Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
К чему приведёт та самая неделя?
Посвящение
Посвящаю эту работу Ценителю Мастеров Беззакония. Спасибо тебе.
Часть 5
13 июня 2021, 03:14
***
Он быстро взглянул на нее и снова улыбнулся.
- Не верь мне, Гермиона. Ты же видишь, я просто заговариваю тебе зубы, а сам тем временем строю планы как бы реализовать хотя бы одну из своих фантазий.
Девушка, совершенно расслабившаяся от этой улыбки,
рассмеялась в ответ, и выпустила одеяло, которое все еще прижимала к груди. Оно
упало ей на колени мягкими складками, открывая постороннему взгляду изгиб шеи,
плавные очертания плеч и маленькой груди под тонкой, полупрозрачной тканью. Все
еще смеясь, она перехватила руками волосы, упавшие на лицо, собрала их и
откинула назад. И будь она более внимательной, от нее не укрылись бы не
сузившиеся глаза юноши. Открывшийся вид не оставлял пространства для
воображения, он бил наотмашь своей вызывающей откровенностью, граничащей с
бесстыдством и абсолютной, совершенной невинностью. Она даже приблизительно не
понимала, что творит.
Через пару секунд, распластанная на спине, с руками, заведенными за голову, она, даже не успев испугаться, в немом изумлении смотрела на Малфоя, вжимающего ее в кровать. На Малфоя с частым, сбитым дыханием, шальными глазами и пятнами румянца на высоких скулах. На Малфоя, который невесомо, почти не касаясь, провел сухими губами по ее щеке, от уха, до уголка рта, осторожно, почти стыдливо, коснувшегося ее губ своими, заставившего задохнуться и медленно прикрыть глаза. И дальше только чувствовать. Чувствовать много, жадно и горячо. Как сначала из жесткой хватки освободили ее многострадальные запястья, как прижались с нетерпеливым вздохом, больше похожим на выдох, давая каждой клеточкой почувствовать твердое мужское тело, разрешая провести кончиками пальцев по плечам, спине, вздрогнувшей от этой ее незамысловатой ласки, по сухим, перекатывающимся под кожей мышцам. Она слышала эти гортанные стоны, его рычание. Единственное, что девушка помнила, это миллионы взрывающихся искр, которые возносили к Олимпу наслаждения. Их обоих. Последним усилием воли она еще успела приоткрыть ставшие невыносимо тяжелыми веки, чтобы увидеть, как стремительной тенью Малфой метнулся к слабо горящему светильнику у нее в изголовье.
И наступила темнота.
Они лежали на постели Нарциссы Малфой. Ослабевшие и счастливые. Лежали, тесно прижавшись друг к другу, переплетясь руками и ногами, не сознавая, где заканчивается один и начинается другой. Дурман последних часов уходил, растворялся в темноте за окнами, успокаивая дыхание и проясняя мысли. Малфой лежал на спине, прижимая ее к себе так крепко, как не позволял себе ни разу все то время, что они провели в жаркой темноте. Гермиона, уткнувшись носом в горячий, влажный мужской бок, лениво думала, что у нее наверняка останутся синяки в тех местах, где сейчас ее сжимают жесткие аристократические пальцы. Потом вспомнила как нетерпеливо, жадно, он брал ее, как мало ему было всего: поцелуев, прикосновений, объятий. В той чернильной темноте она узнала совсем другого Драко.
Она со страхом покосилась на все еще темное окно, за
которым качались голые ветви деревьев. Эта невозможная, волшебная ночь вот-вот
должна была закончиться и едва заметно поежилась. Малфой, мгновенно
почувствовав смену ее настроения, повернул голову, блеснув в темноте глазами.
- Замерзла? – спросил он и зашарил рукой по постели в
поисках одеяла.
- Нет, - возразила она и села, поморщившись. Он тогда, в первый день, был прав. Мышцы чуть тянуло, сладкой, тягучей болью.
- Пить хочешь? – спросила она, неловко сползая с
высокой кровати. На подгибающихся ногах, время от времени касаясь рукой стены,
Гермиона поплелась к окну, в поисках столика, на котором должен был стоять
кувшин с водой. Пальцы в очередной раз скользнули по шелковистой драпировке
стены.
«Где-то здесь», - успела подумать она, силясь хоть
что-то разглядеть в темноте.
Внезапно в лицо пахнуло теплым, немного затхлым
воздухом, а рука провалилась в стену. Лишенная опоры, она качнулась вперед,
слепо шаря вокруг в поисках хоть чего-нибудь, что могло задержать ее падение.
Боль в коленях, на которые она не очень удачно приземлилась, Драко и его тревожное «Гермиона, осторожнее!» и звон разбитого кувшина слились в одно целое. Через мгновение ее уже поднимали и аккуратно усаживали в кресло, непонятно как оказавшееся совсем рядом. Еще через секунду он ее палочкой – и когда только успел, поганец! – зажег светильник и, отбросив палочку как совершенно не значащий предмет на ковер, склонился над ее разбитыми коленями.
- Соплохвост тебя побери, Миона, как ты умудрилась? – голосом, в котором испуг стремительно прятался за раздражение, спросил он, поднимая голову. – Сильно болит?
- Не знаю, - она смотрела на него расширившимися
глазами. – Понимаешь, я оперлась о стену, а она…
И увидела, что он совсем не слушает ее. Малфой смотрел
поверх ее плеча, чуть в сторону. Смотрел остановившимся взглядом, чуть
приоткрыв от изумления рот. У него было такое потрясенное лицо, будто их
посетил сам Лорд под ручку с Поттером. Она через силу, замирая от страха,
повернула голову, чтобы взглянуть на то, что же так могло удивить вечно
невозмутимого Малфоя, и шумно выдохнула.
Прямо позади нее, в стене, еще вчера бывшей абсолютно
гладкой, обычной стеной, затянутой драпировкой в цветочек, были двери.
Роскошные двойные двери светлого дерева, с росписью и массивной, тускло
блестевшей ручкой.
- Что это? – прошептала она, переводя взгляд на Драко.
Тот будто очнулся, вскочил, в два шага подлетел к двери и, взявшись за ручку, повернул ее. Точнее, попытался это сделать. Ручка не поддалась. Блондин поднажал, она видела, как резче обозначились напрягшиеся мышцы у него на руках и побелели пальцы, сжимавшие ручку. Дверь стояла как скала. Малфой, в бессильном раздражении ударил по закрытым дверям босой ногой и поморщился. Потом замер и медленно повернулся к ней.
- Как ты это сделала? – напряженно спросил он.
- Я ничего не делала! – возмущенно воскликнула
Гермиона. – Я просто оперлась о стену, и они открылись, я потеряла опору и
упала. Это все, - торопливо закончила она.
- Открылись? – прищурился Малфой. - Ты же видишь, они
закрыты.
- Они открылись! – с детской обидой закричала Гермиона.
– Иначе почему я упала, по-твоему?
- Не знаю, - протянул Малфой. – Так, говоришь,
открылись? Может, подойдешь и попробуешь еще раз?
Та пожала плечами, и с самым независимым видом подойдя к закапризничавшим дверям, легко толкнула створки. Ей даже не понадобилось притрагиваться к замку. Дверь распахнулась перед ней легко и радостно, будто приветствуя.
- Вот видишь, - с торжеством обернулась она к Малфою.
– Я же говорила!..
Она запнулась. Малфой смотрел в открывшуюся за дверьми
темноту с лицом человека, увидевшего свет в конце туннеля. С неверием,
радостью, скрытым торжеством. Будто там, за этими дверьми скрывалась земля
обетованная и эликсир вечной жизни в придачу.
И Гермионе на миг стало пусто и одиноко, будто Малфой
на мгновение исчез из этой комнаты, растворился, бросил ее одну. –
Что это? - спросила она, снова переводя взгляд на
дверь. Драко молча подхватил светильник и, пройдя мимо нее, шагнул через порог.
Слабый, мерцающий огонек осветил бесконечные ряды запертых шкафов, вешалок, на которых
в идеальном порядке были развешаны мантии всех возможных оттенков и фасонов,
полочек, где парами застыли изящные женские туфельки из кожи и шелка, усыпанные
камнями, пряжками и вышивкой, огромное зеркало в рост в центре, ярды кружев,
шелка и бархата. Ослепительная, изящная, элегантная роскошь.
- Гардеробная моей матери, - произнес Малфой,
поворачиваясь и напряженно глядя на нее. – Ты, оказывается, похожа на нее куда
больше, чем можно было бы предположить. Скажи, в твоем роду точно не было
волшебников?
- Мерлин, Малфой, только не говори мне, что события
последних нескольких часов заставили тебя пересмотреть свои взгляды на
маглорожденных, - закатила глаза Гермиона. – Что, пытаешься найти во мне хоть
что-то, что заставило бы тебя смириться со своим падением?
- Не говори ерунды,
- резко, совсем как прежде, ответил Малфой. – Я просто пытаюсь понять…
Так что насчет волшебников с седьмом или шестом колене?
- Да не было никого, Малфой, - устало произнесла
девушка. – По крайней мере, мне об этом ничего не известно. Что ты хочешь
понять? Как я открыла дверь? –
Я знаю, как ты ее открыла, - хмыкнул Малфой, - я
просто не понимаю…
Он резко замолчал, еще раз внимательно посмотрел на
нее, и решительно повернувшись, прикрыл двери в гардеробную.
- Давай-ка спать, - прежним, мягким голосом,
проговорил он, подталкивая ее к кровати. – Скоро светать начнет. Тебе нужны
силы для охраны государственного преступника. Гермиона фыркнула и послушно
залезла под одеяло, устраиваясь поудобнее.
- А с этим что делать будем? - она кивнула на закрытую
дверь гардеробной.
- А что с этим? – небрежно пожал плечами Малфой. – Ну,
я могу позволить тебе примерить пару мантий, говорят, все женщины любят
возиться в тряпках. Будет тебе лишнее развлечение на ближайшие дни.
До Гермионы внезапно дошло, что все это вот-вот
закончится. Неделя подходила к концу. Скоро придет тот самый человек, за
которым охотится Гарри и все кончится. И она… она собственными руками отдаст Драко
Гарри. Вот этого самого Малфоя, что сидит сейчас в кресле: умного,
насмешливого, циничного, с сильными руками и серыми глазами, такого неистового
и нежного …. Такого разного. Единственного.
Должна отдать, отречься, потому что обещала.
«Нет!» - подумала она с холодной яростью. – «Теперь –
нет. Никому и никогда. Он мой. Плевала я на все!»
Гермиона плотнее укуталась в одеяло, широко и сладко
зевнула. Приняв решение, она мгновенно успокоилась. Пока она даже
приблизительно не представляла, каким образом за оставшиеся пару дней сможет
найти выход из ситуации, но это на удивление мало беспокоило ее. Сейчас она
была просто счастливой, влюбленной женщиной, полностью уверенной в своих силах
и плевать хотела на все министерства мира.
- Ложись, - сонно пробормотала она, - сам же говорил –
дует. Он подошел к ней, наклонился, отвел от лица волосы и поцеловал в висок.
- Спи, я сейчас, - услышала она его шепот, прежде чем
провалиться в глубокий и спокойный сон.
Девушка проснулась, когда за окном было уже совсем светло, и неяркое осеннее солнце робко заглядывало в высокие окна. Лениво потянулась, улыбнулась, вспоминая прошедшую ночь, и повернула голову. Соседняя подушка, кем-то аккуратно расправленная и взбитая, была пуста. На шелковой наволочке одинокой птицей лежал листок плотной голубоватой бумаги.
Она медленно встала, зачем-то обошла кровать и
осторожно взяла его, уже зная, что там.
И начала читать.