Various Storms and Saints/Грозы и Святые

Она сидела, склонившись над энциклопедией ингредиентов, освещаемой лишь её палочкой. Руку сводило судорогой от того, как долго она уже держала ручку, делая небрежные заметки вокруг записей Драко. Гермиона пыталась распознать яд, но он не позволял ей приближаться к пузырьку, если его не было рядом. В обычной ситуации она бы посчитала это очень раздражающим, но поскольку она делала всё, что было в её силах, чтобы не умереть, ей не хотелось случайно пролить яд на себя. Гермиона составила список из всех ингредиентов, растений, трав, животных и прочего, что было помечено степенью от средне до крайне ядовитых. Впервые она почувствовала себя полностью сосредоточенной, и никакие переживания и страхи не охватывали её сознание. Затем дверь в кабинет отворилась, издавая громкий скрип и отвлекая её от работы. — Он сказал, что ты можешь быть здесь, — раздался голос заходящего внутрь Тео. Взмахнув рукой, он зажёг в помещении несколько свечей. Она так и не посмотрела на него. — Всё хорошо? Тебе что-то нужно? Тео отодвинул стул напротив неё и расположился на нём, с любопытством смотря на то, чем она занимается. Потом он положил её мобильный на блокнот перед ней. — Эта штуковина не замолкала весь день. Гермиона раскрыла телефон, обнаружив три пропущенных от Гарри. Она тихо вздохнула и отодвинула его в сторону. — И нам нужно поговорить насчёт Рождества, Макгонагалл остановила меня в коридоре сегодня. Девушка наконец подняла взгляд, роняя ручку. Сейчас было лишь четвёртое декабря, почему директриса так беспокоилась насчёт Рождества? — Да, точно. Ты остаёшься здесь на каникулы? Он пожал плечами. — Вообще-то не собирался, но куда ещё мне уезжать? Но я мог бы исчезнуть, конечно, если ты и Драко… — она пнула его по голени под столом, и он усмехнулся. — А ты? — Не знаю. Джинни хочет видеть меня в Норе. На самом деле, могу поспорить, что именно поэтому Гарри и звонил, — Гермиона вновь взяла телефон, задумавшись над тем, чтобы перезвонить ему. — Ты ведь не хочешь. — Прости? — Ты не хочешь ехать туда, у тебя это на лице написано, — сказал он, опираясь локтями о стол. Она тихо вздохнула. — Я просто не хочу иметь дело с Роном или Молли, она будет задавать слишком много вопросов. Джинни наверняка заведёт разговор о том, что считает, что я встречаюсь с кем-то, и я не уверена, что смогу вынести это. Кроме того, нам нужно сделать этот ад домом. — Точно. Ну, организация вечеринок никогда не была моей сильной стороной, обычно я и есть вечеринка. — Разумеется, — улыбнулась она. Тео толкнул её ботинок своим под столом. — Ты выглядишь счастливее. — Я не знаю, — пожав плечами, она убрала прядку волос за ухо. — Это правда. Причастен ли к этому мой лучший друг? — Тео… — Да ладно, Гермиона, я не расскажу ему, — его улыбка была широкой, а эти убедительные карие глаза устремились на неё. Она оглядела комнату, потирая шею. Ей нужно было поделиться этим с кем-то; на случай, если что-то пойдёт не так, кто-то должен знать обо всём. — То, что я сейчас расскажу тебе, должно остаться только между нами. Я говорю совершенно серьёзно. Он расправил плечи, и она заметила, как из его глаз исчез игривый огонёк. — Хорошо. — Кажется, он мне нравится, даже очень, и это само по себе и удивительно, и пугающе, но… — она закусила нижнюю губу, отворачиваясь от него. — Но моя рука убивает меня. Я умираю, и если не смогу никак решить это, то… тогда смысла в том, чтобы как-то проявлять свои чувства — нет. Я не представляю, сколько времени у меня осталось, а мы только начали распознавать яд. Я не могу… я не… я не знаю, что мне делать. Тео наклонился вперёд и, взяв её руки в свои, опустил голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ты не умрёшь, ты не можешь умереть. Он не позволит тебе. — Я и не хочу. Я не смирилась с этим, просто пытаюсь мыслить рационально, — сказала она. — Мы ничего не знаем о яде, и я не знаю, сколько времени займут поиски. Если бы я могла отрезать свою руку, то сделала бы это, но яд содержится в моих венах и скорее всего распространяется. — Ты никому об этом не рассказала? Даже Джинни? — Боже, тем более Джинни. Я рассказала тебе, никто не знает о том, как плохи дела. Гарри и Рон до сих пор считают, что это всего лишь шрам. Тео сжал её руки, вздыхая. — Ты должна сказать ему. — Не могу, — прошептала Гермиона, чувствуя, как сжимается её сердце. — Ты должна, — он покачал головой, начиная дышать чаще. — Я был несколько озадачен всё это время, что ты обманывала его, но ты ведь хочешь быть с ним, так? Боже, он убьёт меня, если узнает, что я сказал это, но Драко был без ума от тебя в течение многих лет. Ты не можешь влюбиться в него, позволить полюбить себя ещё сильнее, а потом просто умереть без его ведома. Это… это чертовски эгоистично… Он делал всё это для тебя, не так ли? Если ты расскажешь ему, он будет работать лишь усерднее, даже быстрее. Он чертовски умён, и вдвоём вы справитесь, но он должен знать. И, хоть я и надеюсь, что этого не произойдёт, но если у вас не выйдет, то не хотелось бы тебе провести то время, что у тебя осталось, зная, что он твой? Гермиона прикусила щеку с внутренней стороны, отчаянно пытаясь не заплакать. Но она не хотела, она и так достаточно выплакала, переживая и волнуясь. Тео был прав, прав до такой степени, что это лишь больше расстраивало её. — Я боюсь, — прошептала она. — Чего? — Умереть. Я была полностью готова к этому в прошлом году. Я бы пожертвовала собой, если бы это означало конец и больше никаких потерь, но мы победили. Мы победили, и я могла начать сначала, жить так, как я хотела. Но всё это было лишь ложной надеждой из-за этой гребаной штуки. Боже, мне так страшно, я не хочу умирать. Я не хочу никого покидать, особенно его. У меня было с ним так мало времени, и только пару дней назад я наконец-то, чёрт возьми, приняла то, что чувствую, — качая головой, Гермиона ощущала, как горит и щиплет в глазах от слёз, которые она не сдерживала. Не теперь. — Но я не хочу рассказывать ему. Ты видел, что произошло, когда умерла Нарцисса. Если я смогу найти решение, и он не узнает об этом, так будет лучше всего. — Нет, ты не можешь так поступить. Я говорю это, потому что знаю, что произошло. Гермиона, если ты умрёшь, не рассказав ему обо всём, весь этот замок сгорит дотла, а не просто несколько газет. Она вытащила свои руки из его, зарывшись лицом в ладони. В этом всегда было нечто катастрофически неправильное, отчего ей хотелось кричать. Но в моменты, когда она была наедине с ним, казалось, будто всё было на своих местах. Он был рядом, таким нежным и заботливым, был всем, чего Гермиона когда-либо желала, но как только она отступала от него, весь мир рассыпался в прах у её ног. Прекрасно, не правда ли? Полное разрушение. Возможно, единожды подумав об этом раньше, теперь она видела красоту в том, что должно быть прекрасным. Гермиона больше не исполняла симфоний для розы в терновом саду, теперь она играла их для целого леса. Всё, что цвело, было зелёным, пышным и притягательным; ей хотелось воспевать дифирамбы всему, что было прекрасным и надёжным. Теперь искать красоту в том, что разрушено, было недостаточно. Она жаждала моментов спокойствия и комфорта, моментов, когда он обнимал её, а всё остальное было лишь размытым пятном.

***

Она в одиночестве сидела за гриффиндорским столом, уставившись в пустую чашку. Рассказывать Драко о том, что она умирает, было последним, чего ей хотелось. Это принесёт слишком много боли, и подходящего момента никогда не найдётся. Тео, опять же, был прав насчёт всего. Она была по-настоящему счастливой благодаря ему. Но эти чувства были отложены на потом, пока она обдумывала, как сообщить ему наихудшие новости. Так как она сидела одна, никто не прерывал ход её мыслей. Друзья, судя по всему, почувствовали, что она не хочет, чтобы ей надоедали с бессмысленными разговорами о каникулах, квиддиче или о чём бы-то ни говорили здоровые люди. Гермиона взяла чайник и налила в чашку воды, прежде чем выбрать Эрл Грей. Он был простым, в нём не было ничего удивительного — ты получал именно то, чего и ожидал. Ей хотелось, чтобы жизнь была похожа на него. Сделав глоток, она увидела, как несколько сов влетело в Большой зал, разнося письма, и два из них приземлилось перед ней. Первое было просто адресовано ей, не имело обратного адреса. Раскрыв его, Гермиона увидела излишне длинное письмо от Молли, приглашающее её приехать на Рождество. Она написала в нём то же, что и обычно: «Ты наш ребёнок ничуть не меньше остальных, не переживай насчёт Рона, он настоящий мерзавец». Часть её испытывала чувство вины за то, что она не хотела приезжать, но тогда бы она была несчастной. Она любила Рождество и не хотела заставлять себя страдать в свой любимый праздник. Следующее письмо было абсолютно пустым белым конвертом без печати. Сделав очередной быстрый глоток, она достала небольшой кусочек пергамента и развернула его. Маленькое белое пёрышко выпало из него, приземлившись на стол. «В другой жизни я бы спросил тебя об этом перед твоими друзьями, но поскольку я всё ещё храню твой секрет, за меня это сделает эта маленькая дерьмовая записка. Я услышал, как мелкая Уизли сказала, что Рождество — это твой любимый праздник, и в той самой жизни я бы пригласил тебя к себе домой и завалил бы тебя подарками. Но потому как дома у меня больше нет, а ты не из тех женщин, что любят, когда их балуют, не хотела бы ты провести свои каникулы здесь со мной? ДМ» Гермиона подняла взгляд, надеясь отыскать свои любимые серебристые глаза на другой стороне Большого зала, но вместо них наткнулась на карие. Она нахмурилась, как бы спрашивая, где Драко. Тео указал вниз, после чего пальцами сымитировал ноги, спускающиеся по лестнице. Она слабо улыбнулась и, взяв оба письма, вышла из зала. — Эй, — сказала Джинни, хватая её за руку. Гермиона обернулась и увидела бананово-ореховый кекс. — Тебе стоит съесть что-нибудь. — Точно, спасибо. Она продолжила путь к подземельям, быстро дойдя до кабинета зельеварения. Зайдя внутрь и заперев дверь, как делала всегда, она обнаружила Драко, стоящим около их стола в перчатках. Он перевёл взгляд на неё, когда услышал, как она вошла, и её животе запорхали бабочки, когда он легко улыбнулся. — Без ужина? — спросила она. — Я не голоден. Гермиона подошла к столу, отметив, что на нём не было ничего, для чего могли бы понадобиться перчатки. — Если мне не позволено в одиночку исследовать яд, то и тебе тоже нельзя. Он снял перчатки, кидая их рядом с блокнотом, в то время как она забралась на соседний стол и начала болтать ногами. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на неё, Гермиона протянула ему кусочек кекса. — Я сказал, что не голоден. — Мне всё равно. Я часто забываю о том, чтобы поесть, и Джинни напоминает мне об этом, — сказала она, всё ещё держа кекс. — Сейчас я побуду Джинни. Драко закатил глаза, прежде чем забрать у неё кусочек. Она улыбнулась самой себе, когда он вернулся к изучению своих записей, щёлкая ручкой, которую стащил у неё. — В этом году я получила два приглашения на Рождество, — сказала Гермиона, надкусывая выпечку, в ответ на что он промычал. — У тебя много поклонников, как я погляжу? Опустив кекс, она стала наблюдать за тем, как он записывает что-то в блокнот. — Да, полагаю. В одном из писем меня пригласили в скромный дом, в котором живут четыре молодых и завидных холостяка, один из которых работает в Министерстве. Я пока обдумываю его. Драко повернулся к ней и сделал шаг вперёд, руками опираясь на столешницу по обе стороны от неё. Он лениво смотрел на неё своими серебристыми глазами, с которыми его тёмные ресницы сочетались опасно привлекательно. Она ощутила, как что-то в её животе дрогнуло от возбуждения из-за его взгляда и близости. — Что говорилось в другом? — спросил он, на что Гермиона пожала плечами. — О, да какой-то бездомный, нищий парень ищет компанию на Рождество. Думаю, что соглашусь, посочувствую тем, кто имеет меньше, чем я. Он прочистил горло, слабо вскидывая брови. — Это было бы очень щедро с твоей стороны. Уверен, он оценит твою компанию. — Как думаешь, что он предложит в качестве плана? — спросила она, вскидывая голову. — Если он истинный джентльмен, то он отведёт тебя на ужин и закажет всё, что ты только пожелаешь. С другой стороны, будет очень холодно, так что он может захотеть продержать тебя в своей спальне в течение двух недель, — ответил Драко, наклоняясь ближе к ней. — Правда? — Полагаю, что да, — произнёс он, после чего накрыл её рот своим. Гермиона ответила на поцелуй, улыбаясь ему в губы. Она обхватила его лицо пальцами, ощущая, как идеально его челюсть умещалась в её руках. Когда он оторвался от неё, она спросила: — Ты действительно отведёшь меня на ужин? — спросила она, играясь с воротником его рубашки. — Да, в другой жизни, — сказал он, опустив свои руки на её бёдра. — Однажды у меня была другая жизнь далеко отсюда. — Мне не очень нравится вся эта маггловская чепуха. — Я и есть маггловская чепуха. Там нас никто не знает, и ты мог бы пригласить меня на настоящий ужин, вроде пиццерии в Центральном Лондоне, там не очень чисто, но зато вкусно. Если только ты, конечно, говорил серьёзно. Драко переместил руку на её шею, большим пальцем задирая её голову, чтобы заглянуть в глаза. — Ты что, используешь мои же слова против меня, Грейнджер? — Я всегда могу позвать Тео, уверена, что он не откажется от маггловской пиццы, — всё это время она лишь дразнила его, но сейчас увидела стену за его глазами. — Я бы хотела поводить тебя по Лондону день или два, правда. И я не против идеи поужинать, просто не очень роскошно. Его лицо несколько расслабилось. — Ты действительно хочешь провести Рождество со мной? — Да, хочу. И Драко вновь поцеловал её, на этот раз задержавшись на её губах дольше. Она так легко растворялась в нём, это было практически жалким зрелищем. Когда он отпрянул, она оставила на его губах ещё один быстрый поцелуй. Ей не хотелось, чтобы его губы когда-либо покидали её. — Что для тебя значит роскошь? — спросил он, убирая кудряшку с её лица, и она рассмеялась. — Хм, самым роскошным ужином, на котором я присутствовала, был приём Клуба Слизней на шестом курсе. — Он сощурил глаза. — Что? Мне нужно было надеть платье и позаботиться о том, как уложены мои волосы. Меня не растили на приёмах и не учили, как собираться на балы. — Я постараюсь не сделать это слишком сложным для тебя, — ухмыльнулся он, после чего вернулся к столу. — Нашёл что-нибудь? — Гермиона спрыгнула с соседнего стола и обошла его. Склонившись над блокнотом, она заметила ещё больше записей, пока одна из заметок не привлекла её внимание. — Ты думаешь, он проклят? — Я не исключаю этого, — сказал он, ссылаясь на более ядовитые ингредиенты. Гермиона натянула его перчатки, отыскав зачарованную миску на полке, которую могли видеть только они. Опустив её на стол и сняв защитные чары, она заглянула в неё. Жидкость не загустела и не изменилась с тех пор, но нерешённая проблема — из чего состоял яд — оставалась. Вспомнив, что говорил Драко насчёт запахов, источаемых определёнными ингредиентами, она нависла над миской, пытаясь распознать запах. Она узнала его, но аромат был сложным; Гермиона нечасто чувствовала его, чтобы не сомневаться. — Я слышу какой-то запах, но не уверена, что знаю его. Однако думаю, что у тебя нюх гораздо лучше моего. Он поднял взгляд. — Это был комплимент? Она закатила глаза, в то время как он нагнулся над чашей и будто сам что-то почуял. Затем Драко принялся листать свой блокнот, быстро водя пальцем вдоль страниц, пока не нашёл нужную. — Оно пахнет как мокрая земля, и этот запах может принадлежать двум ядовитым растениям: болиголову и мортелиусу. — Получается, это может быть как и один из них, так и оба? — она вздохнула. — Боже, это займёт целую вечность, не так ли? Она сдвинула котелок с энциклопедии ингредиентов и увидела под ним маленький чёрный блокнот Драко. Гермиона взяла его, попытавшись открыть, когда он заметил и, аккуратно забрав его из её рук, убрал в карман брюк. — Почему ты такой скрытный? — спросила она, раскрывая энциклопедию перед собой. — Я мог бы задать тебе тот же вопрос. Медленно листая фолиант, она взглянула на него. — Расскажи мне свой секрет. Драко щёлкнул ручкой по древесине и посмотрел на неё в ответ, обдумывая то, что собирается сказать. Она продолжила листать книгу, пока не дошла до буквы «Б», начав поиски болиголовы. — Мой любимый цвет — голубой, но я говорю всем, что зелёный, — тихо признался он. Она улыбнулась и перевела взгляд на книгу в попытке подавить смех. — Голубой? — Да, голубой, — повторил он, указав ручкой на болиголову. — Теперь твой секрет. Она замерла, после чего посмотрела на него, пытаясь придумать хороший ответ. — Я пью каждый чай по-разному. — Я заметил. — Серьёзно? Я очень сильно выводила этим папу из себя, и он перестал делать мне чай с тех пор, как мне исполнилось шесть. Драко наклонился вперёд на руках, в его глазах читался редкий озорной блеск. Гермиона склонила голову в бок, глядя на него и чувствуя, как приятная теплота окружает её сердце. — Ты пьёшь зелёный чай только с мёдом, — начал он, — и только когда светит солнце. — Да? — подтрунила она. — Эрл Грей исключительно в чистом виде и только тогда, когда ты расстроена. Мятный после экзаменов или перед праздниками. Ромашковый с одной ложкой сахара и сливками, и только тогда, когда ты нервничаешь, и ты пьёшь его очень часто. — Она закатила глаза. — Ты не будешь пить ничего, имеющего имбирь в названии, а каждую чашку ты заканчиваешь печеньем. Она была ошеломлена тем, как много он знал о ней, даже польщена. Кто-то, кто помнит обо всех твоих особенностях. — Ты что, следил за мной, Малфой? — поддразнила она. — Просто наблюдал. Эти глаза изучали её, заставляли чувствовать волнение и возбуждение снова и снова. Румянец, проступающий на её шее, вынудил её опустить взгляд обратно на книгу. Она нашла болиголов и начала читать о его свойствах, пока Драко записывал что-то в блокнот. Болиголов — это маленькое, травянистое растение, известное тем, что широко используется во многих ядах. При попадании в организм оказывает крайне губительный эффект. Смертельно опасное растение, вызывает некоторые из следующих симптомов: нервную дрожь, дыхательную недостаточность, повышенное слюноотделение, нарушение координации, судороги и часто смерть. Наиболее хорошо известно применение болиголова в доксициде, созданном Зигмунтом Баджем. Осознав отсутствие у неё симптомов, вызываемых болиголовом, она перелистнула на первую страницу энциклопедии в поисках мортелиуса. Во время чтения кое-что наконец обрело смысл. — Это не болиголов, — сказала Гермиона. — Почему? — спросил он, обходя стол. Она указала на описание второго ингредиента. — Здесь сказано: «Мортелиус — редкий гриб, обычно встречающийся на окраинах Запретного леса, является крайне ядовитым ингредиентом. Во время использования может вызывать сильные и длительные кровотечения. Из-за высокой степени опасности мортелиус не использовался в приготовлении зелий с конца девятнадцатого века», — Гермиона посмотрела на слизеринца. — Вот почему моя рука постоянно кровоточит, в этом всё дело. Драко слегка вскинул брови. — Я пытаюсь придумать хоть какой-нибудь способ опровергнуть это, но не могу из-за запаха и кровотечения… Он должен входить в состав яда, и если его можно найти в Запретном лесу, то мы сможем добыть больше. — Чтобы воссоздать яд, как только вычислим остальные ингредиенты, — заключила она, и он кивнул. Затем она издала тихий, внезапный смешок. Они смогут сделать это, у них получится. Она не умрёт, и ей не придётся рассказывать ему правду.