Various Storms and Saints/Грозы и Святые

Гермиона села на единственное свободное место за гриффиндорским столом рядом со своим бывшим парнем, который, слава Мерлину, не обратил на её появление никакого внимания. Она отпила свой чай, выбрав ромашковый, и старалась не думать о своей «особенности». В зале раздавались громкие бормотания, все перешёптывались между собой, когда она заметила первые полосы газет, разбросанных по столам. Рон держал один из лежащих перед ним и остальными друзьями экземпляров «Ежедневного Пророка». — Мне жаль его, — сказал Невилл, на что Симус усмехнулся. — А мне нет! Скатертью дорожка, они были отвратительными людьми. — Я всё же согласна с Невиллом, — добавила Джинни. — Пусть они и были ужасными, как и он сам, но я никому не пожелаю потерять семью. Рон посмотрел на сестру, подтверждая её слова. — А ты что скажешь, Ронни? — спросил Симус, опуская свою копию на стол. Гермиона подобрала её и замерла, поражённая увиденным. — Я скажу вот что, — начал Рон, — на хер Малфоев, я рад, что она мертва. ШОКИРУЮЩАЯ НОВОСТЬ: Нарцисса Малфой (урождённая Блэк) найдена мёртвой у себя дома в Малфой-мэноре. Прошлой ночью, 28 ноября 1998 года, Нарцисса Малфой была найдена мёртвой в Малфой-мэноре. Ранее на этой неделе небезызвестный Пожиратель смерти Люциус Малфой был приговорён к пожизненному заключению в Азкабане за преступления, совершённые во время войны, а также за неизменную преданность Тёмному Лорду. Малфою было позволено вернуться домой и попрощаться перед его последующим заключением. Аврор Маркус Чо, охранявший мэнор, рассказал Пророку, что услышал сдавленный крик той ночью. У него не получалось открыть входную дверь, в результате чего ему пришлось взорвать её. — Когда я наконец-то проник внутрь, в холле, плача, стоял домовой эльф. Я никогда не видел ничего подобного. Затем я услышал больше шума наверху, — сообщил Чо. После чего он проинформировал своего начальника о произошедшей ситуации. «Пророк» предупреждает особо чувствительных читателей воздержаться от дальнейшего чтения. — Раздавались крики, много криков. Я мог слышать удары заклинаний, и к тому моменту, как я добрался до второго этажа, я увидел их. Миссис Малфой лежала на полу их спальни, а мистер Малфой стоял над ней со своей палочкой. Повсюду была кровь, место преступления выглядело как резня. Когда мистер Малфой увидел меня, он упал на колени. Полагаю, он понимал, что натворил, ведь на тот момент уже был приговорён к пожизненному заключению. Люциусу Малфою назначено ещё одно слушание за убийство своей жены на завтра, 30 ноября 1998 года. Он будет отправлен в Азкабан вне зависимости от результатов суда. Драко Малфою, наследнику семейного состояния и мэнора, мы приносим свои соболезнования. Гермиона перечитывала статью раз за разом, пытаясь понять, что произошло. Её взгляд замер на фотографии на первой полосе, на которой была вся семья Малфоев, позирующая для семейного портрета. Нарцисса улыбалась, и Гермиона заметила, как искрились её голубые глаза: она выглядела искренней. Настоящий символ чистокровного совершенства. Люциус, как бы он ни выглядел, своим точёным лицом и тёмно-серыми глазами посылал стаю мурашек вдоль позвоночника Гермионы. Он был пугающим в своей сдержанной грации. Затем, конечно, Драко. Он был юн на этой фотографии, не старше шестнадцати. Её сердце упало в пятки от прочитанного. Она не так много знала о Малфоях, но у неё было некоторое представления об отношениях Драко с его матерью. Зачем было Люциусу убивать её? Вдруг раздался громкий взрыв за дверьми Большого зала. Все оторвались от разглядывания газет, которые читали и обсуждали за каждым столом, и разговоры резко прекратились, когда они увидели последнего Малфоя, влетевшего в зал и держащего палочку перед собой. Глаза Драко были практически чёрными, когда он приближался к столам, меча Инсендио в каждый выпуск «Пророка», который попадался ему на глаза. — Вы все прочитали это, да? — выкрикнул он, и от его басистого голоса содрогнулись люстры. От непрекращающегося потока огня зажглись столы. — Из них вышел отличный хворост! Он использовал одно воспламеняющее заклинание за другим. Указав палочкой на пустой профессорский стол, он наколдовал Редукто, из-за чего деревянные щепки разлетелись по залу. Люстры с грохотом упали на пол, сверкающими осколками впиваясь в кожу ни в чём не повинных студентов. Он кричал и вопил, палочкой взрывая всё вокруг. Студенты попрятались, выбежав из зала. В несколько яростных движений он приблизился к концу гриффиндорского стола, где сидела Гермиона вместе со своими друзьями. Рон быстро поднялся с места, вытаскивая палочку. Драко направил своё древко на газеты, разбросанные между ними. Гермиона внимательно осмотрела его, заметив тёмные глаза, отблёскивающие подступающими слезами. Он махнул рукой на один из столов, откуда, слава Богу, младшие студенты успели сбежать, смотря на брызги от еды и осколков. Это было полное разрушение человека, которого Хогвартс боялся больше всего. — Тебе стоит успокоиться, Малфой, — рявкнул Рон. Драко бросил взгляд сквозь ресницы, но не на Рона. Он был сфокусирован на Гермионе. Она чувствовала, как чистый страх циркулировал по её телу из-за того, как он на неё смотрел. Она не видела Драко таким очень давно и хотела, чтобы он исчез. — Могу поспорить, ты чертовски счастлива, — огрызнулся он. Кровь в её венах застыла. Почему он обращался именно к ней? — Наверняка все вы, блять, счастливы! — прокричал он. — Особенно вы, жалкие Уизли. У вас всегда была грёбаная кровная вражда с моей семьёй. И ещё одна люстра приземлилась на пол в другой стороне помещения, в этот раз никого не задев. Все студенты, кроме компании гриффиндорцев, покинули Большой зал. Гермиона застряла на грани между тем, чтобы подойти к нему и убежать. — Достаточно, — предупредил Рон. Драко осмотрел долговязого рыжего с ног до головы, прежде чем громко рассмеяться. — О, и что ты сделаешь, Уизел? Заставишь меня есть слизней? Это был не он, это был не тот человек, которого Гермиона знала. Он разваливался на части. — Я мог бы сделать что похуже, — ответил Рон, неуверенно подходя ближе. Стол вспыхнул на их глазах в тот же момент, когда Драко отлетел в стену позади себя. Рон быстро приблизился к слизеринцу, гордо возвышаясь над ним в гневе. Гермиона вскочила со своего места, пока остальные разбирались с огнём. — И это твоё хуже? — съязвил Драко, откашливаясь от сильного удара и с трудом поднимаясь на ноги. Он вытянул руку, злобно улыбаясь. — Давай, заавадь меня. Рон задрал подбородок, показывая ту власть, которую имел над ним. — Сектум… — Экспеллиармус! — воскликнула Гермиона, возникнув между ними. Его палочка отлетела в другой конец зала, в то время как его лицо исказилось от шока. — Что ты творишь? — она толкнула его в грудь. — Он… — Что он? — крикнула она с лицом, покрасневшим от гнева. — Он не трогал тебя! Он никого не трогал! Он сломал парочку столов и подпалил несколько газет, а ты собирался его проклясть, чёрт возьми? Как я и сказала — ты ничем не лучше Реддла. Рон сделал шаг вперёд, ярость разливалась в его глазах. Он был выше неё, пытался воспользоваться своим превосходством в росте. Он навис над ней, напряжённо стиснув челюсть и сжав кулаки. — Не смей, блять, сравнивать меня с этим монстром. У меня нет с ним ничего общего, Гермиона. Она вскинула подбородок, не позволяя ему брать над собой верх. — Тогда перестань вести себя как он. Рон было набросился на неё, и она вздрогнула, когда друзья оттащили его. Симус, Дин и Невилл поспешно заговорили, возвращая его к столу. Дикие глаза Джинни перемещались с брата на лучшую подругу. Встань на мою сторону, Джинни. — Рональд Уизли, какого хрена ты творишь? — выкрикнула она. Гермиона отступила назад, пытаясь восстановить дыхание, глядя на человека, которого она не могла узнать. Всё случилось так быстро, и когда она посмотрела влево, Драко уже умчался прочь, в гневе разрушая ещё больше вещей на своём пути. Она поспешила за ним. — Малфой! Она бежала, пока он шагал по коридорам в сторону выхода из замка. Он двигался быстрее неё, по дороге сорвав с себя свитер и откинув его куда-то в осеннюю листву. — Малфой! — вновь крикнула Гермиона, следуя за ним вниз по холму. Они приближались к Чёрному озеру, когда она снова окликнула его: — Драко! — Что? — воскликнул он, разворачиваясь к ней. Он выглядел обезумевшим с чёрными как смоль глазами, покрасневшим лицом и вздувшимися на висках венами. Она остановилась, не ожидая его сокрушительного, раскатистого голоса, что покачнул деревья и спугнул птиц. — Какого чёрта это было? Глаза Драко сузились, когда он ступил вперёд, рукой указывая на замок. — Что это было? Мой отец убил мою мать, и ты спрашиваешь: «Что это было?» — Ты не можешь… — Не указывай мне, что я могу делать, Грейнджер! — крикнул он, направив своё древко на неё. — Ничего мне, блять, не говори! Ты ни черта не знаешь, так что перестань вести себя как всезнайка! Она покачала головой. — Это не ты, это… — Он самый! Это именно то, кем я являюсь! Я Драко грёбаный Малфой, давно пора было начать вести себя так! Все и так ожидали этого, так что вот он я! — он смеялся, прерываемый криками, смеялся как человек, который потерял всё. — Полюбуйся, блять, Грейнджер, возможности лучше больше не представится. — Малфой, тебе нужно успокоиться, ты не соображаешь трезво, — осторожно проговорила она. — Я ещё никогда так трезво не соображал! Я, блять, убью его, — произнёс Драко, его голос был настолько низким, что это напугало её. Он направился обратно в сторону замка. — Я его, блять, прикончу. Его ноги были слишком длинными и несли его так быстро, что она с трудом за ним поспевала. Спустя какое-то время он уже нёсся по замку. Ей нужно было остановить его до того, как он совершит непоправимое. Драко не мог аппарировать, не сейчас и не в таком состоянии, иначе он расщепит себя. — Ты прямо как он! — крикнула Гермиона. В коридорах не было ни единой души, когда её голос донёсся до него. Драко остановился, медленно оборачиваясь. — Что ты сказала? — Ты говорил, что не хочешь становиться таким, как твой отец, — сказала она. — Но именно это ты сейчас и делаешь. Ты думаешь, что, убив его, сможешь что-то исправить? Это не вернёт её к жизни. — Заткнись! — проорал он. — Она мертва, Малфой, и мне жаль! — Гермиона кричала в ответ. В её груди зудело, она должна была помочь ему. — Убив своего отца, ты не поможешь ей. Ты лишь окажешься в том же месте, где и он сейчас. — Там мне самое место! Ты сама это сказала! Она покачала головой, делая несколько шагов к нему. — То, что ты хочешь сделать, ничем не лучше того, что он сделал с ней. — Я, блять, не понимаю, почему он сделал это! — Драко взревел, и она увидела слёзы, стекающие по его щекам. — Всё, что я делал, было ради неё, чтобы защитить её, а теперь это! — Он сделал это, потому что был напуган, — сказала она, ступая ближе к нему. Она не знала, что говорила, всё происходило инстинктивно. — Он боялся оказаться в Азкабане и не хотел жить без неё. Но её оправдали, потому что она не сделала ничего плохого, и он не смог принять этого. — Не было необходимости убивать её, — произнёс он голосом, который дрожал так же, как и её сердце. — Знаю, и мне бы хотелось, чтобы этого не произошло. Драко потряс головой, глядя на потолок. — Блять! Нахуй его! Я не могу, Грейнджер, не могу. Я должен убить его, прости, я не могу. Он развернулся и выбежал из замка. Она бежала за ним, её ноги двигались быстрее чем когда-либо. Волосы разлетались во все стороны, а сердце стучало в ушах. Он не может поступить так. Она достигла моста и увидела его на другом конце с палочкой, вскинутой в воздух. — Как насчёт меня? — воскликнула она. Он не сдвинулся. — Как насчёт меня, Малфой? Драко застыл словно статуя, давая ей шанс перевести дыхание и подойти к нему. — Ты не можешь сделать это, я не позволю тебе, — звук её голоса достиг конца моста, ей не нужно было кричать. Ветер поднялся между ними, унося с собой листья. Она видела, как дёрнулась его спина и рука поднялась выше. — Если ты убьёшь его, то отправишься в Азкабан и оставишь меня здесь страдать, — продолжила она. — Ты был прав, ты мне нужен. Теперь она была так близко, что могла слышать его плач. — Малфой, пожалуйста, подумай о том, что говоришь. Она бы не хотела такой участи для тебя. Рука Драко резко расслабилась и упала, и она потянулась к нему. Он не отверг её прикосновение, отдёргивая свою руку. Когда он медленно повернулся к ней, Гермиона смогла разглядеть его красивое заплаканное лицо и всё ещё чёрные глаза. — Если я убью его, то смогу присоединиться к вашему жалкому клубу, — выплюнул он. — Ты, Поттер и я. Маленькие несчастные сиротки. И как будто весь воздух выкачали из её тела. Она могла поклясться, что её сердце остановилось. — Что ты сказал? — О, прости, разве это был секрет, что твои родители мертвы? — продолжал Драко. — Хватит. — Хватит что? Они мертвы. Они не в Астралии и не в Америке, или какую ещё жалкую ложь ты там выдумала. — Почему… как ты… Откуда ты знаешь? Не плачь, Гермиона, не смей. — Я слышал их. Они строили планы по убийству магглов, нападали на тех, на кого могли. Криви, Грейнджеры. — Нет. — Не я, блять, предложил это. А тот, от убийства которого ты сейчас пытаешься меня остановить. И ты знаешь, кто убил их, Грейнджер, не так ли? Она тяжело сглотнула. — Нет. — Мой отец. Её подбородок задрожал, а глаза защипало, голова закружилась от реальности ситуации. Всё это время она оправдывала его, убеждала себя в том, что он не такой. Но при том, как он вёл себя сейчас, действуя из чистой злости, можно ли было утверждать обратное? Нет, не после того, что он говорил ей. Она не позволит этому случиться, она не могла. — Ты не он, — прошептала Гермиона. — Зачем ты делаешь это? — спросил Драко, подходя к ней. Он возвышался над ней прямо как Рон, но она не чувствовала страха. — Ты делаешь неправильный выбор. Она осторожно забрала палочку из его руки, удерживая взгляд его тёмных глаз на своих. — Ты не можешь быть этим человеком. Не теперь. Ты потерял эту возможность, когда поцеловал меня. Ты не твой отец, и ты не убьёшь его. — Я уже он, Грейнджер. Все ожидают, что я буду таким. Я проиграл, я злой и страшный Пожиратель смерти, разве не так? Я устал притворяться тем, кем не являюсь, и ты не можешь огородить меня от этого. — Нет, ты не такой. Ты лучше, чем то, что люди думают о тебе, ты доказал это мне… — Что? Я поцеловал тебя и назвал красивой и сразу же стал святым? — Драко усмехнулся. — Это так не работает. — Так значит, ты солгал? — спросила она, сейчас позволив себе заплакать. Она хотела, чтобы он почувствовал себя дерьмово, он заслужил это. — Тебе не жаль? Ты не сожалеешь о том, что говорил мне? Тебе нравилось смотреть на то, как меня пытают в твоём доме? Ты не считаешь меня красивой? Так ты считаешь, да, Малфой? — Прекрати. — Нет! — воскликнула Гермиона. — Я тоже могу делать это! Я могу быть плохой! — она ткнула пальцем в его грудь. — Ты можешь быть плохим сколько влезет, но не для меня. Никогда, не снова. Ты не должен был говорить то, что сказал, чтобы в итоге вернуться к тому, с чего всё началось. — Я говорил абсолютно серьёзно, — произнёс он, в то время как его глаза медленно возвращались к своему обычному цвету. — Тогда докажи это, — она продолжала тыкать палочкой ему в грудь. — Мне плевать, если ты относишься ко всем остальным как к дерьму. Мне плевать, если ты хочешь быть грёбаным изгоем, но ты не поступишь так со мной. Ты останешься здесь и поможешь мне, нравится тебе это или нет. До тех пор, пока моя рука не будет исправлена, ты нужен мне. Он забрал свою палочку, прерывисто выдыхая. — Ты делаешь неправильный выбор. Гермиона поднялась на носочках и схватила его за подбородок, уставившись в его глаза. — Я ни разу не принимала неправильных решений и не собираюсь начинать сейчас. Драко посмотрел на неё, и, хоть его взгляд и был по-прежнему напряжённым, он медленно кивнул. Она отпустила его лицо, вытирая заплаканные глаза. Её сердце вернулось в обычный ритм, и она вновь могла дышать. Гермиона признала, что нуждается в нём, и что не сможет справиться без него, и что, возможно, хотеть Драко было не такой уж безумной идеей. — Ты слишком хороша для этого, — произнёс он вдруг. Гермиона снова взглянула на него и лишь покачала головой. — Я не «слишком хороша» ни для чего. Всё, что мне известно, так это то, что я провела последние три месяца, занимаясь всем этим не для того, чтобы ты разрушил всё из-за идиотского каприза. Он посмотрел ей за спину, его челюсть вновь напряглась. — Он не идиотский. Это месть за мою мать. — Ты не обязан мстить, — сказала она. — Позволь ему страдать в этой камере. Позволь дементорам издеваться над ним и лишать его рассудка. Заставь его сидеть там и думать обо всём, в чём он провинился, и о том, что он никогда не станет мужчиной, которым становится его сын. Он перевёл взгляд на неё, и она потянулась рукой к его лицу, удерживая его на месте. — Ты лучше него. Ты лучше того, кем он сделал тебя, ты показал мне это. И завтра, когда ты пойдёшь на его слушание, ты расскажешь ему обо мне. Когда он попрощается, ты напомнишь ему о маленькой грязнокровной сучке, которая всё разрушила, той самой, которую ты с гордостью трахаешь. Драко схватил её лицо и страстно поцеловал. Она училась прощать его, и хоть пока она и не простила его до конца, ей не хотелось думать об этом. Всё, чего она желала, было чувствовать его губы на своих и боль от того, как взрослые разрушают детей, у которых нет выбора.