Первый волшебник.

Племя обитало в пещерах гор, поросших лесами и с трёх сторон окружавших широкую долину, с четвёртой стороны огороженную рекой, дальний берег которой виделся лишь смутными очертаниями. В лесах было полно дичи, грибов и съедобных плодов и ягод, в долине — тоже ягоды и всевозможные травы, а в реке — рыба. Старики рассказывали, что, если идти в сторону леса, противоположную реке, то через много дней мир вокруг станет настолько холодным, что понадобится надевать на себя несколько слоёв шкур, при дыхании у людей будет идти изо рта бесцветный дым, а вода начнёт становиться твёрдой, вновь превращаясь в воду только под солнцем или в руках человека, и рукам потом будет очень холодно. Как будто внутри человека есть огонь, который и растапливает воду, охлаждаясь при этом сам. В стороне восхода — земли, из которых пришло сюда племя. В стороне заката — племя грубых людей, поросших рыжей шерстью, которые не позволили тогда, во времена прадедов, племени Кли спуститься с гор. За рекой — край мира. Едва видимый с высоты самой верхней из обитаемых пещер противоположный берег — всего лишь безжизненная полоска камней, не дающая воде из реки вылиться за край. Всё просто, понятно и известно любому ребёнку племени, способному понимать человеческую речь. Мир племени был невелик, однако необходимости расширять его границы не было ни у кого. Постепенно даже память о том, что их предки жили в другом месте, начинала теряться в смене поколений. Люди помнили только об изгнавших их чудовищах, дышащих огнём. Кли пытался расспрашивать стариков, но никто не мог сказать ему, насколько прежнее место обитания племени отличалось от нынешнего. По их словам выходило, что почти не отличалось.  — Там была одна большая долина и не было гор, — рассказывал дед тех мальчишек, что отдали Кли коготь чудища. — И река была намного больше, дальнего края мира за ней было не разглядеть, а вода в ней была горьковато-солёной, и пить её было нельзя… Но к этой огромной реке стремились речки поменьше, и вода в них была обычной… Теперь никто уже не рассказывает Кли о том, как устроен мир. Он и сам всё знает… Точнее, всё, что знают старшие люди племени, знает и он. Мальчик, лишённый привычного общения со сверстниками, теперь почти всё делает один. А в редкие минуты отдыха — вспоминает произошедшее за день и пытается, сравнивая со вчерашним и позавчерашним днём, делать выводы. Ночное светило меняется в строго определённой последовательности, проходя весь путь за одинаковый срок. Кли замечает, что в определённые дни этого срока он гораздо лучше чувствует свою палочку, а в другие — не хочется даже брать её в руки. А ещё некоторые растения тоже оказываются вкуснее или противнее, если их собрать и приготовить, например, когда светило будет полным… Или вовсе исчезает с неба. И звёзды, эти яркие светлые пятна на тёмном небе — они тоже движутся, не все, и пока Кли не может вычислить последовательность и срок повторения, но знает, что это тоже может влиять… на всё. По звёздам можно находить путь. Может быть, и превращать кости в иглы тоже нужно по звёздам?.. Кли мало знаний о мире, которые у него уже есть. Он чужой в своём племени и, хотя пока никто не сказал этого вслух, ему лучше уйти. Но куда он пойдёт? В земли, из которых изгнали его предков? К грубым рыжим людям? В край замерзающей воды? Кли хочет, чтобы нашёлся тот, кто расскажет ему о мире — не том, в котором обитает племя, о другом, внешнем мире — но где найти такого человека? А ещё с недавних пор мальчик замечает вещи, которые не заметны остальным. Например, крохотная полянка в лесу — совсем рядом с той, на которой они собирают красные сладкие ягоды. Остальные проходят мимо, не задерживаясь — и только Кли постоянно хочется туда войти. Он расспрашивает Кле, и тот внезапно вспоминает, как в возрасте четырёх вёсен Кли утверждал, что там есть свет. Тогда это вызвало смех у матери и сестры, вместе с которыми мальчики — всё ещё считавшиеся, к собственному огорчению, недостаточно взрослыми, — собирали те самые ягоды. Кли находит полянку без труда. Если смотреть извне — ничего особенного, всего лишь поросший травой клочок земли в окружении деревьев. Но как только Кли делает шаг вперёд… Это не свет. Это сила. Она вливается в стиснутую рукой мальчика палочку, проникает в него самого, наполняет изнутри. Кли чувствует себя способным сделать всё, что угодно. У него всё получится. Здесь и сейчас, нужно только выбрать правильное желание и подходящее слово…  — Вода, — шепчет он. И понимает: слово должно быть длиннее. Нужно добавить что-то ещё. Просто «воды» мало. Какая вода? Мерно капающая с палочки? Выплеснувшаяся одной сильной струёй? Заливающая всю полянку? — Разум, — вырывается у Кли очередной шёпот. Он имел ввиду, что вода сама должна понять, сколько её требуется… И неведомая сила будто направляет его руку, движет её. Не просто взмах, а росчерк, оставляющий за собой яркий резкий след… Из кончика палочки всё-таки вырывается струйка воды, не слишком сильная, недолгая, однако Кли рад и этому. Поляна, дающая силы. Кли знает — уверен — что никто больше сюда не попадёт. В племени больше нет подобных ему, а обычных это место не пустит… Однако, выйдя из леса, он хмурится. Что, если найденное им слово действует только на той поляне? Кли быстро рисует палочкой тот самый росчерк.  — Агуаменти! — из палочки послушно выстреливает небольшой ручеёк. Первое «место силы» и первое заклинание, которому предстоит пережить тысячелетия, практически не изменившись…