His Darkest Devotion/ Его темнейшая преданность

— Эй, парень. Как ты? — Гарри опустился на колени и потрепал Сириуса за ушами, в то время как большая черная собака подпрыгивала перед ним, издавая радостный лай. Проходившие мимо него на улице, люди искоса смотрели на Гарри, но ничего не говорили. Они уже привыкли к тому, что несколько лет назад он приютил у себя «бездомного» пса. Учитывая, что только люди из Ордена что-либо знали об анимагической форме Сириуса, маловероятно, что кто-то догадался бы, чем он на самом деле здесь занимается. — Мистер Поттер, нам пора собирать вещи, — крикнул аврор Йельсон, ждущий внизу на лестнице, ведущей в квартиру Гарри. Он был лидером среди группы авроров, которым Риддл поручил наведаться в дом Гарри и «помочь ему с переездом». — Нам поискать переноску или коробку для собаки? Или у вас есть? — Не нужно. «Ему нравится бродить», — сказал Гарри. — Если он захочет последовать за мной, то найдет меня на новом месте. В конце концов, это не так уж далеко от Министерства, по левую сторону от Косого переулка. Йельсон вздохнул и, взмахнув палочкой, вернулся к раскладке книг в чемодан. Гарри почувствовал, как Сириус уткнулся головой ему в грудь и потрепал мохнатые уши анимага. — Веди себя хорошо, мальчик, — прошептал он. Затем сконцентрировался, и собственный голос зазвучал у него в голове. «Что ты хотел мне сказать?» Сириус один раз вильнул хвостом, и очень театрально издал тоскливый скулёж, когда встал на задние лапы и на секунду взвалил передние лапы Гарри на плечи. Его голос вернулся, мягко обволакивая сознание, внушая чувство защиты и спокойствия. Это был один из его многочисленных талантов, о котором никто не знал, он проявился лишь после того, как Сириус сбежал, возможно это из-за того, что он так отчаянно пытался найти способ поговорить с Гарри и Джеймсом. «В целом, мы лишь хотели убедиться, что с тобой всё в порядке, и да, Дамблдор действительно организовал то покушение. Но мы хотим, чтобы ты знал, что он понятия не имел, что ты тоже был там.» Гарри вздохнул и снова потрепал Сириусу уши. «Я знаю это. И я его не виню.» Сириус прижался к нему чуть ближе, и его физический голос превратился в высокий грустный вой, в то время как его мысленный голос заикался. «Я… мне также нужно признаться тебе, что Лили и Джеймс подготовили заклинания для покушения. Так же, как и я. Те самые, которые Альбус хранил и переносил во флаконах.» Гарри медленно сглотнул образовавшуюся вдруг горечь. Он давно подозревал это, и не было никаких причин для подобного ощущения, будто маятник, долго и медленно раскачивается взад и вперед в его груди. По сравнению с ними он был ещё совсем молод. Он всегда жил частично в тени, учитывая, с чьим именем на запястье, он родился. Он не мог точно знать, что пришло им в голову. Если они считали, действия Дамблдора правильными, а Гарри этого мнения не разделял… Разве это делало его предателем? То, что он оказавшись в том здании, позволил чувству самосохранения и страху возобладать над прочими аргументами? В его голове не было ни единого ответа, лишь гулкий звон качающегося маятника. «Гарри»? Сириус поднял голову и лизнул Гарри лицо, неприятное ощущение горячей, липкой слюны, текущей по его щеке, не заставило себя ждать, и прекрасно вывело его из полу замороженного состояния, в котором он прибывал. — Ничего страшного, мальчик, — пробормотал Гарри. «Я прощаю вас. Я понимаю, что вы не специально подвергли мою жизнь опасности.» Сириус положил голову крестнику на колени, смотря в глаза тоскливым, но преданным взглядом. Гарри погладил мягкую шерсть на спине пса, и Сириус высунув язык наружу громко задышал, прикрыв глаза от удовольствия. Гарри невольно пришлось улыбнуться. Вероятно, было странно так относиться к своему крестному отцу, но, с другой стороны, Гарри уже привык к тому, что Сириус выглядит как собака, и позволяет гладить себя, еще с детства. «Я хочу спросить кое о чём» — резко сказал он, мысль о комнате, которую Риддл показал ему в Отделе Тайн, засела в его голове и не давала покоя. «Просто чтобы убедиться, что Риддл не сможет использовать моих друзей против меня же. Рон и Гермиона убили кого-то, когда ворвались в Отдел Тайн?» «Они не хотели этого», — сказал Сириус и, воспользовавшись возможностью, снова лизнул Гарри в щеку. «Им нужно было что-то сделать, чтобы оторваться от преследовавших их Невыразимцев, и, к сожалению, выбранная ими тактика обрушила крышу.» Гарри молча кивнул и попрощался с Сириусом. Йельсон уже велел ему подняться наверх, чтобы он выбрал, какую одежду брать с собой, потому что, судя по серьезному тону, они не собирались брать её всю. Сириус отскочил в сторону, и никто даже виду не подал, что они поняли, что он разговаривал с анимагом, а не с обычным псом. Один из авроров даже поднял свою палочку с предложением оглушить непослушного пса и вернуть его обратно, но Гарри только покачал головой и сказал: — Он найдет меня, когда я ему понадоблюсь. Большая часть времени, даже в процессе отбора мантий и рубашек, и непроизвольной защитой своих джинс от желания Йельсона сжечь их, была занята неприятными мыслями. Все эти изобретения Риддла явно предназначались для убийства людей. Это было достаточно очевидно, если изучить его протокол голосования, как это сделал Гарри. Рон и Гермиона не собирались этого делать. У Дамблдора были люди, которых он считал невиновными, как Гарри. Но что было бы хуже, объявить, что вы собираетесь убить кого-то, а затем сделать это, или убить кого-то в нарушение заявленных вами принципов?

***

— Что-то случилось, Гарри? Вы что-то слишком тихий. Гарри мельком взглянул на Тома и отвернулся, складывая книги на полку в новой квартире, которую Том нашел для него. Пока что он не сказал за это ни слова благодарности. Полки были широкими и вместительными, окна были зачарованы так, чтобы всегда светило солнце, а спальня была такой просторной, что старая кровать Гарри выглядела в ней довольно жалко. С другой стороны, с той зарплатой, которую он вскоре получит от Министерства, он наверняка будет иметь возможность покупать любую мебель, какая ему понравится. — Вы не расслышали мой вопрос? — добавил Том, когда прошло около пяти минут, а Гарри так ничего и не ответил. — Я всё ещё ожидаю слова благодарности. Гарри без энтузиазма кивнул. Том сузил глаза, когда за сухим, безэмоциональным кивком ничего не последовало, Гарри продолжал сосредоточенно расставлять свои книги на полке. — Ну и? — Я кивнул, подтверждая, что слышал, — голос Гарри был ровным, даже равнодушным, совсем не вызывающим. Именно это и заставило злость Тома вновь разгореться под кожей. Он поймал на себе взгляд Уипвуд и покачал головой. Уипвуд нахмурилась, глядя то на Гарри, а затем снова на него. — Вы уверены, сэр? — спросила она, даже не пытаясь понизить голос. — Он может быть очень опасен. — Совершенно верно, — сказал Гарри, взяв книгу и нечаянно уронив её на пол. — Очень опасен. Вам следует остаться здесь и защитить министра от моей убийственной магии. Том перехватил яростный взгляд Уипвуд прежде, чем она смогла начать обличительную речь, о которой, как он понял, свидетельствовал её открывшийся рот. — Я уверен, Джалена, — произнес он не терпящим возражения тоном, и все авроры знали, что это значит, когда он обращался по имени. — Не могли бы вы… Наконец, она кивнула, и все остальные авроры вышли, хотя Уипвуд шла последней и продолжала оглядываться, как будто она ожидала, что он отменит свой приказ. Том этого не сделал, и Уипвуд наконец громко вздохнув, с негромким хлопком закрыла за собой дверь. — Теперь, когда мы наконец остались одни, — сказал Том, не преминув понизить голос при этих словах, — Не расскажешь мне, что тебя беспокоит? Гарри слегка дернулся, словно борясь с противоречивыми эмоциями, и уставился пустым взглядом на полку перед собой. Том отошел в сторону. Лицо Гарри почти ничего не выражало, тревожное зрелище, учитывая, что обычно он так открыт, его нижняя губа непроизвольно дернулась. Он понял, что Том это заметил, и взял себя в руки. — Вы перевернули мою жизнь с ног на голову всего за несколько дней, обвинив в мухлеже с экзаменами, и заставили меня сдавать их снова… — Ты мухлевал, — приятным голосом прервал его Том. Экзаменационная Магическая комиссия устроила что-то вроде «мышиной» возни из-за того, что один этап экзаменов был не по сезону, но Том сразу напомнил им, из чьих рук они едят, и те довольно быстро успокоились. — Ты знаешь, что у тебя очень впечатляющие оценки по шести предметам, по которым ты сдавал повторные тесты? Увеличение веса на практических частях действительно показало нам, на что ты способен. Гарри чуть сгорбился. Тому захотелось побиться головой о стену, преимущественно головой Поттера. Похвала была для него ударом, личное внимание со стороны министра нежелательно, а просьбы объясниться приводили к молчанию. Какими извращенными идеями подкармливал Орден Феникса Гарри? Неужели он всерьез считает, что сможет снова стать шпионом, когда Том уж точно никуда не собирался отпускать его? — Как мило, — наконец сказал Гарри. — Я знаю, что ты мне не веришь, — тихим, успокаивающим тоном говорил Том, не рискуя приближаться, — Но я хочу помочь тебе, Гарри. У тебя большой потенциал. Я не хочу обращать тебя во всё это сразу, но я хочу, чтобы ты понял мои политические мотивы и результаты голосования, и я дам тебе выбор, которого никогда не давали твои родители. Гарри скривил губы, что дало Тому понять, что он думает о родителях, но не более того. Руки Гарри были напряжены, когда он двинулся от книжных полок к фотографиям в рамках, которые занимали лишь одну коробку. Том наблюдал за тем, как он достает свою фотографию, на ней он стоял в компании рыжеволосого мальчика и девочки с копной непослушных каштановых волос. — Это твои друзья-беглецы? — спросил Том. — Уизли и Грейнджер? — он всё ещё помнил, что все Уизли были рыжими. — Да, — Гарри продолжал расставлять фотографии. На одной из них он в гриффиндорской мантии, стоял перед директором Дамблдором и улыбался со свитком в руке. К передней части его мантии была приколота медаль. Том прищурился. — Не вижу в этом особой чести. — Превосходство в квиддиче. — Ну, конечно, — протянул Том. — Удивительно, как тебе не вышибло все мозги бладжером. — Ты знаешь, что я был Ловцом? — Я проверял твоё досье, когда изучал результаты экзаменов, Гарри. И я хочу помочь тебе, если ты мне позволишь. Эти слова заставили его вздрогнуть в плечах и не более. Количество фотографий продолжало расти. На некоторых из них был изображен совсем ещё юный Гарри, обнимавший за плечи мужчину, похожего на Регулуса Блэка, и красивую пару, прижимающую его к себе. Том подошел особенно близко к фотографии, на которой были изображены Лили Поттер вместе с Гарри. Судя по тому, как Гарри взглянул на мужчину, он хотел ему что-то возразить, но еще больше он не хотел нарушать свое молчание. У Лили Поттер были удивительные глаза. Ярко-зеленые, с золотыми крапинками, они приковывали к себе всё внимание. Гарри явно унаследовал их. Однако Том предпочел ничего об этом не говорить. Гарри, вероятно, слышал эти комментарии достаточно часто, чтобы устать от них. — Не одной фотографии с любимым человеком? — спросил он вместо этого. Это заставило его слегка вздрогнуть, но чувство победы Тома было разбавлено тем фактом, что он понятия не имел, что этот вопрос оказался более личным и болезненным, чем все остальные. — Можешь считать меня старомодным, — сказал Гарри. — Но я не хочу встречаться ни с кем, кроме своей второй половинки. — И ты не имеешь ни малейшего представления, о том, кто она? Было необычно, что кто-то оставался одиноким так долго, как Гарри, если только не вмешивались непредвиденные обстоятельства, такие как у Тома. — О, я знаю. Том ждал продолжения, но Гарри свёл весь разговор в сводящую с ума тишину. Теперь он, с виду казалось, занимался выравниванием фоторамок так, чтобы все они смотрели в одном направлении, в комнату. Том изучил угол обзора с фотографий. Гарри поставил кресло перед камином, чтобы видеть всех людей, которыми он дорожил, и разговаривать с ними вечерами греясь у огня. Том продолжил тему, потому что тонкое искусство беседы, очевидно, было потеряно для Гарри. — Так что случилось? Она нашла кого-то, кого смогла полюбить намного сильнее? — такое случалось редко, учитывая престиж, дарованный родственным душам в их обществе, и возможность четырехкратных уз, но люди всегда были непредсказуемыми. — Нет. Я понял, что моя вторая половинка никогда меня не примет. Том нахмурился. Всё то время, что он находился рядом с Гарри, он использовал пассивную легилименцию на каждом произнесенном мальчишкой слове. И то, что прозвучало сейчас, не было ложью. И явной горечи за этим тоже не стояло. — Что? Почему нет? Она понимает уровень твоей силы? Что у тебя есть все шансы занять высокое положение в правительстве? Гарри на мгновение опустил голову и прислонился к камину. Его плечи дрожали. Том вскинул брови. Плачет или смеётся? И сможет ли он когда-нибудь понять этого полного сюрпризов парня? Для Риддла Поттер был ящиком Пандоры, открыв который Том и не подозревал каких демонов он выпустил на волю. — Сила всегда имеет для него значение, — с горечью признался Гарри, отступая. — Он никогда не примет меня из-за моей крови. Из-за моих убеждений. Но я никогда не опущусь до того, чтобы нанять чистильщика крови или кого-то, кто верит во все, что делает ваше Министерство. Том не верил своим глазам и ушам. Родственные души обычно всегда разделяли глубокие убеждения. Всегда считалось, что магия знает, что делает, когда связывает две души. — Что ж… Возможно, тебе стоит обсудить это со своей второй половинкой, Гарри. Убеждения могут измениться. Человеку в принципе свойственно меняться. А что до правительства, для многих из нас кровь имеет меньшее значение, чем ты думаешь. — Я все еще не хочу притворяться кем-то другим, кроме себя. — Почему нет? Я заметил, у тебя это неплохо получается, — необдуманные слова Тома попали в самое яблочко, когда на щеках Гарри выступил багровый румянец. — Я так польщен, что вы обо мне столь высокого мнения, сэр. Разговор как-то сам по себе сошел на нет. Том сменил тему и задавал уже другие вопросы, но не получал на них конкретных ответов. Гарри разговаривал с ним подчеркнуто вежливо, обращался согласно титулу, и ни разу не произнес ничего, что выглядело бы как провокация, но Тому все же пришлось супротив желанию громко хлопнуть дверью, новой квартиры, когда он уходил. Он не сомневался в том, что Гарри умён, но Гарри упорно отказывался от любой помощи Тома, будь то ходатайством на счет его карьерного роста, что принесло бы ему неплохие преимущества. Он искренне полагал, что Гарри силён, но этот человек вел себя так, как будто никто этого до сих пор не знает, и всё это забудется, если он просто будет косить под простачка достаточно долго. Гарри, наверняка, хотел бы найти свою родственную душу, как и большинство людей, но категорически отказывался идти на компромисс с принципами, которые, как думал Том, его родственная душа готова была рьяно отстаивать. «Что за клубок противоречий…» Том бесшумно прикрыл за собой дверь своего кабинета и принялся изучать дело Лили и Джеймса Поттеров. Ещё существовала возможность, что он смог бы снять с них обвинения, тем самым избавив от статуса беглецов. Конечно, при определенных уступках со стороны Гарри. И он игнорировал ту небольшую часть себя, которая хотела (что в принципе абсурдно) чтобы уступки были добровольны.

***

Гарри обнял себя поперек живота и закрыл глаза. Всё в его голове смешалось в один сплошной комок, из страха, неуверенности, лжи и злости. Множество противоречивых мыслей теснились в голове причиняя почти физическую боль. Сириус и родители косвенно участвовали в его убийстве. Хоть убийства как такового и не произошло. Его или кого-нибудь еще. Они ведь даже не знали, что Дамблдор собирается делать со всеми этими флаконами с заклинаниями. Они просто согласились, не задавая при этом никаких вопросов. И план мог бы быть даже успешным, если бы Гарри не вмешался, как всегда всё испортив. Гарри одновременно чувствовал себя предателем и преданным. Проблема заключалась в том, что он хотел нормально поговорить со своими родителями, а не передавать сообщения через Сириуса, но теперь это было слишком рискованно, любое движение Патронуса будет замечено. А Риддл ожидаемо приставил конвой авроров следить за ним. Гарри встал и подошел к одному из заколдованных окон, просто чтобы убедиться. У ближайшего магазина мелькнула тень, аврор патрулировал улицу внимательно осматривая периметр, вокруг его дома. Гарри печально выдохнул и вернулся к своему стулу, чтобы сесть, и рассматривать колдографии своих улыбающихся и машущих ему руками родственников и друзей. Он так отчаянно сильно, хотел найти решение. Хотел повернуть время вспять и просто стать хорошим шпионом для Ордена и оставить Риддла в неведении о его существовании. Ему хотелось, чтобы Риддл был тем человеком, которого Гарри смог бы принять в качестве своей второй половинки. Гарри поднял руку и потер отметину на запястье. На мгновение черные буквы отчетливо проступили сквозь татуировку наручников, ту часть, к которой никто никогда не прикасался, потому что они были так сосредоточены на огромном фениксе. Гарри до боли сжимал своё запястье, как будто от этого стало бы легче, затем вздохнул и уронил безвольную руку. Нет, легче определённо не стало. Глупо было сидеть здесь и мечтать оказаться вдруг, в совсем другом мире. Нужно было заканчивать думать, как депрессивный подросток и наконец принять нелицеприятную действительность. В любом случае он был обязан выбрать ту сторону, на которой он вырос. Конечно, он не проводил так много времени со своими родителями и крестным, как ему бы того хотелось, но чья была в том вина? Уж точно не их. Но они также создали заклинание, которое подвергло множество людей опасности, а его родители, и остальные члены Ордена снова и снова продолжали убеждать его, что Гарри просто ничего не понимает. Ему не нужно было много знать, ради собственной безопасности и безопасности других людей. И ещё множество других оправданий, аргументов, которые якобы объясняли всё, о чём ему было запрещено знать. Неужели я из тех наивных людей, которым легко вскружить голову красивой ложью? Нет, он таким не был. Гарри признавал у себя наличие кучи недостатков, тьму в собственной душе, учитывая его магию, судьбу, или что там ещё, связывало его с тем засранцем, но он мог сопротивляться этому, принести свою жертву ради дела. В конце концов, отсутствие в его жизни родственной души, когда эта самая душа была настоящим исчадием ада, было не сравнимо с изгнанием, которое пережили члены Ордена. Не совсем довольный результатом обустройства квартиры, но достаточно уставший, чтобы бросить копаться с вещами, он решил, что нужно подкрепиться. Гарри встал с неудобного кресла и пошел осматривать огромную полупустую кухню, в которой он не особо нуждался.

***

Питер медленно распечатал письмо, которое ему пришло в тот вечер. Он не узнал сову, которая его принесла, но еще до того, как прикоснулся к конверту, он почувствовал, что в нем будет. Так оно и было. Почерк определённо принадлежал Гарри, который невозможно было забыть благодаря десяткам эссе за все три года, что Питер был его преподавателем. «Я понимаю, что вы ничего не можете сделать с результатами экзаменов, потому что они уже есть у Риддла, но я был бы признателен, если бы вы молчали на случай, если придут авроры и начнут расспросы о чём-нибудь ещё. Особенно о том, что произошло на третьем курсе.» Питер удручённо вздохнул и откинул письмо на край стола, затем снова схватил его, внимательно изучая. Огонь в камине, весело трещал поленьями, создавая иллюзию домашнего уюта. На двух стульях по другую сторону рабочего стола стояли аккуратно рассортированные стопки эссе. Питер рассеянно потер чернильную метку на своей правой руке — объятый пламенем меч — и поднёс к губам стакан огневиски, который пил до того, как пришло письмо. Третий курс… На третьем курсе Гарри учился одиннадцать лет назад, но Питер всё ещё помнил тот год так же ясно, как отражающийся свет в стекле стакана, что он держал. — Я не могу вам обещать, что все вы достигнете того, чему я собираюсь вас сегодня научить, — Питер по-доброму усмехнулся, глядя, как с юных лиц студентов спадает весь энтузиазм. Этот смешанный класс Гриффиндор и Когтевран был одним из его любимых за всё время преподавания. Умственная активность Когтеврана уравновешивала буйную натуру Гриффиндора. — И вашей вины в том нет, — добавил Питер. — Это заклинание настолько сложное, что большинство волшебников за всю свою жизнь им так и не овладели. Да, мисс Грейнджер? — Тогда зачем учить этому третьекурсников, сэр? — спросила девушка, когда её рука снова взметнулась вверх. — Почему бы не подождать, когда мы станем намного сильнее и опытнее? — Это один из действенных способов раннего выявления талантливых, незаурядных магов, — сказал Питер, пройдясь взглядом по притихшей аудитории. Дети внимательно слушали, ловя каждое слово и уже мысленно представляя себя тем самым особенным волшебником. — Если среди вас есть те, кто уверен, что способен справиться с трансформацией в анимага, я хочу об этом знать, чтобы я смог помочь вам и предупредил профессора Макгонагалл, она назначит вам дополнительные уроки. Лицо мисс Грейнджер приняло то же сосредоточенно-уверенное выражение, как у большинства «воронят», и Питер одобрительно кивнул ей. Он не мог знать наверняка, была ли она одной из тех, кто сегодня увидит будущую форму своего животного, но он знал, что она точно попытается. Он взмахнул палочкой, и на столах перед каждым учеником появилась сфера из граненого зеленого стекла. Когтевранцы вмиг оживились, и Терри Бут недоуменно пробормотал что-то вроде: — Мы что, будем делать предсказание? — В каком-то смысле, — сказал Питер. Этот спокойный, но строгий тон, на освоение которого у него ушли годы, никогда не подводил его, он действовал на учеников моментально, они тут же замолкали. — Вы будете произносить заклинание, которое я сейчас продиктую, не задействуя при этом ваши палочки. Затем вы будете медитировать, глядя на стекло и попытайтесь мысленно нарисовать проблеск формы на поверхности. — Как мы поймём, что видим то, что нужно, а не отражение или просто то, что мы хотим видеть, сэр? Питер задумчиво взглянул на Гарри Поттера, который скрестил руки на груди, как будто думал, что он смог бы заблокировать образ собаки или оленя. — Отличный вопрос, мистер Поттер. И это действительно сложно объяснить. Скажу лишь, что истинный образ будет сопровождаться сильным эмоциональным переживанием. Это сложно описать словами, но почти невозможно спутать ни с чем другим. Гарри обдумав информацию кивнул, давая понять, что мысль уловил. Обучая их этому заклинанию, Питер молча поспорил сам с собой, что Гарри увидит оленя. В конце концов, он был ближе к Джеймсу, чем к Сириусу, учитывая, что Блэк находился в бегах уже более двух лет. Но когда он подошел к хрустальному шару Гарри, мальчик дрожал и заворожённо смотрел прямо перед собой. Питер наклонился, чтобы увидеть, что его так впечатлило. Он безмолвно произнес еще одно заклинание, как и в начале урока, которое позволило бы ему увидеть проекции учеников. Подобные заклинания он освоил ещё в начале своей карьеры. Это позволяло ему заверять особо впечатлительных или стеснительных учеников, в том, что их анимагические формы все еще были признаком таланта, независимо от того, насколько они малы или необычны. Питер невольно ахнул. Светящееся зеленым, отражение в хрустальном шаре Гарри было змеей. Бумсланг, если Питер не ошибся с породой. Он с удивлением повернулся к Гарри и осёкся, увидев выражение абсолютного ужаса на его лице. — Все в порядке, — пробормотал Питер. Он уже собирался убеждать Гарри, что только потому, что его анимагическая форма была змеей, ему не нужно было расстраиваться — и что соперничеству между Гриффиндором и Слизерином здесь не место — но Гарри прервал его. — Я не хочу, чтобы это стало известно ему, — быстро произнес Гарри. — Вы можете сохранить это в секрете? — его глаза были пронзительными, ещё зеленее чем хрустальный шар, и Питер чувствовал себя осужденным и удерживаемым, каким он ощущал себя только под пристальным взглядом Альбуса. Питер долго колебался. Большинство форм анимагов были млекопитающими, что имело смысл, потому что люди тоже были млекопитающими. Следующими по распространенности были птицы. Теоретики трансфигурации считали, что, хотя птицы были только отдаленно связаны с людьми, они также были отдаленно связаны со своими предками-рептилиями, и желание многих волшебников летать могло предугадать подобное воплощение. Рептилии были третьими по распространенности, поэтому не такими редкими, как насекомые, которые могли появиться только один раз в одном поколении. Но змеи были самыми редкими из рептилий, вероятно, из-за отсутствия у них конечностей и различных предубеждений среди множества волшебников по отношению к ним. Более того, министр Риддл требовал, чтобы все профессора трансфигурации в Хогвартсе или частные репетиторы сообщали о каждом ребенке, у которого предвиделась, анимагическая форма змеи, чтобы они могли начать обучение заранее. Часто сразу после окончания школы их вводили в Змеиную гвардию Риддла, защищающую важных людей и артефакты в Министерстве и на Британских островах. — Тебя будут ценить и уважать… — начал Питер, но его прервал тихий смех Гарри. Это был самый мрачный смех, который Питер когда-либо слышал, — смех, заставивший нескольких сосредоточенных на своём задании студентов обернуться на них. — Это как раз то, чего я опасаюсь, — пробормотал он и встретился взглядом с Питером. Под этим потоком отчаяния Питер смог разве что только кивнуть. Гарри откинулся на спинку стула и одним взглядом дал понять, что тема закрыта. Позже, на расспросы друзей, он расскажет, что видел в глубине сферы мутное облако и так сильно старался придать ему желаемую форму, что в результате у него заболела голова. А профессор пытался успокоить его, уверяя что родители по-прежнему будут его ценить, не смотря на эту неудачу. С того дня Питер часто задавался вопросом, должен ли он был соглашаться. Но выразительный взгляд Гарри упорно возвращался к нему каждый раз, и он должен был убедиться, что принял правильное решение. Но теперь, когда перед ним лежало письмо Гарри… Питер написал быстрый ответ. «Я не стану добровольно сообщать то, чему ты ранее научился. Но если они потребуют, чтобы я участвовал в проведении теста, на выявление у тебя формы анимага, я не смогу этого скрыть. Ты заслуживаешь признания и развития своих талантов, Гарри.» Питер покачал головой, вставая с письмом в руке. Ему было жаль, что ему так и не удалось убедить Гарри в обратном много лет назад. Он мог бы построить свою собственную жизнь, не будучи в тени своего крестного, сосланного тринадцать лет назад, или под влиянием родителей, сосланных девять лет назад. Как долго, подумал Питер, Гарри собирался прятаться и притворяться, что у него нет никакой могущественной магии или редкой формы анимага только потому, что это было удобно для Ордена? Или это все? Теперь, когда он подумал об этом под другим углом… Питер нахмурился. Магия и анимагическая форма Гарри могли быть наоборот удобны для Ордена. Они могли бы приставить шпиона, о котором Риддл никогда не заподозрит, ближе к нему, чем Гарри в Департаменте магических игр и спорта, и без возможности катастрофического разоблачения, подобного последнему. Желание Гарри держаться подальше, казалось, граничило с истерией и имело множество причин. Но в конце концов, несмотря на то, что Питер постоянно обдумывал эти идеи, ему пришлось признать, что он понятия не имел, в чем могла быть причина этой истерии. Он подошел к Совятне и, оперевшись локтями об холодный камень, смотрел, как отправленная им птица стремительно отдаляется, превращаясь в крохотную точку на фоне пасмурного неба. Надеюсь, он не слишком меня винит, когда всё уже сказано и сделано. Я ведь учитель. А какой учитель не хочет, чтобы его ученики учились и развивались?

***

— Что ж, надеюсь, ты доволен. Альбус не мигающим взглядом изучал содержимое флакона, который держал в руке. За толстым стеклом виднелась белая, мутная жидкость, неприятного вида. Альбус на мгновение поморщился и резко проглотил зелье. — Я должен был это сделать, — прошептал он. — Это — не та война, которую я хотел бы вести, но он ясно дал понять, что мы не сможем уничтожить его обычными средствами. Фигура, закутанная в непроницаемую черную мантию и лежащая на койке, фыркнула достаточно сильно, чтобы всколыхнуть мерцающее пламя ближайшей к ней свечи. — У вас до сих пор нет доказательств, что его вообще нужно уничтожать. Не то, чтобы он провозгласил себя Темным Лордом и устроил геноцид по всему миру. Альбус покраснел от гнева и отвернулся еще дальше, чтобы выдать розоватые пятна на его щеках за румянец от жара огня. Они находились в глубокой пещере, которую плохо освещали даже свечи и пламя. У него был шанс. — Однажды я уже имел дело с подобным, и с ним я тоже справился. Фигура на койке зашлась в неприятном лающем смехе, содрогаясь всем телом. — И ты так долго делал это, что он чуть не выиграл. — Как ты думаешь, почему я хочу двигаться дальше в этом направлении? — рявкнул Альбус, на мгновение глядя на свои руки. — Остановить войну до того, как она начнется, — это действие, которое имеет наибольшее значение. — Как скажешь, — пробормотала фигура, затем откинулась на спину и вновь зашлась в приступе кашля. Альбус вздохнул и потянулся за флаконом с лечебным зельем, которое он приготовил накануне. Он устал собирать одни и те же ингредиенты и делать одни и те же повторяющиеся движения помешивания, но он не мог доверить это кому-либо еще.

***

— Я хочу, чтобы ты уничтожил манекены, которые находятся по ту сторону комнаты. — Есть, сэр. Том нахмурился, наблюдая, как Гарри занял свою позицию у обозначенной линии в центре комнаты, толстой, нарисованной на полу с помощью специального заклинания. Исчез тот человек, который бросил ему вызов в его кабинете и проанализировал его результаты голосования, но пропал так же и хам, плевавшийся хлебными крошками на Открытом мероприятии в честь Тома. У этой версии были сутулые плечи и пустые глаза, и она не поднимала взгляда выше уровня пола. Том знал симптомы проклятия Империус, и сразу бы его распознал. С другой стороны, результаты экзамена по Защите показали, что у Гарри была достаточно силы воли, чтобы в любом случае сбросить с себя Непростительное. «Возможно, это просто его настоящая личность, та, что пряталась под всеми масками», — предположил Том, наблюдая, как Гарри методично взрывает манекены с помощью точечно направленных и никогда не меняющихся заклинаний. Когда Гарри покончил с заданием, то молча обернулся к нему и послушно стоял, ожидая дальнейших указаний. Том не верил своим глазам. Раньше его тело подобно музыке, двигалось плавно и вызывающе, а теперь движения были ломанными и резкими. Даже его глаза, и те, выглядели совсем иначе. Раньше он творил поистине непревзойдённое волшебство — большинство авроров Тома признали, что никогда не будут даже пытаться ловить падающие обломки огнем — а теперь, после всего этого, он использовал заурядные Взрывные чары. Том щелкнул палочкой по стене. С шипящим звуком между ним, Гарри и остальной частью комнаты возник барьер белого света. Краем глаза он заметил лёгкую, волнительную дрожь, которую Гарри не смог скрыть, и мрачно улыбнулся. — Дуэль со мной, — сказал он, поворачиваясь к Гарри. Маска слегка треснула. Неповиновение вновь промелькнуло во взгляде юноши, а затем исчезло, спрятавшись за тенью ресниц. Голос Гарри не дрогнул, оставаясь всё таким же ровным. — Я проиграю, сэр. — Что с того? Я победил во множестве дуэлей. Сомневаюсь, что эта будет чем-то отличаться. Том медленно двинулся в сторону Гарри, обходя его по кругу, и Гарри, со своими инстинктами, уже заведомо проиграл битву, начав двигаться в противоположном полумесяце. Том весело рассмеялся. — Покажи мне, на что ты способен. — Уже это сделал. Мерлин, его глаза пылали. Он выглядел настолько разгневанным, что Том не мог не наложить заклинание, «Змеиный кнут», которая высвободилась из его палочки и сложным скользящим движением, направилась к Гарри, направление которой большинство людей не могли предвидеть. Но Гарри даже не пытался этого предвидеть. Подчиняясь лишь одной его силе воли, змея взорвалась сотней светящихся искр, которые покружив в воздухе, красиво исчезли. — С тобой будет весело, — сказал Том и обрушил на оппонента шквал ракет. Гарри рванул вперед, принимая на себя множество мелких ударов. Том изучал его со стороны, ища плотный щит, который он должен выставить перед собой, но абсолютно не видел его. Да и был ли он на самом деле… Однако теперь, когда Гарри оказался достаточно близко, он произнес заклинание, которого Том никогда раньше не слышал, которое, казалось, добавляло ему длинный железный сапог к его левой ноге. Затем он развернулся на правой ноге и ударил Тома левой в солнечное сплетение. Он действительно был сделан из железа, и щиты Тома, предназначенные для защиты от заклинаний, а не от физических ударов треснули и осыпались как стекло. Он согнулся от внезапной боли, хрипя, и Гарри чуть не ударил его ногой в висок. Тому удалось в последний момент отвести голову. Толпа авроров кричала и пыталась прорваться сквозь преграду, разделявшую их. Гарри саркастично ухмыльнулся. — Не собираешься впустить сюда своих нянек? — Не вижу в этом необходимости, — прохрипел Том и одним выверенным движением взорвал под Гарри пол. Но Поттер уже поднимался в воздух, крутясь на конце невидимой веревки, модифицированной заклинанием левитации, и не получил никакого урона, кроме нескольких царапин деревянной шрапнелью на ногах. После этого, заклинания летели с пулеметной скоростью, настолько быстро, что Том делал всё, чтобы не отставать. Он знал магов, которые могли бы сравниться с ним по скорости, но ни одного, кто мог бы сравниться с его творческим подходом или предвидеть то, что он только собирался применить. Гарри мог сделать и то, и другое. Огонь встретился с водой, лед встретился с пламенем, и Гарри произнес два или три сильных заклинаний, о которых Том никогда не слышал. Он всегда был готов получить удар по бицепсу, за исключением тех случаев, когда проклятия были ядовитыми или парализующими, как Змеиный Хлыст. И он сражался так, словно лишь для этого и был рождён. Том увернулся от пролетевшей в миллиметре от его щеки, звезды с красными и острыми как бритва краями, созданной из чистой магии, и восторженно рассмеялся. Это было почти как… Почти как он представлял, себе дуэль со своим соулмейтом, если он когда-нибудь его найдет. Его настроение резко испортилось при мысли о нём, и, отступив, он выставил перед собой плотный щит, который сдерживал как физические заклинания, так и проклятия, но также не позволял ему выпускать их в ответ. Гарри сразу же остановился, тяжело дыша, его рука прижалась к боку, где, вероятно, начинался стежок. Значит, он узнал заклинание, ознаменовавшее конец дуэли. — Хватит, — мягко сказал Том. Он активировал еще одно заклинание, которое скрыло барьер, вместе с видом и криками разъяренных авроров. — Даже не думай, что снова сможешь от меня спрятаться. Гарри громко рассмеялся, смахивая со лба мокрые от пота темные волосы. Он был сотворен из огня и чудес, жив и совершенно прекрасен. Глаза Тома проследили линию пота, стекающую по его щеке, прежде чем Гарри сказал: — Что еще мне остаётся? Том прищурился, но позволил этому странному заявлению остаться без ответа. — Теперь я знаю, на что ты способен. Где ты нашел заклинание, добавляющее железный сапог к ноге? — О, я думаю его можно найти в тех старых книгах, которые я читал в Хогвартсе, если хорошенько поискать. — Еще один способ, которым ты пытался замаскироваться, — сказал Том и не смог сдержать мурлыкающие нотки, которое раздалось в его голосе. — Ты хотел, чтобы я поверил, что ты типичный гриффиндорец, помешанный лишь на квиддиче. Шляпа ведь предлагала тебе Когтевран, не так ли? Гарри издал отрывистый смешок, как будто кто-то щёлкнул в нем маггловским переключателем, что выглядело как лёгкий удар током. Он покачал головой. — Нет. — Неужели… — Том выждал момент, когда Гарри наконец немного расслабился, а затем подошел к нему. Гарри мгновенно замер, держа палочку наготове, все его мускулы напряглись, он был готов атаковать в любом направлении. «Я знаю, Орден не учил его быть бойцом. Что, делает его ещё более необычным. Это всё его собственные таланты.» Том наклонился и мягко заговорил Гарри в ухо, довольный тем, как его близость или, возможно, теплое дыхание, коснувшееся мочки уха, заставили молодого человека дрожать. — Я полностью осознаю, насколько ты умён, силён и опытен. И я могу ценить тебя так, как ты того заслуживаешь. — Ты никогда не сможешь вернуть из изгнания моих родителей или моего крестного, или… — Тебе стоит знать, что я уже отправил дела твоих родителей в Визенгамот для повторного рассмотрения. Том был достаточно близко, чтобы почувствовать лёгкую дрожь, пробежавшую вдоль руки Гарри. Но он все равно запрокинул голову и сказал: — Они на такое не согласятся. Это будет чистой воды взятка, и все вокруг будут знать, что это взятка. — Принимая во внимание активы, которые я собираюсь приобрести, — сказал Том, позволив своей ладони скользнуть вниз по руке Гарри, когда он сделал шаг назад, — я сомневаюсь, что большинству людей это будет интересно. Он повернулся, чтобы убрать барьер и чары, которые скрывали их от посторонних взглядов, и добавил через плечо: — Не прячься от меня снова. Когда все заклинания были сняты, ему пришлось отвечать на безумные вопросы своих авроров. Но это того стоило.

***

Гарри стоял, сцепив за спиной руки, и не обращал внимания на настороженные взгляды, которые он чувствовал на себе, со всех сторон. Он был слишком ослеплен искушениями. И позор ему за эти грязные мысли. Прошло меньше суток как он мысленно пообещал посвятить себя делу Ордена, а его уже уводило в противоположную сторону. Как же они были правы, не доверив мне важных секретов вроде тех, что знали Рон и Гермиона. Я слабый. Слишком слабый. Мне нельзя доверять принятие правильного решения. Гарри открыл глаза и уставился в спину Риддла. У этого человека явно была дьявольская способность определять, когда на него смотрят, поскольку он повернулся и одарил Гарри слабой искренней улыбкой. Гарри отвернулся, упрямо покачав головой. Наверняка это потому, что этот ублюдок — моя вторая половинка, и он всегда будет казаться мне привлекательнее, других людей. Я и так трачу слишком много времени на размышления о том, как он выглядит, что он чувствует. Я должен перестать думать об этом, чтобы перестать быть таким жалким смотря на него. Я должен. Гарри знал, что это будет совсем нелегко. Но ни один из них не скрывался двадцать четыре года, а ему это удалось. Он даже сумел скрыть правду в сегодняшнем разговоре с Риддлом, заставив его думать, что заклинания, которые Гарри придумал сам, просто написаны в старых библиотечных книгах. Я справлюсь. Я слаб, но я не предатель.