Синие сумерки

Halsey — Not Afraid Anymore

Пробираешься ко мне под кожу, небольшая… давай согрешим

Умоляю тебя взять меня

Дьявол скрывается за твоей ухмылкой, милый, держу пари, ты играешь ради победы, небеса меня возненавидят.

Качайся меня, как никогда прежде,

И толкай меня, как никогда не толкал.

И прикоснись ко мне так, никогда прежде

Потому что я больше не боюсь, я больше не боюсь

      Пламя костра излучало приятное тепло на пару женских рук, когда их владелица сжала их вместе, чтобы прогнать холод вечернего бриза. Микаса подула на сложенные чашечкой ладони, прежде чем потереть их друг о друга, чтобы погреться в тепле собственного дыхания. Вскоре после этого рука опустилась в складки её темно-красного шарфа, в то время как другая рука продолжала писать на песчаной поверхности журнала их миссии. Было совершенно очевидно, что она старалась, чтобы её буквы немного были немного похожи на аккуратный почерк Бертольда, в надежде, что инструктор Шадис не заметит незначительной смены рук. Время от времени её рука прерывалась от слишком сильного нажатия на перо, и её взгляд задерживался на молодом человеке, сидящем по другую сторону горящего пламени.       В отличие от ночей, которые они проводили в лесу, вечера в пустыне были не чем иным, как тёмным полотном мертвой тишины, если не считать потрескивания горящих деревьев, когда они медленно превращались в темные пепельные угли. В тусклом свете костра она наслаждалась тем, как пламя подчёркивало очень эксцентричные черты лица её спутника; от его острого, вздернутого носа до тонких губ и того, как в его глазах отражалась буря эмоций, искусно спрятанных внутри. Среди курсанток было общеизвестно, что Райнер был одним из тех мальчиков, которые сразу бросаются в глазах — факт, на который Микаса раньше не обращала внимания. Она никогда не ловила себя на том, что участвует в их бессмысленной болтовне, но однажды её уши насторожились, когда было упомянуто имя Эрена. Однако в какой-то момент девушки даже предположили, что никто не был равен Микасе, кроме Райнера, с точки зрения силы и свирепости в их исполнении, основываясь на их рейтинге кадетов. ЕСЛИ бы они объединились вместе — профессионально, они будут смертоносной, непреодолимой силой, которая может уничтожить любых врагов человечества, они потенциально могли бы в ближайшем будущем произвести мощную партию миниатюрных машин для убийства титанов. Она просто покачала головой и недоверчиво усмехнулась, когда услышала их разговор. Она всегда видела в нём не кого иного, как своего ближайшего конкурента по рангу, но теперь молча признала, что их досужие сплетни каким-то образом всё-таки могут иметь значение.       Они оба были очень физически сильными людьми, но с личностями с двух разных концов спектра. Все остальные кадеты смотрели на него с уважением и восхищением, в то время как съеживались от страха перед ней. Как они вообще могли быть совместимы друг с другом, кроме их физической силы — её врожденной, в то время как его — от тяжёлой работы?       Но Райнер был прав. Они не очень сильно отличались друг от друга. У них обоих была тёмная сторона внутри, о которой никто другой не мог знать, и они раскрыли эту тайную сторону друг другу только прошлой ночью.       Когда её отец был ещё жив, один из его советов, который она до сих пор хранит в своём сердце, состоял в том, что самые сильные всегда уязвимы внутри, и они раскроют эту сторону только людям, которым они могут доверять. Глядя на его поразительное лицо через огонь, слова её отца не слишком далеко ушли от истины. По совпадению, это были те же самые слова, которые Райнер сказал ей два дня назад.       «Иногда тебе нужно выпустить этого монстра, чтобы ты могла нормально жить. Только определенные люди смогли бы увидеть твоего внутреннего зверя и всё равно любить тебя».       На лице Райнера была неописуемая нежность, когда их взгляды встретились через огонь.       — Как идёт запись в журнале?       В конце концов, она своевременно поставила последнюю точку в своих работах, как раз когда он задал вопрос.       — Я не Бертольд, но я старалась изо всех сил. У него самый аккуратный почерк, который я когда-либо видела.       — О чём ты говоришь? Я видел твой почерк, кукла. Он потрясающий! Лучшее, что я когда-либо видел, — с энтузиазмом запротестовал он, заставив её щеки покраснеть, и она попыталась спрятать лицо под шарфом. Это не было похоже на то, что Райнер имел ввиду что-то другое вместо этого.       — Тебе не холодно?       Она слегка кивнула. Райнер встал, собирая свой спальный мешок и жестяную кружку свежезаваренного черного чая, прежде чем направиться к ней. Микаса закрыла журнал регистрации в своих руках и засунула его в рюкзак для сохранности. Её правая рука взяла жестяной контейнер в его руках, как небольшое действие, чтобы помочь ему, когда он расправил полотно на песчаной земле. Он лёг прямо рядом с её местом, прежде чем удобно устроился на большом валуне, положив левую руку поверх поднятого колена.       — Раз уж мы оба встали на ночную смену, хочешь историю, кукла? — Он ухмыльнулся, доставая книгу в кожаном переплете, точно такую же, которую Бертольд читал сегодня утром, и которую он раньше спрятал в складках своего спального мешка.       Она вопросительно посмотрела на него, но мягко кивнула с улыбкой на лице. Обычно она съежилась бы от прозвища, которое он дал ей, но сейчас оно ей уже нравилось. Может быть, в один прекрасный день она узнает о том, почему он придумал его.       Он пролистал толстую книгу, начиная с середины, мимоходом прочитав вслух некоторые названия глав.       — Убийца гигантов ха, словно мы уже не тренируемся убивать гигантских монстров сами. Дальше. Давай посмотрим… о, я нашёл для тебя идеальную историю.       Микаса с любопытством приподняла одну бровь.       — И что бы это могло быть? Если ты начнёшь придумывать истории с принцессами, я тебя придушу.       Он оторвал взгляд от книги и рассмеялся.       — Я знаю, как тебе нравится причинять мне боль, поэтому я воздержусь от того, чтобы дать тебе такую возможность. — Он поманил её, чтобы она придвинулась немного ближе к нему, когда показал ей название рассказа. Микаса полностью переместилась влево, пока их ноги не соприкоснулись, определенно нарочно, когда почувствовала тепло, исходящее от его твердого, как камень, тела, одетого в зелёную тунику. Это была ещё одна его черта, которая показалась ей удивительно успокаивающей, особенно когда ночь становилась холоднее с каждой минутой.       — Красная Шапочка, — прочитал он вслух, когда его правая рука обхватила её тело, чтобы натянуть кроваво-красный шарф, прикрывая голову, точно так же, как титульный персонаж истории, которую он начал читать. Он, очевидно, пытался заставить её чувствовать себя более спокойной. — Давным-давно жила-была молодая девушка, которая жила со своей матерью в лесу. Она была яркой, доброй и умной девочкой, и всё в деревне любили её. Её никогда не видели без красной шапочки, потому что это был подарок её любимой бабушки. Однажды мама попросила Красную Шапочку навестить бабушку с корзинкой, полной вкусного копчёного мяса на грядке из зелени и вяленых помидоров со свежеиспеченными булочками, чтобы сделать её счастливой. Теперь её бабушка живёт совсем одна, в маленьком домике в глубине леса, и путешествие займет…       Райнер продолжал читать рассказ и время от времени останавливался, чтобы показать ей нарисованную картинку рассказа. Когда страницы были перевёрнуты, от внимания Микасы не ускользнуло, что у Райнера успокаивающий голос для чтения, и она обнаружила, что может как-то расслабиться и снова ослабить бдительность на эту ночь. Сидя здесь рядом с ним, обнимаемая его успокаивающим теплом, слушая его чтение, она в глубине души вспоминала прекрасные ночи, которые делила со своими любимыми родителями. Папа читал ей сказки на ночь, а мама сидела рядом в кресле-качалке и вышивала серебряными и золотыми шелковыми нитями.       Она так сильно скучала по ним, что их смерть всё ещё разрывала её сердце каждый раз, когда она размышляла об этом, словно это произошло только вчера. Бессознательно, её дрожащая фигура прижалась ближе к более крупному телосложению Райнера, и его правая рука притянула её ближе к груди — долгожданная реакция на холодную ночную температуру. Они оставались так до глубокой ночи, как два одиноких путешественника, ищущих комфорт и утешения, сравнимого с ложем из роз в этой бескрайней пустыне.       Райнер дошёл до конца рассказа и посмотрел на девушку, которую держал на руках.       — Есть какие-нибудь мысли? — спросил он, отрывая Микасу от её размышлений и заставляя её смущённо отодвинуться из положения, в котором они находились.       — Если бы я была Красной Шапочкой, я бы не стала ждать, пока охотник спасет меня. Я бы размозжила голову волку корзиной или побежала на кухню за кастрюлей или… ножом, — её голос звучал подсознательно, когда всплыли красные, кровавые воспоминания об убийствах её родителей.       Глаза Райнера беспокойно сощурились.       — Микаса…       — Райнер, если маленькая невинная девочка, как в этой истории, узнала, что хищник вторгся в её семейный дом и попытался напасть на неё и её семью, было ли неправильно с её стороны убить этого хищника самой? Делает ли это её монстром? Была ли она монстром за то, что защищала свою семью?       Он внимательно посмотрел на неё.       — Она была всего лишь ребенком, Микаса. Она не заслуживала оказаться в таком положении. Ни один ребенок этого не заслуживает.       "Мы были всего лишь детьми… мы не знали ничего лучшего", — эхом отозвался в его голове голос воина.       Ему не потребовалось много времени, чтобы связать чрезвычайно болезненное воспоминание о ней с её увлечением кровью и ножом. Он знал об её и Эрена истории только с поверхности. Только то, что она потеряла обоих родителей в тот день, когда встретила его. Ничего запредельного, ничего глубокого.       Стальные радужки Микасы затуманились в безмолвной печали, когда они зацепились за его собственные янтарные глаза, и их мозг одновременно уловил ироничное сходство сказки, которую он только что прочитал, с её собственным прошлым.       — В моей истории Эрен был охотником, который пришёл, чтобы спасти меня прямо перед тем, как я стала жертвой хищников. Он бы умер, если бы у меня никогда не хватило смелости бороться. Мы были всего лишь детьми, Райнер. Мне было всего девять, когда я хладнокровно убила взрослого мужчину.       Он посмотрел на неё стальным взглядом, колеса его собственного разума вращались в его голове. Когда ей было девять, ему было одиннадцать, и она никак не могла ожидать, что в том же году он уже убил сотни, даже тысячи безымянных солдат в своей первой войне, чтобы доказать свою ценность в качестве бронированного титана правительству Марли.       Он поднял руку, чтобы обхватить её лицо и сказал:       — Эрен наверняка сказал это раньше, но я повторяю — ты не монстр, Микаса Аккерман. Ты сильный человек, которого любой с гордостью назвал бы другом и семьёй. Подонки, которые вторглись в твой дом, были мерзкими монстрами, и они заслуживали того, чтобы их уничтожили, как демонов, которыми они являются.       Ну, ты тоже монстр, в тысячу раз хуже, — насмехался внутренний воин в нём над словами, кото рые слетали с его собственных уст. Он стиснул зубы от горькой, лицемерной правды.       — Микаса, я думаю, что должен извиниться перед тобой за вчерашнюю ночь.       — Мы уже говорили об этом раньше. Тебе не за что извиняться, Райнер.       — Я не хочу, чтобы ты чувствовала, будто я воспользовался тобой прошлой ночью. Это был твой первый раз.       — Это был и твой первый раз, не так ли?       — Да, но…       Внезапно послышалось тихое рычание, и жгучая боль пронзила его левое предплечье. Оба они потрясённо разинули рты, когда большая пустынная ящерица поспешно убежала, чтобы спастись после своего непредвиденного нападения, оставив след от укуса на руке Райнера. Однако это было недостаточно быстро, так как охотничий нож застрял у неё в кишках, и всё благодаря ловкому рефлексу Микасы. Серовато-коричневое чешуйчатое животное беспомощно дёрнулось, прежде чем жизнь полностью покинула его.       — Мерзкое маленькое дерьмо. Это ядовито? — спросил Райнер, покачивая своё предплечье и оставаясь спокойным, хотя кровь уже стекала по его руке.       Микаса покачала головой, осматривая его рану.       — Я так не думаю, но на всякий случай… — Она быстро полезла в меньшее боковое отделение своего рюкзака и вытащила маленькую белую тряпочку. Райнер наблюдал, как её рот изящно прижался к его ране, когда она попыталась извлечь любой возможный яд и несколько раз плюнула в тряпку. Он поморщился от первого раза, но через некоторое время начал втайне ценить прикосновение её губ к своей коже. Забыв о собственной боли, он следил глазами за каждым её движением, начиная с того, как она прополоскала рот прямо перед тем, как промыть водой ушиб на его руке. Она порылась в содержимом своего рюкзака и разочарованно вздохнула, когда не смогла найти ничего подходящего для его раны. Он мог видеть, как её разум начинает быстрый мыслительный процесс, судя по тому, как мягкой складке между её бровями. Вскоре после этого её руки скользнули под рубашку, когда она медленно сняла несколько повязок с груди, прежде чем сорвать их, чтобы сделать импровизированную повязку для его предплечья.       — Это антисанитарийно, но я надела их только перед обедом. Прости, но это всё, что у меня сейчас есть под рукой. Надеюсь, это продлится до завтрашнего возвращения в казармы, где мы сможем достать спирт для растирания твоей раны.       Несмотря на всю свою грубую внешность, Микаса была такой грациозной. Даже нежной.       Его сердцебиение быстро участилось.       Что с ним происходит?       — Всё готово, — её мягкий голос прервал ход его мыслей. Она перевязала его рану полосками бинтов так быстро, как это было возможно в человеческих силах. Он заметил, что вокруг её рта остались остатки его крови, и сам облил пальцы водой. Он откинул в сторону среднюю прядь её черных волос и промокшими пальцами очистил пятна на её лице. Он наслаждался каждым дюймом её кожи, когда его рука обхватила её розовую щеку, большой палец ласкал очертания её пышных губ.       — Спасибо тебе, Микаса.       — Как насчёт того, чтобы мы повторили прошлую ночь? — нежно прошептала. Её дыхание было дразнящим ударом, от которого у него самого по спине пробежал холодок.       Одна из его тонких бровей приподнялась в любопытстве.       — Повторить? — Он почувствовал, как в холодном ночном воздухе повеяло трепетом, когда её изящные пальцы коснулись его торса, теребя медную пряжку его ремня. В её глазах появился опасный блеск, когда уголки её рта приподнялись в хитрой усмешке. Он начал замечать здесь довольно странную закономерность, но это могло быть только игрой его разума. Может быть, это механизм преодоления, красная дверь, которая закрыла и заперла все её болезненные воспоминания? Он не осмелился бы сделать такое предположение, но это был третий раз, когда он истекал кровью, и снова у неё была бы очень нескромная реакция на это.       — Я согласна с тем, что ты сказал. Так что сегодня вечером моя очередь воспользоваться тобой.       Пламя отбрасывало загадочное сияние вокруг её соблазнительных изгибов, когда она придвинулась ближе и встала на четвереньки прямо перед ним. Её пальцы уже быстро расстёгивали его бриджи спереди.       Временами ему казалось, что он предпочел бы истечь кровью, просто чтобы знать, что он всё ещё жив и дышит. Теперь он истечёт кровью, если бы это означало, что он мог ощутить с ней вкус запретного, и его мозг перестал обрабатывать какие-либо связные мысли, когда его член был окутан её теплым, манящим ртом и грубыми руками.       Во имя Марии, Розы и Сины, он снова предастся её милости и милосердию сегодня вечером.       Каким-то образом в полночь Бертольд проснулся в лихорадочном и бредовом состоянии, чтобы выпить воды из своего бурдюка, только для того, чтобы услышать звуки приглушенных стонов, доносившихся снаружи палатки. Как он и ожидал, два его товарища по команде уже вцепились друг в друга. Он вспомнил, что они сидели далеко друг от друга, когда ужинали ранее, оба занимались своими делами. Теперь, казалось, Райнер и Микаса не могли долго держать свои руки при себе, если их приглушённые голоса и звуки поцелуев были какими-то намеками, прекрасно зная, что их другой товарищ по команде будет крепко спать в палатке.       Они оба сидели довольно далеко от костра, причем она буквально оседлала его, достаточно близко, чтобы пламя всё ещё могло отбрасывать свои тени на большой валун за большой фигурой его лучшего друга. Их верхние половины, слава Богу, всё ещё были полностью одеты, но Бертольду не нужно было щурить глаза, чтобы знать, что их нижние половины, по крайней мере, соединялись друг с другом под одеялом, лежащим на бёдрах Микасы, тем более, что её гибкое тело извивалось против более крупного телосложения Райнера.       Райнер держал её в своих объятиях, его руки исчезли под её топом и он уже погрузился в поцелуи и покусывания вдоль изящной шеи девушки. Бертольд был немного очарован, увидев симпатичный румянец на бледном фарфоровом лице Микасы, а её губы образовали маленькую букву «о» в ответ на действия Райнера.       — Серьёзно, у этих двоих либидо хуже, чем у обычных подростков, — тихо сказал он себе, но всё же немного завидовал тому, что его товарищи по команде не боялись выразить то, чего они действительно хотят, и как бы он хотел сделать тоже самое, что они делали, с девушкой его мечты.       Энни.       Болезненно даже описать, как его сердце взывало к её имени. Его тайная любовь. Его обнадеживающая мечта. Был ли хоть малейший шанс, что она может думать о нём прямо сейчас?       Он решил, что должен попытаться снова заснуть, и надеялся, что видения светло-русых волос, небесно-голубых глаз и светлой кожи, принадлежащие Энни Леонхардт, благословят его ночной пейзаж.       Также Бертольду не потребовалось много времени, чтобы понять, что тихие стоны во время заката, раздававшиеся гораздо раньше, на самом деле исходили от Микасы. То, как её молочно-белая кожа окрасилась в малиновый цвет после того, как они с Райнером вернулись с водопоя, подтвердило его подозрения, что они определенно занимались чем-то большим, чем просто мытьём. Они занимались друг другом. Снова.       Бертольд разочарованно застонал, поворачиваясь всем телом и прикрывая уши одеялом.       Райнер напряжённо вглядывался в её лицо, углубляя свои толчки, руками сжимая её груди, застонав, когда почувствовал, как её внутренние стенки сжались от его обжигающе горячего члена.       — Посмотри на меня, Микаса. Скажи моё имя… — Его низкий, хрипловатый голос мучительно прошептал ей на ухо.       — Рай… — Она боролась между своими отчаянными криками, чтобы он двигался быстрее, и беспорядочным трением её бёдер между его бёдрами. Он прекрасно знал причину этого. Он положил свою голову рядом с её, их пот смешался, когда их горящая кожа соприкоснулась.       — Это Райнер, Микаса. Ты думаешь о нём, когда это я сейчас внутри тебя?       — Боже, нет. — Она сделала паузу между стонами. — Зачем мне это, если ты уже погубил меня, Райнер?       Его бёдра перестали двигаться, и он неожиданно замер внутри неё.       — Мы выпускаемся через шесть месяцев, и никогда не узнаем, сколько у нас осталось времени до того, как нас убьёт или покалечит титан. Так что, если сегодняшний вечер единственный оставшийся у меня шанс хоть отдалённо почувствовать что-то, что можно любить, пожалуйста, дай мне его. Дайте нам это. Друг с другом. Когда наступит утро, мы сможем притвориться, что этого никогда больше не случалось, и вести себя так, будто я никогда не был внутри тебя. — Его голос звучал прерывисто, как и его противоречивый разум. Он не должен был ни с кем связываться в этом забытом месте, но эта молодая женщина доводила его до безумия. Словно он ещё не сошёл с ума раньше.       Её слегка мозолистые, но нежные на ощупь руки обхватили его лицо, и она повернула голову ближе к нему, прежде чем их губы снова встретились в поцелуе. На этот раз это было не так интенсивно, как раньше. Это было нежнее, как если бы её губы впитывали всю его неуверенность.       — Давай не будем думать о завтрашнем дне. До рассвета ещё далеко.       Она продолжала скакать на нем, движения её тела были плавными, как спокойная река. То, что они оба делали это открыто, было огромным риском, если бы их обнаружили, но в тот момент он заполнил их головы. Прошло совсем немного времени, прежде чем они оба достигли пика своего совокупления, и едва сдерживаемый крик сорвался с её губ.       Даже когда она кричала, она всё ещё была для него воплощением элегантности.       Армин радостно махал своим друзьям детства, узнав их лица, когда они вошли на тренировочное поле.       — Эрен, Микаса. Как вы, ребята? — Его безмятежное мальчишеское лицо отражало весёлое настроение, яркое, как послеполуденное солнце.       — Армин… я тоже рада тебя видеть, —ответила Микаса, по-сестрински взъерошив копну светлых волос и тепло улыбнувшись, хотя она оставалась сжатой, когда её взгляд остановился на Эрене. Это не осталось незамеченным внимательным взглядом Армина, к большому недоумению мальчика.       — Вау, вы, ребята, дерьмово выглядите, — последовало первое приветствие от Эрена, как только команда Браун-Аккерман-Гувер появилась в его поле зрения. Райнер ухмыльнулся в ответ.       — Прямо как ты, Йегер.       Бертольд просто молча кивнул в знак признательности. Однако от Микасы не последовало ответа, но её взгляд немного смягчился, когда она посмотрела на своего приемного брата. Она никогда не призналась бы в этом вслух, но в глубине души она действительно скучала по Эрену, даже если он непреднамеренно ранил её чувства несколько дней назад.       Большинство других команд появлялись одна за другой на поле, где все кадеты собрались для разговора, и вокруг слышалась весёлая болтовня, когда они снова встречались со своими группами. Беззаботная Саша подскочила к Микасе и крепко обняла девушку.       — Я так сильно скучала по тебе, Микаса! — Она медленно обняла Сашу в ответ, а затем нежно, по-сестрински похлопала девочку по спине. Жан, который был лидером команды Саши, появился сзади, застенчиво поздоровавшись с ней.       — П…привет, Микаса… — Глаза Жана нервно смотрели на неё, рука сжимала затылок, когда на его лице начал появляться лёгкий румянец. Микаса молча кивнула ему в ответ с дружелюбной улыбкой на лице.       Райнер прищурил глаза на Жана, который, по — видимому, всё ещё питал подростковую страсть к Микасе, испытывая жалость. Он не понаслышке знал, что, что бы Жан ни испытывал к Микасе, если Эрен рядом, они будут вечно двигаться по улице с односторонним движением. Он знал этот печальный факт лучше всех, что её сердце было недоступно. Он мог бы исследовать её тело самым интимным из возможных способов, заставить её выкрикивать его имя, когда он заставлял её кончать две ночи подряд, но он всё ещё не мог даже приблизиться к двери её сердца. То, что у них было — это вожделение, и оно не могло быть чем-то большим, чем это.       — Райнер, что за херня укусила тебя в шею? Она вся в синяках. Всё чёрное и синее, — спросил Эрен у более высокого кадета, на его лице отразилась смесь ужаса и отвращения, что своевременно отвлекло его от хода мыслей.       Большая рука мгновенно потянулась к его шее.       — Я думаю, что получил это, когда мы были в горах. Это может быть огромный паук. Я думаю, женщина. Она порочна. Я готов поклясться, что она собиралась выпить всю мою кровь, — ответил Райнер с язвительным выражением лица, переводя взгляд с Эрена на Микасу и обратно. Она молча послала ему угрожающий взгляд с выражением «я осмелюсь» на её каменном лице.       — Эх, у тебя тоже несколько таких на шее, Микаса. Вы, ребята, разбили лагерь неподалеку от паучьего гнезда? Только не говори мне, что тебя тоже укусил тот же самый паук? — Саша вмешалась, когда заметила обесцвечивание многочисленных следов укусов на шее своей подруги. Микаса попыталась быстро поправить складки своего шарфа, прежде чем внимание всех остальных переключилось на её яремную вену.       — Но, Бертольд, кажется, в порядке… — заметил Армин, заставляя темноволосого высокого парня нервно вспотеть и предложил хорошее прикрытие для двух своих товарищей по команде.       — На самом деле, Армин, у меня есть один на спине. Хотя, это уже не так больно, как кажется. — На что Райнер и Микаса спокойно выдохнули, вовремя отвлекшись на Бертольда. Саша, казалось, была немного более обеспокоена, когда произнесла:       — Что если пауки были ядовитыми? Вам, ребята, лучше пойти в медотсек и всё проверить. Как выглядят пауки? Я думаю, я бы узнала, есть ли у них яды, которые могут убить тебя, или нет.       Микаса схватила Сашу за плечи, чтобы успокоить.       — Саша. Расслабься.       — Но, Микаса… ты выглядишь немного более бледной и усталой, чем обычно, — брюнетка обхватила лицо подруги обеими руками, чтобы осмотреть темные круги под глазами Микасы.       — Если подумать, мы с Аккерман не могли сомкнуть глаз, потому что прошлой ночью оба были на ночном дежурстве. Верно? — сказал Райнер, одновременно потягиваясь и подавляя зевок. Микаса сама широко зевнула, но вместо этого её зевок был заглушен шарфом. Несмотря на это, она слегка кивнула в ответ.       — Мика, ты выглядишь очень усталой. Тебе действительно стоит сходить в лазарет. Я дам знать инструктору Шадису, чтобы Эрен мог проводить тебя туда. — предложил Армин, отчасти желая помочь обоим своим лучшим друзьям избавиться от неловкости, повисшей в воздухе между ними по неизвестным ему причинам. Эрен подсознательно закатил глаза.       — Почему я должен быть тем, кто отведёт её туда? Она, очевидно, вполне способна отправиться туда сама.       — Всё в порядке, Армин. Со мной всё в порядке, пока в порядке Эрен. Я не хочу его беспокоить, — сказала Микаса с унылым тоном в голосе. В её серо-стальных глазах также был стеклянный взгляд, который не ускользнул от пристального взора Райнера.       — И снова мы. Почему всё должно возвращаться ко мне, Микаса? О Боже, неужели ты не можешь просто оставить меня в покое? Иди в медотсек, в общежитие, куда угодно. Перестань нянчиться со мной. Верни мне мои последние семь дней покоя. — Эрен схватил её за плечи, его расстроенные зелёные глаза были похожи на кинжалы, пронзающие её незажившее сердце. Его хватка не причинила ей боли, слова и так достаточно в этом преуспели.       Большая рука крепко сжала голову мальчика, косвенно служа мягким предупреждением за его действия.       — Успокойся и прогуляйся, Йегер. Твоя сестра заслуживала немного большего твоего уважения.       — Это между членами семьи, Райнер.       — Там, откуда я родом, ты не разговариваешь так со своей семьёй.       — Ты провел неделю с моей сестрой, а теперь вы друзья?       "Хех, признайся ему во всём сейчас же".       Как бы сильно ему ни хотелось сказать это вслух, Райнер вместо этого вздохнул, глядя на младшего мальчика перед собой.       — Хорошо, Йегер. Уладим это в другой раз.       Сзади раздался голос.       — Хм… я могу помочь проводить Микасу в медицинский отсек, — сказал Жан с искренней заботой в глазах, на что Райнер решительно покачал головой в ответ.       — Тебе нет нужды беспокоиться об Аккерман, Кирштайн.       — Но серьёзно, Райнер, я буду счастлив…       Райнер был очень близок к тому, чтобы схватить Жана за голову и стукнуть об Эрена, просто чтобы он мог вбить немного здравого смысла в их забывчивые головы. Но, увы, вместо этого его рука опустилась на плечи Жана, а голос стал намного тише, в нём слышалась едва уловимая осторожность.       — До подведения итогов я всё ещё являюсь руководителем её команды, и её благополучие по-прежнему является моей ответственностью, Кирштайн. А теперь простите, я собираюсь отвести Аккерман в медицинский отсек. Берт?       Тихий, сдержанный Бертольд понимающе кивнул.       — Иди. Ребята, давайте встанем в очередь. Нам нужно представить наши отчёты инструктору, не так ли? — Самый высокий парень в их классе мягко подвёл всех своих товарищей к передней части собравшейся группы. Бертольд не упустил проницательный взгляд невысокого светловолосого мальчика, стоявшего перед ним, особенно когда они вместе заметили небольшое движение Райнера, когда все разошлись в разные стороны. То, как руки Райнера быстро коснулись плеч Микасы, как раз в том месте, где Эрен схватил её гораздо раньше, не осталось незамеченным. Он знал, что рано или поздно Армин может выяснить, что происходит между ними. До тех пор он полагал, что попытается отвлечь внимание Армина от Микасы, надеясь, что они, наконец, поймут направление их отношений.       До того, как у них всё закончится.       — Я действительно в порядке, Райнер, — сказала Микаса, пытаясь сопротивляться давлению его крупного телосложения на своё тело, как только они оба вошли в пустое пространство медицинской палаты казармы. Он ухмыльнулся, прислонившись к закрытой двери, с нежным выражением на застывшем лице.       — Просто перестань болтать, Аккерман, и ложись на кровать.       — Я сказала, что я в…ммф… — Её слова были приглушены прикосновением его губ, и она быстро ударила его в грудь, заработав низкое ворчание из его горла. — Райнер, серьёзно?!       Он скрестил руки на груди.       — Я действительно вежливо попросил тебя закрыть рот и просто лечь спать. Если ты всё ещё настаиваешь, я сделаю больше, чем просто поцелуй, и вымотаю тебя до такой степени, что ты потеряешь сознание. — В его предложении была пауза, и озорной блеск в его глазах, когда он двинулся вперёд. — О, подожди, в конце концов, это было бы лучшей идеей.       Микаса отступила на несколько шагов. Раньше у неё не было бы проблем с тем, чтобы вышвырнуть его за дверь, но она могла с уверенностью сказать, что между ними было особое, невысказанное понимание, которого они достигли за последние несколько дней.       — Попробуй.       — Просто ляг головой вниз. Я уйду, когда ты это сделаешь. Между нами, тебе не помешало бы отдохнуть больше, чем мне. — Теплая улыбка запечатлелась на его лице, когда он подошёл к кровати, ближайшей к окну и самой дальней от двери, чтобы она могла как можно больше уединиться. Он приподнял подушку, прежде чем найти место, чтобы сесть на кровать, похлопал по месту рядом с собой и поманил её сделать то же самое.       Микаса была из тех девушек, которые всегда берут на себя ответственность за всё, заботясь обо всем и обо всех всегда, прежде чем займётся собой. Удивительно, но она обнаружила, что не против позволить Райнеру взять на себя смелость убедиться, что на этот раз ей будет комфортно. Может быть, потому, что в той комнате были только они двое, и они отважились на немыслимое всего несколькими днями ранее вместе. Это несколько изменило её отношение к высокому, красивому блондину, стоявшему прямо перед ней.       — Остаться. Это первый раз, когда у нас действительно была кровать, на которой можно было полежать после недели, проведенной на земле.       — Ты не будешь волноваться, если кто-нибудь войдёт?       — Мы будем только спать. Если только, как ты сказал раньше, ты не предпочтешь… — Слова Микасы тянулись бесконечно, и одна из её рук скользнула по его мускулистым бёдрам, призрачно дразнящими прикосновениями, которые были опасно близки к молнии его брюк.       Он поднял большой палец правой руки, чтобы провести по её нижней губе.       — Как бы ни было заманчиво оказаться внутри тебя прямо сейчас, Каса, ты заслужила сон. Я обязательно получу разрешение Шадиса, чтобы ты могла остаться здесь на ночь под моим наблюдением, — сказал Райнер, подмигнув.       Микаса недоверчиво покачала головой, борясь с улыбкой, появившейся на её губах.       — Ты даёшь Шадису больше оснований подозревать, что мы спим вместе.       — Не скромничай, кукла. Ты золотая девочка Шадиса, а я его лучший рекрут, — он откашлялся, прежде чем продолжить, — после тебя, конечно. Если и есть кто-то, кому многое может сойти с рук, так это мы. Дай-ка я посмотрю, не смогу ли я подкупить картофелину, чтобы она нас прикрыла.       — По крайней мере, позволь мне залечить твою рану?       Усмехнувшись, Райнер встал, чтобы уйти, и прямо перед тем, как закрыть за собой дверь, сказал:       — Всё в порядке. Ты можешь помочь мне позже, когда я вернусь с нашим ужином. Мне вроде как нравится, что повязка остаётся на моей руке немного дольше, потому что на ней всё ещё твой запах.       Ему удалось вовремя увернуться от взмаха её руки.       — Эй, не бросай меня сегодня на нашем первом свидании за ужином.       — Свидание? Но мы не…       — Разве мы не друзья, которые будут вместе ужинать, украдкой целоваться и ещё чего-нибудь друг с другом, когда у нас будет такая возможность? Мы явно не встречаемся. Именно так, как ты предпочитаешь, Аккерман. Понял. Всё ещё помню твои слова прошлой ночью. — Его палец постучал по виску сбоку, и его голос, к счастью, сохранил свой жизнерадостный тон, несмотря на невидимую сокрушительную силу, сжимающую его горло. Он не… не мог испытать к ней чувства так быстро, не так ли? Это было просто физическое влечение. Вожделение. У них нет места для чего - то столь тривиального, как любовь или преданные отношения.       — Спасибо тебе, Райнер. — Её лицо было лишено эмоций, и это заставляло его чувствовать себя ещё хуже.       — О чём ты говоришь? Друзьям не нужно благодарить друг друга за помощь, верно? — Боже, ему нужно было убраться из этой комнаты, прежде чем он отбросит свою гордость в сторону и будет пресмыкаться перед её ногами, заявляя о своих новообретенных чувствах к ней.       Это был просто секс.       Да, но это был также отличный, умопомрачительный секс, который он никогда больше не испытает, когда все закончится после выпуска.       Друзья, осёл.       Голос его внутреннего воина безжалостно насмехался.       Он умчался, не потрудившись дождаться, пока закроется дверь, совершенно не заметив, как покраснело лицо Микасы, когда она попыталась унять бьющееся сердце.       Для последней записи в их бортовом журнале Бертольд написал:       В начале нашего путешествия сильные, властные личности кадетов Аккерман и Брауна оказались проблемой для динамики нашей команды. Аккерман была немного сдержанной и в основном держалась особняком, хотя и делала всё, что в её силах. Ей потребовалось немного больше времени, чтобы открыться нам как своим новым товарищам по команде, но она, без сомнения, была очень дисциплинированным солдатом, который никогда не колебался перед лицом трудностей, хотя в некоторых ситуациях она могла быть слегка непредсказуемой. Она держалась в стороне, но делала всё возможное, когда это было необходимо.       Между тем Браун не был лишён и собственных недостатков. Он был прирождённым лидером, заботливым по натуре, но склонным к чрезмерной критике к себе, что, в свою очередь, могло повлиять на то, как он общается с другими. Он стал более чутким по мере продвижения нашего путешествия, в ходе которого мы сами сталкивались с различными испытаниями и невзгодами с первого по седьмой день.       По моим наблюдениям, и Аккерман, и Браун очень совместимы со своими физическими силами, своими принципами, и они очень хорошо уравновешивают энергию друг друга. Ближе к концу нашего путешествия я стал свидетелем того, как они фактически дополняли процесс разработки стратегии друг друга. Когда я был выведен из строя из-за внезапной проблемы со здоровьем и мне, несомненно, пришлось нести ответственность до конца нашего путешествия, Браун без колебаний доверил руководство командой Аккерман, поскольку она также взяла на себя мои обязанности по написанию записей.       Я получил важные социальные навыки, навыки командной работы и уроки доверия во время этой учебной проверки от двух кадетов самого высокого ранга в нашем классе, и для меня было бы большой честью снова тесно сотрудничать с ними в ближайшем будущем для выживания человечества.

Конец.

Бонусный эпилог (который никто не просил)

      Ужин всегда был радостным моментом в столовой тренировочного лагеря, за исключением тех случаев, когда Жан и Эрен время от времени вступали в одну из своих обычных драк только для того, чтобы Райнер, старший судья по разрешению споров, вмешался и прервал драку между двумя мальчиками. В остальном, это было время, которое очень понравилось всем курсантам, тем более, когда все они только что вернулись с длительной экскурсии.       Однако в тот вечер Жан снова умудрилась сказать что-то глупое, что привело молодого, честолюбивого истребителя титанов и сына покойного доктора Гриши Йегера в ярость, что закончилось неловкой дракой. К сожалению, на этот раз Райнера не было рядом, чтобы быть миротворцем. Таким образом, ответственность легла и на Армина, и на Бертольда, и им пришлось нести обоих мальчиков в единственный медицинский отсек в лагере. Эрен боялся этой идеи, в то время как Жан радостно согласился, потому что это означало, что он сможет увидеть Микасу.       Они остановились перед слегка приоткрытой дверью в медицинскую палату, где свет фонаря освещал узкое пространство между отверстиями. Все четверо просунули головы в щель между дверями, Бертольд, очевидно, был наверху, за ним следовали Жан, Эрен и Армин. Их глаза вглядывались в комнату, боясь, что они могут помешать существующему в комнате обитателю.       Они увидели Микасу, мирно спящую и укрытую одеялом. Жан уже собирался открыть дверь, когда Бертольд отдернул руку, поняв, что посреди кровати, на которой отдыхала Микаса, сидит кто-то ещё. Представьте себе удивление на их лицах (кроме Бертольда), когда другим человеком был Райнер, и он убирал несколько прядей волос с лица Микасы, и наклонился, чтобы нежно коснуться губами её лба. Его пальцы играли с одной из её щек так нежно, словно это был драгоценный подарок на память.       Жан ахнул от ужаса.       — Старина Райнер, должно быть, сошёл с ума. Микаса убьет его. — Но втайне он немного завидовал тому, что кто-то другой прикасался к Микасе и её прекрасным волосам.       Эрен был вне себя от отвращения.       — Да ладно тебе. Проснись и надери ему задницу, Микаса!       Армин в панике схватился за грудь. У него было предчувствие, что кто-то сильно пострадает. Снова.       Словно почувствовав вторжение в её сон, глаза девушки распахнулись при грубом пробуждении. Но вместо того, чтобы сбросить тело Райнера с кровати или предупредить кого-то о нежелательном визите, она одарила его застенчивой, но сонной улыбкой прямо перед тем, как притянуть голову высокого блондина для поцелуя. Причём очень длинного.       — Какого х…       Эрен не смог закончить фразу, так как Бертольд быстро оттащил трёх младших мальчиков от двери и поспешно вывел их из медицинского кабинета.       — Отвратительно. Это моя сестра! Бертольд… подожди, ты знал? Как долго это продолжается? — Рот Эрена открылся от ярости в его глазах.       Бертольд слегка покачал головой.       — Это действительно не наше дело. Ты мог бы спросить их об этом, но определенно не прямо сейчас.       — Что значит «не сейчас»?       Армин, будучи надёжным и рациональным человеком, снова стал спасителем Бертольда, когда тот похлопал Эрена и Жана по спине.       — Мы должны уважать частную жизнь Микасы, и мы видели, как она была счастлива там, внутри. Если бы это не было тем, чего она хотела, она бы знала, как позаботиться о себе, верно, ребята?       Эрен и Жан неохотно кивнули, им было очень трудно принять то, чему они только что стали свидетелями, но всё же они вчетвером направились в спальни в мирной тишине.       — Клянусь, я убью Райнера, если однажды он сделает меня дядей.       — ЭРЕН, ЗАТКНИСЬ!!!       Эрен и Жан снова подрались.       Мирная прогулка закончилась.