что поступает опрометчиво, что теперь за ним будет погоня и что придется даже бежать из страны, чтобы его не поймали. Но ему было уже все равно. Юноша не мог позволить, чтобы надежду, что горит так ярко, просто похоронили в холодной статуе ненавистного теперь ему божества. Сзади слышался гневный голос величественной и грозной Кудзе Сары, что приказывала своим подчиненным бежать следом, и ставшим ненавистным тот же холодный тон Сёгуна, которую сейчас волновал лишь забравший с собой Глаз Бога павшего в дуэли. Несмотря на жгучую боль в правой ладони, Кадзуха все равно бежал прочь с того проклятого места. Сейчас некогда было думать о своих чувствах и переживаниях, когда тебя объявили предателем Инадзумы. Юноша не знал, куда бежит и чем это закончится, ноги просто несли его в неизвестном направлении, стараясь скрыться от солдат. И у него это вышло, благодаря помогающей стихии Анемо Архонта и природе, услужливо прячущей свое дитя. В таких временных укрытиях Кадзуха восстанавливал силы и сбившееся дыхание. И даже тогда он не выпускал уже потухший Глаз Бога друга, крепко прижимая к груди и стараясь сохранить то фантомное тепло от товарища. Когда закатное солнце спряталось за горизонт, уступая место пробирающему до костей холоду и пугающей темноте, Каэдэхара оказался в недалекой деревушке, по очертанию казавшейся ему знакомой. И ведь правда, даже атмосфера здесь напоминала тот момент, когда они с Томо пришли к нему в родное гнездо. Если бы не нынешнее состояние, то Кадзуха бы развернулся и ушел дальше, боясь принести проблемы невинным жителям деревни из-за своего розыска, но ему сейчас жизненно необходимо просто отдохнуть пару часов от долгой беготни. – Кадзуха? Юноша даже не сразу понял, что с ним действительно кто-то разговаривает. Лишь повторный вопрос смог убедить парня в обратном. Перед ним стояла обеспокоенная старушка, держа в руках какие-то травы. Каэдэхара сразу ее узнал, ведь расстались с ней только вчера. Смотря своими пустыми глазами на матушку Томо, что все еще что-то говорит ему, но Кадзуха не разбирает слов, в груди неприятно кольнуло. «Я ведь дал слово, что пригляжу за ее сыном, а в конечном счете...» Юноша дал увести себя в ее обитель. Совпадение это или нет, но именно она встретилась Кадзухе первой в этой деревне. Он не поднимал на старушку взгляда, боясь смотреть ей в глаза, и по новой испытать угрызения совести. Пришлось спрятать некогда светящийся Глаз Бога в карман, чтобы не возникло вопросов раньше времени. В самом домишке как всегда было тепло и уютно, на полке все так же сушились душистые травы. Кадзуха не думал, что вернется сюда так скоро... Мадам Касаи пригласила гостя сесть за стол, чтобы предложить успокаивающий чай и узнать, что произошло. Кадзуха хоть и спокойно принял приглашение, но еще не произнес каких-либо слов, что было для него несвойственно. – Скажи, вы с Томо поссорились? Ты просто молчишь, я уже и не знаю о чем думать, — при упоминании друга сердце снова нещадно кольнуло. Теперь раскрывать правду хотелось еще меньше, но он не мог не сказать родной матери товарища о таком событии. Поставив перед ним свежезаваренную кружку чая, женщина села рядом с гостем. Тогда она и заметила страшные ожоги на его руке, что явно были оставлены недавно. – О, Архонты... У тебя же рука почти что на добром слове держится... Нужно скорее обработать ее. Погоди пару минут, — мадам Касаи снова поднялась и принесла уже небольшую деревянную коробочку, в которой Кадзуха распознал аптечку. Она аккуратно взяла парня за запястье и поднесла ближе к себе. Затем начался процесс обрабатывания, сопровождаясь по-матерински нежными касаниями. «Я не знаю, что делать... Чтобы ты сделал в такой момент, Томо? Я ведь дал слово...» Кадзуха молчал и тогда, оставив все вопросы старушки без ответа. Наверное, это его молчание лишь больше заставляло её волноваться, но юнец просто не знал, как именно рассказать обо всем его матери. А когда та перевязала всю ладонь бинтами, крепко закрепив узлом, лишь тяжело вздохнула, путаясь в догадках. – Простите... Я... Я не смог сдержать своего слова, данное вам. Тогда мне и в голову не приходила мысль о его странных сокровенных желаниях, где в итоге ждет смерть... Голос парня сильно дрожал, стараясь изо всех сил не дать волю чувствам и не расплакаться прямо здесь. Хотя... Что ему это мешает сделать? Из-за быстро сменяющихся событий Кадзуха не мог даже толком мысленно проститься с дорогим другом, что сделал для него так много. А для этой женщины он наверняка был целым миром... – Я-я обещал вам, что... Что уберегу от опасностей, но не смог... Мы с ним вчера немного повздорили, когда я узнал о том, что Томо хочет увидеть воочию вершину искусства Сёгуна Райдэн, то на эмоциях просто оставил его там. Это моя вина, что не сумел остановить его и позволил пасть в торжественном, но жестоком испытании. Простите, мне ужасно жаль... Выговорившись и уже не держа в себе слезы горечи, Кадзуха закрыл лицо рукой, наверное, прячась от жестокого, но реального мира. Сердце разбилось на миллионы осколков еще в тот момент, когда их взгляды встретились еще тогда, в Тэнсюкаку. А в душе бушевал ураган эмоций, который еще ни разу не ощущал в себе юноша. Даже когда были убиты его родители или внезапное ограбление от разбойников... Сейчас все чувствовалось куда хуже, словно насильно отобрали целую часть тебя. «Почему все именно так? Неужели то мимолетное счастье было фантомным и я просто его не заслуживаю? Он был прекрасным человеком, что должен был прожить долгую счастливую жизнь, так почему мир забрал именно его?» Столько вопросов, ответы на которые придется долго искать, если эти ответы вообще будут. Горькие слезы скатывались по юношеским щекам. Одна за другой, в своем прощальном танце. Если бы Томо сейчас был рядом, то точно бы нашел подходящие слова, чтобы успокоить шторм в душе. – Кадзуха, посмотри на меня, — наконец подала голос женщина. Наверное, ей просто стоило для начала обработать эту информацию, чтобы создать образ всей ситуации. Она протянула две руки к юнцу и нежно обняла трясущееся тело своего гостя. – Послушай, ты ни в чем не виноват. Это был только его выбор, который мы можем лишь принять. Он всегда все делал наперекор, редко когда меня слушался. Уж такой характер у него. Поэтому даже если бы вы не повздорили, то вряд ли бы ты смог его отговорить, учитывая, что это было еще и ценное желание. Я попросила тебя за ним присмотреть, чтобы хотя бы не лез без разбора куда не просят. Ты замечательный друг и человек, моему мальчику очень повезло встретиться с тобой. Ни он, ни я не виним тебя в случившемся. Жизнь, порой, совсем нас не щадит, добавляя на жизненном пути лишь трудности и смотря как мы с ними справимся. Мне тоже горестно слышать о смерти своего единственного сына, последнего родного человека, но ни за что нельзя давать себе впасть в отчаяние. Нужно жить дальше, просто храня светлую память о покинувших нас людях. Уверена, Томо бы хотел, чтобы мы меньше поддавались скорби и лишь чаще улыбались, радуясь жизни. Старушка по-матерински нежно гладила Кадзуху по его мягким волосам, все это время говоря ласковым, успокаивающим голосом, дабы тот успокоился. А витающий запах лечебных трав лишь больше способствовал этому. Обмякая от такого спокойствия и теплоты, парень действительно начал приходить в себя, прекратив непрерывный поток слез и лишь иногда подрагивая телом. На столе давно остыл чай, что так и остался нетронутым за весь разговор. Еще немного посидев в убаюкивающей тишине, Кадзуха полушепотом сказал: – Благодарю вас за все: и за гостеприимство, и за теплые речи, и за то, что даровали прощение. Надеюсь, вы не против принять меня к себе на одну ночь, чтобы восстановить силы. Ранним утром я снова отправляюсь в новый путь, дабы не принести вашей славной деревушке неприятности. Так уж вышло, что я теперь возглавляю список самых разыскиваемых преступников Инадзумы. – Конечно, малыш, отдохни как следует и ступай к новым вершинам. Прошу только, будь аккуратнее, — женщина выпустила из нежных объятий своего гостя и ушла готовить место для ночлега. Это не заняло много времени, поэтому через несколько минут Кадзуха уже располагался там. Пожелав друг другу спокойной ночи, хозяйка дома потушила свечи, что даровали здесь свет и тепло. «Я решил, что не стану искать мести. Это бессмысленно, учитывая, что мне в бою её не одолеть, да и местью Томо не вернешь к жизни... Но моё негодование вызвано охотой на Глаза Бога. Никто не смеет лишать другого человека надежды, мечтаний и божественного откровения. Даже божество. Этого я простить не смогу.» Кадзуха, одурманенный тем же стойким ароматом трав, погрузился в беспокойный сон с такой мыслью. Утром его ждет новая трудная дорога, поэтому сейчас он старается хотя бы немного расслабиться и отдохнуть во время сна. А в руке он все так же сжимал потухший, утративший тепло, но горящий от надежд Глаз Бога.