Первый волшебник.

— Кли! Кли! — голос разносится по всему лесу, теряясь между деревьями. Кле нет дела, что крик услышат. Сейчас единственный страх его — что Кли ушёл на охоту. С тех пор, как брат поселился на поляне, Кле никогда не входил без его разрешения, хотя всё так же единственный из племени мог видеть это место. Все, даже те, кто знал, где оно, проходили мимо. Наверное, потому что Кле и Кли родились вместе… Кле останавливается у деревьев, окружающих поляну. Брата там нет, и мальчик опускается на траву, восстанавливая дыхание. Он не знает, позволит ли поляна войти ему в отсутствие Кли. Он проявил недостойную будущего мужчины слабость, повёл себя, как глупый малыш, а Стекас не простит такого ни одному ребёнку племени. Он жестокий вождь, и не потерпит непослушания, это было доказано не только примером Кли, но и несколькими другими. Хотя сейчас все заняты Миной, так что, возможно, не скоро хватятся её брата. …Как Мина радовалась, когда узнала, что скоро подарит Факаэту дитя! Она собирала возле большой реки красивые ракушки и круглые камешки, выделывала шкуры и наблюдала, как другие женщины племени нянчат своих детей… слушала рассказы матери о том, как именно дитя войдёт в жизнь. Не то, чтобы это было тайной хоть для кого-то. Кле много раз это наблюдал. Сначала у женщин начинает расти живот, он становится всё больше и больше, а затем более старшие женщины уводят её в одну из пещер, допуская туда лишь мужа — но крики всё равно слышны всему племени. Иногда они длятся половину дня, иногда больше, а затем раздаётся крик младенца — и в племени появляется новая жизнь. А иногда сразу две, как это произошло с Кле и Кли. Ещё кто-то из стариков говорил, что во времена их прадедов у одной женщины родились три дочери одновременно. Только они были очень маленькие и слабые, да и женщина не выжила, потому что её дочери шли на свет целых два дня. Мина тоже не выжила. Мать говорила, что дитя Мины придёт в жизнь, когда распустятся на деревьях белые цветы, появление которых означало для племени конец весны и начало лета, но вчера ночью сестра начала громко стонать, а утром стоны сменились криками. Женщины суетились вокруг неё, выгнав всех, кроме Факаэта, из пещеры… Кле не ушёл ни с охотниками, ни с отцом, который увёл младших к реке. Он уходил, когда мать рожала его младших брата и сестру, но сейчас остался у пещеры, где давала новую жизнь его сестра. Почему-то было страшно от её криков, хотя женщины — он хорошо это помнил — говорили, что Мина сможет родить много здоровых детей. Женщины-то уж точно знали, как это определить. Но почему дитя захотело появиться раньше срока? От криков сестры хочется зажать уши руками — и Кле стыдно от этого. Мужчина не должен бояться женских криков и чужой боли. Эта боль, как объясняли старухи — испытание будущей матери. Если женщина не выдержит и умрёт, значит, она слишком слаба, чтобы растить детей. Так же, как мальчиков испытывают перед посвящением в мужчины самостоятельной охотой на крупного зверя, а то и битвой с ним один на один, девушек испытывают болью при рождении детей. Вот только мальчиков испытывают другие мужчины, а девочек кто?.. От мыслей его отвлекает странное чувство тревоги. Кле оглядывается вокруг. Никакой опасности нет — зоркое зрение и почти не уступающее звериному чутьё выследят любого подобравшегося к жилью людей зверя. И понимает: слишком тихо. Кроме криков сестры и помогающих ей женщин, вокруг не слышно никаких звуков… А потом на дневное светило начинает наползать чёрная тень, и когда она полностью закрывает яркий круг, Мина кричит особенно громко и страшно, а вслед за тем раздаётся — наконец-то! — крик ребёнка… и недоуменно-испуганные возгласы женщин. Кле заходит в пещеру: ребёнок появился на свет, и его уже не прогонят… Факаэт держит своё дитя на вытянутых руках, подняв над головой. Ребёнок кричит, и кажется совершенно обычным, но как только зрение Кле приспосабливается ко мраку пещеры — он видит причину страха женщин. У ребёнка пониже спины виден тонкий, не особо длинный, но активно шевелящийся хвост. У людей не бывает хвостов.  — Это не человек, — озвучивает мысли собравшихся мать Факаэта. Трясущимся пальцем она указывает на мать Мины и Кле. — Стекас говорил, что твой второй сын — не человек. Он умеет то, чего не могут другие. Это он сделал так, что твоя дочь родила моему сыну зверя. Надо убить это дитя… И того, второго, — она с отвращением смотрит на Кле.  — Это не тебе решать, — выкрикивает мальчик, забыв, что старших нельзя прерывать.  — Верно, — усмехается старуха беззубым ртом. — Решать будет вождь. …Стекас всегда плохо относился к Кли и его умениям. Когда он вынес своё решение, возразить ему не посмел никто.  — Кли сделал ребёнка сестры полузверем, — высказался Стекас. Племя недовольно переговаривается, а вождь продолжает: — Мы все помним, как опасны другие его умения. И он взрослеет. Взрослый Кли будет уметь больше, чем ребёнок. А тень, пожравшая светило, не его ли новое умение?  — Тень потом ушла, — Кле не узнаёт свой голос. Стекас хмурится и качает головой:  — Кли ещё мал. Он только учится. Что будет, когда он сможет закрыть светило навсегда? Или сделает так, что все дети будут рождаться с хвостами или вовсе зверями? Племя поддерживает вождя. …Едва настал рассвет, Кле побежал к брату. Он знает, что никто в племени не попадёт на поляну, но что, если они встретят Кли в лесу?.. Кле не хочет, чтобы брата убили. Он не верит, что тот мог сделать такое с ребёнком Мины. Кле слышит, как приближаются охотники племени. Кли нет на поляне, но если соплеменники найдут здесь самого Кле — ему не поздоровится. Кле входит на поляну, которая свободно пропускает его — но когда он выходит из-под деревьев, за спиной раздаётся крик, и в спину Кле вонзается метко брошенная кем-то метательная палица. Наверное, это Факаэт. Именно он придумал метать палицы, делая их тоньше. Тело мальчика падает в очаг, где странной пятиконечной фигурой насыпан пепел. Кле и Кли ведь родились вместе. Ничего странного, что Факаэт принял одного за другого…