Поповский бриз

Старенький автобус достигает места назначения и медленно останавливается, скрипя колёсами. Вокруг густой хвойный лес, которым дышать — одно удовольствие. Всю гармонию этого живого и самобытного мира нарушают кирпичные корпуса лагеря и слишком яркая его вывеска. — Эй, мальчик-гей, просыпайся! — толкает мальчишку в бок Арсений. Антон сразу просыпается и понимает, что проштрафился по всем фронтам. Татушный «Мальчик-гей» играет слишком громко, и, видимо, Антон действительно не позаботился о громкости своих наушников, так что Арсений Сергеевич уж точно слышал всё разнообразие песен. Шастун с трудом поднимает свои длинные конечности, понимая, что у него затекла левая нога. Взяв с полки сумку и нелепо прихрамывая, парень направляется к выходу по уже пустому салону машины, попутно помахав водителю, тем самым посылая ему благодарность за три часа хорошего сна. Вид настоящей природы поначалу очень радует Шастуна, но как только ему прямо в глаз впечатывается оса, вся радость идёт к хуям, и парень корчится в попытках послать в баню это тупое существо. — Шаст, ты в норме? — кричит Суркова, доставая чемодан из «багажника» автобуса. — Займись делом и забери свой хлам, тогда ни одна оса не сядет на такого привлекательного занятого мужчину, — Оксана одаривает парня самой счастливой улыбкой, а потом уходит в направлении лагеря. Шастун в последний раз отмахивается от насекомого и решается прислушаться к совету подруги, поэтому забирает чемодан, а потом направляется за Оксаной.

***

Антон появляется, естественно, самым последним за калиткой лагеря, попутно спотыкаясь о порожек этой же калитки. — Ты можешь вообще хоть минуту без происшествий прожить? — спрашивает Попов и подаёт парню руку, чтобы тот поднялся. Антон бессовестно пользуется помощью вожатого. — А тебя ебёт? — так же бессовестно спрашивает Шастун. — Антон, ты доиграешься и получишь выговор! — нахмурившись, предупреждает мужчина. — У меня есть целых три попытки налажать, только потом, по этим трём предписаниям, меня смогут выгнать, — лыбится Шастун и уходит вперёд, не замечая разочарованный взгляд Арсения. Антон достигает строя своего отряда и понимает, что он опять одиночный замыкающий, и радуется этому. Дарина что-то объясняет про правила поведения, но Шастун явно не собирается ее слушать. — А лучше бы послушал! — шепчет на ухо мужской голос и парень дико пугается, матерясь и округляя свои зелёные глаза. — Ты такой смешной, когда пугаешься. — Ты отвяжешься от меня? — Нет, к сожалению, у нас впереди ещё три недели, и я твой вожатый, — Арсений невинно моргает своими лазоревыми глазами и размахивает большими ресницами, и Шастун будто чувствует тот самый морской ветерок, не может оторвать взор от поповских глаз, заворожённый этим зрелищем. — А ещё у нас ровно десять минут ходьбы до корпуса в строю, поэтому я успею тебе надоесть. Антон разочарованно вздыхает, двигаясь вперёд под пристальным взглядом Арсения. Осматривая территорию, Шастун понимает, что со времён Советского Союза мало что поменялось. На стене столовой красуется громадная мозаика с бюстом Ленина и какой-то мотивирующей фразой. Естественно, половина картины просто отпала, а может и была разворована бессовестными детьми. На стенде с информацией Антон замечает те же советские лозунги и рассматривает старые фотографии, которыми явно гордится этот лагерь. Своё движение парень продолжает только после толчка в спину и фразы «я скоро стану твоим персональным вожатым». Среди сосен видна большая поляна со флагштоком посередине и небольшой трибуной в пяти метрах от него. «Мы вообще эволюционируем? Ещё скажите, что мы нацепим пионерские галстуки» — думает Шастун и усмехается. Первый отряд заселяют в корпус, значительно отличающийся от остальных. Здесь контуются и проживают все работники лагеря, а раз первый отряд такой взрослый, то почему бы не поселить их рядом со взрослыми хрен знает на какой, а точнее, на шестой этаж. — И так каждый день, Шастун, — довольно тянет Арсений, спокойно, без отдышки, поднимаясь по лестнице. — Сука ты натренированная! — шепчет себе под нос Шастун. Но веселье длится недолго, потому что на пятом этаже кто-то хватает его за шею, завернув за угол, и больно ударяет головой об стенку. Естественно, это был Арсений, но только максимально разъярённый, у которого будто искры в глазах метались. — Ещё, блять, раз ты посмеешь усмехнуться или пустить недоброе слово в мой адрес, и я сам вышвырну тебя отсюда, ты понял меня? — надавливая на шею сильнее, спрашивает, нет, ставит перед фактом Попов. — Ты… — хрипя, начинает Антон, — практиковал БДСМ? Антон позволяет себе улыбку, а Арсений ослабляет хватку, а потом и вовсе убирает руку, приходя в себя и возвращаясь к отряду, оставляя Антона одного среди незнакомых стен и с покрасневшей шеей, на которой явно останется пара синяков. Антона начинает тошнить, сердце колотится быстрее, руки начинают дрожать, мурашки решают захватить всё его тело, а завершающей вишенкой на торте становится отец Антона, идущий с распростертыми объятиями набить морды сынку. Шастун судорожно нащупывает коробочку диазепама и кладёт таблетку в рот, проглатывая без воды, потому что времени на поиски нет. Парень скатывается по стенке и закрывает глаза, пытаясь дышать размеренно, но продолжает слышать противные гадости из уст Андрея, поэтому закрывает уши. Минут через пять приступ проходит, и Антон открывает глаза, проводя по мокрым от пота волосам, осматриваясь вокруг. Шастун еле-еле поднимается и выходит на лестничную клетку, забирая оттуда чемодан, и направляется на шестой этаж, ища свой отряд.