Kuroi Kuchibiru to Tsukareta Me o Motsu Otoko

«— Это мне?  — Тебе.  — А за что?  — Просто так!». ©Витензон Жанна, Просто Так

      Мако-сан и Чизуо-сан замечательные.       Это Котаро понял еще с момента их первого разговора, но теперь прочно сей факт крепчал. Не только словами, но и действиями: порой они, увидев замешательство ребенка, старались ему все растолковать по-простому, давали личное пространство, когда это было необходимо, и заполняли тоску на сердце тактильными ласками: обнимашками, легкими касаниями по плечу, поглаживаниями и иногда массажем головы.       Это не выглядело, по крайней мере, со стороны Шимуры, как сюсюканье с ним, за что он был благодарен. Это походило на… поддержку. Что на этих людей он может положиться в трудную минуту и они не отвернутся.       Детство заканчивалось. Он осознал это, когда его проводили до школы — а то ведь знали, что он от любопытства разглядеть город со всех сторон свернет с пути, а потом где его искать — вручили нелегкую суменцию, обняли, и Чизуо-сан тогда пожелал удачи, пока Мако-сан трепала по голове.       Вот как-то сразу после этого, пересекая порог школы и сталкиваясь в коридоре с огромным количеством детей своего возраста, что хихикали и о чем-то оживленно болтали, он и осознал, что детство осталось где-то позади.       Грусти нет, есть лишь чувство какой-то обиды, что его… возможно, первый этап жизни пошел куда-то не в ту сторону.       Ему некомфортно в таком потоке. Особенно, когда зашел в класс и представился, — из-за плетений в коридоре опоздал на «знакомство с остальными одноклассниками», — столько глаз на него пялились, аж отвернуться хотелось. Он стойко перенес и первые занятия, и топот детей во дворе, — окно приоткрыто, так что их слышно было не хуже голоса преподавателя, — и даже некоторые… расспросы теперь уже одноклассников.       В шумной компании людей, с которыми теперь еще и шесть лет проводить вместе, ему не прельщало. Он не спорил и открыто не показывал свою позицию, но хмурился первую неделю всякий раз, как Чизуо-сан с привычными веселыми нотками в голосе расспрашивал, не завел ли Котаро новых друзей, как дела в школе и… другие бытовые подобные вопросы. Кажется, их так прозвали.       Шимура чувствовал затылком, что его родители достигли с ним ментального понимания — и это не из-за таких себе оценок или его усталого взгляда, обращенного вникуда, а по его неохотным рассказам, не то докладам о «школьных буднях». Веселья или какого-то интереса в его голосе даже не прослеживалось. Только какая-то обреченность.       Чизуо и Мако переглянулись и долго размышляли над тем, как бы настроить сына на положительный лад. Но любой вариант традиционного подхода мог только усугубить ситуацию, а серьезные разговоры могли и вовсе отпугнуть ребенка и отнять мотивацию учиться.       Поэтому, они решили поговорить с ним каждый по отдельности.       Мако, подозвав хмурого мальчика к себе, показала ему на прибор один:       — Знаешь, что это такое, Котаро-кун?       Шимура мотнул головой, но глаза больше не напоминали мертвую рыбу: в них проснулась толика любопытства.       Ребенку всегда интересно узнать что-то новое. Просто можно не навязывать или сразу выдавать потоком информацию, чтобы нагрузить мозги, а показать наглядно и дать опробовать на практике. Осторожно и под присмотром, конечно.       — Это — подзорная труба. Чизуо использовал ее раньше для своей работы, чтобы высматривать пароходы, а теперь… можно наблюдать за домами издалека, разве что, — она протянула ему вещицу, которую мальчик с осторожностью стал рассматривать.       — И облака… тоже? — Шимура не скрывал теперь своего интереса, осматривая трубу.       — Тем более облака. Только осторожнее, Котаро-кун. Давай помогу, — женщина открыла крышку, и все, пропал мальчик, растворяясь в видах пушистых облаков, неба и городского пейзажа вдали.       А потом еще добавил нерешительно:       — Но в окна не заглядываем чужие?       — Но в окна не заглядываем чужие, — повторила Мако, тепло улыбнувшись и трепля темные волосы ребенка на голове.       — А еще, — женщина вытащила похожую конструкцию, только труба почему-то меньше и какая-то… на игрушку больше походит. — Это тебе, Котаро-кун.       — А… Это труба поменьше? — предположил Шимура, с подозрением вертя ее в руках.       — Это калейдоскоп. Очень красивая и познавательная вещица, — на вопросительный взгляд она подсказала. — Посмотри в глазок, Котаро-кун.       Он нерешительно притянул ее поближе, посмотрел в глазок… и обомлел, залипая еще на какое-то время.       А потом выдохнул с нескрываемой радостью:       — Это круто… Хочу также однажды сделать… А… это теперь мое, да? — Шимуре все еще непривычно, что одежду ему покупают, что футон ему застилают, что ему дарят что-то… и что это первая его личная вещица.       — Конечно, Котаро-кун. Этот калейдоскоп теперь твой, отныне и во веки веков, — Мако развела руки в стороны, ловя сына в объятия «с благодарностью».       Чизуо любил дарить подарки и делать их сам он тоже любил. Но в этот раз, послушав один из рассказов сына про «шумы в коридоре», купил плеер в виде светло-голубой головы Микки-Мауса, и под неловкую тишину в коридоре и пшыканье на кухне — Мако вновь готовила что-то потрясающее, по запаху чуял — вручил его в коробочке мальчику.       — Я знаю, что это не самый лучший подарок школьнику, и что день рождения у тебя еще нескоро, но… надеюсь, послужит тебе эта вещица долго и поможет не обращать внимания на шумы вокруг, — Чизуо по себе знал, что музыка успокоит в сто крат лучше любого наставления, тем более, даже, может, придаст сил Котаро. — Конечно, не всегда, и пользоваться с осторожностью, вот, смотри: одно ухо уменьшает или увеличивает громкость, а другое — проигрывает музыку. И тут еще кнопка включения. Его нужно заряжать, так что шнур тоже прилагается, и там еще музыка пока временная — я туда скачал треки, которые нравятся, но если тебе будут не по вкусу, мы закачаем туда те, которые тебе зайдут…       Чизуо понимал, что такой подарок, да еще и неокрепшему после детдома мальчику, наверное, и не нужен вовсе, или слишком будет сложен в использовании, но, глядя на то, с каким трепетом Котаро тогда просил научить его играть на гитаре, — что он, кстати, и планирует обговорить с мальчиком в ближайшие несколько дней, — он не мог просто оставить его пока без какой-либо музыки. Не база, конечно, но на первое время сойдет.       Шимура буквально бросился в объятия, крепко-крепко сжимая, насколько мог, и шмыгал носом, жмурясь.       Чизуо обнял в ответ, осторожно, даже присел, чтобы они были в один рост и чтобы как-то удобнее было мальчику.       Судя по его… реакции, подарок ему очень запал в душу. Чизуо чмокнул сына в макушку, чувствуя, как тяжелеет мальчик в руках и как уже виснет на нем. Мужчина аккуратно взял на руки Котаро, кладя на футон и прикрывая одеялом.       Кажется, эта «терапия с подарками» подействовала на пользу и мальчик раскрепостился.