Вересковая пустошь

Тамин молча довел меня до двери моей спальни, ни разу не заплутав и не сбившись с нужного поворота, при этом горестно вздыхая все время и бросая на меня тоскливые взгляды. Когда мы вошли в мою нынешнюю обитель покоя, «мальчик» замер у окна, комкая нервными пальцами тяжелую портьеру, кусая губы и явно порываясь что-то сказать. Но мне было сейчас не до его таинственного поведения, потому позволила себе несколько бесцеремонно заявить, едва расположилась на кровати во весь рост и вздохнув полной грудью от облегчения — спина болела так, словно я кирпичи таскала, а не выстояла не большом споре с мужчинами. — Тамин, не тяни, выкладывай, что ты там вздыхаешь так громко и ярко. Говори. — Мне запретили вам жаловаться, — тихо и торопливо ответил паренек и бросил пугливый взгляд на двери. — Да? — удивление не смогла скрыть, каюсь, как и любопытство. — А ты собирался жаловаться? На кого? — Ни на кого… — буркнул парень и отвернулся к окну, прислонившись к шторе лбом. — Так не жалуйся, излагай факты. Это будет введение меня в курс дела. Разрешаю. Честно говоря, я особо не рассчитывала, что Тамин разговорится, но ведь его что-то держит сейчас в моей комнате, что-то такое, отчего он не пытается сбежать от неловкого разговора. Парень молчал, что-то обдумывая, наматывая на палец прядку волос, выпавшую ему на грудь из косы и, вздохнув, несколько сумбурно заговорил: — Если вы не возьмете артефакты… если вы откажетесь, Дух крепости совсем одичает… начнет всем устраивать каверзы… он уже это делает. Боюсь, на обед будет подано либо не дожаренное, либо сгоревшее блюдо, а вода… она постоянно то холодная, то горячая… я уж не говорю об общем состоянии крепости, везде опять паутины и отвратительные насекомые, а я ненавижу насекомых, а еще… вы знаете, как страшно среди ночи просыпаться от… Умолк, вытаращив испуганно глаза, и зажал себе рот ладонью. Затем быстро подбежал ко мне, забрался на кровать с ногами, прижался ко мне, вынужденной сесть прямо и обхватить мальчика за плечи. Он рыдал! О Боже! Ребенок ревел навзрыд. — Ночью ко мне приходят все те, кто не справился… Дух травит меня… ими. Братьев не трогает, они мужчины… а меня травит. Я не могу так больше!!! Останьтесь! Только настоящая женщина с ним справится! И снова слезы. Попыталась успокоить его, поглаживая по голове, шикая и приговаривая какие-то ласковые слова. — Почему же в Крепости не живут другие женщины? Может было бы проще? — Нет! Он ни одну не оставляет в покое… как и меня, — и в мои удивленные глаза уставились фиолетовые, прозрачные как аметисты, глаза девочки. — Я — не парень, — прошептали нежные губы, — и не женщина… пока. — Вот оно что, — задумчиво, ошарашено протянула я, и снова прижала младшенькую сестру кнэза к груди. — Да… я… мне… нельзя ходить в женском, меня с детства одевают как мальчика, учат как мальчика и… я так больше не могу. Если вы останетесь, Дух успокоится, я это знаю и чувствую, все станет замечательно… А вы станете молодой, красивой и здоровой, тогда Рэмуэрд на вас женится, и Проклятие спадет… Ой! Девочка вздрогнула, закрыла снова себе рот ладошками и испуганно уставилась на меня. Хм, что это еще за проклятие? — Почему ты думаешь, что я стану молодой, красивой, здоровой? И что твой брат на мне женится? — Ну или не он… вон, мне кажется и Шаэрдан рад был бы… Я фыркнула, довольно некрасиво, надо отметить, словно поросенок хрюкнул, и не удержалась: — Кто бы сомневался, извращенец еще тот. Пришлось быстро прикусить язык, так как девочка подняла на меня удивленно-обиженный взгляд и снова скривила личико, явно готовясь зареветь по второму кругу. — Ну довольно, потоп устроила… понимаешь ли. Разберемся с этим вашим неадекватным духом… — Так вы согласны? — замерла она, аж дыхание задержав от еле сдерживаемой радости. — При условии, — подняла я указательный палец вверх, — если ты мне все расскажешь и о Проклятии, и о том, что вы от меня все ждете, — остановилась, задумчиво вздохнула и хотела было продолжить, как вдруг Тамин или Тамина, сорвалась с места и с криком «я вернусь», выбежала из моей спальни, хлопнув дверью. — Ах ты ж, маленькая хитрюга! — вяло возмутилась я, заваливаясь на спину, вытягивая ноги поверх покрывала и закрывая глаза. — Развела меня на слезы и сопли… вот и верь им всем после такого. От нервного перенапряжения мне даже шевелиться было лень, как впрочем и думать о чем-то, потому решила полежать в расслабленной позе, подремать, но кто бы еще интересовался моими желаниями. Дверь резко распахнулась и в мою спальню — ну просто проходной двор, не иначе — влетела чем-то сильно взволнованная знахарка. Нависла надо мною и яростно сверкая своими ведьмовскими глазами, тихо, с угрозой в голосе зашипела: — Не вздумай, слышишь, даже близко к нему подходить! Бери любой артефакт, но не смей брать кольцо! Я даже онемела от такого требования, впившись пальцами в мягкую ткань покрывала, сминая его. Попыталась пошире глаза открыть — ан-нет, пока не вышло, припухлость век помешала. — К кому мне нельзя подходить? — тихо спросила я, стараясь не провоцировать эту ненормальную. — К Рэму! Он — мой! — А-а-а, — понятливо протянула я, мысленно удивляясь, что и знахарка тоже рехнулась, как и все они тут, если думает, что здоровый, красивый и молодой мужик позарится на меня. — А кольцо тут причем? Ну так, надо же уточнить. — Притом! — буркнула недовольная Вира и потянулась зачем-то своими тонкими пальцами к моей шее. — И все же… вы о каком кольце говорите? — отпрянула я от нее подальше, а для пущего спокойствия моей нервной системы вообще перекатилась на другую сторону кровати. — Если о кольце, как его там, — артефакте, то смею вас уверить, оно работает только как код доступа к функциям Хранителя. — Умная, да? — зашипела снова знахарка и ринулась через комнату к той стороне кровати, в которую собственно я и перекатилась. — Оно всегда в последнюю очередь идет… и ни одна еще не получила к нему доступ. И ты тоже не вздумай его брать в руки. Сдохнешь, как остальные! Гарантирую! Вот так новость! Пришлось снова перекатываться на противоположную от взбесившейся ведьмы сторону, ринуться к тяжелому подсвечнику на прикроватном столике, чтобы перехватить его в руках в качестве оружия. Но воспользоваться им не пришлось, так как грозный окрик от двери вынудил нас замереть на своих местах. — Что здесь происходит?! Повернула голову к сердитому кнэзу и поставила, не глядя, на столик подсвечник, затем вообще руки за спину спрятала, пожимая плечами. — Рэмуэрд, м-мой кнэз, — дрожащим голосом начала было объяснять свое поведение Вира, но была остановлена жестом его руки. — Ты почему до сих пор в Крепости? — как-то устало спросил мужчина у знахарки. — Уходи. Ты свою часть договора выполнила. Твоя награда в твоих седельных сумках… ступай. У тебя есть час покинуть стены крепости. — Но я ведь нужна еще… ей нужна, — указала она на меня рукой. Да неужели? — Вот видишь, — хмыкнул кнэз и холодно добавил, — твоя пациентка так не считает. Ох, я вслух что ли сказала? — У нее с головой еще не все в порядке, — возразила Вира, не собираясь сдаваться. — Я только что такого наслушалась… Она заявила, что я хочу причинить ей вред. Я! Вред! — посмотрела на меня с укоризной и дрожащим голосом прошептала: — Знахарки не могут причинить вред, мы почитаем Жизнь. Почему ты так не справедлива ко мне? Я ведь тебя лечила… Ого, вот это лицемерие. Невероятно. Я просто онемела от такой наглости и хитрости, переминаясь на месте с ноги на ногу. — Вира. Это уже не имеет значение, что и кто из вас говорит. Вы, женщины, существа не постоянные, сегодня одно, завтра другое скажете… И меня в принципе не интересует, о чем вы тут судачите. Ты должна покинуть Крепость. Договор завершен. И больше тебя никто не держит. Иди. Тяжелый, горестный вздох раздался из груди Виры, слезы набухли на ее глазах, но она более не сказала ни слова. Понурив голову, тихо вышла из спальни, оставив меня наедине с кнэзом. Я подняла голову и столкнулась с его внимательным и изучающим взглядом. — Тамин сказал мне, что вы согласились принять артефакты Хранителя… Я правильно понял? — Э-эм… Подняла руку и потерла шею, пытаясь справиться с волнением. Вот что за странность, с чего вдруг так разволновалась? Из-за того, что осталась наедине с этим мужчиной? Ну-ка, возьми себя в руки. Ведь не девочка, чай! — Да, думаю, что деваться мне некуда. Только вот… можете мне все-таки прояснить кое-что? — Что именно? — устало и в то же время словно успокоившись, спросил кнэз. — Что случилось с предыдущими претендентами на эту должность? Рэмуэрд поморщился, провел пятерней по бороде и выдохнул. — Кто сошел с ума, кто наложил на себя руки… а последняя… я не говорил, но все они были женщинами… так вот, последняя исчезла. Даже я не смог найти ее следы. Послушайте, медина Светланэ, я понимаю ваши опасения и, в какой-то степени, разделяю их, но я уверен на этот раз — именно вы справитесь. В вас достаточно мудрости и здравого смысла… Я даже рад, что в этот раз артефакт поиска выбрал не юную или слишком молодую женщину, склонную к излишнему романтизму или истерии, да и реакции у вас вполне адекватные. Так что я уверен в том, что все у вас получится. Ничего себе! То есть до меня померло или свихнулось тут порядочное количество женщин, к тому же явно поголовно влюбчивых и доверчивых (а кстати, не потому ли Шаэрдан ждет от меня такого же поведения), а я, старушка-матушка, оказывается в самый раз подхожу на должность Хранителя, так как мое женское либидо, что следует из слов кнэза, уже должно атрофироваться? Честно скажу, мне почему-то стало за себя обидно. С другой стороны, почему обидно-то? Назвали мудрой, не лишенной здравого смысла, не истеричкой и не дурочкой с романтическими ожиданиями… это разве плохо? Но сердце отчего-то кольнуло болью. Опустила взгляд в пол, пытаясь справиться с досадой, запрещая себе анализировать столь странные мысли. Ну да, уже молодость давно пролетела и красота увяла, а сердце-то все еще чувствует как в молодости. Вот ему то и больно, что все чувства в его жизни были иллюзорны, покрыты сетью обмана, не оценены и не взаимны. — Что ж… — выдохнула я сквозь зубы, — давайте уже покончим с этим. Кнэз Рэмуэрд, — я вскинула подбородок и постаралась не замечать его соскользнувшего в сторону от моего опухшего и уродливого лица взгляда, — я согласна на ваше предложение. Начнем с двух артефактов. — Я пришлю к вам Тамина, он вас проводит. У вас есть еще время для отдыха. Отвернулся и прошел к двери, где задержался на мгновение и, не поворачиваясь, добавил: — Советую прилечь и немного поспать. Силы вам понадобятся. Не произнеся больше ни слова, вышел в коридор. Я же вздрогнула, едва дверь закрылась за ним, и, не сдержав судорожный всхлип, бросилась на кровать. Почему так больно? Почему?! Не произнеся больше ни слова, вышел в коридор. Я же вздрогнула, едва дверь закрылась за ним, и, не сдержав судорожный всхлип, бросилась на кровать. Почему так больно? Почему?! Зажмурилась, вцепившись в подушку, и тихо, боясь быть услышанной, застонала. Вот и нахлынуло. Долго сдерживалась, крепилась… Поняла, что до сих пор не верила в то, что занесло меня каким-то образом в параллельный мир, и я никогда не вернусь обратно, или… я умерла? И что меня ждет в этом странном месте, среди чужих людей? Ха-ха, словно там, в той жизни, мне были бы рады. Сто раз «ха». Никто не ждет и там тоже. А здесь я, как оказалась, нужна и кому?! Ребенку! Вот что имело значение, только это! Боже, да ведь я всю свою сознательную жизнь хотела родить дочку, вырастить, понянчить ее деток, моих внуков… Выть перестала, сумасшествие, что готово было захватить и уничтожить, вмиг как-то схлынуло, и боль притупилась, истерика захлебнулась, так толком и не начавшись. В комнату заглянула Тамина, вплыла, таща что-то в руках, замотанное в полотно, и замерла, уставившись своими невозможными фиолетовыми глазами, такими ошеломленными, что мне даже стало стыдно за свой вой. — Ме-медина… Светлан-нэ, что с вами? Вы плачете? — она замерла на пороге, затем поставила свою ношу на пол, тяжело вздохнула и дрогнувшим голосом спросила: — Вас кто-то обидел? Я прокашлялась, выдохнула и помотала головой. — Нет, все… все в порядке. Знаешь, иногда надо выпустить пар, — голос мой отчего-то стал охрипшим, надломленным, губы дрожали, но я не могла себе позволить впустить истерику в свое сердце. Не сейчас. Не рядом с ребенком. Хотя немного легче все же стало. — Что ты принес… ла? — запнулась на обращении, и подумала, а стоит ли выдавать остальным, что я узнала тайну Тамина. — Я принес, — девочка закусила нижнюю губу, словно досадуя, что вынуждена о себе говорить в мужском роде, и махнула рукой в сторону приставленной к стенке вещи. — Зеркало. — А зачем? Хотя… посмотреть на свою «красивую» рожицу захотелось, и убедиться, что я страшная и ужасная, и никто на самом деле не станет ко мне испытывать симпатии просто так. Разве что… Тамина. — Я подумал, что вам захочется привести себя в порядок… и волосы уложить, и платье сменить. Все приготовлено и висит в шкафу. Можно я помогу? — девочка ожила и подтащила зеркало, освобожденное от ткани, к столику у камина, установила его на ножку, что была спрятана за задней стенкой, и развернула ко мне его задней стороной. — Пока не смотрите. Сначала наведем вам красоту, а потом уж… и да, у нас мало времени. Обалдеть! У меня другого слова нет, именно… обалдеть! Ребенок что-то сделал своими руками, какие-то пассы, и мои волосы словно искрами затрещали, взмахнули вверх, и опали на плечи… я скосила взгляд, и ахнула. Какого.?! Они стали длиннее, мягче и цвет какой-то… словно солнечные лучики проникли в каждый волос и заиграли бликами. — Ты что… сделал… сделала? — охрипшим голосом спросила у Тамина, и уставилась в шоке на смущенную кудесницу. — Ты умеешь колдовать?! — Э-эм… ну, у нас все… что-то да умеют. У меня вот бытовая магия. А вы не знали? — румянец окрасил ее щечки, превратив смущенную девушку в невероятную красавицу.- Нет. Откуда. Ну… хотя твой брат Шаэрдан вроде электриком подрабатывает у вас в крепости. Но я как-то не задумывалась, что это за фокусы такие. Погоди! Я аж задохнулась от того осознания, что именно видела все это время! Артефакты! Они тоже магические, и Дух крепости не просто метафора?! — Оуу… а что еще ты можешь? — я готова была затискать ребенка, столько эмоций она во мне вызывала, и все такие яркие, положительные. — Можно я вас подлечу немного. А то Вира не сильно-то и старалась, как я заметила, — и девочка, не дожидаясь моего согласия, подскочила ко мне, взяла за руки осторожно и потянула к кровати. — Сядьте… я кое-что уже умею. Правда, пришлось всему самой учиться. Вира отказала мне в обучении. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось. Я промолчала, при этом подумав, что Вира-то оказывается и впрямь не так проста, как хотела казаться, и есть, есть-таки у нее свой интерес в этой крепости, только вот какой? Что она добивается таким поведением? Неужели не учила ребенка только для того, чтобы ее вызывали, как кто заболеет? Ну правильно, если Тамина сама будет тут справляться, то и в Вире нужда отпадет. Вот ведь… редиска какая! И пока я предавалась своим думам, девочка, облаченная в мальчишеский наряд, сосредоточенно, с каким-то нетерпением на лице, водила руками сначала вдоль моих кистей, поднимаясь ладонями вверх, затем предплечья, затем шею… И я почувствовала, как спадает боль, к которой уже начала привыкать, как перестает зудеть горящая, словно от ожога, кожа. Когда тонкие, нежные ладони оказались напротив моего лица, я вздохнула и закрыла глаза, блаженствуя и вознося благодарственную молитву Богу, что послал мне такую самаритянку, которая не побрезговала облегчить боль страшной, возможно даже уродливой старой женщине, ибо в том возрасте, в каком пребывала эта девочка, все люди старше сорока кажутся им глубокими старцами. — Спасибо! — выдохнула я, боясь открыть глаза, но… боли уже не было, мне даже показалось, что я не чувствую отеков, и в тот же миг меня пронзило просто дикое желание посмотреть на себя в зеркало. — Уже можно… открыть глаза… о, святая Богиня жизни! — ахнула отчего-то девочка, и я распахнула глаза, чтобы удивленно уставиться на чем-то шокированную Тамину. — Тами, что такое? И вижу, как она поднимает свои руки к лицу и начинает разглядывать их с не меньшим удивлением, затем встряхнула кисти рук и, закусив нижнюю губу белоснежными зубками, бросила на меня любопытный взгляд. — Да, в общем-то… ничего страшного, — тихо ответила Тамина и снова потянулась к моему лицу руками. — Я закреплю результат, вы не против? — Буду рада, если у тебя получится снять не только боль, но и отеки, — улыбнулась я в ответ, чувствуя, как мышцы на лице двигаются без усилий. — Тами, а ты… не потеряешь силы? Ты не устала? Мотнув отрицательно головой, девочка сосредоточенно и с каким-то благоговением прикоснулась к моему лицу кончиками пальцев и погладила ими мои щеки, затем подбородок. Накрыв ладошками мои глаза, что-то пробормотала, и отстранилась. — Всё! Больше уже ничего не смогу сделать. Теперь надо просто ждать. Время само все вылечит. А теперь одеваемся, причесываемся и… Я кивнула, соглашаясь, и невольно бросила взгляд на свои кисти рук, чтобы тут же подвиснуть от недоумения. Э-эм… это точно мои руки?! А где моя сухая, дряблая кожа, с пигментными пятнами и ломкими ногтями? Гладкая, без единого пятнышка, бархатистая кожа, розовые ноготки и никаких вздувшихся вен! Я подскочила, напугав Тамину, отчего она шарахнулась в сторону и тоже подскочила на ноги. А когда я метнула взгляд в сторону зеркала, девочка вдруг сорвалась с места и встала между мною и им. — Нет! Не надо… не смотрите! Прошу, не надо! — запричитала она как самая настоящая девчонка. — Почему? — Давайте вы посмотрите на себя после Ритуала?! Поверьте, так будет лучше, — ребенок набычился, расставила ноги пошире и развела руки в стороны, словно собралась меня ловить или не пустить к зеркалу. — Да почему?! — не поняла я ее доводов. — ТАМИ! Укоризненно глядя на нее, сложила неожиданно помолодевшие руки на груди, и вот тут я реально испытала чувство шока. Моя грудь! Она стала… полнее и — проверила на ощупь — более упругая. Когда это со мною такое случилось? Хотя, что я могла бы больными руками-то нащупать? — Тами, отойди и дай мне на себя взглянуть! — требовательно произнесла и решительно прошла к ней, стараясь не обращать внимания на ее явный испуг. — Вы же… понимаете, Светланэ, вы же теперь выбор неправильный сделаете!!! Понимаете?! — Ничего не понимаю, — пробормотала я, и отодвинула девочку в сторону довольно решительно, чтобы тут же развернуть к себе зеркало, а затем ошарашено замереть из-за увиденного в отражении. Ни красноты и отеков, ни страшных зудящих укусов я не увидела, словно не нападали на меня дикие пчелы. А вот лицо изменилось. Пришлось наклониться ближе и внимательнее приглядеться. Да ведь я стала моложе. И морщинки между бровей и вокруг глаз разгладились, пористая кожа вдруг показалась белее и бархатистее, более тонкой, носогубные складки тоже словно напитались и выровнялись. С распущенными, волнистыми, светлорусыми волосами, тонкими шелковистыми бровями и пушистыми темными ресницами я словно стала той девчонкой, молодой, беззаботной, что была лет до двадцати пяти. Насыщенные зеленью глаза смотрели на меня из зеркального отражения недоверчиво, жадно. Не выдержала — закрыла лицо руками, отвернулась, сжав плотно губы и боясь, что сейчас снова посмотрю на себя в зеркало и увижу себя настоящую. А с другой стороны, может лучше будет, если окажется, что у меня горячечный бред и галлюцинации? Зачем мне вторая молодость? Ведь все уже было в моей жизни? Или… не все? Снова повернулась и выглянула из-за пальцев, разведя их в стороны, затем резко выдохнула и отступила на пару шагов… Серое, невзрачное платье, что висело на мне, как мешок, не позволяло оценить фигуру, но ведь я чувствовала… чувствовала, что стала стройнее и легче, просто не зацикливалась на этом моменте, не хотела обращать внимания, что внезапно похудела. — Тамина, — хрипло произнесла я, все еще не веря своим глазам, — скажи мне, только правду скажи, что происходит, а? Я действительно помолодела? Прода 08.08.2016 — К сожалению, видимо, да, — скривила от чего-то недовольно личико юная целительница, и добавила: — И что же вы запросите в качестве награды? Судя по всему, здоровье и молодость, не говоря уже о красоте, вам уже за ненадобностью. Богатство? И даже сверкнул вдруг каким-то ироничным взглядом. — Тами, ты шутишь так? Я все еще не могла прийти в себя, осознать, что мне дан второй шанс. Шанс, но зачем? В чем смысл? Особенно на фоне того, что мозги и память остались прежние, пятидесятилетней, разочаровавшейся в жизни женщины. Еще раз глянула на себя в зеркало и вздохнула, вдруг вспомнив, что в крепости куча мужиков и ни одной женщины, Тами не в счёт. Ой, маааать! Что будееет?! Отвернулась от зеркала, не испытывая особого восторга от внезапно изменившейся внешности, и перевела взгляд на задумчивую девочку. — Скажи, а почему ты сказала, что я сделаю теперь неправильный выбор? Выбор чего именно? — Чего уж теперь… не обращайте внимания, — махнула она рукой, снова недовольно поморщившись. — Я не имею право, что-либо подсказывать, но… Прошла к шкафу, раскрыла его и, порывшись в нем, через какое-то время вынула какую-то ткань, которую тут же развернула и поднесла к моему лицу. — Лучше будет, если вы укроете от любопытных глаз свои изменения… до Ритуала, а потом как пожелаете. Я смекнула, что девочка тоже не уверена в адекватной реакции братьев и согласно кивнула. — Что ж… покажешь мне платье?