разделите спичку на троих

Солнце жарило изо всех сил. Духота и жар находили тебя везде, даже в тени. Небо было лазурно-голубым, погода была относительно прекрасной. Такие дни на базе не редкость; летом, особенно в июне, ее обитателей спасал только пруд неподалеку, где все плавали круглосуточно, желая спастись от жары. Сегодня Лиза отдала бы все, чтобы оказаться там и размокать в прохладной воде. Но не могла - никто бы не понял, сорвись она посреди процессии и побеги в направлении спасительного водоема. А мемориал, как назло, прямо на самом солнцепеке, вот и стоит она как дура и растерянно оглядывается по сторонам. Никто не плачет. Никто ничего не говорит. Все стоят с каменными лицами и смотрят вперед. Даже мускул не дрогнет. А Лизе хотелось рыдать взахлеб, смотря на это маленькое фото Макса на мемориале, слушая прощальные речи, держа эту жалкую гвоздичку в руках. Он смотрел на нее со снимка и улыбался, как обычно это делал, словно ему в глаза светит солнце, и он одновременно смеется над шуткой. Лизиной шуткой. Этот серенький клочок, вырванный из архива в последний момент, - это все, что ей досталось от Макса на память. Она единственная, кто рыдает на этих похоронах. Все остальные даже одинокую слезу не утерли. Лиза смотрит на всех, будто спрашивая "Почему?". Человек умер, почему вы не плачете? Вам что ли не грустно? Она чувствует себя полнейшей дурой, утирая горячие слезы рукавом кофты и отчаянно шмыгая носом. Потому что больно. Больно от того, что она больше не увидит Макса. Никогда. Он больше не споет ей про любовь, больше не покрутит на взлетной полосе, больше никогда не будет лежать, пока она его рисует. Никто больше не обнимет ее со всей силы, никто больше не будет шептать ей на ухо "я тебя люблю", никто больше не назовет ее "Лизонькой". И все, что ей досталось в память о нем, это серая фотография очень давних времен. И подпись на мемориале "Максим Шустов. 1992-2020". От этого тоже больно. Даже цветы некуда положить, они падают с постамента на землю и топчутся чьими-то ногами. Все разошлись. Кто - работать, а кто - поминать погибшего в более комфортной обстановке. Только Лиза не может уйти - если она так сделает, то он исчезнет. Улетит вместе с памятью, испарится, от него останется только эта фотография. Она долго так стоит и смотрит. На солнце жарко, голову сильно печет, но лучше так, чем уходить. Как она будет жить без него? У нее теперь ничего нет, ни друзей, ни планов, ни целей. Если она уйдет, то вступит в жизнь без Макса, а она туда не хочет. Она хочет вечно жить на этом бережке памяти, где она никому не нужна и ей никто не нужен. Там, где она все еще Лиза Шустова, сестра пожарного Макса. Конечно, однажды ей придется это сделать, но не сейчас. Сейчас слишком больно, будто отрываешь нечто жизненно важное. Уж лучше растянуть этот момент, когда о брате есть хоть какие-то воспоминания. Даже если это старая фотография. Ноги затекли, и солнце все сильнее и сильнее жарило прямо на голову, поэтому Лиза решила сесть на землю и опереться на монумент. Сидеть неудобно, но изваяние холодное, что приятно остужало при такой жаре. Птицы вяло чирикают, со стороны озера слышатся крики и всплески, бабушки на лавочке обмахиваются газетой и обсуждают последние новости. Вдали слышны турбины самолетов и крики рабочих. Все безмятежно и тихо. Смешно и неуместно среди этого праздника лета смотрится Лиза, разбитая и потерянная. Вдруг рядом кто-то сел, заслонив собой солнце. Лиза посмотрела на него. Это был Катин парень - Рома, или как там его. Вероятно, он хотел ей что-то сказать, возможно, слова поддержки или соболезнования. Про себя Лиза посмеялась. Эти новенькие часто бывают ошарашены смертью кого-то на задании. Примерно тогда и узнают, что работа и впрямь опасная. Лиза закусила губу. Что-то внутри перевернулось от упоминания смерти, подпуская комок слез к горлу. Да, работа правда опасная. Снова по щекам побежали маленькие ручейки слез, снова провернули нож в сердце. Она отчаянно начала хватать ртом воздух, пока не почувствовала солоноватый привкус крови. Она прокусила губу в отчаянной попытке успокоиться. А этот Рома за все время ни слова не сказал и даже не повернул головы в ее сторону. Просто сидел, смотрел вдаль и глубоко вздыхал. - Мне жаль, - тихо, почти неслышно раздалось с его стороны, - он был настоящим героем. - Да, - на выдохе прошелестела Лиза. Ее покоробило от этих фраз. Столько раз она слышала их за день, казалось, что они будут сниться в страшном сне. Всем жаль, и все считают Макса героем. Героем, от которого осталась только фотография на стене. - Он просил передать тебе вот это, - Рома положил на землю цветную фенечку. - Спасибо, - в пустоту прошептала Лиза и несгибаемыми руками потянулась к браслету. Все в мире в один момент перестало существовать. Птицы перестали чирикать, солнце перестало печь, бабушки на лавочке перестали шептаться. В нем остались только Лиза и браслетик, маленький символ брата. Это цветная ниточка была ценнее любой речи в его честь, любого мемориала, ведь она была его. Он дорожил ей, смеялся, пока Лиза неумело завязывала ее у него на руке. Этот маленький подарок связывал Шустовых, был их символом и напоминанием, что они есть друг у друга в самые сложные моменты. В мире, где ничего не существует, есть только Лиза и маленький кусочек Макса. Все, что было ей дорого, теперь всегда с ней. Девочка смотрела на этот браслет и не могла уложить это в голове. Она думала, что брат ничего после себя не оставит, и она потеряла его навсегда, но вот он теперь, лежит у нее в руках. Теперь она всегда будет помнить о нем, когда ей будет плохо. Стало еще хуже. Теперь она только и сможет, что жить воспоминаниями. О нем, о том, как было хорошо. С ним. О том, как она смеялась, пока он шутил. О том, какая у нее была прекрасная жизнь, пока он не умер. Весь тот маленький мирок, непорочный, полный счастья и добра с оглушительным треском рухнул в тот момент, когда она узнала о смерти. Он же всегда казался прочным, нерушимым, скрепленным любовью и привязанностью, а, как оказалось, Лиза, строя его, просчиталась, ошиблась. Все рушится, исчезает, оставляя ее под обломками после смерти Макса. На базе люди умирали каждый день, но она упорно это игнорировала. Не смотрела в сторону вдов и матерей, оббегала мемориал, отводила глаза от команды, потерявшего кого-то. Она знала, что так случается, но упорно продолжала думать, что с ней такого не произойдет. Лиза все сильнее и сильнее злилась на себя. Дура, идиотка, ты же знала, что все может рухнуть, но продолжала закрывать на это глаза. Зачем ты отдалась на волю эмоциям, зачем наивно поверила что все обойдется? Думаешь, дерьмо не происходит дважды? Лиза, судьба главная стерва, а ты махнула на это рукой. Ты жалкая, будь ты хоть капельку умнее, додумалась бы, что не надо привязываться к брату, работающему в огне, но тебе же так хотелось почувствовать любовь и заботу, да? Посмотри, куда тебя это привело! Ты сидишь тут совсем одна, раздавленная, не знаешь, как жить дальше, без друзей и поддержки. А все могло бы быть хорошо, Лиз, но ты предпочла любовь и заботу, хотя отлично знаешь, чем это заканчивается. Жизнь никогда не дает добра безвозмездно, она обязательно обяжет оплатить ей за это. А ты все надеялась и отводила глаза. Лиза, не может быть в жизни все так хорошо, ты же знаешь, что потом тебе прилетит вдвойне. Лизу поглощала ненависть к себе, к этой маленькой, инфантильной дурочке, которая наивно думала, что все будет хорошо, считала, что такое с ней не случится, такое случается где-то там, далеко. Даже если это "далеко" твои знакомые, то всегда проще закрыть глаза и сделать вид, что ты ничего не видишь, да, Лиз? Всегда же проще закрывать глаза и не думать о последствиях, так ведь? Возможно, рядом кто-то сидел. Возможно, нет. Девочка не замечала никого, была полностью погружена в себя, где рвала себя на куски. Она все еще держала в руках фенечку, все еще сидела рядом с мемориалом, все еще палило солнце. Как теперь жить? Как жить в мире, где нет Макса? Ее Макса. Того Макса, ради которого она была готова на все. Макса, которого она безумно любила. Некуда податься, все, что тебе скажут - это что он был настоящим героем, но надо оставлять это в прошлом. Она осталась абсолютно одна с огромной зияющей дырой внутри. Так хочется впасть в кому и лежать так, пока не забудешь, пока это не разрешится само собой. Потому что жить так невозможно. Жить так, зная, что всего можно было бы избежать, будь она хоть капельку умнее, еще больнее. - Лиза, тебя там Виктор Иванович зовет, - Катя говорит с подругой тихо и подходит аккуратно, будто она - пороховая бочка, готовая в любой момент взорваться. - Что? - Шустова растеряно смотрит по сторонам, вырванная из пучины мыслей. - Если не хочешь, можешь не идти, - Катя смущенно отходит назад, боясь сделать лишнее движение. - Нет-нет, что ты, ничего, куда идти? - Лиза на ватных ногах встает и идет за подругой, не до конца понимая, что вообще происходит. - Это с Максом связано, но если ты... - Лиза прервала подругу, не дав ей договорить. - Кать, не дури, я не маленькая, как-нибудь справлюсь, - голова болела, жутко хотелось спать, да и тошнота подкатывала к горлу, так что действовала она интуитивно, все чаще и чаще думая, что может отключится прямо здесь, в приемной начальника. Внутри велись переговоры, а может, не велись. Сложно было слышать, видеть, да и в принципе соображать. - - Лиза, Лиза, - Катя потрогала ее за плечо, - Тебя ждут, заходи. - Ах, да, сейчас, - Шустова с трудом поднялась с дивана, смутно видя перед собой очертания двери. В кабинете светло и прохладно. Здесь она была всего раз, когда ее только привезли на базу. Она отлично помнит ту маленькую Лизу, затравленно сидевшую в углу и боявшуюся сказать хоть слово. А прошло то всего ничего, каких-то четыре года, но теперь здесь стоит относительно взрослая раздавленная и потерянная девушка без желания жить. По стенам развешаны карты распространения огня и грамоты, а за столом сидят очень много мужчин и выжидающе смотрят на нее. Все они будто на подбор, годятся ей в отцы и, давайте уж честно, не внушают доверия. А еще, все они - пожарные, и Шустова начала лихорадочно метаться взглядом в поисках хоть кого-то из команды, чтобы он подмигнул ей и дал понять, что, несмотря на эту гнетущую тишину, все хорошо. - Елизавета, - Виктор Иванович, начальник, подошел и коротко пожал ей руку. - Здравствуйте, - еле слышно прошелестела девушка, сил практически не осталось. В комнате повисла напряженная пауза. Совет мужчин хотел выразить свои соболезнования, но все никак не мог найти подходящие слова. По правде, Лизе было наплевать, кто и что там хотел, она судорожно упрашивала себя не упасть без сознания на стол. - Елизавета, нам очень жаль, что такое произошло. От лица всей лесоохраны хотим выразить вам наши глубочайшие соболезнования и пожелать найти в себе силы с этим справиться, - Виктор Иванович, наконец, выдал из себя эту маленькую речь, настолько наполненную формальностями, что хотелось закатить глаза. - Спасибо, - еще тише прошептала Лиза. Да, силы бы ей не помешали, хотя бы для того, чтобы не заснуть прямо здесь. - Нам пришла медаль вашему брату, он награжден званием "Герой России", - Виктор Иванович продолжал зачитывать официальные речи, да так, что хотелось заглянуть к нему и проверить, нет ли там у него шпаргалки. С глухим стуком прямо перед Лизой поставили медаль. Блестящую, в бархатной коробке, даже имя Макса на ней написали. Такую она уже видела когда-то давно, на Алексее Павловиче и, помнится, долго-долго рассматривала ее и жмурилась от солнечных зайчиков, которые она пускала. Лиза смотрела на этот жалкий клочок золота, на этот бархат, который исчезнет через две недели. Теперь ее Макс - официально герой, но от этого не чувствуется никакой радости или даже чувства справедливости, нет, ее одолевает гнев, безрассудный, сводящий с ума и заставляющий все внутри гореть от негодования. Как они посмели пытаться вот так заткнуть ее, как они посмели завязать ей язык этим жалким кусочком металла? Будто бы ничего не было, будто бы с ее братом сейчас все хорошо. На тебе, Лизонька, медальку и пожелание найти в себе силы, и сиди и молчи. От этого подарка так веяло лицемерием и желанием поскорее заткнуть Лизу. Зачем ей она? Повесить на стенку? Прикрепить к платью? Гнев внутри достиг верхней точки кипения, хотелось выплеснуть в лицо всем сидящем в комнате чан желчи, но она сдержалась и спокойно посмотрев на начальника тихим и ровным голосом сказала, отделяя каждое слово. - Виктор Иванович, засуньте эту медаль себе в жопу. Фраза прорезала гробовую тишину, стоявшую в кабинете. Все смотрели на нее с недоумением. Как эта маленькая девчонка посмела сказать такое начальнику всей лесоохраны? Лиза еще раз осмотрела помещение взглядом, развернула от себя медаль и отодвинула ее к Виктору Ивановичу. - До свидания, - прозвучало еще громче и дверь тихо закрылась. На выходе ее ждала Катя и ловко подхватила практически безжизненную Лизу на руки. Голова кружилась, жутко хотелось спать и неприятная тошнота поселилась в желудке. Уже краешком сознания она слышала, как к ней выбегает Алексей Павлович, как Катя говорит что-то про тепловой удар, как ее хватают третьи руки и несут куда-то. Возможно, ничего и не было, но как же ей было все равно. Эта медалька, она что, без нее не поймет, что Макс герой? Ведь, чтобы быть героем, медалька и вовсе не нужна. Зачем она мертвому, сгоревшему дотла человеку? Постфактум закрепить, что он герой? Или чтобы спрятать огромную оплошность со стороны управления? Как же неприятно, когда тебя держат за дурочку, не способную понять очевидное. Как же она злится. На весь мир, но на себя в первую очередь. Ведь если бы она не была такой слабой и бесхребетной, кто знает, что было бы, так? Сначала она долго сопротивлялась, пыталась найти компромисс, ведь все зависело от стольких факторов, но потом сдалась, ведь зачем бежать от очевидного? Да, Лиз? Зачем бежать от очевидного? Можно же просто закрыть глаза и привязаться как последняя дура к человеку, который умрет и оставит тебя одну. Не ищи виноватых, виновата здесь только ты.