Путь Кхалисси, или приключение без макарон

Моё сознание ускользало от меня. Ноги отказывались повиноваться, поэтому патрульному Надзора и его напарнице пришлось буквально тащить меня по улицам. Почему я решила, что второй полицейский — женщина? Голос её был низким, с хрипотцой, но всё же звук был каким-то грудным, а это свойство женских голосов, как я всегда считала. Рост у служительницы правопорядка был высоким, почти как у Надзорного, который обнаружил меня. Руки у неё были длинные и явно сильные. Наверное, она часто отлавливает всяких асоциалов на улицах города. Меня втащили в участок, прямо в кабинет, где за столом сидел сотрудник в синем комбинезоне. В тот момент, когда меня ввели, а точнее, занесли в комнату, он был занят тем, что пытался надорвать пакетик фасованного энергетического напитка «Виктори» с кофейным вкусом. Рядом стоял алюминиевый термос, напоминающий снаряд, вокруг его горлышка клубился белый парок. Видно, я разрушила его планы на спокойное утро, с чашечкой сублимированного бодрящего напитка. Я всегда плоховато разбиралась в воинских знаках различия, но догадалась, что передо мной был офицер Надзорной службы, ведь «кофейный продукт порционный» или просто "энергетик" входил только в паёк офицерского состава экологистов и военных. — Разрешите доложить… — начал было патрульный. Сидящий за столом, видимо, начальник, махнул рукой и вздохнул: — Очередная грязная бродяжка? Откуда ты только их берёшь, Адамс?! У неё есть персональный код? — Разрешите… — хотела было сказать женщина-Надзорный. — Да подождите вы, капрал Мэйпс… — Сэр! Это не обычный нарушитель! — выпалила женщина. Лицо её, с квадратной челюстью и широкими скулами, мало напоминало женское, но всё же это была именно женщина. — Что вы себе позволяете?! — заорал вдруг командир, стуча кулаком по столу. — Извините, — пролепетал мужчина-патрульный… Но у задержанной явно наличествуют признаки инфекции, возможно опасной. Нам надо отвезти её в спецприёмник. Нам не нужны проблемы с санитарной службой. Если в Лондоне начнётся эпидемия какой-нибудь заразы, у нас могут начаться серьёзные проблемы! — Вот геморрой! — сокрушённо вздохнул командир, вдохнув аромат кофейного концентрата из пакетика. — Киньте её в обезьянник, а потом отправьте в «Лепрозорий». Я впервые услышала это слово. Само слово я, конечно, знала, так в примитивных рыцарских реальностях назывались изоляторы для больных какой-то неизлечимой болезнью, посылаемой за разные проступки. На самом деле это был просто «бан». «Ваш персонаж отправлен в лепрозорий» — это значило невозможность продолжать игру. Однако я не подозревала, что «лепрозории» существуют в современном мире. — Вызываем вертолёт? — спросила Мэйпс. — Вот точно гемор, ещё и вертолёт вызывать! Сержант Адамс, звоните экологистам. Меня отвели в камеру, закрыв решетчатую дверь. Я упала на пол и закуталась поплотнее в тряпку, которой меня снабдили патрульные. Стало ещё хуже, меня колотил озноб, лицо моё покрылось каплями пота. Ощущение времени полностью покинуло меня. Когда замок двери загремел снова, и в камеру вошла капрал Мэйпс, я лежала, отвернувшись лицом к стене. — На выход, — рявкнула она. Я еле стояла. Сжав правой рукой края тряпки, прикрывавшей мой стыд, я раскачивалась вправо-влево. — Оглохла что ли? — проорала капрал прямо мне в ухо. Меня снова куда-то поволокли, прямо как мешок. В воздухе стоял хлорный дух антисептика, удушливый и тошнотворный. Меня буквально внесли в какую-то узкую комнату, где в полумраке горела лишь одна тусклая лампа дневного света. Я подумала, что снаружи, уже, должно быть, наступила ночь. Перед глазами всё расплывалось, словно в дыму. Принюхавшись, я поняла, что помещение и впрямь заволокло почти непроницаемым, и при этом едким дымом. На крутящемся офисном стуле громоздилась окутанная клубами удушающего газа красная глыба — просто вулкан в масштабах этого тесного помещения. Приглядевшись, я ужаснулась. Наверное, это были симптомы горячки. Глыба была живой! Вся она состояла из мягких на вид горизонтальных сегментов. Подшипник в механизме кресла пискляво заскрипел, и живая скала картинно повернулась ко мне своей фасадной стороной. У неё было лицо, и это был человек! В жизни не видела таких людей! Гигант напоминал борца сумо из моей или уже совсем не моей «японской» Реальности. Правда, этот «сумоист» был... женщиной. В чаду или тумане я разглядела её тёмные, средней длины волосы, которые завивались кольцами, окружая луноподобное лицо, в котором время от времени приоткрывалось отверстие, откуда выходил едкий дым. Красный комбинезон — форма экологистов. Однако это был не пластик. Материал, из которого был сшит костюм экологистки, подчёркивал все рельефные особенности фигуры своей обладательницы в виде бугров, образованных складками жира. Я никогда не видела таких огромных людей, и уж точно не представляла, что они могут работать экологистами. Бойцы этого подразделения вынуждены очень много перемещаться по миру и быть физически развитыми — ведь они защищают нашу безопасность от мутантов. Кого могла догнать столь тучная дама? Хотя, наверное, она может метко стрелять. Откуда мне знать? Экологистка была похожа на огромную гусеницу. Сегменты её тела, похожие на мягкие валики, то и дело подрагивали, когда она выдыхала очередное облачко дыма. Самая настоящая гигантская гусеница! — Нет, ну куда я её возьму? Она же страшная! Да ещё и заразная. Не кондиция! — Но мисс Веллингтон… Вы же сказали, что вертолётов не будет до пятерика! Мы не можем столько ждать! — Вам, капрал Мэйпс, следует обращаться ко мне «мэм». — Так точно… — Она же на ногах не держится, её только за борт кидать. У неё есть печать? Капрал ухватила меня под мышками, и, словно я была мешком, подтащила меня к великанше в красном комбинезоне. Я услышала, как заскрипели латексные перчатки, которые громадина надевала на свои руки с толстыми, как сосиски, пальцами. Экологистка дёрнула меня за левую руку, повернула ладонью к себе, внимательно рассматривая гноящиеся нарывы, которыми успел покрыться весь мой большой палец. — Дрянь дело, — прошипела она, обдав меня зловонием своего дыхания. — Это что новый вирус? — озабоченно спросила капрал Мэйпс. — Не жилец она, надо от неё избавляться, наверное, — прошептала экологистка-гусеница. — Как? Она же всех нас перезаражает! — Не перезаражает! У неё не вирус. — А что же? — не унималась мужеподобная сотрудница Надзора. — Ты знаешь, где ты родилась? — протянула «красная гусеница», выдувая в мою сторону смрадный дым. — У-у-у…– вырвалось из моего горла. — Что «у»? Ты из Англии? Из Франции? Откуда? — Умео, — прохрипела я. — Что она там бормочет? — шикнула Мэйпс. — Умео, это какой-то город? Где это? — спросила экологистка. — Швеция, — выдавила я, собрав остаток сил. Всё вокруг закружилось, и я почувствовала, что куда-то уплываю. Женщина в красном комбинезоне ещё раз дёрнула меня за руку, словно хотела выдернуть её из сустава. Вынув изо рта белую дымящуюся палочку, она со всей силы прижала её к подушечке моего пальца тлеющим концом. Только в тот момент я поняла, что маленький белый предмет — горит. Это была сигарета, я часто видела их в Реальности. В Реальном Токио было довольно много огороженных площадок, куда заходили курильщики, чтобы удовлетворить свою потребность в никотине. Как я могла забыть? Соприкоснувшись с моей кожей, сигарета зашипела, прямо зашкварчала. Сначала я почувствовала дикую боль, а потом, почти сразу, отвратительно завоняло горелым мясом. Запах был настолько гадок, что я всё-таки вырубилась. Я как будто бы летела в бездну. Потом передо мной возникла гостиная в квартирке, в Умео, где я жила вместе с матерями в детстве. Минималистичная мебель, тусклый, но почему-то такой уютный свет энергосберегающих светильников — всё это как будто всегда было со мной. Я почему-то плакала, захлёбываясь от слёз. Мама Лена обнимала меня. «Лейкоз — это неизлечимая болезнь, Калисси. Эвтаназия — единственный способ избавить несчастных больных от мучений. Все люди смертны. Невозможно пройти по жизненному пути без потерь. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше» — спокойно говорила мама Юлия. «Вытри слёзы. Ты же не хочешь выглядеть жалко на прощальном вечере Ари?» — ласково прошептала мама Лена. — Ты же сильная девочка!» Родительницы говорили со мной на странном языке, отдалённо похожем на немецкий, но я всё понимала, хотя и не могла им ответить. Потом меня окутала тьма, всё исчезло. Я думала, что умерла, но у судьбы были на меня другие планы. Очнулась я в той же камере, куда меня заперли, когда привели в участок. Я всё ещё чувствовала дикую слабость, но в голове моей было как никогда ясно. Я припомнила курящую экологистку, и решила, что она мне привиделась. Из окошка под потолком пробивались бледные солнечные лучи. Я подняла левую руку и осмотрела её. Большой палец, куда был вживлён чип планетянина, был забинтован. Лязгнул замок, я попробовала усесться на пол, стыдливо кутаясь в дерюгу, прикрывающую мою наготу. Словно огромный красный шар, в камеру втиснулась главная героиня вчерашних событий, которые я считала бредом. — Проснулась? — пробубнила экологистка, глядя на меня сверху вниз. Я даже не знала, что ей отвечать. — Шведы — нация гениев, помешанных на экологии. Всегда ценила их достижения. Подумать только: биоразлагаемый чип! Процесс отмирания тканей начинается спустя короткое время после уничтожения файла, содержащего персональные данные планетянина. Разве это не чудо? — сказала она и улыбнулась, обнажив ряд пожелтевших зубов. Я лишь неуверенно сглотнула. Никогда не интересовалась темой чипов, я даже не знала, что персональные чипы как-то отличаются. Всегда думала, что планетянам вживляют одинаковые, стандартные «печати». — Скажи, дорогуша, — осклабившись, процедила она, нависая надо мной. — ты ведь сбежала с того затонувшего четыре дня назад «Титаника»? Я снова лишь нервно сглотнула слюну.  — Я вижу, ты любишь жизнь. Нашу скотскую, гнилую жизнь? Держишься за неё? Похвально! — хохотала экологистка. Когда она смеялась, валики жира, обтянутые трикотажем красного комбинезона, подрагивали, а желеобразный двойной подбородок колыхался в такт. Казалась, что похожая на гусеницу тучная экологистка в алом наряде сожрёт меня, и уж тогда всё кончится. — Ты получишь свою жалкую жизнь, я спасла тебя. Прижгла твой чип сигаретой. Теперь ты самый настоящий ас, милочка. Тебе светит каторга. Поедешь строить или чинить аквастрады. Поплаваешь с мутантами в океанской водичке, холодненькой и бодрящей. Интересно, сколько тогда ты проживёшь? Некоторые подыхают в первую же неделю. Но ты везучая, у тебя есть возможность отработать своё спасения у меня. Лично. Мало кому из асов может так подфартить! Я молча смотрела на её гигантское рыхлое тело, колышущееся под красной тканью формы. — Я уже давно искала девушку-аса. А тут такая удача! — Я должна буду работать… на вас? — тихо спросила я. — Ух ты, голос прорезался! Да. Надеюсь, ты исполнительная и сообразительная барышня. Я ума не могла приложить, в чём могло в теории заключаться сотрудничество офицера-экологиста и аса. Может, я должна буду внедряться в группировки асов и выведывать их планы, предотвращать масштабные выступления? Нет, такого и быть не могло. Мы же не в шпионской Реальности! — У меня есть хобби, которое стало бизнесом, — начала экологистка. — я держу… небольшую кофейню, которая имеет популярность у членов Семьи и других влиятельных господ. — Кофейню? — спросила я. — Официально, по документам, ты поедешь на каторгу. — А в реальности? То есть в чём будет состоять моя работа? — Узнаешь, милочка, в своё время. Как тебя зовут? — Элис, — уверенно ответила я. Впервые за эти дни я ощутила что-то похожее на облегчение. Да, моя жизнь полностью разрушена. Я ас. Необъятных размеров экологистка повезёт меня в неизвестном направлении на какие-то принудительные работы. Зато у меня есть моё имя, имя, которым я всегда хотела называться. Мои руки были целы, я была жива. Может, даже удастся убедить экологистку в том, что я законопослушная гражданка, и никакая не преступница. Может, всё ещё наладится.