Старший брат

       Глава шестнадцатая.        «СР-9».

       Недовольно скрестив руки на пышной груди, Нами недоверчиво смотрела на человека мощной комплекции перед ней, оценочно цепляясь взглядом за каждую мелочь в его причудливой внешности. Ей не нравилось в нем абсолютно все, начиная от вздыбленной дерзкой прически цвета голубого неба, заканчивая модифицированными босыми ногами, которыми он бесцеремонно стоял на их изъезженной деревянной палубе, пропитанной запахом пороха, соли и выпивки. Навигатор зыркала словно львица, а вернее кошка, когда на ее территорию кто-то посягает, демонстрировала всем своим видом собственнические наклонности, буквально буравила тающей карамелью радужки мужчину и фыркала себе под нос. Действительно, кошка, которая стремится показать, что хозяйка на этом судне она и недоброжелателей сюда не впустит.        Фрэнки же непоколебимо и внимательно осматривал ту в ответ из-под солнцезащитных очков, не вдаваясь в суть такого холодного приема, хотя не мог не оценить великолепную внешность штурмана, примечая, что изображение на наградной листовке не может передать и каплю той красоты, что имелась в арсенале «Королевы Морей». Видя такое грозное выражение лица картографа, Робин, стоявшая неподалеку от нее, мило хихикнула, прикрывая губы загорелой ладонью. Сидя на перилах правого борта, Ло безынтересно рассматривал плотника, раздумывая над тем, что им снова попался какой-то чудак, который, видимо, не знал о существовании брюк на этом свете и щеголял в одних раздувающихся плавках ниже торса. С ним на пару дымил сигарету Санджи, в котором новое лицо на их судне не вызвало интерес. Усопп был занят более важным делом и все размышлял о новых чертежах для корабля, которые им требовалось наваять сегодня. Подперев руку и облокотившись на перила напротив камбуза на верхней палубе, Зоро разглядывал всю их братию и следил за тем, чтобы гнетущая Нами не решилась подправить своими острыми ноготками лицо Катти Флам, наградив парочкой царапин.        Собравшееся общество молчало, как партизаны, словно ожидало прихода своего командира на собрание, который и начнет это странное действо. Тот себя ждать не заставил и под скрип двери, что вела в трюм и каюты, явился на всеобщее обозрение в приподнятом настроении, задорно улыбаясь.        — Фрэнки, дружище, ты пришел! — радостно произнес Луффи, надевая на голову панаму и все сразу обратили внимание на недостающее звено в этой компании. На скуле у него пестрел фиолетовый синяк, на другой щеке был приклеен большой пластырь, где во вчерашней драки Фрэнки рассек ему кожу своими стальными кулаками. В уголке губ виднелось пятно запекшейся крови, которое щипало каждый раз, как уста Монки Ди разъезжались в разные стороны широкой улыбкой. И несмотря на все это, он встречал вчерашнего врага беззаботно и дружелюбно, словно плотник и капитан знали друг друга уже много лет. — Я тебя заждался!        — И тебе не хворать, Руффи! — сдержанно кивнул Катти Флам, коверкая имя парня из-за своего причудливого говора. — Выглядишь, к слову, дерьмово, — оценил его потрепанный внешний вид тот.        — Иди к черту! — хихикнул черноволосый и хлопнул в ладоши пару раз, привлекая внимание своего экипажа. — Ребята, знакомьтесь, это — Френки, и этот засранец будет строить нам новый корабль! — представил его всем «Баргест», показывая широким жестом нового знакомого.        — Я против, — насупилась Нами, выдвигая свое мнение, не переставая посылать в сторону Фрэнки молнии взглядом.        — Отклоняется! — с милой улыбочкой незамедлительно заявил Луффи, вызывая ее фырканье и нахмуренность тонких бровей. — Кто еще хочет высказаться? — поинтересовался у аудитории он и ни получил ни единого ответа. — Никто? Чудно! Тогда давайте начнем обсуждение чертежей! — призвал всех Монки Ди. — Начнем с основного. Усопп, давай со мной! — поманил за собой канонира парень и тот последовал к нему. — У меня есть парочка просьб по поводу механики, — сразу перешел к делу «Баргест», переключая всего себя на Катти Флам, которого повел к конец корабля к мотору.        Тот не бросив ни единого взгляда на остальных, вслушался в болтовню капитана и троица скрылась, оставляя других предоставляться самим себе. Ощетинившись, навигатор цокнула языком, прожигая взглядом спину уходящего Луффи. Поднявшись с места, Трафальгар сочувствующе едва ощутимо хлопнул ее по хрупкому плечу и прошел мимо.        — Разговаривать на тему вчерашнего Баргест-я больше не намерен, — сказал он и поднялся по лестнице вверх, чтобы насладиться чашкой кофе на камбузе.        Ророноа злорадно хмыкнул.        — Ну да, она же ему вчера все мозги своими нотациями выебала! — хохотнул тот, издевательски глядя на девушку.        — Я тебя убью блять! — не выдержала штурман и рыкнула, извергая из себя сквернословие, переводя раздраженный взгляд на мечника.        — Немедленно извинись перед Нами-суан, гребанный ублюдок! — вступился за нее Винсмоук, привычно ополчаясь против зеленоволосого.        Последовала обыденная бранная ссора, где во всю летели матерные слова. Во всем этом сумбуре свое настроение сохраняла только Нико, что ободряюще положила ладони на плечи «Королевы Морей», стараясь сгладить атмосферу, не меняя в лице милого лисьего выражения.        — Думаю, вчера многие достаточно помучали Капитан-сана своими нравоучениями, — послышался ее приятный голос, припоминающий вчерашний гул разговоров команды, что порицал безрассудство Луффи. — Особенно Врач-сан, который обеспокоен больше всех его здоровьем.        На мозг Луффи и правда накапали вчера знатно. Из кабинета Ло были прекрасно слышно все его грубое и нервное ворчание, от которого уши заворачивались в трубочку у каждого. Подслушивающий экипаж быстро сдуло ветром, когда дело запахло жареным и заумные фразы Трафальгара, подчеркнутые излишней раздражительностью стали давить на душевное состояние нерадивых шпионов за дверью. Выводить Трафальгара из себя было сродни интеллектуальному самоубийству, потоки информации, мата и бормотания прибивали всю мозговую деятельность. Мирясь с неблагоприятным настроем парня, Монки Ди выслушивал все от и до, стойко держал оборону и только улыбался, кивая, словно идиот. Такое поведение капитана выводило «Хирурга Смерти» из себя еще сильнее, от злости тряслись руки и хотелось придушить черноволосого, но больше всего эта беззаботность оставляла неприятный осадок в груди. Врач ни раз говорил о всей проблематики состояния «Баргеста», требовал, — именно требовал, — избегать сильных физических повреждений, перенапряжений за счет «Воли» и соблюдать эмоциональный покой, до тех пор, пока гнетущее здоровье не стабилизируется и Ло не придумает, подходящее лечение.        Даже понимая степень волнения Трафальгара, Луффи все равно благополучно забывал обо всех перечисленных пунктах и поступал также беспечно, как и обычно, словно, если он сию минуту не даст миру знать о себе в очередной заварушке, если кому-то что-то не докажет, то мироздание рухнет в одно мгновение. Во вчерашнем разборе полетов «Хирург Смерти» уже не выдержал и просто наседал с удвоенной силой, компостируя мозг капитану, надеясь, что хотя бы кроха здравомыслия отложится в этой голове покрытой яркой детской панамой. В то, что Монки Ди вдруг одумается и до него сойдет осознание всей серьезности его положения, верилось с трудом. Только избрав врачебный путь и притерпевшись, — сознаемся честно, Трафальгар и правда привязался к парню, забравшего его из Норт Блю два года назад, только он никогда не признается в этом открыто, — к «Баргесту», «Хирург Смерти» уже не мог отступить и так просто бросить товарища на произвол неутешительной судьбы. Если понадобится, то можно будет договориться с Зоро, объяснив всю ситуацию и тот поможет привязать Луффи куда-нибудь на цепи, чтобы прекратил рваться в самый эпицентр нового безумия. Только Монки Ди определенно выберется и преспокойно пойдет себе дальше переворачивать весь свет с ног на голову.        На ситуацию с дракой и побоями поворчали и остальные соратники, на макушку «Баргеста» обрушивался хор голосов, порицающих его рискованность, поэтому из всего списка самых рьяных словесных карателей Нами оказалась второй. В ней плескался настоящий женский гнев негодования, которым она крыла внимательно выслушивающего и принимающего любые обозления «Баргеста» прямо при накама. Увел взвинченного навигатора капитан только когда та уже задыхалась в своих высказываниях, находясь в высшей степени нервозности и они продолжили разговор наедине среди кают. Как итог, штурман смогла обуздать горячность характера спустя время и череду успокаивающих слов Луффи, поведавшего от начала и до конца все то, о чем он думал в момент столкновения с Фрэнки, но до сих пор злилась на плотника и его черноволосого оппонента.        Тяжело и протяжно вздохнув, потерев пальцами переносицу, рыжеволосая старалась примириться с нахождением бывшего противника Монки Ди и всей этой затеей с просьбой о помощи у Катти Флам. Мило улыбающаяся Робин поддерживала шаткую эмоциональность «Королевы Морей» хотя бы немного, рядом с Нико всегда становилось в разы легче переживать весь тот винегрет различных событий, в который утягивало экипаж. Не было бы с Нами «Дитя Демона» и перспектива сойти с ума появилась куда быстрее, чем можно было представить. Вежливо попросив отзывчивого Санджи, отвлекая его от перепалки с «Берсерком», о парочке сладких молочных коктейлей, археолог увела навигатора на камбуз, чтобы отвлечь от всего различными простыми в тематике разговорами.        Обходя корабль от и до, залезая в сам скелет сооружения и наведываясь в каждый отсек, «Баргест», канонир и Фрэнки, составляли наброски. Будучи профессионалом своего ремесла, Катти Флам указывал на все мелочи, которые не могли зацепить даже глаза двух пиратов, предлагал свои идеи и внимательно выслушивал буквально все, о чем ведал и что желал получить Луффи. Скрипнув дверью в кухню, привлекая внимание всех остальных собравшихся, кроме дремавшего на палубе Зоро, Монки Ди передал бразды правления над плотником в руки соратников, чтобы они также приняли участие. Так как приказ от капитана имел место быть, всем пришлось отодвинуть на второй план все свои недовольства и недоверие по поводу голубоволосого, принимаясь за дело, высказывая свои собственные пожелания. Даже штурману пришлось сдаться в своем настроении и описать Катти Флам обстановку будущего кабинета, заостряя внимание на собственном уголке для рисования карт.        Осмотрев текучку времени идущей стрелки настенных часов, «Баргест» затопал своими мощными подошвами шнурованных ботинок в сторону выхода, отвлекая окружающих от беседы.        — Ты куда, Луффи? — тут же встрепенулась рыжеволосая, взволнованно вставая из-за стола, чтобы не упустить очередную пропажу названного из поля ее зрения и пронзительно впилила карамельный взгляд, хмуря бровями. — Опять идешь вляпываться в какие-нибудь неприятности? — сурово скрещивала руки на груди та, ловя только знакомую всем улыбку Луффи.        — Не беспокойтесь, я только на разведку, сегодня у меня в планах никаких разборок не намечается, — шипяще хихикнул Монки Ди с присущей беззаботностью, скрывая за этим что-то довольно важное. — Со мной пойдет Зоро, так что ничего не случится, — уверял тот, вызывая сомнения пиратов.        — Именно когда с тобой Зоро и случается какое-то дерьмо! — всплеснула руками «Королева Морей», примечая эту особенность парочки отвязных в своем проявлении спутников.        В то, что все может закончится абсолютным затишьем слабо верилось, но предельно открытый и красноречивый взгляд черных омутов расслабленного капитана, безмолвно говорил о том, что сегодня ничего опасного с ним не произойдет.        — Это просто разведка связанная с планом о наших дальнейших действиях, — спокойно и терпеливо объяснял «Баргест», не говоря прямо ни о чем обличающим, косясь на занятого росписью в блокноте киборга, перед которым Луффи не собирался болтать ничего лишнего.        Выдержав эту несносность и многозначительность, Нами нехотя сдалась, гордо вздернув подбородок, взмахивая копной сверкающих длинных волос. Спорить с Монки Ди бесполезней всего на свете, как было всегда известно, поэтому ничего другого, как уступить его упорству не оставалось, хотя навигатор продолжала сгорать от неудовлетворения этих действий.        — Только попробуй прийти с новым ранением и я самолично добью тебя, — опасно сверкнула кошачьим взором и капитан усмехнулся, видя в девушке ту самую «Королеву Морей» с ее величественным нравом.        Товарищи начинали думать о том, что влияние «Баргеста» вместе с его кипящим характером медленно, но верно перетекает к Нами, захлестывая ее с головой. Лучшей кандидатуры на роль его навигатора было просто не найти, они друг друга стоили и вставать на пути этой парочки абсолютно убийственно для всех недоброжелателей. Усопп даже тихо присвистнул под аккомпанемент хитрейшего смешка Нико, прятавшей лукавую улыбку за чашкой чая.        — Если и умирать, то только от твоих рук, — с двояко вложенным во фразу смыслом, произнес Луффи, вызывая своим голосом небольшие мурашки по телу штурмана, но та была непоколебима и сделала вид, что эта томность нисколько на нее не подействовала. От своей занятости оторвался и Катти Флам, подозрительно смотря то на одного, то на другого собеседника, примечая искрящуюся в воздухе страсть, поражаясь этому объему чувств. — За старшего остается Трао, — кивнул Трафальгару Монки Ди и на этом ушел, притворяя за собой дверь, подбирая снаружи Ророноа для похода в город.        В тишине щелкнуло колесико от зажигалки и с простейшим видом, свою сигарету подкурил Винсмоук, давая своеобразную отмашку для пролетевшего в пространстве напряженного вздоха «Королевы Морей», устало потирающей лоб.        — Что за дурак… — шикнула Нами.        — Луффи есть Луффи, Нами-сан, ничего не поделаешь, — пожал плечами кок, галантно подливая ей чая с тонким мандариновым ароматом, пыхтя табаком.        — Я это прекрасно знаю, — отпивая горячего напитка, ответила навигатор, осознавая, что не в силах остановить объект их обсуждения от опасности.        Видеть на нем повреждения и пятна крови оказывалось даже болезненнее, чем ощущать все ранения на себе. Проследив за атмосферой, плотник зашелестел листами блокнота исписанного информацией.        — Все не возьму в толк, как в таком человеке уживается такой противоречивый темперамент, — снимая солнцезащитные очки и откладывая их в сторону, привлек к себе аудиторию голубоволосый, находя нужную страницу записей. — Одни его просьбы по поводу вас чего стоят, — усмехнулся Фрэнки, забавляясь воспоминаниями о том списке, которые ему наедине перечислял «Баргест», когда канонир ушел к остальным.        Вызвав заинтересованность пиратов, Катти Флам пробежался взглядом по написанному ранее, замечая всю ту многогранность нрава Луффи.        — Просьбы? — вопросительно изогнул бровь «Дьявольская Нога», засыпая новую заварку для керамического чайника, чтобы настоялся.        — Что он попросил? — прищурилась штурман, желая получить ответы на хотя бы пару загадок, окружающих Монки Ди.        — Руффи заявил, что Нами любит смотреть в окно на океан, поэтому над ее рабочим столом обязательно должен быть большой иллюминатор, — как ни в чем небывало, начал перечислять плотник и рыжеволосая удивленно распахнула глаза, неловко отводя взор в сторону от этого проявления заботы со стороны «Баргеста». Знал же, что «Королева Морей» наблюдает за водной пустыней не только из-за слежки за погодными изменениями, но и потому, что ей нравится рассматривать солнечные блики во всплесках прозрачных волн, когда стоит приятная погода. В дождь же Нами открывает окно, чтобы насладиться соленой свежестью. Любое недовольство на Луффи сняло как рукой, словно тот знал, как правильно попросить прощение. — Для Санджи — просторная кухня, где он не будет биться об угол стола, когда идет в кладовую, — продолжил Фрэнки, изумляя упомянутого.        Было такое, что во время готовки Санджи частенько мешалось малое пространство кухни, в полнейшем погружении в свое детище изысканных блюд, мог не уследить за тем, как близко стоит их деревянный стол. Случайно задевал его боком каждый раз, как спешил достать нужные ингредиенты, шипел, чувствуя покалывания в не сходящем с кожи синяка и следовал своему маршруту дальше. Ошарашивает то, что цепкий взгляд «Баргеста» мог приметить такую бытовую мелочь.        — Трао щурится, потому что в медицинском кабинете недостаточно света, — вещал дальше Катти Флам и, как в подтверждение, Ло потер уголки глаз пальцами. Постоянно перенапряжение не портило его зрение из-за способностей «Дьявольского Фрукта», но ударяло неприятными ощущениями по глазному яблоку. В комнате и правда не хватало достаточного освещения для тщательного штудирования книг или создания лекарств. — Дверь в оружейную постоянно заедает и пока Усопп ее откроет, порядком измучается, — буквально увековечив каждую фразу на бумаге, считывал плотник, от чего стрелок потер шею ладонью, вспоминая, как каждый раз борется с деревянной преградой, когда ему надо попасть внутрь. Смазывание петель и прочие манипуляции не помогали, доски разбухли от влаги, поэтому вставали колом, а плечо уже побаливало от постоянных выбиваний. — Зоро часто засыпает в вороньем гнезде, но там слишком узко для него.        Было и такое, что широкоплечего и накаченного Ророноа заставали спящим в неудобной позе, максимально прижав ноги к себе и держа голову в кривом положении, от чего у него могло тянуть шею после пробуждения, приходилось разминать ее.        — И огражденный подоконник для Робин, потому что она говорила Нами о том, что ей нравятся цветы, — завершил череду откровенностей поведанных «Баргестом» своему новому знакомому, закрывая письменность.        На услышанное о себе, Робин обомлела, широко распахнув в неверии глаза, будто перед ней раскрылась тайна столетия. Пребывала в абсолютном изумлении того, что случайно оброненная единожды фраза за разговором с Нами дошла до ушей Луффи, въедаясь в подкорку памяти, как важнейший пункт путешествия. Комнатные растения для Нико, которой действительно нравилось выращивать цветы. Это было сродни жизненного пожелания, что ей никогда не предоставляла судьба. Заниматься садоводством в ее положении постоянных побегов от Дозора и различных темных организаций никогда не представлялось возможным, «Дитя Демона» не могла помыслить о том, что когда-нибудь удастся заняться своеобразной релаксацией и насладиться спокойствием обыденного времяпрепровождения за рассадкой. До прихода в эту безбашенную и известную своей изощренностью пиратскую команду археолог не думала о том, что сможет размеренно попивать чай за легкими беседами с милой сокомандницей о погоде или чем другом, что не давило на сознание напряжением. Что не понадобится больше держать ухо востро по отношению к тем, кто находится ближе всего. На этом корабле ее не пытались подловить на лжи, оклеветать дабы уничтожить, обвинить в греховности мечты или просто убить при первой же возможности. Данные люди ни разу не затягивали узлы веревки на ее горле, не подставляли под подбородок острое сверкающее холодным блеском лезвие ножа и не держали прицел дула револьвера у лба, готовые в любой момент спустить курок.        С Робин просто разделяли приключения, как с близким человеком и от этого теплого понимания Нико временами становилось горько до жжения раскаленной кочерги к груди. Словно она не заслуживает всего этого трепета, ведь «Дитя Демона» проклятое имя, вызывающее дрожь по телу у всего Мирового Правительства. Внимание к ее мнению и желаниям приятно, как весенний теплый ветер на песочном берегу тихого необитаемого острова. Стараясь не показывать своего настроения, археолог аккуратно спрятала непроизвольно вылезающую легкую радостную улыбку, обрамляющую уста оттенка лепестков роз.        Из-за сказанного Катти Флам, пираты приумолкли, обдумывая все разом. Как после такого заявления кто-то из них может злиться на Луффи из-за его беспечности в плане разборок, куда окунается с головой, когда все это часть проявления его внимания к дорогим людям, пустившимся в безумное путешествие вместе с ним. Больше всех остальных Монки Ди поражался сам Фрэнки, так как повышенная бережливость к своим соратникам никак не вписывается в образ того жестокого «Баргеста», коего поливают помоями и темнят его звучное имя в газетах, нарекая опаснейшим убийцей всея морей, что ради своей цели низвергнет в пучины Ада целые миры. Зная, каким иносказанием и фальсификацией информации обладает пресса, плотник никогда не верил в то, что пишут наглые журналисты, накидывая ту правду, которую хочет видеть Правительство, а не ту, что следует на самом деле знать окружающим, Катти Флам не верил ни одному слову в статьях. Не понаслышке помнит, что значит ложь «на благо, — драть ее во все щели! — справедливости», выставляемую высшими чинами ради облагораживания своих гнилых образов.        Из-за этого, каждый раз читая про «Кровавого Миротворца», голубоволосый сомневался в том, что Луффи настолько безумен, что, по словам журналистов, этого ублюдка наводящего хаос во всем мире не сдержит ни один «Импел Даун». Хоть ты отнекивайся, хоть нет, но, признаться честно, череда приключений и событий, идущие за Монки Ди кровавым шлейфом следом, привлекло внимание, поэтому плотник просто продолжал читать и читать о нем, пока не повстречал лично. И, как и Виви отплавающая свой личный опыт знакомства со «Сворой Баргеста», был согласен с тем, что вся глубина личности капитана за гранью понимания. Катти Флам придерживался того мнения, что общество просто еще не готово принять человека с настолько кардинальным мышлением и изменением в устоявшемся лживом мироздании. Если Луффи и правда собирается свергнуть всю систему, то для обывателей это станет настоящей катастрофой, но среди всей этой свихнувшейся толпы Фрэнки определённо будет пировать на костях Правительства, наслаждаясь лицезрения отмщения за всё те лишения, что он пережил. Случись эта перспектива и плотник создаст для Монки Ди самый великолепный корабль, вложит всего себя и поможет «Баргесту» обуздать океаны. Теперь будущее строение именуется не как «Корабль Мечты», а как «Корабль тысячи надежд». Каждый, кто вложит в руки капитана свои мечты, амбиции, надежды и желания, станет частью судна, надежным гвоздём вонзенным в доски, ради достижения всех целей.        — Руффи — заботливый сучий пёс, играющий на опережение, — изрек своё мнение Катти Флам, натягивая солнцезащитные очки обратно на переносицу и беря в механизированные ладони карандаш для новой пометки.        Не размениваясь на широту почерка, целую страницу заняло название будущего корабля, как закрепление клятвы, что Фрэнки выполнит своё обещание построить достойное «Своры Баргеста» крепкое судно. Ни один погребающий водный вал не остановит Луффи.

***

       Глубокие чёрные глаза сверкали пожирающей чёткостью угрозы, досконально охватывая открывающийся вид главной верфи города с высоты крыши соседнего здания. Ветер усилился в сравнении с прошедшим днём, потоки задували в полы свободной льняной грубой в ткани рубашки с широкими рукавами. Воздух медленно, но верно пропитывался зарядными электронами наступающего цунами. У Луффи осталось только несколько дней до начала сильнейшего циклона, время поджимало, на строительство корабля и объявления войны Мировому Правительству отводились часовые крохи. Как только свершится непоправимое для тайной организации из «Энис Лобби», сокрытой агентами по всему острову, останется всего пара ограниченных суток, чтобы дать миру прочувствовать всю решимость «Своры Баргеста» и узреть их намерения насчет этой утекающей сквозь пальцы Эры, а затем экипаж покинет место швартовки уже с новой целью.        — Как мой старпом, ты узнал обо всём первым, Зоро, — просачивая серьезные слова сквозь оживление улиц, не спуская взгляда с нескольких человек в утробе строительной верфи, произнес «Баргест», выставляя значимость статуса Ророноа, как своего доверенного лица и правую руку.        Сидя прислоненной спиной к перилам и прижимая к себе катаны, Зоро непоколебимо и покорно качнул головой, с холодным спокойствием следуя за каждым решением и приказом капитана. И всё же, весь этот поход к высоте главной городской промышленной площади, не столько разведка, сколько подходящее место для сжимающего глотку разговора, перекрывавшего подступы кислорода в лёгкие. Не знай каков Луффи на самом деле, то «Берсерк» бы со всей наивностью и недальновидностью повёлся на весь этот хвалебный фарс, какой-то никому не нужной блядской слежки за парочкой противников, коих устранить не составляет никакого труда. Плохое предчувствие сразу дало о себе знать ударом под дых, когда Монки Ди позвал мечника с собой, растекаясь в фальшивой улыбке, которая мгновенно пропала, как только они ушли с черты отшиба. Из всех товарищей «Баргест» выбрал своим слушателем Зоро не потому, что не доверяет другим, — нет, своему экипажу капитан был готов доверить каждую клетку тела, все деньги и правду о своем прошлом, сделавшего из него такого загадочного человека, — а потому что он безапелляционно примет любое решение, насколько бы шокирующим оно не было. Ророноа не возразит даже в том случае, если мнение Луффи разойдётся с его личными устоями. Каким-то образом та новость, что Робин одна из главных шестеренок объявления войны, расставляла всё на свои места и не имело значения, насколько рискованно идти против Правительства, если Нико является их товарищем, чьей жизни угрожает верхушка, — Да хоть сам грёбанный Дьявол! — то Монки без малейших сомнений защитит ее. И пусть на пути встанут Небеса и Ад, тайные организации и Горосеи, «Баргесту» плевать на них всех, потому что ради друга не жалко начать и революцию. Рухнет небо, вспенится океан, сожжется дотла земля, но «Дитя Демона» больше никогда не почувствует висящего над головой Дамоклова меча, грозящегося в любой момент сорваться и рассечь шею.        — Если со мной что-нибудь случится, то присмотри за остальными, — неожиданно тускло с чернотой сумерек сорвалось с губ капитана, как вековой наказ и Зоро напряженно сцепился мертвой трясущийся хваткой в ножны катаны.        Сцепляя зубы в угнетении, Ророноа боролся с тем, чтобы не вспылить и не отказать в воле Луффи. Мечника потряхивало хлеще, чем от холода ледникового острова, когда эмаль непроизвольно долбится друг об друга, заставляя испускать клокочущее звучание. В горле встал неподвижный ком, на грудь упал неподъемный груз ответственности и надежды Монки Ди, «Берсерка» рвало на куски, какие вырывает клыками бешеный оголодавший по мясу пёс, вонзаясь в плоть. Но он не мог сказать «нет», поэтому сдался, тяжело выдыхая и роняя подбородок вниз.        — Есть, капитан… — снизошел обречённый на покорность низкий перебойный голос.

***

       Погода с каждым днем портилась все сильнее и сильнее, голубое небо постепенно заволакивали тяжелые серые тучи, готовые вот-вот излиться тяжелым свинцовым дождем. Ветер уже не ласкал кожу, а ощутимо ударял порывами, местные жители укрепляли ветровые стекла домов плотными ставнями и фанерными досками, те, кто жили уровнем ниже, ближе всего к морю, переезжали на верхние ярусы. Многие лавки береговых улиц закрылись, поэтому пиратам приходилось перебираться за покупками в другие районы. Прохаживаясь по узким проспектам, Зоро и Ло сопровождали Робин в книжный магазин, в который ей хотелось попасть за новыми книгами по истории. Парочка мечников сама без лишних слов вызвалась идти с ней, Трафальгар заявил, что ему нужны недостающие медицинские средства для изготовления лекарств, а Ророноа брякнул, что идет размять ноги. Нико делала вид, что безоговорочно поверила их россказням и мило улыбалась в своей привычной хитрой манере. На деле же, такая отзывчивость совместного похода была вызвана простым наказом Луффи не ходить поодиночке в столь шаткое время, когда никто не мог помыслить о том, что ждало бы экипаж дальше. Эта догадка и объясняла то, к какому черту «Берсерку» вообще понадобилось идти в чуждую для его интереса лавку, «Хирургу Смерти» еще удавалось спустить с рук посещение подобного магазина, он куда более снисходительно относился к знаниям, хотя, в основном, занимался только медициной.        Еще с утра команда паковала сумки, чемоданы, ящики, мебель и прочие вещи на своем судне, чтобы в дальнейшем перенести их в безопасную от цунами мастерскую Фрэнки, где некогда он жил вместе с Томом, Кокоро и Айсбергом, будучи мальчишкой. Монки Ди просто заявил, что пока не будет отстроен новый корабль, ему следует деть куда-то все барахло и договорился, — а может и вынудил своей настырностью, — с Катти Флам оставить все у него. Вот, конечно, ворчал, какого черта захламляют его личное помещение, где вовсю кипит строительство и лишнего свободного места просто нет. То там, то тут стругалось дерево, пилились материалы, сверялись чертежи, бегали сподручные из его клана и спотыкались об гребанный шезлонг «Баргеста», который плотник успел с десяток раз отпнуть в дальний угол. В отель переносить пожитки не стали по той причине, что Луффи сказал не отсвечивать лишний раз, где их могут в любой удобный момент поймать с поличным враги. Получится ли поймать пиратов у противников — дело уже другое. Если объяснять проще, то Монки Ди передал все на сохранение доверенному лицу и был таков. Был настолько таков, что наведывался к Фрэнки на постоянной основе, ради простого любопытства, действуя плотнику на нервы. «Он даже мертвого доебет в могиле!» — в сердцах однажды вспылил Катти Флам, а через секунду страдальчески простонал, как только входная дверь открылась и «Баргест» явился спустя час после своего ухода с широченной приветливой улыбкой, по-хозяйски вваливаясь в ангарное помещение.        На днях предстояло проститься с кораблем пересекшего «Саус Блю» и пришедшим окольным путем через «Ист Блю» на Гранд Лайн. Отпечаток некой скорби по потери верного неодушевленного товарища виднелся даже сквозь напускное задорное выражение лица Луффи, который делал вид, что все абсолютно в порядке. Только соратников было уже не обмануть этой лживой маской, они видели его насквозь в этом случае. Знающие, дальнейшую реакцию Монки Ди Ло и Зоро молчаливо принимали совет капитана не забивать себе подобным голову.        Пока момент сожжения и проводов в последний путь не наступил, Робин шла дальше по пешеходной части, всматриваясь в спины двух парней. Самое интересное, что эти трое гуляющих являлись группой ярых молчунов и шли в тишине всю дорогу, только иногда перебрасываясь короткими фразами, если стоило повернуть, зайти куда-то или пересечь очередной ярус подъема. Так они могли бы безмолвствовать вечность, благо, данная атмосфера никого не отягощала, наоборот, эдакое спокойствие было приятно, нарушить его могла только людская возня в округе. Своеобразный отдых от шума, который постоянно стоял у экипажа из-за болтливого, — слишком болтливого, — «Баргеста», поднимающего всех на уши. Больше всех в этот благоговейный момент ликовал Трафальгар — главная жертва капитана, который обожал забалтывать, — скорее, словесно затрахивать, — «Хирурга Смерти», вынуждая поговорить с ним.        В «Своре Баргеста» было весело, это Нико поняла еще в первые минуты пребывания с ними, ей было интересно наблюдать за тем, как прославленная жестокостью команда может развеивать свою скуку, будь то карточная игра, где побеждает всегда Нами, а проигрывает Ророноа, дележка последнего куска мяса, распри извечной парочки соперников или молящий Морского Дьявола врач с нервным тиком от царящего гама, ожидающий подаяния в виде падающего метеорита на их экипаж. Те песни в исполнении хромого на ухо капитана, пьяные танцы пиратов, захватывающая собой мелодия идущая из проигрывателя стираема со старых пластинок, чья-то очередная история, — байки Усоппа были примечательны, — или какая-то глупость. «Дитя Демона» впервые окружали настолько живые и безобидные, — по отношению к ней, а не врагам, — люди, из-за которых она временами забывала кто есть на самом деле и отпускала все угрызения проклятья. Товарищи стали ее домом, дающим уют и тепло, поэтому она не сразу заметила, как поравнялась с высоким идущим ей навстречу человеком в мантии и маске, скрывающим личность.        — CP-9… — только и всего убиенным хрипом прошелся приговор, закручиваясь в ушной раковине по хрящу и ударяя в виски.        Словно весь мир в одно мгновение рухнул в темную пучину забвения, пусто вбиваясь в грудную клетку горчащими уколами, жалящими сжавшееся сердце. Кончики пальцем пробил тремор, археолог ощутила настоящую несправедливость и бессилие против судьбы, желающей ей скорого дня смерти. Ее снова нашли, снова догнали, как бы быстро и далеко не убегала от Мирового Правительства. Пока в Робин течет эта проклятая кровь последней выжившей из «Охары», ей не найти упокоения даже после гибели. То, что она умеет читать запрещенные «Понеглифы», то, что хочет знать «Истинную Историю» обо всем сущем, то, что она всего на всего хочет жить — помечено несмываемым клеймом. Прицел приговора, как наведение дула пистолета в середину лба, от металла и образности исходит холод, затухая горячный огонь души, которому не суждено выбраться из клетки сомкнутой ребрами. Колени наливались ватой, ноги предательски вибрировали, подавая нейронные сигналы в мозг, инстинкты били тревогу, чтобы Робин бежала, снова бежала от мира, в котором ей нет места. Нет места для ее счастья. Но бежать было некуда — впереди двое товарищей, которых Нико не может подвергнуть опасности своего пребывания рядом с ними, а позади агент тайной организации, что не даст ей укрыться. Поэтому «Дитя Демона» боялась привязываться, поэтому боялась жить. Одиночество, извечное и осточертевшее до самосожжения одиночество.        Саул говорил, что на свете нет одиноких людей, где-нибудь да найдутся те, что безоговорочно примут ее. Но этот страх… Сжимая челюсть до сводящего зуда, с трудным дыханием, вялыми конечностями и перекрытием воздуха в гортани, она шагнула назад бесшумной походкой, не давая каблукам туфель удариться об каменную кладь дороги. Внимательно следя за тем, как на нее не обращают внимания впереди идущие Ло и Зоро, сглотнув не проталкиваемую едкую слюну, увидела, что парни удаляются все дальше, не видя пропажи. Мысленно благодаря за все, что успела пережить в хорошей атмосфере приключений, с тем окружением, с которым успела почувствовать себя вновь ожившим под солнечным светом цветком, археолог обернулась. Прощаясь со всем, что знала ранее, ей снова предстоял спуск во тьму.        Покорно следуя на расстоянии от человека в маске, как послушная лишенная собственной воли управляемая чьими-то грязными руками марионетка, следовала за врагом. Если однажды Робин повезет попасть в Ад, то от всей души станцует свой последний безумный танец со смертью на горящих углях и воспламениться пламенем, чтобы согреться. Кто-нибудь определенно встретит ее в Преисподней. Агент в мантии скользнул в переулок, сворачивая в безлюдную местность, чтобы уйти от свидетелей. Шагни Нико следом и навсегда потеряет ту тонкую нить, что связывала ее со «Сворой Баргеста». Завернув в нужную сторону, где отголосками слышалось человеческое брождение, «Дитя Демона» остолбенела от шока.        Ошарашиваясь до потери голоса, археолог судорожным взглядом оглядывала противника, что минутой до этого был еще жив. Валяясь с перерезанным горлом, отброшенной в сторону маской, захлебываясь собственной кровью, мужчина надрывно хрипел с умалишенным взором, направленным в небо. Капилляры в белке полопались от перенапряжения, наливаясь розовым оттенком, зрачки сужены и ходят ходуном, в надежде выцепить свое существование. Жалкий и беспомощный, лежал на земле, как почти мертвец, оставаясь на несколько последних мгновений в этом мире. Прошла только жалкая минута, как агент пропал в переулке, а над его остывающим телом, взмахивая сверкающей катаной в сторону, чтобы сбросить с нее капли алой крови, стоял Ророноа.        Широкие плечи, гордая ровная накаченная фигура возвышалась над павшим, находясь спиной к пораженной Робин, а рядом, опираясь на стену плечом, холодно следил за всем Трафальгар, смотря на конец бойни без капли интереса, а только враждебной скукой. В выражениях лиц товарищей не промелькнуло ни грамма жалости перед человеком, которого убили в одно мгновение. Не в силах выдавить из себя малейшего звука, Нико подрагивающими элегантной формой губ хватала воздух, стараясь переварить все увиденное и прийти к пониманию произошедшего. Подобно каменной статуи, она встала, как вкопанная, наблюдая, как к ней со всегда суровыми, непробиваемыми чертами поворачивается «Берсерк», а затем с мрачностью всех оттенков серого со сверкающим пронзительным взглядом поднимает голову «Хирург Смерти». «Дитя Демона» не понадобилось ничего спрашивать, выдавливая из себя вопрос, все читалось на ее оторопевшем выразительном изящном лице.        — Приказ капитана: защищать своего товарища — Нико Робин, — заниженными мужскими грозными голосами, синхронно произнесли мечники, вставляя в течение жизни археолога новую шестеренку, ведущую механизм в противоположную от первоначального направления сторону.        Кто-то определенно встретит Робин в Преисподней. Кто-то, кто охраняет врата в Чистилище и это не трехголовый сжирающий плоть Цербер. Это величественный черный мифический пес с искрящимся взглядом, что присваивает чужие души себе раз и навсегда. Это Баргест.

***

       Робин сидела, как на иголках, напряженно вытянувшись по струнке, она ждала в пустующем от посторонних камбузе. В щели иллюминатора зловеще свистел ветер, небо затемнилось полотном вечера гораздо быстрее из-за массивных туч и помещение тускло освещалось желтыми лучами лампы. Неудавшийся уход из команды не удивил парочку ее сопровождающих, они ничего по этому поводу не сказали, а только повели Нико дальше к книжной лавке, которая ей была уже не нужна. Ни единого сборника по истории не было куплено, «Дитя Демона» морально не могла выбирать в такой поражающей остановке. В голове витала уйма различных мыслей, пересматривающих ее жизни от начала и до конца, замирая картинкой старого фотоаппарата на моменте присоединения к «Своре Баргеста» в Алабасте. С этого все и покатилось в обратную сторону от ярко выраженного пути на эшафот и угодило в цепкие руки Луффи.        Как по мановению, дверь в помещение скрипнула, заставляя археолога вздрогнуть, оторвав от мыслей и воззриться внимательным широким взглядом на вошедшего Монки Ди. Ничем не обремененный, устало вздохнув, капитан потянулся и с легкой улыбкой на губах подошел к столу, усаживаясь напротив, пока Робин наблюдала в подвешенном состоянии, будто опасно балансировала на канате, который поджигали с двух разных концов. Под ней находилась не безысходная пропасть, а что-то другое, настолько зловещее, что манило за собой, предлагая все же сорваться вниз.        — Робин, я же сказал не ходить поодиночке, почему ты не слушаешь своего любимого капитана? — канючил, как малое дитя «Баргест», начиная свой театр одного актера, в котором у человека было два пути: сознаться в своей ошибке, принимая все грехи проступка или пасть под натиском порохового взрыва скрючившегося мозга, ведь действовать на нервы Луффи умел виртуозно. Сглотнув, Нико опустила взгляд, словно провинившаяся девочка, которую отчитывает старший, лишь бы не видеть то, как чернющие глаза заглядывают прямо в душу. Деревянная поверхность столешницы оказывалась лучшим вариантом, чтобы избежать гипноза внушения Монки Ди. Тот с легчайшей непосредственностью подпирал щеку кулаком, назойливо пялясь на «Дитя Демона», ощущавшей этот взор вибрирующими волнами по всему телу, пробираясь в мышечные ткани. — За вами всеми только глаз да глаз нужен, вроде, девушка взрослая, а бежишь за незнакомым дядей, как маленькая девочка, которой предложили конфетку, — откровенно издевался над ней «Баргест», угнетая еще сильнее.        Слышать сравнение себя — взрослой женщины с глупой девочкой было унизительно, особенно вспомнив, что Луффи младше нее на пять лет, но строил из себя куда более осознанного человека, чем казался на первый взгляд. Все эти сюсюканья и лепетания часть психологического давления для отвлечения внимания и Монки Ди являлся просто сраным гением, раз так ловко манипулировал людьми. Храня полное молчание, боясь сболтнуть все то, что ее беспокоило годами, Робин пыталась сопротивляться всем разговорным манипуляциям «Баргеста» и замечая эту стойкость, капитан сделал другой ход, повергающий в шок.        — Ах, Робин-Робин! — в сердцах с явным переигрыванием вздохнул Луффи, всплеснув руками. — Я здесь пытаюсь тебя у Мирового Правительства отбить, а ты меня так жестоко бросаешь, — ошарашил своими словами Монки Ди и широко распахнув веки взмахом густых ресниц, Нико неверующе всмотрелась в расслабленного «Баргеста», теряя все связи видимых и невидимых мыслительных процессов.        — Мирового Правительства?! — тихим, но углубленным тоном, задыхаясь в собственных вздохах, прошелестела своим чарующим голосом «Дитя Демона», думая, что ей могло послышаться из-за сбитости в дезинтегрирующем сознании.        Надежно сцепив трясущиеся пальцы в замок, археолог ожидала ответа, осознавая, что попалась на удочку довольно хмыкнувшего Луффи. Встав с места, он прошелся вокруг стола и запрыгнул на гладкую поверхность, усаживаясь справа от Нико, ставя стопы на скамейку, пропиливая ее испытывающим взглядом.        — Я объявляю войну Мировому Правительству, на благо своего товарища, — спокойно и низко произнес Монки Ди, от чего его самоуверенный зловещий тон потонул в стенах камбуза, впитываясь в доски. Если бы под «Дитя Демона» не находилась скамейка, то она бы в полнейшем смятении соскользнула вниз на подкосившихся ногах, падая на пол, пребывая в раздрае. — Мне плевать, кто твой враг — CP-9 или весь мир, я уничтожу всех, кто мешает тебе наслаждаться жизнью… — хитро усмехался прямо ей в глаза «Баргест», давая понять, что ему не имеет значение кому бросить вызов, он обязательно отвоюет желанное.        — Это невозможно… — пытаясь отрицать действительность безумия, качала головой археолог, не беря в разум ничего, зацикливаясь лишь на помыслах о губительной опасности. — Ты не можешь объявить войну Мировому Правительству из-за меня… — сглатывала Робин, чувствуя, как в голову ударяет повышенное давление, черепную коробку сжимает тисками, а дыхание спирает от одного только воспоминания о горящей «Охаре». — Я — проклятая женщина, недостойная жить… — уже практически впадала в панику Нико, держа тембр голоса в ровном состоянии и только иногда дрожа гласными нотами в словах.        Склонив голову на бок, Луффи осмотрел «Дитя Демона» и направил взор перед собой, чтобы больше не пугать им, а затем возложил ладонь ей на макушку. Вздрогнув от этого жеста, археолог выжидающе замерла, не в силах шевельнуться, не понимая, какая муха укусила Монки Ди так сделать. Скосясь на него, Робин заметила, что теперь он стал куда серьезнее, никакого пленяющего сумасшествия больше от него не исходило, а текла только надежность, как у старшего брата, не дающего в обиду.        — Мой Эйс говорил тоже самое, что и ты, — начал издалека капитан, упоминая «Огненного Кулака». — Он до сих пор временами думает, что не должен был рождаться только потому, что является сыном Роджера, — поведал о главной печали своего младшего брата тот. Ни для кого из команды не было секретом родство корней «Баргеста», поэтому Робин удивилась не столько тому, что Портгас носит в себе кровь Короля Пиратов, сколько о его каждодневных тяжбах на счет родового проклятия, как его называл Командир Второго Дивизиона Белоуса. У всех имелись свои шрамы на душе и шрам Эйса четко рассекался на груди самого Луффи, который все никак не мог отпустить волнения на счет страданий «Огненного Кулака», поэтому вкрапления остаточной пустотности отражались искрами в черной радужке. — У Трао тоже свои проблемы с пониманием жизни, но он стойко принял решение сдержать обещание бороться до конца, — посмотрев на слушавшую его Нико, чьи глаза походили на взор маленькой беззащитной девочки, капитан успокаивающе улыбнулся. — Поэтому и ты борись, Робин. Борись, на зло всем, а твои товарищи тебя защитят…        Приятно и проникновенно, если кто и имел дар убеждения, то это точно был «Баргест», который вынудил «Дитя Демона» спустя годы холодной выдержки растрогаться и всхлипнуть. На длинных ресницах наворачивались слезы, дорожки бегунками стекали по щекам, археолог впервые плакала за все прошедшие годы страданий, изливаясь к облегчающему в груди чувству. Комок под этим градом размякал, распутываясь клубочными нитями, соль щипала кожу и Нико стойко держалась, чтобы не взреветь навзрыд, скупо шмыгая носом. Размазывая ладонями влагу, она боялась открыть свою слабость, поэтому опустила голову, занавесив черты локонами и мычала сквозь поджатые губы. Все еще держа ладонь на ее макушке, Луффи молчаливо слушал мелодию горести, ощущая, как подкатывает яростная желчь, требующая излиться на тех, кто посмел так глубоко ранить соратницу. Весь мир — враг, так будь же в ней бомбой, которая уничтожит недоброжелателей и искрясь всеми цветами яркого фейерверка на костях противника. Вцепиться в глотку, вот чего хотел Монки Ди, вцепиться в глотку врагу и вырвать из его лап ранимое сердце товарища. Вскипал гнев, отдаваясь давлением в череп, бьясь о лобную кость, но «Баргест» держался, чтобы не напугать «Дитя Демона».        — Покажи миру, в чем твое проклятье и докажи, что люди вроде тебя достойны жизни больше всех, не важно, кто будет ненавидеть тебя, пока ты под моим началом, никто не посмеет тронуть и пальцем. Мы никогда не предадим тебя, а моя клятва не рассыпится прахом из-за какого-то ебучего риска, поэтому доверься хоть раз и просто наблюдай, как расцветает твоя мечта и открываются горизонты, — со все решительностью проговорил Луффи, чьи фразы оседали, как мантра. — Используй мое «Ди» и начни бурю…

***

       Выйдя за дверь камбуза, где у перил стояла вся команда, ожидая вердикта по поводу Робин, Луффи кивнул головой нервно кусающей губы Нами и та незамедлительно зашла внутрь, чтобы поддержать подругу. Никого кроме навигатора Монки Ди туда не пустил, сохраняя тайну слез Нико, которые она так не хотела демонстрировать. Осмотрев серьезно настроенный экипаж, «Баргест» сурово сощурился, давая всем видом понять, что отмщение определенно свершится, чтобы спасти «Дитя Демона» от ее тьмы. Грубыми затяжками, Санджи расправлялся с дымящейся сигаретой, стараясь не раздавить тонкий табак пальцами, так как они сжимались от изливающейся справедливости, во имя защиты чести леди, которая обронила слезы, как он догадался. Этого Винсмоук ненавидел больше всего, если перед ним страдает женщина, он убьет любого, кто посмел нанести ей вред.        — Что дальше? — в нетерпении поинтересовался жестким тоном кок, ожидая только одного приказа к действию.        Раз первый агент CP-9 был убит и Ло предусмотрительно подбросил записку с каллиграфичным почерком букв, вещающим о месте встречи, то часовой механизм бомбы включил свой таймер на обратный отчет. Ветер холодил кожу, снова усиливаясь и раздувая полы одежды, волны недовольно бились об изъезженную корму судна, разбиваясь в злопамятстве своих океанских мук, желающих остервенеть и накрыть собой остров.        — Цунами — лучшее время для расправы, — осведомил шипящим жестоким голосом «Баргест».        Дата объявления войны всему миру выбрана. Пора узреть, к чему приведет этот шаг.

***

       Факел в ночи горел ярче любой звезды на небосводе путеводным маяком, готовым отправить деревянного товарища в последний путь. Океан волновался крутящимся гневом, что обрушится на земли «Ватер-7» уже завтра. Застекленное полотно сумеречного неба покрывалось непроглядной темнотой и если бы не фонари освещенного города, то на берегу каменного откоса было бы ничего не видно. Ветер хлестал по коже плетью, прожариваясь холодом. Команда стояла чуть в отдалении на расстоянии от подходящего прилива и только Луффи, держа в руках огонь спасения для умирающего судна, находился по колено в ледяной воде, совсем не ощущая пробирания до костей. Как на поминках, все молчали, даже пришедший посмотреть на событие прощания экипажа Фрэнки, разделял настроение пиратов, ведь как никто другой знал, что значит корабль. Не просто транспорт и не вещь, а верный соратник, что поможет достигнуть всех заданных высот его владельца. Все мечты, с которыми ступала на эту палубу «Свора Баргеста» останутся секретом, который каравелла унесет вслед за собой. Мечты не умерли, они живы, просто судно тоже должно хранить амбиции уходящих от него людей.        Сделав глоток рома из бутылки, капитан трудно выдохнул тяжесть прошедшего по гортани спирта. Только он может сделать этот ответственный шаг и дать их товарищу упокоиться с миром, отправляя на заслуженный отдых. Бензиновая основа разлитая по каравелле, въелась в доски, все вещи и ценности перенесены в ангар, поэтому пора заканчивать. Ни капли сомнения не проскальзывало в лицах собравшихся, ни капли сожалений, а только гордая стойкость.        — Никто не забыт, ничто не забыто… — напоследок тускло, но искренне слетело с губ «Баргеста» перед тем, как золотистое пламя мазнуло по корпусу. Зарево распространяющихся жгучих языков осветило площадь береговой линии, подавая знаки в небеса о себе. Треск дерева хрустел на сердце и наблюдая за тем, как каравеллу поглощают витки жара, Луффи поднял бутылку с выпивкой над головой. — Спасибо, что дал нам шанс дойти до сегодняшнего дня… Мы не подведем твою веру в нас, — уверяюще и жестко, убеждая вокруг все и вся, заявил он, делая большие глотки.        Во всей этой обстановке, по щеке Нами стекла одинокая растроганная слеза, которую она сразу же смахнула, ведь это не похороны, а проводы, не омертвление, а подарок желанного покоя. Искры пробежались по перилам, упали звездной россыпью на палубу, перешли к мачте, обгладывая все кости и зажглись вспышкой ослепительного света на черных парусах.        — Будь Том-сан жив, он бы сказал, что корабль благодарен вам за заботу о его чувствах, — произнес среди хруста, биения воды и свиста ветра Фрэнки, поддерживая решение экипажа на счет сожжения.        Нельзя было дать погибнуть такому строению, покоиться на дне морском или загнивать на свалке, как выброшенная ненужная вещь. Щепетильность Луффи и его трепетный подход сыграл свою роль, он просто не мог оставить то, что прорезало ему путь дальнейшие несколько лет, на произвол неутешительной судьбы. Хриплым голосом, Монки Ди запел старую пиратскую песню, разнося тональность в воздухе, испивая до дна дешевый паленый ром, от которого он пьянел в два раза быстрее. Возможно, виной тому было и скорбное настроение. Никто не смел уйти прочь от того места, пока догорание не подойдет к концу, мелодия фальшивых нот текла своим чередом. Закуривал, вскидывал руки к небу, чертовски хохотал, покачивался в воде и испивал вторую порцию алкоголя, до тех пор пока огонь не распоясался слишком сильно, а «Баргест» не стоял довольно близко к нему. Надрывным стоном, мачта накренилась и стремительно понеслась падать вниз.        — Луффи! — в панике прикрыла ладонями рот Нами, боясь, что шпиль рухнет прямо на него.        А тому и плевать, он танцует на забаву кораблю, веселя его в заключительный раз, без капли страха перед алостью и дымовой завесой, даже если ему опалит ожогом кожу, капитан не отойдет. В этот раз было опаснее, чем при сожжении рыбацкой лодки, с громким оглушающим хлопком грот-мачта упала на землю и Луффи в опьяненном состоянии уклонился от нее в сторону на одних лишь инстинктах. Все вздрогнули при виде этой картины походящей на комнату горящего Чистилища. Пепел оседал на одежде, Монки Ди пропитывался гарью насквозь, но все плясал и плясал около покойного судна.        — Йо-хо! Грянем вместе! — дозывался самих небес в не сдерживаемом смехе пьяного угара тот, испытывая судьбу. — Черт сбежал от нас в Ад! — уже не видя граней, вещал «Баргест» создавая из этого события целый праздник.        — Надо его уводить, — шикнув, сообщил Зоро, так как видел шаткое состояние капитана и его путавшиеся в ногах шаги, от которых он падал в воду, нелепо вставал и снова принимался неумолимо двигаться.        Ло телепортировал Луффи к ним, но ведомый каким-то гипнозом, он шел обратно к каравелле и Ророноа с Санджи принялись его останавливать, хватая под мышки.        — Йо-хо! Прочь от песни, что поет пират! — вяло, но неумолимо сопротивлялся Монки Ди, отпихивая от себя парней. — Капитан не может уйти, пока в пламени горит его корабль! — заявлял «Берсерк» и отодрав от себя товарищей, сделал шаг, но услышав звон разбившихся стекол окон, растерял все силы разом, усаживаясь на землю.        Притихнув, Луффи безмолвно наблюдал за огненными всполохами с предельно сосредоточенным видом. Словно узрев то, что душа каравеллы покинула тело, он прекратил как-либо двигаться, заканчивая все танцы и песни, оседая недвижимой фигурой, павшей под чарами огненных светлячков. Плечи громоздко опустились от усталости размякнув под градом выпивки, в зеркалах души отражалась краснота биения алых красок и глубокая тоска. Монки Ди погрузился в себя, пересматривая ленту памяти всего, что происходило на этом почившем судне. Будничные дни экипажа, хор голосов, разговоры, совместные обеды, небольшие стычки, сражения, чувства, мечты, все эти воспоминания оставались зарубами на дощатом покрытии. Печаль освещенная пожаром, где ни дрогнул ни один мускул на лице.        Тихо наблюдая за «Баргестом», Нами подошла к нему бесшумной походкой и присев рядом, оплела его левую руку в своих объятьях, укладывая голову на плечо. Эта поддержка все, что команда может дать сейчас. Следом со сдержанным выражением приблизился Зоро и откинулся на спину капитана, прижимаясь своей, будто закрывает его тыл от чужих глаз и всех сущих неприятностей. Раскуривая сигарету, Санджи опустился по правую руку, Усопп плюхнулся за ним, Робин нашла приют около навигатора. Помедлив, к ним присоединился Ло, присаживаясь к Винсмоуку и подкуривая от его зажигалки. Собравшись все вместе, смотрели и смотрели на уходящую в мир иной каравеллу до раннего облака рассвета, когда игра искр стала сходить на нет. Ничто и никогда не будет забыто, пока путь освещен огнем.

***

       В ангаре, как обычно было шумно, работа над строительством шла полным ходом, Фрэнки руководил своими людьми, снующими туда-сюда с материалами. Увидеть образ будущего судна было невозможно, его занавесили, чтобы никто не смог подглядеть за процессом. С шумом стеклотары поставив еще один ящик верхним ярусом, Зоро закончил с переноской выпивки, которую Луффи по доброте душевной купил для рабочих, отплачивая за их старания.        — Спасибо большое! — искренне благодарили пораженные таким количеством поставки бандиты, кланяясь головами.        — Благодарите моего капитана за это, — спокойно ответил Ророноа, переводя стрелки на Монки Ди, отдающего газету Нами, сидящей за столом с Робин.        Натянув на себя плотный дождевик, «Баргест» был готов выходить на улицу в такую жуткую погоду. Со стороны в этом одеянии с широким капюшоном в мешковатости он выглядел немного комично.        — Выдвигаемся, парни! — окликнул он своих спутников на сегодняшний убийственный променад и оставляя свою занятость, к нему подошли Ло, «Берсерк» и поправляющий галстук Санджи. — А вы почему без дождевиков? — изумленно похлопал наивными глазами капитан, оглядывая обыденный стиль одежды товарищей, которые не собирались натягивать на себя непромокайки.        — Обойдемся, — со вздохом из-за непосредственности Луффи, ответил за всех Трафальгар, который не видел смысла бояться промокнуть под ливнем снаружи.        Назначенный час пробил, чтобы начать действовать и цунами набрало обороты. Дождь изливался злобной стеной, ветер яростно сдувал все на своем пути, отрывая кусочки черепицы с крыш, непроглядной тьмой застилалось небо, стояла густая туманность витавшей влажности. Тайфун обрушивался огромными волнами на нижние улицы, погребая под собой заброшенные дома в береговой черте города. «Аква Лагуна» представляла собой океанское бедствие гигантских масштабов, будто в необхватной пучине разбушевался сам Морской Дьявол. Природное явление пугало своей громоздкостью и враждебностью, словно точа зуб на «Ватер-7».        С собой на задание для объявления войны, Луффи взял только троих самых стойких соратников, таково было его решение по поводу этого события. Беспокойство Нико, которое она прятала в складках мимики за поверхностной размеренностью легкой улыбки, можно было без труда заметить даже сквозь бахвальную фальш. Кончики пальцев потряхивало тремором от осознания, что именно сегодня и именно сейчас будет совершено самое грандиознейшее событие за всю Эру, ведь «Свора Баргеста» бросит вызов миру ради собственных мечтаний и в том числе ради нее. Дабы показать свои намерения и открыть на всеобщее обозрение амбиции, что текут по венам пьянящим хмелем, воспламеняясь спиртовой основой у самого сердца, пираты собираются рискнуть всем, что у них имелось. Отыскать почет, славу, свободу и свой собственный путь к будущему на благо достижения мечты.        Знамение страшного рока для рушившейся Эпохи смешивалось в давлении с погодными условиями. Рискуя довериться нескольким людям, к которым археолог привязалась крепкими канатами, она всеми силами подавляла волнение, испивая из бокала вино в нахождении покоя. Как только все свершится, Робин сможет начать размеренную жизнь в череде ярких приключений рука об руку с верными соратниками.        — Не беспокойся, Робин, — не отрываясь от кручения отвертки в новом придуманном им механизме, произнес Усопп, восседая на коробках, оценочно оглядывая зорким глазом изобретение, отвлекая Нико от грузности мыслей переполняющих ум. — Завтра в газетах нам уже выдадут статус настоящих безумцев, а Луффи все также будет продолжать нервировать Правительство, — ворчливо подметил стрелок, все еще вздрагивая от своего прозвища и завозился с удвоенной силой над новым прицелом для винтовки пока «Дитя Демона» внимательно прислушивалась к нему. — Снова заживем сумасшедшей, — Мать его! — жизнью и пустимся дальше в плавание, — закончил свою речь канонир, вглядываясь в усиленную выпуклость стекла.        Не сказать, что от перспективы войны «Бог Разрушений» не паниковал, он просто не принимался биться головой об стену при других, хотя, — видит Дьявол, — еще пять минут и Усопп свихнувшись, затреплет свои дреды и все же страдальчески приложится лбом от деревянную поверхность стола. Хихикнув, Робин поддерживающе потрепала его по плечу, уже видя этот взвинтившийся взгляд напротив. Поднявшись с места, Нами после нескольких глубоких вздохов, которые должны были наладить течение дыхания в легких, подошла к Луффи, пронзительно всматриваясь ему в глаза. Пряча переживания за жесткостью, похмурившись, дернув носиком, ей хотелось дать подзатыльник этому улыбающемуся идиоту и всем остальным стоявшим с ним парням, которые были спокойны, как удавы. Рукоприкладство сдерживалось только на силе неведомой воли от абсурдности происходящего, что не укладывалось в голове.        — У тебя одна идея веселого времяпрепровождения на очередном острове хлеще другой, — укоризненно нахмурилась навигатор и закатив глаза, тяжело вздохнула, не понимая, как ее когда-то угораздило познакомиться с этой личностью в дождевике. Но даже так она не жалела об этом, а мужественной походкой шла дальше, Белл-Мере гордилась бы ей. Переборов все тянущие трясучкой чувства под ребром, штурман серьезно воззрилась на четверку. Зачем размалевывать мысли, если и так уже все решено, все оправданно, все оговорено, а дорога в новое путешествие сама себя не пробьет. — Переломайте им все кости за то, что хотели украсть у нас Робин и покажите, что лучше не вставать у нас на пути, — решительно произнесла картограф сияя гордым темпераментом грациозной кошки.        Монки Ди довольно усмехнулся, давая понять, что выполнит даже больше, чем требовала от него рыжеволосая.        — А ты что думаешь об этом, Нико-я? — кивнул Трафальгар главному объекту их миссии по защите, интересуясь, насколько эта женщина может показать свой боевой настрой.        Под его ожиданием серых мрачных очей, окончательно придя в себя, Робин элегантно коснулась ладонью своей щеки, расплываясь в чрезмерно сладостной улыбке, говорящей о коварстве, при виде которой Зоро изогнул бровь, а Винсмоук восхищенно вскричал.        — Буду очень рада узнать, что вы устроили этим ублюдкам настоящее кровопролитие, — посмеивалась своим томным придыханием опасной дамы, с которой шутки были плохи.        — Чокнутые, ну просто чокнутые… — бормотанием, причитал себе под нос Усопп, качая головой, осознавая, что чем дальше в лес, тем сильнее едет крыша и соратники походят на своего капитана.        Что говорить, когда в этом экипаже каждый повернут в своей собственной мере. Выслушав все пожелания, — как странно звучит, зная, что пираты идут кого-то убивать, — группа «Баргеста» выдвинулась к выходу воинственным строем.        — Эй, Руффи! — окликнул его Фрэнки, около двери из другого конца помещения, заставляя обернуться. Сбросив с рук рабочие перчатки, плотник уселся на стул, припадая к бутылке прохладной колы, куда добавил немного виски в честь такого праздника падения структуры «СР-9». — Пошли их там нахуй и от меня! — с усмешкой злорадства, пировал в своем личном помешательстве Катти Флам.        — Без проблем, Фруэнки, — в насмешку перековеркал его имя Луффи, отдавая должное за издевательство над собственным именованием и открыл дверь, дернув за ручку, которую тут же сдуло ветром, из-за чего преграда ударилась об стену, широко распахиваясь.        В ангар проникли проливные капли и завихрения холодного ветра, пролетевшие по всему пространству остужающим потоком. Снаружи стоял оглушающий шквал цунами с первых же секунд окропляя влагой одежду.        — Ну и дерьмище на улице, — недовольно скуксился кок, когда его сигарету нагло затушил кривой ливень, хотя тот даже не успел выйти из здания и откинул испорченный табак в сторону.        — Самое то для кое-чьих похорон! — сгорая от предвкушения сражения, трепеща всем телом, расхохотался Зоро, уже видя, как рассекает надвое врагов.        — Идемте уже, — придерживая меховую шапку ладонью, «Хирург Смерти» первым прошел сквозь открытый проход, борясь с ветровыми волнами.        Выпустив вперед одного за другим действующих лиц, Луффи расплылся в кровопролитной безумной и широкой аж до самых ушей клокочащей улыбке, что вызвала бы животный ужас у того, кто узрел это выражение. Помня, как с «Серым Терминалом» поступило королевство «Гоа» на его родном острове, Монки Ди только и ждал этого момента возмездия, что оплетет ядовитыми змеями всех, кто посмел лишить его возможности мечтать, ведь все ублюдки — приверженцы одной системы. Его братьям угрожали, ранили Сабо, сломали все светлые представления «Баргеста» о мире и создали своими собственными руками настоящее чудовище, что уничтожит реальность, чтобы воздвигнуть истинную справедливость на могиле старого устоя мироздания. Если Мировое Правительство хочет закончить Эру Пиратов, то Луффи это сделает, но вместо этого возведет другой флаг, что спутает карты Горосеев. У него хотели отобрать товарища, так пусть сполна хлебнут своей же соли, чтобы получили хороший урок.        Ночь темна, луны не видно, только град небесных слез изливами струится с вышины. Скорей столкни врага на волны, что поглотят злодейские черты и узри свободу воли полыхающей огнем души!

***

       Любые злодеяния сумерек будут сокрыты гневным настроем небес, место преступления легко отмоется от крови из-за текущей по бульвару воды, уходящей в переполняющиеся каналы. Наблюдателей в этой части города просто не могло быть в связи с повышенной опасностью того, что наводнением может дойти до этого уровня. Идеально подобранная локация, где никто не будет услышан и ничто не будет раскрыто раньше времени. Небольшая площадь окруженная зданиями с заколоченными окнами и линиями развилок улиц. В центре приготовленного поля боя стояло шестеро агентов «СР-9», что сбросили свои лживые маски после продолжительного срока внедрения в народ. Гнетущая атмосфера, будто бы падающего небосвода заставляла Калифу, Каку и Роба Луччи вместе с еще тремя подоспевшими на подмогу сослуживцами из организации стойко хранить молчание. Было не до разговоров, когда тебя насквозь пропитывает водой проливной ярости, а навстречу идут те, кто представляет наибольшую опасность для Правительства.        Настрой на издевательское подтрунивание из всех собравшихся было только у идущего неровным топотом Луффи, который почти что подпрыгивал на своих пружинивших шагах, шлепая по лужам в этом глупом дождевике, улыбаясь, словно придурок. За ним шествовала остальная троица противоборцев, взмокших до нитки, как упавшие в воду крысы. Волосы прибивало, локоны налипали, влагала хлюпала в ботинках, скатываясь по телу, одежду можно было хоть выжимать. Стоило появиться пиратам перед агентами, как напряжение возросло, среди облаков сверкнула белая ломаная ослепительная молния, а через некоторое время тяжелым ударом барабана послышался гром. Враги не могли взять в толк, каким образом этот парень, плохо выглядящий на свой возраст и напоминающий больше несознательного подростка, может вообще так сильно волновать верхушку. Но все события, что крутились вокруг имени Монки Ди каруселью жестоких извержений, давали понять, что не все так просто. Серьезность в лицах имелась только у Санджи, готового разорвать противника за то, что из-за них леди проливала слезы, Ло, имеющего свои виды и размышления по поводу данной стычки и Зоро, который верно следовал каждому решению капитана, не беспокоясь о последствиях.        И по грозному виду этих троих сильных мужчин могло казаться, что капитаном команды является определенно кто-то из них, ибо эти холодной враждебности взгляды пробирались в самую душу, истребляя здравомыслие и вверяя только страх. Кто угодно мог бы побороться за звание чертового капитана среди них, но командиром оказывался никто иной, как, — Разрази его гром! — этот гребанный «Баргест» в дождевике. Верить в такое откровенное судьбоносное насмехательство не хотелось, но члены тайной организации на ментальном уровне ощущали ауру того, кого прозвали «Кровавым Миротворцем». Экипаж замер на расстоянии нескольких метров от агентов и Роб Луччи не спускал глаз с каждого их движения, пробираясь насильственным темным угнетением до костей.        — Товарищи-ублюдки! — с высмеивания из своего изощренного арсенального балагурства, махал рукой Луффи, действуя на нервы оппонентам. — Плохого вам времени суток, так как погода сегодня просто отвратительна! — заливался смехом тот, ощущая, как от каждого своего слова Луччи хочет прикончить его все сильнее и сильнее. — Все собрались для представления? — с любопытством оглядел всю шестерку Монки Ди и довольно хлопнул в ладоши, потирая руки. — Отлично! Тогда, без долгих вступлений, мы пришли, чтобы объявить вашей верхушке войну! — радовался, как ребенок в песочнице с игрушками капитан, не спуская с себя натянутой улыбочки.        Тщательно оглядев парня ниже него ростом, Роб понял, что размениваться на ослабление своих атак не потребуется, в случае с «Баргестом» нужно действовать как никогда резко и серьезно, сразу переходя в режим активации «Дьявольского Фрукта». Бесполезно нарушать мыслительную сообразительность такого раздражающего чудака, лучше просто убить и покончить со всем.        — Войну? — непонимающе изогнул бровь сильнейший в организации, поражаясь простоте опасного заявления, которое вывалил им «Баргест» без лишних хлопот, словно приглашал пропустить стаканчик другой. — Безумие настолько затмило твой разум, что ты решил обречь себя на верную смерть? — низким гладким тоном, как истинный хладнокровный убийца, интересовался Луччи.        Пыл пустого хохота Луффи поутих, он просто поджимал губы, вскидывая уголки рта, как если бы неодушевленное чучело вдруг явилось страшнейшим карателем. Пауза затягивалась, а выражение черт Монки Ди никуда не стремилось к изменениям, замирая удушливой картиной. Яркая вспышка еще одной молнии, которая будто зависла над самой площадью, ослепила окружающих, заставляя слегка прищуриться от этого неожиданного всполоха ощутимо бьющего по зрачку своим светом среди тьмы. Как только пятна белого природного явления спали, «Баргест» стоял уже перед Робом на расстоянии нескольких сантиметров, в одно мгновение сократив дистанцию от того места, где находился до этого.        С медленным осознанием, что кровожадная искрящаяся высоким зарядом электричества аура находится так близко, брови Луччи изумленно дернулись, а присутствие Луффи накрывало с головой давлением, что проведет его в цепкие лапы чего-то извне. Другие агенты заметив появление Монки Ди ошарашились, инстинктивно отдергиваясь назад и с лихорадкой свели все свое внимание на него одного. Взор чёрных глаз пробуревал насквозь, будто в плоть вгоняют гвозди и наносят удары молотком по его шапочке, всаживая металл. Зрачки угрожающе сужены, глаза широко раскрыты, черты искажены в токсичном введении в кровь холода. От этого жуткого взгляда сводило зубы, как при боли от разрыва нёба, существо наливалось поглощающим камнем способности Медузы Горгоны. Этот момент стал ясен для всех — игры закончились, «Баргест» пришел собирать души. Вздернутая голова из-за разрыва роста смотрела под углом, как у шарнирной куклы.        — Этот блядский мир сгнил во мне, — монотонным, замогильным, безжизненным, грубым тоном слетело с губ капитана, по коже которого катились охлаждающие дождевые капли. — Поэтому я хочу разрушить его во имя свободы для близких…        Больше испытывать эту сцену было нельзя, сильнейший человек организации двинулся способностью «Сору» назад, но к его шоку стопы сошли с истоптанной земли только на жалкий шаг. Пальцы Луффи мощной силой хватки, из которой было неподвластно вырваться, впились в локоть Робу Луччи, продавливаясь подушечками многотонным прессом, входя в ткани мышц и притирая скелет. Кость треснула, одаривая сводящим зудом, от чего агент не успел прокряхтеть, как Монки Ди уже вбил ему в солнечное сплетение кулак покрытый «Волей Вооружения». По инерции Роба опрокинуло на спину, послышался хруст переломов грудной клетки, пройдя сквозь порог ребер, спрессовало и сердце, от чего Луччи изрыгнул из себя фонтан крови. Смертельный, четкий и быстрый удар, который произошел в ускоренном режиме, проморгав собственную кончину, ведь не понадобилось и секунды, чтобы под телом образовалась воронка, перед глазами закружило кислотными пятнами отходящего в потоки помутнения разума.        «Баргест» не желал изощряться, не желал долго возиться и наносить сотню атак, хотя очень бы хотел выместить всю обиду и горе, что копила в себе Робин годами, но сейчас капитану требовалось просто убить. Под всеобщее оцепенение, где сдержанность сохраняли только соратники, Луффи выпрямился и в моменте громыхания грозы и света молнии, затемненный тенями, вперил взор сухого безумия на остальных противников.        — Это конец Эры… — предвестник бури с инициалом «Ди» вынес приговор, которого хватило, чтобы товарищи ожидающие своего череда напасть, бросились свершить задуманное.        Если весь свет превратиться в поле брани, то мифический пес пройдется по нему, как по своим собственным владениям, поедая души покойных.

***

       Все шестеро были мертвы, а их смерть вселяла ужас. Взяв в мастерской Фрэнки молоток и гвозди, Луффи распял тела на стене здания, подвешивая за ткань одежды, а не вонзая орудия строителя в плоть. Это не аллегория мучеников, никто из агентов долго не страдал, с ними расправились быстро, они оказались просто предметом для привлечения внимания. В такую погоду стекаемая по поверхности кровь размазывалась неровными пятнами и дорожками по деревянному строению. Вытирая лезвие катаны об испорченную алыми брызгами рубашку, утоливший желание битвы Зоро возвращал мечи в ножны. Прикрывая ладонью сигарету, чтобы та не потухла от воды, Санджи старательно пыхтел, пока табак не намок, а Ло забросив на плечо нодати, наблюдал за манипуляциями Монки Ди скурпулезно приколачивающего к стене ткань наполовину сожженного флага Мирового Правительства, что проецировали все пять океанов. Края были подпалены огнем, белый цвет полотна покрыт следами от грязи и отпечатков ботинок, по которому нещадно потоптались, а во всю ширь ведутся кривые линии букв нового послания. Он не улыбался, а был серьезен до самого основания.        — Твое состояние? — глухо, чтобы остальные не услышали, хриплым тоном прошелся голос Трафальгара, следящего за только ему заметной трясучкой рук, в которых находился молоток.        Приостановив на мгновение заколачивание гвоздей, «Баргест» прислушался к ощущениям, сжимающих черепную коробку давлением в височной доле, а затем ударом вогнал последний наконечник.        — Нормально, — сухо ответил капитан, терпя мигрень и проигнорировав пронзительный укоризненный взор «Хирурга Смерти», сделал шаг назад, оценочно любуясь своей работой. Луффи удовлетворенно хмыкнул. — Вот и все, — усмехнулся тот, прочитывая слова на материи. — У нас нет пути назад.        Изувеченный флаг Правительства, который ни за что нельзя портить, так как это карается смертной казнью, неровно крепился к зданию и хлопал от порывов ветра среди тел врагов. В самой середине же горела красной вырвиглазной краской надпись знаменующая новый виток поворота в истории: «Мы были здесь и сожгли ваш мир…».

***

       Через гул пьяных голосов, звона кружек, всплесков выпивки и злорадной радости, клан Фрэнки вместе с пиратами ликовали, что среди множества людей появились те, кто сможет что-то поменять в устройстве мироздания. Никакого осуждения за содеянное, а только разгульное веселье.        — Так и надо этим мразям! Пусть подавятся своей лживой справедливостью и катятся в Ад! — кричал загулявший народ, прервав строительство корабля на несколько часов, чтобы насладиться мгновением, подарившим всем надежду на Эру, где никто не будет притеснен.        Отбросы смеялись над королями, восхваляя движение к свержению. Чокающаяся со всеми бокалом Робин, которая больше не ощущала отягощения на душе, чувствовала звон в груди, словно, наконец, спустя годы одиночества вытащила свой счастливый билет. Доверилась и не пожалела, привязалась и не костерила себя за это, а только пила вино вместе с соратниками, защитивших ее от гнета общества, что призирало проклятую кровь последней из «Охары». Пока окружающие гуляли в своем хороводе победы, плевав на то, что может случиться дальше, Луффи делил выпивку с Фрэнки в кабинете. Дверь приглушала гам неровно освещенного старого маленького помещения, где стояли несколько столов для чертежей. Каждый был подписан и принадлежал своему хозяину, налет пожухлой ностальгии лежал на поверхностях. Здесь жил великий плотник приговоренный к казни за то, что принял участие в отстройке этой Эпохи и, никто пока что не знает, но Катти Флам шел по его же стопам.        Намешивая виски с колой, Фрэнки сидел за столом помеченным его былым именем и разливал горячительный сладковатый напиток по стаканам, пока Монки Ди разделял с ним эту атмосферу. Когда-то эти двое столкнулись в недопонимании, а теперь полагаются друг на друга, как хорошие знакомые.        — Ты меня порядком утешил своим поступком, — усмехался плотник, сверкая тонировкой солнцезащитных стекол очков на переносице. — Чтоб там обосрались все в этой верхушке! — делая мощный глоток, опаляя горло, проклинал все Правительство разом тот, чему «Баргест» позабавился. Выдохнув с приятным кряхтением, механик с шумом поставил стеклотару на столешницу. — Пусть пожрут то, что посеяли.        Луффи отпил за компанию.        — В том то и дело, что вся бахвальная система Правительства и стала их главной слабостью, — задорно приподнял уголки губ капитан, делясь своим мнением. — Оно рухнет само собой, стоит только вынуть одну из шестеренок.        — Верно говоришь, Руффи, — согласился Фрэнки, качая пальцем, поддерживая позицию собеседника. — Если в ближайшее время не произойдет какого-нибудь масштабного дерьма, то мы выиграем в этом противостоянии.        — Типун тебя на язык! — отмахнувшись, расхохотался Монки Ди.        В плане был небольшой изъян и заключался он только во внешнем факторе. Случись что-нибудь из ряда вон выходящее, что сможет перетянуть на себя все одеяло прикованного к «Баргесту» внимания и тогда дело встанет на месте. Надежды оставались на то, что никакой революции, смерти какого-нибудь значимого лица или другой войны, что сможет повлиять на ход событий, не случится, иначе придется начинать все с нуля, а размениваться на время Луффи было некогда. Отвлекшись от разговора, после долгого размышления над личностью Монки Ди, Фрэнки решил рискнуть, как и он. Отодвинув с тугим звуком скрытый ящик в столе, под заинтересованный взгляд черных глаз, плотник достал оттуда запыленные и потертые временем бумаги со сшитыми между собой страницами и положил перед озадаченным «Баргестом».        — Что это? — спросил капитан и взяв шершавый журнал, пролистал бумагу, хмурясь при виде незнакомых чертежей и обозначений, которые он не до конца понимал.        — Чертежи древнего оружия «Посейдон», — пояснил удивляющую в своем понимании вещь Катти Флам, делая глоток выпивки с безразличным выражением лица. Наслышавшись от Робин о этих потерянных артефактах, что имеют отношение к «Понеглифам» и тайне «Пустого Столетия», Луффи примерно знал суть этих записей, серьезно осматривая старину листов. — Том-сан говорил, что эта вещь сможет уничтожить мир, поэтому я готов построить ее для тебя, — провел нить своих размышлений механик, таким образом говоря Монки Ди о том, что полностью доверяет ему и готов встать на его сторону, даже если придется изобрести что-то настолько ужасное в общем представлении.        — Мне это не нужно, — категорично отказываясь от такого подарка с отвратительным действием, бросил обратно на гладкую поверхность журнал «Баргест», фыркнув. — Я не хочу владеть тем, что может мне помешать, — высказал собственную точку зрения он и Катти Флам неожиданно грудно расхохотался.        Его смех отпрыгивал от стен, заполняя пространство, как будто случилось именно то, на что Фрэнки и рассчитывал. Он знал, что Луффи не примет такое, но все равно предложил и поэтому можно было смело заявить, что насколько бы не казался жестоким Монки Ди — он прошел проверку на человечность.        — Самый благородный сукин сын, которого я встречал! — упивался проделкой Катти Флам, пока «Баргест» недоуменно пялился на собеседника, думая, что тот сошел с ума. Схватив чертежи, механик без жалости опалил уголок толстого журнала над свечой и бросил воспламенившуюся бумагу в таз стоявший рядом. Едкий запах гари защекотал ноздри, а снявший очки плотник продолжал безумствовать, радуясь, что нашел такого смышленого и смелого парня, который будет готов пойти на армию с голыми руками, а не тем, что заставит усомниться в своих амбициях. — Ну и в жопу их! — бунтарски и криво лыбился Фрэнки и Луффи шипяще просмеялся, осознавая то, что его чуть не подловили.        — Сволочуга ты, Фрэнки… — посмеивался Монки Ди в легкой атмосфере, но резко замолчал.        В голове ударил оглушающий звон колокола, сознание ухнуло на дно бескрайней кроличьей норы, перед глазами обзор расплылся пятнами. В виски вгоняли буровую установку с алмазным напылением, дыхание застряло в горле, не давая сделать глубокий вздох, ребра сжались замкнувшимися прутьями клетки. Сердце воздвинуло ускоренный ритм, слишком стремительно перегоняя потоки крови, что брызнула двумя сильными струями из носа оцепеневшего от испытываемых болей «Баргеста». Прошелся холодный пот на лбу, тело пробило тремором и дрожащей рукой Луффи пытался двинуть конечность под подбородок, с которого сбегали алые разводы. Существо наливалось ватностью, было трудно понять, кто он, где и какого черта происходит, мигрень застилала собой умственную активность.        — Руффи! Что за!.. — шокировано и перепугано вскакивая со стула, округленным от внезапности всего происходящего, вскрикнул Катти Флам, но был перебит надрывным хриплым истерзанным голосом.        Всего минуту назад они сидели и проклинали мироздание, а сейчас собрав остатки сил, Монки Ди мертвенно вцепился в распахнутую пеструю рубашку Фрэнки непослушными пальцами и остро впился в него безумным отчаянным взглядом.        — Не смей орать, — жестко пришпилил «Баргест», заставляя плотника затруднено сглотнуть. — Приведи Торао. Только его, — отдал указания капитан и отпустив знакомого, зажал нос пальцами, испытывая головокружение колесившего по мертвой петле.        Помедлив секунду, чтобы собраться с мыслями, механик взял себя в руки, видя грани в состоянии Луффи и решительно кивнул, приходя в размеренность, чтобы не выдать все случившееся в этих стенах с головой. Ничего не ответив, чтобы не нагружать речью дезориентированного в пространстве Монки Ди, Катти Флам вышел, плотно закрыв дверь, дабы никто из посторонних не зашел. Оставшись наедине со своими мозговыми бесами, чувствуя, как волны «Воли» колеблются яростней, чем прежде, «Баргест» терпел ухудшение здоровья, пытаясь не потерять сознание, иначе все закончится проигрышем. Сжав зубы в злости, что челюсть свело судорогой, Луффи мученически прокряхтел, обхватывая ладонями голову, которую разрывало пополам под зной пиления.        — Хватит меня пожирать… — враждебно шипел на свою врожденную болезнь Монки Ди, которому нельзя было поддаваться ей раньше времени, иначе это станет концом его свободы.