I will be there

      Спустя несколько часов Дорея вошла в Мистик Гриль, надеясь спокойно и неспешно пообедать, давая тем самым себе отдохнуть и отвлечься от расчётов нового защитного комплекта, который хотела подарить Снейпам. Увы, но они — единственные, кто у неё остался. Отношения с Уизли рассыпались как карточный домик сразу же, как те узнали, что их с Драко связывают отношения.       Первым, кто осудил Дорею, был Рон, который высказал ей все, что в тот момент думал, прямо во время приёма, по случаю вручения орденов Мерлина. Молли и Артур очень долго молчали, но тоже не поняли выбора девушки, а их дети приняли сторону родителей и брата. Кроме Билла и Флёр…. Но те, подолгу, жили вне Британии, хотя за последние годы они виделись довольно часто. Приезжали вместе с маленькой Мари-Виктуар к ним в Штаты, гостили несколько недель, оставляя её в более лучшем расположении духа, чем до их приезда. Кстати, им тоже неплохо было бы что-то сделать и отправить, благо Гринготтс присутствовал и в Америке, а через поверенного можно было передать подарок в любое отделение.       Тёплое чувство, так редко появляющееся у неё, захлестнуло Дорею при воспоминаниях о старшем сыне Уизли и его семье…. Но в этот самый момент её внутренний параноик заорал отборным матом, почему-то голосом Грозного Глаза, от чего девушка даже заозиралась. А через секунду перед ней стоял довольно импозантный и, определенно, сексуальный мужчина, лет двадцати пяти, или около того, с теми самыми глазами, что снились ей, и дурацкой ухмылкой на тонких губах. Черт! Черт! Черт! Вот это она задумалась, что пропустила появление ещё одного кровососа! Грюм, который при жизни вдолбил в её голову свою коронную Постоянную Бдительность, сейчас бы очень громко орал на неё, возможно даже нецензурно. Из мыслей ее выдернул довольно приятный голос, с таким же британским акцентом, как и у нее самой.       — Я могу присесть? Все остальные места заняты. — взмах рукой немного отвлек Дорею от разглядывания мужчины. Ну почему все, что хоть немного отличается от нормы притягивается к ней? Каким высшим силам она насолила, что те так изощренно ей мстят?       — Полагаю, Никлаус? — Прямо посмотрела на гибрида Дорея, у которой чувство самосохранения отбило ещё в колыбели, видимо. — Вы ведь все равно займёте тот стул, чью спинку сейчас так сильно сжимаете, даже если я скажу что вам лучше выбрать другое место, я права? — устало пробормотала Дорея.       — Вы слишком прозорливы, мисс….       — Блэк. Мисс Блэк.       — Ваша фамилия мне чем-то знакома, хотя здесь, в Америке, много Блэков, но у вас абсолютно другой выговор. Вы приехали из Европы? — с лёгкой улыбкой расспрашивал Ник.       — Мистер Майклсон, вам ведь уже все рассказал ваш брат, если правильно помню — Элайджа. Зачем задавать вопросы, если вы и так знаете ответы?       — А вы интересная женщина, Дорея Блэк. Даже, сказал бы, загадочная…. Что скрывается за этими зелеными глазами? — с некой долей нахальства задал свой вопрос Ник, удобно устроившись на стуле.       — Ничего. — не менее нахально ответила Дорея, рассматривая своего невольного собеседника. И то, что она видела, ей нравилось, хотя она в этом никогда не признается. — За этими зелеными ничего не скрывается. Во всяком случае, важного и интересного для вас, мистер-наполовину-вампир-наполовину-волк.       Клаус даже задохнулся от её наглости. А ещё от того, что она знает о его природе. Стало даже немного обидно от того, что ей уже кто-то что-то про него наговорил. Скорее всего, это был Сальватор, который Деймон, или чёртов двойник Петровой.       — И нет. Мне никто ничего про тебя не говорил. Я лишь сопоставила некоторые, известные мне факты. — полные губы девушки слегка скривились в едва заметной улыбке. Клаус на несколько секунд прикипел взглядом к этим губам, которые хотелось лишь смять в собственническом поцелуе. Это немного смутило гибрида — за всю свою долгую жизнь никогда не испытывал такого непереносимого желания обладать женщиной. — Не о том думаешь, мистер Никлаус.       — Кто ты? — почти прошипел мужчина, чем слегка напомнил Дорее своего самого главного врага.       — Я — Дорея Блэк. Приехала из Чикаго несколько дней назад. — ехидно парировала Дорея. — Мы, вроде, решили этот вопрос, разве нет?       — Я не об этом. Я спрашиваю, откуда ты знаешь обо мне? — глаза, что ещё секунду назад были сине-зелеными, стали стремительно желтеть. Этот цвет, присущий лишь оборотням, слишком сильно напомнил девушке Римуса, который погиб у стен школы, где впервые почувствовал себя нужным кому-то и которую защищал до последнего вздоха. Только сила воли не дала слезам появиться на глазах.       — Я умею читать, мистер…. И не во всех книгах вы убрали информацию о своей семье. Особенно в Европе. Кстати, в одной из этих книг был даже ваш общий портрет, века четырнадцатого или пятнадцатого. Правда, сейчас ты и твоя сестричка выглядите намного лучше, чем тогда. А теперь, извини, мне пора идти.       С этими словами девушка поднялась из-за стола и направилась к выходу из бара, по пути подмечая направленные на неё взгляды подростковой компании около барной стойки. Блондинка, скорее всего, тоже вампир, черненькая — слабенькая ведьма, по меркам Дореи, но для слуги природы она довольно сильна, но с магами ей не тягаться…. Не зря, лет шестьсот или семьсот назад, эти две ветви магии так сильно разошлись, что здешние ведьмы уже и не помнят того, что кто-то может магичить по-другому. А вот брюнеточка, рядом с которой сидел смазливенький кровосос с синими глазами, как-то очень странно на неё смотрит, словно в чем-то подозревает. Но Дорее это не интересно — она слишком давно выползла из песочницы, а если быть точной, то никогда там и не была — детство было другое.       Стоило только свернуть за угол улицы, как рядом опять нарисовался этот Древний кровопийца и появилось желание проклясть его чем-нибудь не смертельным, но противным. Например, импотенцией! Но Дорея — хорошая девочка, что обещала папочке Северусу не шалить! Тьфу, на него с этими обещаниями! Пришлось оборачиваться к этому прилипале, предварительно натянув на моську доброжелательное выражение.       — Что тебе, болезный? - хмуро бросила ведьма.       — Кхм…. Я подумал, что тебе было бы интересно сравнить то, что ты вычитала в своих книгах с тем, что реально происходило с нами. — Клаус не придумал ничего лучше, как сказать первое, что пришло ему в голову.       Дорея задумалась. Предложение было довольно интересным — все же она любила историю, да и посмотреть на вампиров в естественной среде обитания, так сказать, хотелось, а убить себя она не даст. Получилось же у неё завалить Лорда, а тот пострашнее стаи голодных вампиров будет, да и трансгрессировать она, в случае чего, успеет.       — А знаешь, мистер Никлаус…. Я, пожалуй, приму твоё предложение, если ответишь мне на один вопрос.       — Я весь во внимании!       — Что это за мальчик возле бара, от которого несёт бурбоном за милю, и почему он прожигал меня взглядом вивисектора перед неопознанной зверушкой?       Клаус даже рассмеялся. Эта женщина определённо была ещё той язвой, но ему это даже нравилось. Прекрасная женщина, жаль только не бессмертная….       — Это старший из братьев Сальватор — Деймон. Он меня ненавидит потому, что я сбил его правильного брата с правильного пути и вернул ему его истинную натуру, а тебя, заочно естественно, потому что ты осталась жива после разговора со мной, а значит, опасна для его любимой Елены.       — Оу…. — Дорея даже смутилась. — Давно меня не ненавидели просто за факт моего существования. Это очаровательно. А эта брюнеточка, с лицом жертвы — та самая Елена, в которую по уши втрескался мальчик-кровосос, я права?       — Да. — Клаус не переставал поражаться остроте её языка. Но они уже дошли до его машины, что была припаркована недалеко от бара. Клаус распахнул перед ней пассажирскую дверь, приглашая сесть. Дорея коротко кивнула, благодаря гибрида за этот жест. — Эта девушка — головная боль половины этого города. Она притягивает к себе всех нелюдей, которые пытаются её либо убить, либо защитить.       — А ты пытался её убить? — тёмная бровь изогнулась, выражая лёгкое недоумение своей хозяйки.       — Да. При помощи этой девушки я снимал с себя проклятие, что наложила на меня моя матушка.       — Прелестно…. А эта черненькая и блондиночка — подружки мисс Вечная Жертва?       — И опять — да.       — Эта блонди, которая похожа на куклу Барби, твоя пассия?       Клаус даже поперхнулся, настолько неожиданным был последний вопрос. Он никогда не рассматривал Кэролайн Форбс как возможную пару. Хотя…. Иногда возникали мысли о сексе с этой блондинкой, но он их и не думал претворять в жизнь. А за последние дни и думать забыл о вампирше.       — С чего ты взяла? — они остановились на перекрёстке и Клаус повернулся к сидящей рядом девушке.       — Она провожала тебя слишком собственническим взглядом, хотя я могу и ошибаться. Никогда не была сильна в романтических отношениях. — с тонкой улыбкой на своих пухлых губах ответила Дорея.       — Кстати, а почему у тебя такое странное имя? Дорея! Никогда не встречал ни одну женщину с таким именем. — Но в этот момент девушка резко помрачнела, блеск глаз потух, и яркая зелень словно подернулась болотной ряской. — Я что-то не то спросил?       Этот разговор, который удалось завязать с его видением был для Клауса словно ходьба по минному полю — он старался сдерживать себя, что бы не оттолкнуть и не обидеть девушку. Это тоже было для него в новинку. Обычно он бросал слова, не заботясь тем фактом, как на них отреагируют другие. А ещё он лгал. Всем и всегда. А сейчас, впервые, хотелось говорить правду.       — Нет. — немного хрипло ответила девушка. — Просто некоторые темы я не особо люблю обсуждать с кем-либо кроме Мионы и Северуса. Хм…. Так о чем мы?       — Имя. — напомнил Клаус.       — Имя…. Имя Дорея, Дора — древнегреческое и означает «дар, подарок». Его дали мне мой отец и крестный, которые очень радовались самому факту моего появления на этом свете. До меня, в моем Роду, это имя носила моя бабушка по линии отца. А второе имя досталось от мамы. Её звали Лили. Поэтому я — Дорея Лилия. Видимо отец решил, что дать ребёнку имя говорящее, что он — дар Лилии — очень умно. Но это очень похоже на моего родителя.       — А где твои родители и крестный отец, которого ты сейчас упомянула?       Вместо ответа Дорея крепко сжала кулаки и ожгла собеседника гневной зеленью глаз и отрубила:       — В Англии, на кладбище. — и больше не проронила ни слова, пока они не приехали.       Какое-то чувство, очень похожее на стыд, затопило Никлауса, словно он только что обидел беззащитного котёнка. Но более не пытался расспрашивать девушку о прошлой жизни, не желая, чтобы она испарилась, как делала это в Орлеане.       «Черт! Я думала, что уже переросла и пережила эту боль, которая скручивает моё сердце при любом упоминании семьи, что отняли у меня долькожор-директор и смертожор-Томми, а все ещё болит. Прошло слишком много лет, но я все ещё цепляюсь за эти воспоминания, хотя Северуса считаю своим отцом в гораздо большей степени, чем был им Джеймс, хотя родителей любить меньше я не стала. Ладно. Возьми себя в руки Дора и попытайся понять, почему тебя так странно тянет к этому странному маньяку с такими красивыми глазами и уничтожь это притяжение, чтобы не было так больно потом, когда тебе вырвут твоё сердце, которое годится только для того, чтобы гонять кровь по венам.»       Наконец они подъехали к парадным дверям дома, который больше смахивал на поместье, а не на коттедж, как назвал его Клаус.       — Оу…. Похоже, у тебя есть какие-то комплексы, раз и машина и дом у тебя такие огромные, мой малознакомый наполовину оборотень.       Клаус не успел даже ответить, как от двери раздался смех его брата, который искренне радовался тому факту, что смертная смогла сказать подобное ему и остаться в живых.       — Добро пожаловать в нашу скромную обитель, мисс Блэк. — довольно широко улыбнулся гостье Элайджа, помогая выбраться из машины. По мнению Клауса, его брат слишком долго держал руку Дореи в своей руке. А ещё, эта женщина улыбалась его брату шире, чем ему самому. Это его женщина! И он не отдаст её брату, а лучше собственноручно сломает ей шею. Стоило только последней мысли появиться в голове, как он резко остановился от неожиданности. Ещё ни разу ему не хотелось кого-то с кем-то делить. Подобные чувства более присущи Ребекке.       А пока Клаус застыл на крыльце, пытаясь переварить свои желания, Дорея уже скрылась в доме, в сопровождении Элайджи.       Удивительно, но остаток дня прошёл вполне мирно. Они довольно приятно пообщались, в том числе об истории их семьи и в целом об истории. Девушка оказалась довольно образована и начитана. Правда, разговор пару раз прерывала трель её мобильного, по которому она довольно кратко разговаривала. Благодаря острому слуху и он, и брат могли услышать, что Дорея разговаривала с мужчиной, с сухим и хриплым голосом, и женщиной, что очень настойчиво выспрашивала о самочувствии девушки. Элайджа несколько раз удивлённо поднимал бровь, не понимая, как можно опекать кого-то в возрасте двадцати лет. Они к этому возрасту уже были довольно самостоятельны и самодостаточны. Но стоило девушке вернуться в кресло, как разговор продолжал течь так же плавно и неторопливо, как и до звонка. А когда на улице стемнело, то Клаус предложил проводить её до дома, благо тот находился не очень далеко.       — Спасибо за прекрасный вечер — сказала Дорея, стоило только им выйти из дома. — Давно мне не было так интересно разговаривать с кем-то кроме Северуса и Гермионы.       — Прости, если лезу куда-то, где мне быть не положено, но кто они? Ты сегодня назвала эти имена раз шесть или семь, а про других людей и не вспомнила.       — Это сложный вопрос…. –Дорея слегка передернула плечами, словно замёрзла, хотя на ней был чёрный пиджак. — Они — единственные, кто прошёл со мной через всю мою жизнь, через все её тяготы…. Можно сказать, что они в какой-то очень сложный момент моей жизни заменили мне родителей, выцарапывая меня из лап смерти раз за разом. А ещё, Северус, это тот человек, которого я искренне ненавидела долгие семь лет, но при этом сделала все, чтобы он жил.       — Странные отношения у тебя с семьёй. А эта, Гермиона?       — Гермиона самый лучший мой друг, сестра и мать в одном лице. А ещё, она единственная женщина, что может терпеть желчный характер Северуса и даже полюбить его. Они — прекрасная пара.       Клаус наблюдал, как посветлело лицо спутницы, подмечая каждую мелочь. Какой-то странный и тонкий шрам на лбу, который был скрыт густой чёлкой, вязь слов на тыльной стороне правой руки, несколько тонких шрамов на шее, тянущихся от левого уха к ключицам, которую прикрывала высокий ворот чёрной рубашки. Он не мог понять, где она успела их получить, но надеялся, что она когда-нибудь расскажет. И возможно, он не пожалеет о своем любопытстве.