Отмеченный

— Не высовывайтесь, Колхаун, — тихо произнес Джеральд, обнимая его сзади и забирая плошку со свечами, чье пламя трепетало в легком дыхании ночи, — это вакерос... скорее всего. И тогда нам с вами нечего бояться. Он осторожно поставил плошку на каминную полку, придвинув ближе к останкам стены. Кассий тронул его за плечо. — А если это не вакерос? — Вы умеете драться, Кассий? — в ухмылке клятого ирландца было столько всего, что у Кассия мурашки пробежали по спине. — Я солдат, что бы вы там обо мне ни думали, — огрызнулся он, отступая на шаг, — и драка мне не впервой. — Тем лучше, — примирительно сказал Джеральд, — потому что если это не вакерос, то одна из разбойных банд, которые промышляют здесь с некоторых пор. Я рад, что оружие у вас с собой. Кассий невольно положил руку на кобуру с пистолетом. — Сколько их может быть? — Я успел насчитать дюжину, — безмятежно ответил мустангер, — но, возможно, их больше. — Они знают, что мы здесь, — Кассий осторожно выглянул за край разлома, — нашли коней. Какое-то время Джеральд прислушивался к голосам, затем посмотрел на Кассия взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — Это не вакерос, — тихо сказал он, вынимая из кобур пистолеты и проверяя их, — один из них назвал имя предводителя. Хорхе Рамирес по прозвищу «Черное Солнце». Кассий невольно подался к своему спутнику. Имя было достаточно известно в Техасе и за его пределами, и принадлежало жестокому выродку-полукровке, державшему в страхе не только пеонов, но и многих белых поселенцев. Регулярно на него объявлялась охота, но Рамирес словно знал, откуда придут охотники. Награда за его голову набавлялась почти ежемесячно, но все охотники за головами, рискнувшие отправиться на поиски столь богатой добычи, никогда уже не возвращались. Снизу, из холла раздавался смех и пьяные возгласы. Кассий стиснул зубы и вытащил пистолет. — Постарайтесь не высовываться, — тихо произнес Джеральд, придвигаясь и сжимая его плечо, — стреляйте только если будете уверены, что попадете в голову. Однако, и «повезло» же нам с вами! — Первое свидание должно быть запоминающимся, — ляпнул Кассий и тут же прикусил язык. Джеральд беззвучно хохотнул, притянув его к себе и поцеловав в щеку. — Это нам запомнится, не сомневайтесь, — прошептал он, прильнув губами к уху капитана, — если, конечно, мы останемся в живых. Кассий обвил его шею свободной рукой и поцеловал в губы, впервые сам, по своей воле. — Это на случай, если не останемся, — пробормотал он, удивляясь собственной храбрости. Какое-то время они стояли молча, обнявшись и вслушиваясь в голоса внизу. Потом Джеральд осторожно приблизился к краю сломанной стены и выглянул по дворик. Кассий последовал его примеру. Дворик был пуст, только лошади фыркали, переступая с ноги на ногу у поилки. — Вы сможете спуститься по внешней решетке, что идет через стену? — прошептал Джеральд, кивая вниз. — Если да, то я попытаюсь отвлечь этих молодцев. Снизу послышался скрип деревянных ступеней. Кассий на мгновение застыл, собираясь с духом, затем кивнул и без лишних слов бросился к разрушенной стене. Джеральд метнулся к двери за мгновение до того, как в неё ударилось чье-то тело. Кассий перебрался через обломок стены, осторожно ступив на деревянную перекладину. Он молился лишь о том, чтобы дерево оказалось достаточно крепким, способным выдержать его тяжесть. Страх куда-то ушел, оставалось лишь чудовищное напряжение. Сверху доносились звуки ударов, а потом загрохотали выстрелы. Кассий судорожно вцепился в деревянную перекладину прежде, чем соскользнуть вниз. Тело дернулось от удара о землю, но почти сразу Кассий вскочил. Правая нога болела, но он смог, пригибаясь, пробежать под окнами и заглянуть за угол. Хвала богам, во дворе не было людей. Метнувшись к лошадям, Кассий принялся развязывать поводья, освобождая своего серого жеребчика и гнедого, принадлежавшего Джеральду. Он почти управился, когда со стороны дома послышался крик. Обернувшись, Кассий увидел человеческую фигуру, бегущую к нему, выдернул из кобуры пистолет и развернулся к нападавшему. Он успел увидеть в серебряном лунном свете искаженное лицо мексиканца, и нажал на курок. Грянул выстрел, мексиканец рухнул, как подкошенный. Кассий взлетел в седло своего серого, ухватив за повод гнедого Джеральда, и пришпорил каблуками. Из дома уже выбегали люди. Внутри загрохотали приглушенно выстрелы, и Кассий едва не застонал от страха за Джеральда. Ему кое-как удалось вырваться из зажавших со всех сторон перепуганных лошадей, и даже сбить на ходу пару самых храбрых из бандитов. Над ухом свистнула пуля, воздух содрогался от выстрелов и воплей. Ошалевшие от грохота кони били копытами и громко ржали, вставая на дыбы. Кассий почти в упор застрелил двух мексиканцев, попытавшихся стащить его с коня. Третьему это, всё же, удалось, и Кассий упал на землю, стреляя уже снизу. Он не понимал ни сейчас, ни позже, как ему удалось избежать ударов конских копыт. На мгновение в голове зазвучал вкрадчивый голос Фредерика Лорана. Кассий продолжал разряжать пистолет почти в упор, и с каждым выстрелом падало по врагу. Внутри дома тоже гремели выстрелы, и Кассий от души надеялся, что у Джеральда достанет удачи и патронов. Потом всё стихло, и эта тишина обрушилась на усадьбу Хименесов, подобно океанской волне. Кассий с трудом поднялся, пытаясь устоять на ногах. Тихо всхрапывал его серый жеребчик, и этот звук оказался единственным, что держало Кассия на краю безумия. Шатаясь, он поплелся к дому. — Морис! Морис, ты жив?! Перешагивая через трупы, Кассий дотащился до двери. Навстречу выдвинулась высокая тень, и капитан едва не взвыл от ужаса. Но это был не бандит. Сильные руки обняли его, и Кассий судорожно вцепился в Джеральда, зарывшись лицом в ложбинку между шеей и плечом. — Жив, — пробормотал Джеральд, оглаживая его спину, плечи, словно ощупывая, — ты не ранен, мой капитан? Кассий стиснул его в объятиях. — Цел... а ты... ты не ранен? Вместо ответа Джеральд прижал его к себе. Какое-то время они молча стояли, вслушиваясь в сердцебиение друг друга. Потом Кассий выскользнул из объятий. — Они что, все мертвы? — недоверчиво произнес он, разглядывая валявшиеся тут и там тела. — Похоже на то, — Джеральд наклонился, подобрав свой опустевший пистолет, — я насчитал шесть тел здесь, еще шестеро в доме. Кассий с третьей попытки вложил в кобуру свое пустое оружие. Руки у него немилосердно тряслись от чудовищного напряжения, испытанного в схватке и облегчения, нахлынувшего после. Джеральд положил руку ему на плечо. — Идемте внутрь, Кассий. Нужно глотнуть виски и решить, что делать дальше. — Как нам удалось убить всех их? — Не знаю, мой капитан, не имею ни малейшего понятия. Хотя у нас в Ирландии и говорят, что пьяных бережет Бог, но сдается мне, что эти ребята были пьяны ничуть не меньше, чем мы. Они вошли в холл. Кассий почти рухнул в кресло, пока Джеральд поднимался на второй этаж за узелком со снедью. Вернувшись, мустангер щедро плеснул в кружки остатки виски и протянул Кассию его порцию. Не сговариваясь, они стукнулись кружками и выпили до дна. — Думаю, нам стоит забрать коней и тело их предводителя, — сказал Кассий, чуть поразмыслив, — с остальными разберутся койоты и местные жители. — У вас сегодня на редкость светлая голова, — одобрил Джеральд, нарезая остатки ветчины и сооружая по бутерброду на каждого, — так и сделаем. Только еще стоит забрать лошадей. Я не привык разбрасываться таким количеством денег, какое можно за них выручить. Кассий вдруг хохотнул, с неимоверным облегчением убирая упавшие на лицо волосы. — Ну и первое свидание, прах меня побери! — воскликнул он. — Такое точно не забудется! Джеральд присоединился к его смеху: — Да, удачливы мы на приключения, ничего не скажешь. Вы удивили меня сегодня, мой капитан. И я сказал бы, что влюбился в вас, если бы уже не был влюблен. Кассий на сей раз позволил себе покраснеть, не отводя взгляда. Сердце гулко бухнуло о грудную клетку при виде горящих глаз мустангера. — Возможно, я решусь продолжить эту тему на следующем свидании, Джеральд. — Мы же с вами перешли на имена, Кассий! — Черт, вы правы, Морис! Они снова дружно расхохотались, затем принялись за бутерброды. Казалось, общий пережитый страх и битва разрушили те барьеры, что все еще были между ними. Беседа их текла теперь непринужденно, и шутки, которыми они обменивались, были на очень тонкой грани.