I will be there

      Клаус наблюдал, как его младший брат кружит по полупустому залу его Дорею и медленно закипал. В эту самую минуту он готов был уложить Кола в гроб на пару сотен лет, чтобы тот не распускал свои руки. Стоило только отойти от этой женщины, как к ней уже подкатывают! Хорошо одно — судя по сдержанной улыбке, девушка не в восторге от младшего брата.       Стоило только танцу закончиться, как Клаус уже стоял рядом с ними.       — Не подаришь мне танец, любовь моя?       — Конечно, Никлаус. С радостью.       Кружиться в вальсе с гибридом было намного более комфортно, несмотря на разницу в росте. Дорея, даже на высоких шпильках, была ниже мужчины на голову или чуть больше.       — Стоило только отойти, как ты уже танцуешь с другим.       — А ты ревнуешь? Не уподобляйся Отелло, Никлаус. Это тебе не к лицу.       — Ты меня дразнишь?       — Я констатирую факт. Боюсь, что твою ревность пережить без жертв невозможно.       — Правильно понимаешь, любовь моя. Кстати, что будешь делать после окончания праздника?       — Да вы ненасытны, мой новый Темный Лорд. Но хочу вас огорчить — собираюсь лечь спать. Последние дни меня довольно сильно вымотали. И да…. Одна!       — Ты разбиваешь мне сердце! — чуть ехидно рассмеялся Клаус.       — Кстати, а где Елена? Да и твоей матери и старшего брата, который мутный, я тоже не наблюдаю.       — Гилберт, скорее всего с Элайджей. А где мать и Финн, я не знаю.       — Никлаус! Элайджа стоит в холле с Ребеккой и обоими Сальваторами, но Елены рядом нет. Нужно спросить у твоего брата, где он потерял свою пару. Что-то мне не нравится все происходящее.       Благо танец закончился и они вышли из круга танцующих, делая вид, что направились за шампанским. Правда дойти до Элайджи они не успели — Елена спустилась по лестнице, а следом вышла Эстер, что начала что-то говорить. Дорея не слушала, а напряжённо следила за тем, как нанятый официант обходит Древних с подносом, на котором стояли пять бокалов с шампанским. Что-то странное было в этом напитке. Он пах смертью….       Стоило только матери вампиров поднять свой бокал, как Дорея невербально накинула купол против подслушивания и прошипела Клаусу:       — Просто сделай вид, что глотнул, но ни в коем случае не пей.       Слегка удивлённый взгляд и едва заметный кивок были ей ответом. А чтобы мать семейства не заподозрила ничего раньше времени, она чуть-чуть испарила шампанское в бокале Клауса, словно он действительно отпил. Конечно, эта чёртова викканка — мать семейства — могла почувствовать чужую магию, но обошлось. Убедившись, что все её дети отпили из бокалов, она удалилась в сопровождении старшего из сыновей, а Дорея, под предлогом того, что ей хотелось бы подышать воздухом, потянула своего спутника за собой. Стоило им только выйти из дома и отойти вглубь парка, как Клаус не выдержал:       — Дорея! Объясни мне, пожалуйста, что произошло?       — Ты чудом избежал страшной и бессмысленной смерти. В твоём бокале была добавлена чья-то кровь.       — Как ты это узнала?       — Магия смерти для меня, как последнего потомка Певереллов, имеет запах. От твоего бокала несло смертью. Твоя мать, судя по тому, что туда была добавлена кровь, решила использовать самую черную магию из всех мне известных.       — Дорея, любовь моя, мне кажется — ты преувеличиваешь. Эстер, конечно не самый лучший человек, но она — не убийца.       Дорея смотрела на Клауса, пытаясь понять действительно ли он так наивен или просто над ней издевается.       — Хорошо. Ты можешь мне не верить. Это твоё право. Возьми тогда и выпей то шампанское, что налито в твоём бокале, а потом мы посмотрим. Хотя нет…. Я посмотрю. И поверь мне, я с удовольствием станцую на том, что будет твоей могилой. — Почти прошипела она в лицо Клаусу и развернулась, намереваясь уйти из этого балагана, но её остановил голос Елены Гилберт:       — Дорея права. Простите, я не хотела подслушивать, но вы говорили достаточно громко. Твоя мать действительно взяла мою кровь и прочитала над ней какое-то заклинание, а потом добавила в те бокалы, что предназначалась вам.       — И ты дала ей это сделать? — Глаза Клауса пожелтели, отображая степень его злости.       — Там был Финн. Я не могла им отказать, иначе умер бы Джереми.       Дорея, приблизившись к девушке, взглянула ей в глаза, стараясь увидеть ту сцену, что разыгралась в комнатах Эстер, но Елена упорно думала лишь о том, что своим бездействием приговорила милого Элайджу к смерти.       — Сосредоточься на том, что происходило в той комнате, чёртова ты кукла! Сейчас не время мечтать о прекрасных глазах самого нормального из Майклсонов! — на грани слышимости приказала Дорея растерявшейся девушке, у которой начинала жутко болеть голова. — Черт, как же плохо, что здесь нет Северуса. Это не мой профиль — копаться в мозгах у истеричных девочек-подростков.       Наконец, спустя пять минут уговоров и угроз, Гилберт смогла сосредоточиться на том, что интересовало Поттер. Вот Финн заводит Елену в комнату матери, вот та объясняет ей, зачем она появилась в этом мире, вот угрожает убить всех близких, а в особенности брата, вот Елена послушно подставляет свою ладонь под тонкий серебряный клинок, а Эстер читает какую-то абракадабру.       — Ты дура, Гилберт. Вот и все, что я могу тебе сказать. — припечатала Дорея. И обернувшись к Клаусу, который все ещё был рядом, приказала. — Найди Элайджу и приведи его…. Куда у вас тут можно сесть, чтобы было незаметно и никто не потревожил?       — Идите по этой дорожке, там будет что-то наподобие беседки. Мы придём к вам.       Дорея коротко прижалась своими губами к губам своего гибрида и повела Елену, которая заливала слезами свое ангельское личико, вглубь парка, куда показал Никлаус.       — Да перестань ты рыдать! — рявкнула взбешенная ведьма, что не переносила чужих слез.       — Я своими руками…. Я не хотела…. Я….       — Ты дура, но это поправимо. Сейчас братья Майклсон к нам присоединяться и будем думать, как спасать тебя и твоего разлюбимого Элайджу.       — Я не…. Я вообще-то Стефана люблю. — запротестовала Елена, но не совсем убедительно.       — Ты мне не рассказывай. Я в твоей голове вообще-то была. Но это все лирика. Пока не пришли мальчики, мы должны решить одну маленькую проблему. Никто не должен знать о моих, так скажем, способностях, поэтому ты либо протягиваешь мне свою руку и даёшь клятву о неразглашении, либо я сотру тебе память о последнем часе.       — Ты не сможешь! Я пью вербену! — испуганно затараторила брюнетка, пятясь от спокойной и сосредоточенной ведьмы.       — Да мне твоя вербена…. В общем, не поможет она тебе. Давай, девочка, либо-либо. Клятва, кстати, не смертельная. Просто ты не сможешь даже рта открыть на эту тему.       Наконец Елена с неохотой, но согласилась и повторила за Дореей слова клятвы. Ни словом, ни жестом и прочее. Почти стандартно, по мнению ведьмы. А ещё через минуту появились мужчины.       — Я прихватил виски, любовь моя.       — Спасибо, Никлаус. Но я, пожалуй, откажусь — нужна трезвая голова. Итак, дорогие мои заговорщики, я вас поздравляю. У нас есть две новости. Первая — хорошая, вторая, по традиции, плохая. С какой начнём?       — Давай с хорошей. — попросил Никлаус, переглянувшись с братом.       — Прекрасный выбор, мой персональный Темный Лорд. Я вас поздравляю. Моя паранойя спасла ваши нежизни. Ваша мать — Эстер — вернулась только для того, чтобы вернуть природное равновесие, которая сама же и нарушила, создав вас. Ваш брат Финн вместе с вашей матушкой, решились на древний ритуал связи через кровь. Кровь Елены, над которой было проведено некое магическое действо, должна была связать ваши жизни в одну. Умрёт один — погибнут остальные. Но…. — Дорея рявкнула, заставив Елену подскочить. — Постоянная бдительность! Это правило, что вбивал в меня один человек, можно сказать, нарушило все планы матери-героини. Никлаус, мой дорогой Тёмный Лорд, не выпил шампанское, в котором была уже известная вам субстанция, тем самым круг не замкнулся. Но это подводит нас ко второй новости….       — Что должно произойти? — Элайджа ощутимо напрягся, словно перед броском.       — Это было довольно сложное проклятие, которое, в случае сбоя, обратится против того на основе чьей крови было создано. — Дорея устало прикрыла глаза. Определённо, поспать сегодня не удастся. –Ответственно заявляю, ты, Елена Гилберт, умрёшь в течение месяца.       — Но…. Как? — Елена в данный момент ещё не осознавала того, что ей осталось жить всего жалкий месяц.       — Как конкретно? Не знаю. Может быть, уснёшь и не проснёшься. Никто не знает, каким образом наступит конец.       — И что, ничего нельзя сделать? — голос девушки подрагивал от напряжения.       — Возможно, есть выход. Но…. — Дорея развернулась к стоящему за спиной Клаусу. — Какие бы ни были у тебя планы на ближайшие несколько дней — отменяй все. Нам как можно быстрее нужно оказаться в Нью-Йорке. А вы, голуби мои, ищите возможность на эти самые несколько дней свалить от родственников и друзей.       — Зачем? — отмер Элайджа.       — Затем! Нужно спрятать эту вечную жертву, а ты будешь её сторожить. Прятать будем у меня. В этот дом с плохими намерениями не войдёт даже Мерлин. Вы все всё поняли? Елена в сопровождении самого адекватного брата едет собирать нужные ей вещи и приезжает к моему дому.       — А вы?       — А я тоже еду домой, ввожу всех кого нужно в курс дела и собираюсь.       — Мы собираемся, правильно, любовь моя?       — Оу…. Конечно. У нас есть неделя. За это время нам нужно не только найти способ снять проклятие, но и решить что-то с вашей матерью. Иначе она не оставит своих попыток и одна сработает. А теперь, расходимся. Встретимся через час возле дома.       «Опять все завертелось. — думала Дорея — Нет мне спокойной жизни, но эту девочку мне жаль.»       Оказывается, пока они строили теории заговора, гости начали расходиться, поэтому никто не удивился тому, что и Клаус, и Элайджа решили проводить своих спутниц до дома. Клаус даже обронил проходящему мимо Колу, что он планирует ещё пару-тройку дней посвятить Дорее и чтобы его не искали. Как будет выкручиваться Элайджа, девушке было не особо интересно — чай не маленький, разберётся сам