Я покажу тебе облака

Что может быть прекраснее, чем просыпаться ранним субботним утром, когда в окно проникают первые лучи солнца? Шастун уверен, что много чего. Почти всё. Но есть вещи, которые он хочет избежать намного сильнее. И чтобы не пытать удачу, лучше быстренько свалить, пока не случилось что пострашнее. Например… Антон слышит, как в замке прокручивается ключ. До его комнаты доносится безумно противный разговор его матери с, чёрт возьми, мужиком. «Блять», — проносится в голове парня. Судя по звукам, они проходят на кухню. Вполне ожидаемо. Но есть одна маленькая проблемка: чтобы покинуть квартиру, нужно пройти через эту самую кухню. Каков шанс, что Антон останется незамеченным? Практически нулевой. П р а к т и ч е с к и. А значит, стоит попробовать. Он тихо закидывает на плечо портфель с самыми необходимыми вещами — они нужны только для того, чтобы протянуть до понедельника. Затем Антон немного приоткрывает дверь, что со скрипом открывается, а он протискивается в щель. Боится издавать лишние звуки. На цыпочках он проходит коридор, проскальзывает на кухню, пытаясь быстро спрятаться в повороте и… падает. Антон роняет свою тушу на пол с громким бабахом, который дополняется ещё и откуда-то взявшимся хрустом дерева. Тогда парень понимает, что зацепился своей длинной ногой за сломанный порог. Если бы он в этот момент умер, то определённо получил бы премию Дарвина, которая вручается людям, погибшим наиболее нелепо. Хотя ещё не всё потеряно, ведь его, очевидно, замечают. — Малыш, а это… твой второй хахаль? — с омерзением смотрит пузатый мужик на медленно встающего Шаста, который мысленно уговаривает себя сбежать. Но ноги не слушаются. Он продолжает стоять на месте, как вросший в землю столб. — Зай, что ты, нет конечно! — женщина пытается быть милой, но влитый в организм алкоголь, даже в небольшом количестве, даёт обратный эффект. — Это мой… мой… пиздюк, — выдыхает она, не придумав ничего приторно-миленького, ведь больше никак и не называет его. — Кто, прости? — щурит свои чёрные глаза очередной любовник Майи. Антону становится уже физически плохо от этого разговора. Но он всё равно остаётся, вслушиваясь в каждое слово. — Да сын это мой, сын. После этих слов Антона прошибает невидимой стрелой — насквозь, насмерть. Сын?! Ах, значит она ещё помнит, что он её сын, да? Какая честь, вы только посмотрите! Что уж мелочиться, давайте, пусть скажет, что она его мать, любящая, заботливая, знает хотя бы, в каком он классе и что ест на завтрак. Сын… Антон был сыном Майи. Молодой девушки, которая гуляла по выходным с маленьким мальчиком и его папой по парку; которая обрабатывала ему разбитые коленки, когда тот прибегал домой после падения, катаясь на чужом велосипеде; которая обещала, что крики в доме скоро прекратятся, и Антошке не стоит беспокоиться; которая рыдала в объятиях ребёнка, приговаривая, что папа вернётся, обязательно вернётся. Но он не вернулся. Тогда Антон потерял обоих своих родителей. Морально. Да, и мама, и папа оставались живы. Но с отцом у них выстроилась стена расстояния и многочисленных обид, что, конечно, сейчас не имеют никакого смысла, ведь тот трусливо сбежал к какой-то богатой фифе, которой только воды в уши налить, да милое личико поддержать. А мать начала пить. Сначала это была бутылка слабого алкоголя в неделю, потом две. С каждым новым разом дозировка становилась всё больше и больше, как и градус напитков. Майя начала срываться на Антоне, винить его в том, что Андрей — папа мальчика — ушёл из-за него. Она кричала заплетающимся языком, что если бы он не родился, было бы лучше; что ей стоило сделать аборт. Антошка не понимал, что сделал не так, да и половины вылетающих из уст матери слов не знал. Но ему не нравилась злая и такая грустная мама, поэтому он всегда просил её успокоиться. Очень хотел как-нибудь помочь, говорил как её любит, что всё обязательно будет хорошо. Но Майя лишь смотрела стеклянными глазами куда-то позади сына, молча. Ребёнок понимал, что ей нужно время, поэтому сильно не донимал. Но однажды ему стало плохо от игнорирования родительницы и он решил спросить… — Мам, а ты меня любишь? — кошачьими глазками смотрит на женщину Антошка. Как всегда не получив ответа, шепчет: — Ты так давно этого не говорила… Мам, скажи честно, ты меня любишь? — Нет, — в голосе даже не твёрдость, не уверенность — констатация факта, — я тебя ненавижу, пиздюк. И смотрит прямо в глаза. Всё теми же стеклянными, неосознанными. Но как же они прошибают. А что уж говорить про совсем маленького, не имеющего опыта ребёнка, который сейчас получает в лицо горькую правду: «Жизнь жестока, люди — тем более». И получает от самого близкого человека — от собственной матери. Его глаза наполняются влагой, ноги начинают трястись. Он выбегает из квартиры, совершенно не смотря под ноги, из-за чего постоянно падает, но каждый раз поднимается и бежит вперёд. Сам не знает куда, но подальше, чтобы слова перестали прокручиваться где-то в подкорке мозга. Я т е б я н е н а в и ж у, п и з д ю к. — Нет… нет… нет… — шепчет Антошка, падая на ступеньки возле подъезда. Он без остановки трусит головой вправо-влево, лишь бы выкинуть из головы этот разговор. Желательно навсегда. — Тох? Малой, что ты тут забыл? — Серёжа подходит к нему и, заметив как того трусит, нехило пугается. — Эй, что стряслось? — но мальчик не отвечает. — Хорошо, давай я тебя домой отведу, а? — Нет! Мне нельзя домой, нельзя! — он начинает сильнее трясти головой и отбиваться всеми конечностями от подступающего к нему мужчины. — Хорошо-хорошо, мы пойдём ко мне. Точнее… полетим! Помнишь, тебе же нравилось летать на самолёте под названием «твой старый дядька Рёжа», правда? С глаз Антона прекращают литься слёзы, а сам он немного успокаивается. Далеко не веселеет, но на смену отчаянию резко приходит звенящая в ушах пустота. Мальчик кивает, а Серёжа быстро сажает того себе на шею и начинает издавать звуки, имитирующие двигатель самолёта. Шастуна всегда это очень забавляло, поэтому странный пыхтёж дяди Рёжи обычно разбавлял заливистый смех малого. Но сейчас он только сильнее жмётся к тёплой шее и издаёт пару тихих всхлипов. Сейчас просто нет сил на веселье. Вот так они и добираются до квартиры Матвиенко. Дальше Антошку относят в гостинную комнату с большой кроватью. Мальчик просит оставить его одного. Спорить с ним Серёжа не стаёт. На следующий день Антошка сам вылазит из комнаты. Даря хозяину квартиры не сильную, но улыбку, которая очень греет серёжино сердце. А потом малого купают в пахучей ванне с жёлтой резиновой уточкой. Да, той самой. Но Антон никогда не признается, что в тот день пил чай с Матвиенко не из-за какой-то там глупой утки, а из-за подаренной помощи и понимания, которого ему так не хватало. Тогда мальчику было пять лет.

* * *

— У тебя есть сын?! — злится мужик и случайно задевает рукой стеклянный стакан, который с грохотом бьётся о пол. Антона будто окунают в холодную воду. Он быстро смахивает влагу с щёк тыльной стороной ладони, прихватывает рюкзак и выходит из этой чёртовой квартиры. Как когда-то в детстве, парень начинает быстро бежать куда глаза глядят, только в этот раз ни разу не падает. Он выбегает из подъезда. Направляется в сторону набережной, желая хоть как-то остудить и проветрить мозги. Шастун оказывается на приличном расстоянии от того места, которое принято считать домом. Живот громко бурлит, требуя чего-то съестного. Чуть подумав, он вынимает пачку роллтона и грызёт его прямо так, не заваренным. Как говорится, стресс стрессом, а обед по расписанию. Антон всеми силами пытается отгородиться от мыслей о родительнице, но почему-то никак не выходит. Ему же уже давно наплевать на эту женщину и на всё, что с ней связано. Так почему в сердце до сих пор колет, будто кто-то беспорядочно вонзает иглу, пытаясь попасть по самому уязвимому месту раз за разом? Антон не может ответить на этот вопрос. Возможно, ему больно смотреть, как мать с каждым днём всё сильнее губит себя алкоголем и этими недовозлюбленными, которые стабильно меняются раз в две недели. Если не чаще, конечно. Но себе он не признаётся. Ведь всегда легче ненавидеть, презирать тех, кто создал шрамы, которые уже давно на тебе; любить — сложнее. Любить — давать полное право другим оставлять на тебе пекущие раны. А потом приходится жалеть, что когда-то позволил. Но всё равно даёшь себе право любить снова и снова. Вот такой замкнутый круг. Антон выбрасывает упаковку от лапши в мусорку, а затем, словно тряпичная кукла, разваливается на ближайшей скамейке. «Интересно, а Матвиеныч бы приютил меня сейчас? — размышляет парень. Смотрит, как немного пожелтевшие листья колышутся от ветра. — Сомневаюсь конечно, у него же сейчас другой сожитель… Да и с Арсом наверняка комфортнее, чем с проблемным подростком. По крайней мере, Арсений не донимает своими странными моральными принципами, — улыбается Шастун, вспоминая своё детское: «Гоняю чаи только с семьёй». — Наверное, не донимает…» Он рукой поправляет отросшую чёлку, а браслеты чуть слышно позвякивают. Кстати: украшения на руках живут с вчерашнего дня, а ему без них уже как-то не так, неправильно. «Подождите, а это?..» — Антон замечает знакомый силуэт на горизонте. Приглядывается, узнаёт своего соседа сверху. Вспомнишь г… солнце — вот и лучик. Арсений был с растрёпанными волосами и в забавной чёрной футболке с надписью »#я перестал высыпаться». Судя по его виду, сейчас она очень даже актуальна. Мужчина выглядит каким-то подавленным, честно пытается смотреть на Антона, но постоянно отводил взгляд, как нашкодивший школьник. И в голубых глазах читаются такие искренние извинения, что хочется тотчас простить его за любой грех. Вот только Антон совершенно не понимает, как такой человек может сделать что-либо плохое, за что на него можно обижаться, и, самое главное, кто? — Можно? — кивает Арсений на пустую половину скамейки, когда подходит к парню. — Конечно, садись, — отвечает Антон и ожидает продолжения диалога, но он его не получает. Неловко крутя кольцо на указательном пальце, он решается спросить: — Арс, а почему ты такой… подавленный? Что-то случилось? — Нет. То есть да… Я не знаю, — выдыхает мужчина, а его глаза наполняются новой волной сожаления, из-за чего сердце Антона болезненно сжимается. Антон, если честно, от такого вида соседа забывает про сегодняшний утренний инцидент, а всё, что ему нужно — это успокоить Арсения. — Может расскажешь? Взгляд со стороны должен помочь… Ну, или хотя-бы выскажешься. Арс сомневается до последнего. Но осознаёт, что рядом сидящий парень прав, поэтому кивает и начинает говорить, отбросив все здравые мысли. — Антон, а вот если бы… кто-то мог тебе помочь или предотвратить событие, которые объективно бы лучше не случалось, ты б его ненавидел? — Подожди-подожди, ненавидел? За отсутствие помощи? Арсений кивает и смотрит с такой надеждой, что Шаст ненадолго задерживает дыхание. — Нет, конечно, это же так глупо! — резкая эмоциональность Антона немного сводит того с толку. Он непонимающе уставляется в слишком зелёные сейчас глаза, видимо, из-за освещения. — Серьёзно, как можно на это обижаться, а тем более ненавидеть? Каждый человек имеет право помогать кому-то или нет. Если он сам хочет оказать помощь, то это, конечно, похвально, но не обязательно постоянно сдувать пылинки с этого человека. Не нужно прыгать выше себя, чтобы сделать чью-то жизнь идеальной, это же невозможно. Даже тебе. И вот наступает молчание. Арсений переваривает этот монолог; он думает, что подобные слова где-то уже слышал. А Антон продолжает беспорядочно крутить кольца, ожидая ответа собеседника. — Ты правда так думаешь? — наконец нарушает тишину Арс. — Правда, ангел, — улыбается Шастун. На душе становится намного теплее, когда он видит ответную улыбку и еле заметные морщинки возле глаз. — Так… — мужчина заглядывает в белые наручные часы. Чувство вины как рукой сводит, — скоро будет рассвет, нам нужно успеть добежать к набережной! — вскрикивает он и тянет Антона за холодную окольцованную руку, вынуждая встать со скамьи и бежать за ним. Парень в ответ лишь вопросительно мычит. Арс расценивает это как недовольство, поэтому объясняет: — Ты сам говорил, что там рассветы самые прекрасные. — И не поспоришь, — выдыхает он, понимая, что объяснять сейчас то, что в тот раз он сказал это, ведь нужно было хоть что-то ляпнуть — не вариант. Именно поэтому Шаст со всех ног бежит за Арсением, теперь тоже желая успеть до рассвета. Только, в отличие от мужчины, его цель — увидеть ещё одну улыбку Арсения. Несильный ветер дует в лицо, растрёпывая чёлку Антона. Волосы прикрывают глаза, сильно мешаясь, но это не имеет значения. Лишь бы успеть до рассвета. Стрелка часов переваливается за отметку шести, а два парня на «А» наконец оказываются на набережной. Оба тяжело дышат, вид на водохранилище плывёт перед их глазами, но на губах растягиваются счастливые улыбки. На горизонте начинает неторопливо вылезать ярко-оранжевый свет. Он потихоньку расширяется в градиент от красного до светло-жёлтого, как яичный желток, а затем переходит в голубое небо. На протяжных полупрозрачных облаках отражается розово-оранжевый свет с ближней к солнцу стороне. Успели. — Как же красиво… — улыбаясь, шепчет Арсений, а Антон не может не согласиться. Возможно, та фраза Шастуна про красивые рассветы и не была такой абсурдной, как показалось впервые.

* * *

Антон валяется на диване в одной из воронежских кафешек. Он бессмысленно листает что-то в телефоне и размеренно попивает самый дешёвый молочный коктейль. Как вдруг появляется уведомление от приложения ВКонтакте. Шаст быстро читает надпись, что гласит: «Ирина Кузнецова хочет добавить вас в друзья». Он жмёт на всплывающее окно и, не думая, принимает заявку. «А кто сейчас сидит в ВК? — задаёт себе вполне логичный вопрос Антон. — Ладно, видимо, Ира. Стоп, а как она меня нашла-то?» — он сводит брови к переносице и решает узнать ответ на последнюю свою мысль у самой девушки.

Антон Шастун Привет, Ир. А как ты меня нашла вообще?

Ирина Кузнецова О, Антошка)) Сам пишешь, какой джентльмен!

Антон Шастун Эй, с темы не съезжай тут.

Ирина Кузнецова Хорошо-хорошо. На самом деле, тебя найти было проще простого… Просто помни, что все девушки так или иначе владеют навыками сыщика.

Антон Шастун А можно поподробнее?

Ирина Кузнецова Ой, всё тебе объясняй! Смотри: я знала, что ты в 11 и тебя зовут Антон. Всего в нашей школе два выпускных класса. Ты не в моём, значит, очевидно, в «А». У меня есть аккаунт твоей одноклассницы (когда-то проект вместе делали), вот из трёх Антонов в её друзьях только ты по фоткам совпадаешь. Кстати, за два года совсем не изменился.

Антон Шастун … Действительно, проще простого.

Ирина Кузнецова Ну вот, я же говорила.

Антон Шастун Сарказм. Это был сарказм.

Ирина Кузнецова Вот и бука кот проснулся) Парень тяжело вздыхает и понимает, что не понимает девушек. Или одну конкретную девушку, не имеет разницы. Он не отвечает ей на последнее сообщение, как бы невежливо это ни было. Чтобы чем-то себя занять, он открывает страничку Иры — девушки с Нептуна — Кузнецовой. Шастун хмыкает, замечая в описании строчки из песни Лазарева:

Ты руки мне дала, как два крыла. Мы с тобой прикоснулись к небу. В этот миг ты ангелом была, И будешь им всегда.

«Интересно, а это кому-то посвящёно или Ире просто понравилась песня? — задумывается парень. — Но если бы это правда имело получателя, она бы наверняка поменяла род слов на мужской… Или нет?» Он ненадолго впадает в размышления, но из них его вырывает официантка, которая сообщает, что заведение скоро закрывается; ему стоит шустрее оплатить напиток и покинуть их кафе. Чёрт, Антон и забыл, что осенью у них укороченные дни. Слишком уж привык к летнему расписанию, где ему можно было спокойно отсиживаться на этих удобных диванах до десяти вечера, если не позже. Но он всё-же просит счёт, бросает две сотни рублей и выходит на улицу, совершенно не зная, куда ему притиснуться. Он бродит по жилым и не очень улочкам. Это довольно опасно, учитывая бродячих ночью людей, обычно состоящих из бомжей, наркоманов и алкоголиков. Но у Антона разве просто так нож в кармане валяется? Вот-вот. Это совершенно не означает, что парень ведёт себя бесстрашно, даже наоборот: его уши впитывают каждый шорох, чтобы, если что, начать обороняться. Но сам факт наличия оружия, ему помогает сохранять какое-никакое спокойствие. Вот, проходя очередную заброшку, он слышит какое-то нехарактерное людям шуршание и… мяуканье? Антон подходит ближе к источнику звука и видит маленький чёрный хвостик, а затем и туловище. По всей видимости, это котёнок, который полностью залез в крафтовый пакет, явно ищя что-то съестное. Парень оглядывается, но не видит никаких других котов, которые могли бы приходиться этому малышу семьёй. По внешнему виду ему месяца три, не более. Шастун аккуратно берёт в руки это чёрное чудо и подмечает, что на его правом ухе недостаёт небольшого кусочка. Такой маленький, а уже в драки лезет. «Точно воронежский», — про себя хмыкает Антон, паралельно думая, что с ним делать. Оставить кота тут будет как-то по-свински, ведь осень он может и протянет, а потом что? Он ведь и сейчас худой, словно кошачья копия Шастуна, а зимой, когда наступят заморозки… Страшно представить, что с ним случится. Но и взять себе котёнка Антон не сможет. Ну, как вы это представляете? Живёт-поживает такой Антошка с чернышом этим, добра наживает: вместе они лапшу запарную едят, в школу ходят под лапку. А по дням присутствия пьяной эпопеи Антон котёнка в шкаф прячет, чтобы кто-нибудь из гостей случайно не кинул в него стеклянную бутылку, перепутав с крысой. Не жизнь, а сказка. Правда, жизнь на улице почему-то безопаснее звучит. Антон мысленно перебирает своих немногочисленных знакомых, прикидывая, кто мог бы взять его себе хотя-бы на время. Он, опираясь на странную интуицию, выбирает жертвой Кузнецову.

Антон Шастун Ирусь, слушай…

Ира Кузнецова Так, что от меня уже нужно?

Антон Шастун А ты же котов любишь? Котиков. Котейек. Котишек. Котят…

Ира Кузнецова Кошаков, ага. А так, конечно, они же такие лапочки! Но если сейчас будет подкат в духе: «Получается, наша любовь взаимна? Я ведь своего рода тоже кот))», то я в тебя тапком кину.

Антон Шастун О, чудненько. А ты случайно не хочешь одного кота приютить?

Ира Кузнецова Если ты хоть заикнёшься о том, что ты кот…

Антон Шастун Да не кот я!

Ира Кузнецова Очень даже кот)) Но слишком большой, не прокормлю.

Антон Шастун Да, Ира, блин! У меня тоже, между прочим, тапки есть!

Ира Кузнецова Ой-ой-ой. Прям боюсь. А что там по коту?

Антон Шастун Вот. *фото*

Он отправляет фотографию небольшого чёрного комочка, что на большой антошиной ладони кажется совсем крохотным. Ирина Кузнецова Божеее, какая прелесть! Где ты его откопал?

Антон Шастун Э… В пакете?

Ирина Кузнецова Бедное животное… Живо ко мне его тащи!

Антон Шастун Без проблем.

Антон уже было направляется в путь, но понимает, что совершенно не знает, куда.

Антон Шастун Стоп, а адрес?

Ирина Кузнецова Ой, точно, дырявая моя голова. *геолокация* Всё, ко мне с ним шуруй. Только кота не потеряй! Помни, тапок ещё со мной… Шаст тихо смеётся и, прижимая черныша ближе к своему телу, идёт по заданному картами маршруту.