Инвалид

      На следующий день после двойного нападения профессор Макгонагалл лично сопроводила Гарри до кабинета директора. Мальчик негромко постучал в дверь. Та беззвучно отворилась, они вошли. Профессор Макгонагалл велела Гарри ждать и оставила его одного. Гарри огляделся. Из всех кабинетов — а он так много повидал их в этот год — кабинет Дамблдора был самый интересный. Если бы он не боялся так исключения, он был бы сейчас наверху блаженства. Но он был не один в кабинете директора. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на неё — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Судя по виду, она была чем-то больна — глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев. Гарри грустно покачал головой. Не хватало только, чтобы комнатная птичка Дамблдора умерла на его глазах, когда они в кабинете один на один. В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя. Гарри охнул и лихорадочно огляделся, нет ли где хотя бы стакана воды — ничего подходящего не было. Птица тем временем превратилась в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение — и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла. Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый.        — Профессор, — Гарри едва переводил дух от волнения. — Ваша птица… Я ничего не мог поделать… Она… сгорела…       К величайшему удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.        — Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим, — директора развеселило ошеломлённое лицо Гарри. — Фоукс — это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него… — Гарри взглянул, и как раз вовремя — из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорождённая птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя. — Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья.       Потрясённый сценой самосожжения, Гарри забыл, зачем он тут, но тотчас всё вспомнил, как только Дамблдор сел в кресло с высокой спинкой и устремил на мальчика проницательные голубые глаза.       — И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой, — Гарри с робостью ожидал, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев. — Я должен спросить тебя, Гарри, — произнёс он мягко.— Не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать? Вообще что-нибудь?       Гарри не знал, что ответить. Он подумал о крике Нотта: «Вы следующие, грязнокровки!» Вспомнил бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Драко: «Слышать голоса, которых никто не слышит, — плохо даже в волшебном мире». Вспомнил о слухах, которые о нём распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что он как-то связан с Салазаром Слизерином…        — Мне нечего вам сказать, профессор, — потупившись, произнёс Гарри.       Директору ничего другого не оставалось, как отпустить Гарри. Он и так дал намёк мальчику-инвалиду, что он может ему доверять.        Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обратило страхи в настоящую панику. Удивительнее всего было то, что особенно взволновала школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивали друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мертв? Все билеты на экспресс Хогвартс — Лондон, уходящий накануне Рождества, были мгновенно раскуплены: из школы ожидалось массовое бегство.       Наконец семестр завершился, и тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. На Гарри от неё веяло не унынием, а мирным покоем, и он наслаждался свободой, дарованной гриффиндорским начальством всем, кто остался в Хогвартсе. Можно было на всю катушку пускать фейерверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись, практиковаться в поединках на волшебных палочках. Фред, Джордж и Джинни тоже предпочли остаться на каникулах в школе — дома им грозило путешествие с родителями к Биллу в Египет. Перси, который не опускался до «детских игр» и редко показывался в Общей гостиной, с важностью сообщил им, что остаётся на Рождество лишь потому, что его долг как старосты — помогать преподавателям в это неспокойное время.        Утро Рождества пришло в холоде и белизне. Невилла с Гарри, единственных сейчас обитателей спальни, в несусветную рань разбудила Гермиона — примчалась уже совсем одетая и принесла обоим подарки.       В этот миг в комнату влетела Букля с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась к Гарри на кровать.       — Привет! — радостно встретил её Гарри. — Мы опять друзья?       Букля в знак расположения клюнула его в ухо самым дружеским образом — этот подарок оказался гораздо лучше принесённого в клюве. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмецо, где они интересовались, не сможет ли Гарри остаться в школе и на летние каникулы. Другие рождественские подарки были куда приятнее. Хагрид прислал огромную банку сливочной помадки, которую, как убедился Гарри, перед тем как есть, надо разогреть на огне. Также мальчик в очках получил в подарок очередной фирменный свитер от миссис Уизли. Гарри было очень приятно. Он знал, что мать Рона по-настоящему хорошо к нему относится.       Невозможно было не отдать должное великолепию рождественского ужина в Хогвартсе. Там было не только множество покрытых инеем рождественских елей и пышных гирлянд из омелы и остролиста, но и чудесный волшебный снег — сухой и тёплый, — падающий с потолка. Под руководством Дамблдора собравшиеся исполнили его любимые рождественские гимны, громче всех ревел Хагрид, голос его креп после каждого бокала яичного коктейля. Перси не заметил, как Фред заколдовал его значок старосты. Ко всеобщему удовольствию, на нём появилась надпись «Дурачина», и бедняга Перси безуспешно пытался выяснить, над чем это все смеются.       Пора было сесть за уроки. Снейп столько им задал — дай бог выполнить к шестому курсу. Вдруг с третьего этажа долетел гневный вопль.        — Это Филч, — узнал голос Гарри, друзья бросились вверх по лестнице, напряжённо прислушиваясь.        — Думаешь, ещё на кого-то напали? — испуганно спросил Драко, остановившись на полдороге. А Филч продолжал бушевать.       — …опять для меня работа! Убираться здесь всю ночь! Как будто других дел нет! Ну уж дудки, всему есть предел. Немедленно иду к Дамблдору!        Шаги его затихли, и было слышно, как где-то вдалеке хлопнула дверь. Друзья завернули за угол. Филч, похоже, только что покинул свой наблюдательный пост. Они опять стояли на том месте, где кто-то напал на Миссис Норрис. Друзья сразу поняли, почему так разошелся бедняга сквиб: в коридоре стоял настоящий потоп, и вода, кажется, все прибывала. Текло из-под двери туалета Плаксы Миртл. Вопли Филча стихли, их сменили стенания Миртл, эхом отражавшиеся от каменных стен.       — А с ней-то что? — вздохнул Драко.       — Пойдём посмотрим, — предложил Гарри.        Приподняв полы мантий выше щиколоток, друзья перебрались по воде к двери с табличкой «Туалет не работает» и, как обычно, не обратив на неё внимания, вошли. Плакса Миртл рыдала громко, надрывно, как никогда. Это девочка с растрёпанными волосами, собранными в два хвостика, а также большими круглыми очками, скрывающих половины её лица. В туалете царила тьма, свечи смыло потоками воды, заливающей стены и пол.        — В чём дело, Миртл? — поинтересовался у плаксивого призрака Гарри.        — Кто там? — отозвалась несчастная Миртл. — Пришли швырнуть в меня чем-нибудь ещё?        Гарри проехался вброд до её кабинки.        — Это почему я должен в тебя чем-то швырять? — спросил он, удивлённо уставившись на призрака.       — Откуда я знаю! — заголосила Миртл, появляясь из сливного бачка с очередной волной, обрушившейся на пол. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю. И вдруг в меня начинают швыряться книгами!       — Но с тобой же ничего не случится, — резонно возразил Гарри. — Книга просто пролетит сквозь тебя, и всё.       Сказав эти слова, Гарри тут же раскаялся. Миртл взмыла вверх и истошно завопила.        — Значит надо швыряться в бедную Миртл?! Она всё равно ничего не чувствует! Десять баллов тому, кто попадет ей в живот! Пятьдесят — кто угодит в голову! — вопила обиженно Миртл. — Чудесная игра! Но мне она что-то не по нутру!       — А кто всё-таки в тебя швырялся? — спросил Гарри.       — Понятия не имею. Я здесь расположилась в колене сифона, предаюсь мыслям о смерти, а эта штука пронзает мою макушку, — Миртл свирепо посмотрела на друзей. — Вон она, под раковиной, её туда смыло.       Драко нагнулся и увидел небольшую, тонкую книжку. Она была в потрёпанной чёрной обложке и мокрая насквозь, как все в туалете. Драко хотел было поднять её, но Гарри схватил его за руку.       — Ты что, спятил? — спросил друга Гарри. — Это опасно.        — Опасно? — удивился Драко. — Случайно не эту тетрадку искал профессор Снейп?       — Возможно, — тут же ответил Гарри. — В любом случае её надо будет отнести профессору. И ещё мне кажется, что это вовсе не тетрадь.       — А что тогда? — спросил Драко, снимая с себя намокшую мантию.       — Это дневник. Вот видишь тут даже имеется дата на переплёте полувековой давности, — проговорил Гарри, а блондин, едва касаясь вещицы, открыл тетрадку дрожащими руками. — На первой странице ещё можно разобрать имя — Т. М. Редлл.       — Стой-ка, — Драко с опаской заглянул через плечо Гарри. — Мне это имя знакомо… Пятьдесят лет назад Т. М. Реддл получил награду за особые заслуги перед школой.       — Точно, мы же видели его именную табличку в Зале Наград, — тоже вспомнил Гарри. — Видимо, этот дневник принадлежит эту самому Редллу.       С этим Драко не мог не согласиться. Ребята собирались отправиться к Снейпу. Но их застиг Филч. Гарри успел засунуть тетрадь Реддла к себе в рюкзак. Парням пришлось отправиться вслед за завхозом. Но, на их счастье, они столкнулись с профессором Локонсом.       — О, мистер Поттер и мистер Малфой, — воскликнул золотоволосый мужчина. — Мистер Филч, что молодые люди в этот раз натворили?       — Я их обнаружил в женском туалете на втором этаже! — рявкнул Филч. — Они затопили туалет.       — Это не мы! — в один голос заявили Гарри с Драко и с немой мольбой посмотрели на Локанса.       — Полно, вам, Филч, — добродушно заявил профессор Зоти, но заметив, что старый сквиб его не слушает, Златопуст решил прибегнуть к другой тактике. — Мистер Филч, я забираю мальчиков. Они отработают наказание под моим присмотром.       — Как пожелаете, профессор, — сквозь зубы процедил Филч и отдал мальчишек преподавателю.       — Великолепно, — жизнерадостно заявил Локонс. — Мальчики, следуйте за мной.       Так, Гарри и Драко снова оказались в кабинете Зоти. Там мальчишкам пришлось не только помогать Локонсу с письмами к его поклонникам, но физически поработать. В результате мальчики настолько устали, что мысленно они уже спали. Поэтому мальчишки напрочь забыли о своей находке. Гарри продолжал таскать с собой тетрадь, даже не подозревая этого, она затесалась среди его многочисленных учебников. А Драко не хотел вспоминать этот день, когда ему пришлось отрабатывать случайное наказание у Локонса.       Минуло уже почти четыре месяца с тех пор, как Джастин и Почти Безголовый Ник окаменели, и теперь чуть ли не все уверились, что злодей, кто бы он ни был, сгинул совсем и никогда больше в Хогвартс не явится. Пивзу окончательно наскучила песня «Гарри Поттер, ты злодей», а Эрни МакМиллан смягчился до такой степени, что как-то на травологии вполне вежливо попросил Гарри передать ему корзинку с прыгающими поганками.       Именно в эти спокойные дни, пока не было нападений, в спальне для мальчиков общежития Гриффиндора произошёл неприятный инцидент. Когда мальчишки после уроков вернулись в свою спальню, то там обнаружили погром. Постель была перевернута, вещи валялись по всему полу. Мальчишки тут же принялись проверять не пропало ли у них чего. В итоге, пропажу обнаружил Гарри: пропал дневник Т. М. Реддла. Каким же расстроенным был Гарри: он должен был сразу отдать свою находку профессору Снейпу.       В марте несколько мандрагор закатили в теплице номер три шумную, безобразную вечеринку, чрезвычайно порадовав профессора Стебель.       — Раз они стали лазать друг к другу в горшки, значит, они совсем созрели, — объяснила она Гарри. — И скоро мы сможем вернуть к жизни тех несчастных в больничном крыле.       На пасхальных каникулах второкурсникам подкинули новую тему для размышлений. Надо было выбрать предметы для третьего года обучения, к чему Гермиона отнеслась со всей серьёзностью.       — От этого зависит наше будущее, — сказала она Невиллу и Гарри, когда они втроем принялись изучать список новых предметов, помечая их галочками.       — Я бы хотел отказаться от зелий, — заметил Невилл.       — Нельзя, — возразил Гарри. — Все старые предметы остаются. Если бы позволили что-нибудь вычеркнуть, я бы вычеркнул защиту от тёмных искусств.       — Но это очень важный предмет! — возмутилась Гермиона.       — Важный, если бы его преподавал не Локонс, — уперся Гарри. — Я у него ничему не научился. Нет, хотя научился — что будет, если выпустить на волю корнуэльских пикси.        Невилл Долгопупс был завален письмами, содержащими противоречивые советы родных колдунов и колдуний, какие предметы больше всего пригодятся в жизни. Растерянный, сбитый с толку, он читал список предметов, высунув язык, и смущённо спрашивал окружающих, что труднее — кабалистика или изучение древних рун. Дин Томас, который, как и Гарри, вырос среди маглов, поступил просто: закрыв глаза, тыкал волшебной палочкой в список и помечал те предметы, на которые угодил. Гермиона ничьих советов не слушала, а взяла и записалась сразу на все новые курсы.       В итоге, Невилл остановил выбор на прорицаниях, магловедении и уходе за магическими существами. Драко выбрал Нумерологию, уход за магическими существами и прорицание. Гарри сделал выбор в пользу древних рун, уходу за магическими существами и нумерологии. Гарри также слышал какие предметы выбрал Уизли: уход за магическими существами и прорицание.       С того момента, как ребята определились с дополнительными предметами, прошло несколько дней. Сегодня должен был состояться очередной матч по квиддичу. Поэтому ребята, выйдя из Большого зала, тут же наткнулись на более вескую причину для тревоги. Едва Гарри успел подъехать на коляске к мраморной лестнице, как до его слуха вновь донеслось:        — В этот раз убей — пусти, я разорву! Разорву сам!       Гарри вскрикнул, Драко с Гермионой бросились к нему.        — Голос! — воскликнул Гарри, озираясь вокруг. — Я только что опять слышал его! А вы слышали?       Драко, широко открыв глаза, отрицательно покачал головой, Невилл выглядел поникшим, а Гермиона вдруг хлопнула себя ладонью по лбу.       — Гарри, я, кажется, поняла! Бегу в библиотеку! — обрадованно заявила девочка с каштановыми растрёпанными волосами, и она умчалась вверх по лестнице.        — Что такое она поняла? — спросил Гарри в смятении, всё ещё озираясь: вдруг ещё раз услышит голос и сумеет определить, откуда же он исходит.       — Понятия не имею, — Драко поднял брови. — И зачем её вдруг понесло в библиотеку?       — Это же Гермиона, — пожал плечами Невилл. — Если нам что-то непонятно, нужно пойди туда и спросить у неё самой…       Гарри застыл в нерешительности. Он силился уловить зловещий голос, но из Большого зала повалили ученики, спеша на стадион и громко переговариваясь. И Гарри больше ничего не услышал.