Sweet dreams 2

После года без нормальной работы из-за всемирного карантина, после почти бесплодных попыток восстановить бизнес — получить контракт с Евровидением 2021 было практически фантастикой. А потом ты увидела, с кем придется работать. Молодые, горячие и бесконечно красивые итальянцы. Когда тебя привели к ним знакомиться, ты искренне удивилась — зачем им вообще гример. Все три парня и девчонка, на твой взгляд, прекрасно справлялись сами. Однако спорить ты не собиралась, да и не хотела. Группа покорила тебя сразу. И улыбками солиста Дамиано и басистки Виктории, и отстраненным, но внимательным взглядом барабанщика Итана, и взрывными эмоциями гитариста Томаса. Вы подружились, казалось, сразу же, пока обсуждали, что именно они хотят видеть на своих лицах на вступлении. Укрепили дружбу, когда делали пробный макияж. Время пролетело незаметно и очень весело. А когда ты попрощалась с ними до первой репетиции, оказалось, что у ребят несколько другие планы. — В смысле «до репетиции»? — Дамиано вопросительно изогнул бровь, перегородив собой двери. — Мы думали, что ты на все это время останешься с нами, — Вик сложила руки на груди. — Так спокойнее, — кивнул Итан. — Но… — ты сделала шаг назад, смущенная напором команды. — Мы так не договаривались. Я должна жить в гостинице со всем обслуживающим персоналом. У меня все вещи там. Это неудобно и… — Неудобно шубу в шорты заправлять, — фыркнул Томас, закатывая глаза, — все остальное удобно. — Можешь ему поверить, он так делал, — с усмешкой поведал Итан. — Но… — снова попыталась поспорить ты. — Не но. Оставайся с нами, Марлена, — обезоруживающе улыбнулся Дамиано. И ты почему-то осталась, хотя звали тебя совсем по-другому, и он это знал. Это потом уже ты выяснила, что Марленой он зовёт музу. И что с чего-то решил, что сейчас его муза — ты. И спорить опять не хотелось. С группой было весело. Вы много шутили, дурачились и пели. Ты много красила их. Почти каждый день. Просто потому, что тебе нравилось это делать. Особенно с Дами. Ты и сама не заметила, как стала его так называть, а он совершенно не протестовал. И вы могли часами сидеть, болтая обо всём подряд, пока ты вырисовывала кисточкой узоры на его прекрасных скулах, а потом целоваться. Первый раз вы поцеловались в первый же вечер, когда Дамиано провожал тебя до комнаты, которую пришлось делись с Викторией. Вы замялись у порога. Он улыбнулся, ты улыбнулась тоже. И всё. Так ты узнала, что Давид целоваться любил. А главное умел. Умел так, что каждый раз подкашивались ноги, и сбивалось дыхание. Так, что едва вы заканчивали один поцелуй, ты уже начинала мечтать о следующем. Так, что ты шутила, что носишь маску уже не столько из соображений безопасности, сколько чтобы скрыть зацелованные и искусанные губы. *** И все было хорошо. Если бы не одно «но». Безумная зависть. Куда бы ты ни пошла, везде находилась хоть парочка шипящих и зеленеющих девиц, которые пускались перемывать тебе кости и рассказывать всем, кто хотел слушать — что вы там делаете вместо со всей группой и в каких позах. Ты лишь ухмылялась, даже восхищаясь немного фантазии сплетниц. Но кое в чем была с ними согласна. Ты тоже думала, что как только закончится Евро, закончится и этот чудесный «итальянский» сон. Поэтому брала от него все, что только была способна. Кроме одного — ты не позволяла Дамиано целовать тебя прилюдно и даже держать за руку. Не хотелось потом натыкаться на фотографии папарацци и вспоминать, грустить, скучать. И читать все ужасные комментарии. Когда ты в первый раз вырвала у Дами руку на выходе из автобуса — он недоуменно покосился на тебя, но настаивать не стал. Во второй — обижено бубнил всю дорогу до зала. В третий, а это было во время прогулочного выезда в город — просто взвалил тебя на плечо и понёс. — Что ты делаешь? — ты колотила его по спине кулаками. — Если мне нельзя идти с тобой за руку, я буду идти с тобой на плече, — в его тоне слышалась и усмешка, и обида. — По-моему, логично. Да, Итан? — Вполне логично, — отозвался Торкио. — Эй! — возмущенно пискнула ты, не переставая барабанить по пояснице Давида. — Я думала, что ты нормальный. — Напрасно, — улыбнулся Итан. — Как бы я иначе с ними связался? — Как меня-то угораздило? — вздохнула ты и от души шлепнула прямо по наглой итальянской заднице, что сейчас маячила практически перед твоим носом. — E tu sei fuori di testa, ma diversa da loro, — напел Дами, опуская тебя на ноги прямо у пристани речных трамвайчиков. — Ясно-понятно, — буркнула ты, когда он вновь подхватывал тебя на руки, теперь уже чтобы помочь попасть в лодку. — Если хочешь, можешь отшлепать меня за эту выходку, — горячо шепнул Дамиано, когда твоё лицо оказалось выше его. — Ночью я весь к твоим услугам. Ты лишь вспыхнула и демонстративно отсела от него подальше. Но Давид все равно оказался рядом. Он быстро схватил тебя за руку и тут же накрыл ваши переплетенные ладони своей курткой. — Что? — он поймал твой удивленный взгляд. — Ты не хочешь, чтобы кто-то видел, что я держу тебя за руку. А я хочу держать тебя за руку. Делаю это возможным, — Дами пожал плечами и улыбнулся так тепло, что ты была готова сама броситься на него с поцелуями. Но мелькнувшая на берегу вспышка быстро отрезвила. — Спасибо, — только и смогла прошептать ты, сильнее сжимая его руку в своей. Он промолчал и снова улыбнулся. *** Той ночью ты и правда оказалась в постели Дамиано. Правда не для того, чтобы его отшлепать, да и до секса дело не дошло. Просто Виктория то ли случайно, то ли нарочно утащила оба ключа от комнаты и благополучно уснула. А ты уже знала, что до утра её не поднимут даже залпы всех пушек мира. У вас не возникло ни малейших сомнений на тему — как же вам разделить кровать. Вы просто завалились на нее в обнимку, переплетя все конечности, словно это происходило уже миллион раз. Всё, что вы делали той ночью — обнимались, гладили друг друга и целовались, пока не уснули. Ты проснулась от светящего в глаза солнца, которое, впрочем, быстро исчезло, а потом чья-то рука аккуратно убрала с твоего лица волосы, растрепавшиеся во сне. Ты приоткрыла один глаз и сквозь ресницы оценила обстановку. Ещё заспанный, но довольный Дамиано приподнялся на одной руке над тобой и теперь просто смотрел, как ты спишь, с мягкой улыбкой, особенно ярко светящейся в карих глазах: — Mia Marlena è tornata a casa, — прошептал он, скользя кончиком пальца по твоему носику. — Я не Марлена, — хрипло со сна возразила ты. — Ты поняла, что я сказал? — чуть нахмурившись спросил он, переходя на английский. — Нет, но поняла, что ты снова назвал меня Марленой, — фыркнула ты. — А меня зовут Т/И! — Да, да, тебя зовут Т/И. И ты — моя Марлена, — задорно и с вызовом улыбнулся Дами. — Ах, ты! — ты толкнула его в плечо, а Давид слишком легко поддался, падая на спину и утягивая тебя за собой. Когда ты оказалась прижата к его груди, мыслей ни о каких именах не осталось. Только о том, что вы слишком близко друг к другу. Что солнце превращает его глаза и волосы в жидкий янтарь. Что тебе бешено хочется поцеловать татуировку на его солнечном сплетении. Ты выпрямилась, перекидывая одну ногу через его бедра, и только тут поняла, что доказательство бодрого утра и его желания красноречиво уперлось тебе в пах. — Ой, Дами, я… — ты давно не была маленькой девочкой, но почему-то густо покраснела и смутилась. — Ага, ты, — он качнул бёдрами, увеличивая давление, и ты тихонько застонала сквозь сжатые зубы. — Очень красивая, — его рука огладила твою щеку, и ты неосознанно повторила его движение, пробежав пальцами по острой скуле. — Molto bella. Stai facendo impazzire, — его голос сбивался в такт движением бедер, заставлявшим тебя тоже задыхаться. — Это ты molto bella, — выдохнула ты, опираясь руками на его плечи. — Невообразимо как. — Не совсем так — bello. Неважно, — Дамиано ослепительно улыбнулся, продолжая двигаться. А ты чуть не рухнула на него, потрясенная сочетанием всего этого: улыбки, потемневшего томного взгляда, того, что он творил с твоим телом, ничего по сути не делая. — Можно? Разреши мне? — Дами отпустил твою щеку и потянулся рукой туда, где ваши тела соприкасались теснее всего. Ты зажмурилась и кивнула, чувствуя, как щеки еще больше начинают гореть. И он коснулся. И ещё раз. И снова. И ты всё-таки упала на его грудь, чувствуя волну удовольствия и слабости, прокатившуюся по всему телу. И поцеловала наконец так манившую татуировку. — Только в душ идём по отдельности — там я точно не сдержусь, — промурлыкал Дамиано, подтягивая тебя выше и целуя. — Надо остыть. Ребята наверняка уже ждут. На репетицию вы с трудом, но успели. А Виктория долго извинялась и переживала, что тебе пришлось ночевать у Давида: — С ним спать — сплошное мучение. Все время конечности раскидывает и пинается. Ты лишь хихикала в ответ, пряча глаза. *** В день финала все были как на иголках. И ты тоже. Ты хотела как-то незаметно слинять, чтобы не оставлять время для нелепых и неловких прощаний. В планах было даже оставить записку с теплыми словами всей группе. Но Давид решил все совсем иначе. — Она идёт в зал и в грин-рум с нами, — отрезал он, сурово глядя на продюсера, темный макияж твоей работы лишь усугублял этот эффект. — Но это не по правилам, — попытался поспорить тот. — Я в курсе. Но она идет с нами. Мы все так хотим, да? — Дамиано оглянулся на группу. — Хотим, ага, — кивнул Итан. — Так спокойнее, если что грим подправить и вообще. Том и Вик просто усиленно замотали головами. Ты же стояла за плечом Дами и надеялась, что продюсер не уступит. Но напрасно. — Ладно, если вам так надо, то пусть остается. И пока ребята радостно тебя обнимали, ты судорожно пыталась составить новый план бегства. Выступление за выступлением. Песня за песней. Когда уже подходила очередь ребят, ты заново пробежалась по каждому, освежая поплывший грим. Давид был в очереди последним и очень мешал тебе работать, буквально поедая своими невозможными глазами, в черной обводке казавшимися бездонными омутами. — Прекрати так смотреть, — прошептала ты, заново подчеркивая его скулы. — Как я смотрю? — хитрые искры мелькнули в глазах Дамиано. — Не знаю. Как будто сожрешь меня и не подавишься, — грубовато буркнула ты, но он лишь рассмеялся. — С удовольствием бы, но… — Италия, за сцену! — прозвучала команда координатора. — Беги, — ты последний раз мазнула пуховкой с пудрой по носу Дами и отошла. — Пожелай мне что-нибудь, — он шепнул это тебе на ухо, крепко обнимая на глазах у всех, но все всё равно смотрели на сцену. — Порвите их всех, — искренне ответила ты. — Вы лучшие! Ты — лучший! — и вопреки собственному табу, ты быстро поцеловала его и тут же отскочила в сторону. Увы. Но сбежать и после этого не вышло. Пришлось остаться на голосование, тем более тебя и саму захлестнул азарт и нервы в ожидании результатов. И когда после зрительского голосования твои ребята махом взлетели на самую вершину, ты не смогла сдержать победный крик. Дамиано в секунду оказался рядом и вцепился в твою руку: — Просто стой рядом, хорошо? И вот последние секунды. Решение. Нервы звенели выше, чем голос солистки из Израиля. И Италия победила. Твои ребята победили! Давид бросился к тебе с объятиями, но ты тут же отправила его обратно ко всем, к ревущим Тому и Вик, к шокированному Итану и подпрыгивающему от восторга продюсеру. Они побежали обратно на сцену, а ты… А ты ушла. По дороге до гримерки, где ты намеревалась оставить прощальное послание, каждый экран транслировал происходящее на сцене сумасшествие. И каждая нота, каждое слово — разбивали твоё сердце раз за разом. Ты села за стол в гримерной. Положила письмо рядом. И с ненормальной педантичностью принялась красить губы самой яркой помадой, которая нашлась. Ты словно хотела закрасить, замазать, зарисовать все поцелуи Дамиано. До отвращения четкий контур — вычеркнуть, стереть из памяти все это прекрасное сумасшествие. Ты закрыла помаду как раз тогда, когда открылась дверь. На пороге стоял Давид: — Ты куда-то собралась? — Ага, домой. Вот, прочитаешь потом, — ты сунула ему в руки письмо и попыталась просочиться мимо. — Нет, — он мягко оттеснил тебя от двери и захлопнул её, тут же проворачивая ключ. — Что нет? — Тебе нельзя домой. У нас ещё пресс-конференция, а я весь потёк, — он демонстративно потёр взмокший лоб. — Ага, как и миллионы женщин у экранов и в зале, — фыркнула ты. — Ты справишься сам. Отпусти меня, Дами. — Я не могу, — пожал плечами он, подходя ближе. — И не хочу. — Ты же понимаешь, что ничем хорошим это не кончится? — вздохнула ты, когда его руки обвились вокруг твоей талии, притягивая вплотную к нему. — Я без понятия, чем это кончится. Да если честно, и не хочу знать, — промурлыкал он, потираясь носом о твою щеку. — Я фаталист. А у тебя открыта виза в Италию. И билеты лежат у меня в номере. И новая работа, да. — Что? Что? Погоди, что? — ты уперлась руками в его плечи, отстраняясь, чтобы заглянуть в лицо. — Это было коллективное решение, так что если хочешь ругаться — ругайся на всех, — Давид состроил невинную мордашку, вышло откровенно плохо. — Но нам правда нужен был визажист. Или нет. Но теперь он у нас в любом случае есть. — Но, — снова запротестовала ты. — Ага, еще скажи, что тебе это не нравится. Я слышал, о чем ты разговаривала с Вик, и это была, кстати, её идея, — он снова придвинул тебя ближе. — Ну, что ты молчишь? — Я не знаю. Я не понимаю, к чему это приведет, — захлопала ресницами ты. — Так вот давай и посмотрим, — и Дамиано поцеловал тебя, размазывая старательно нанесенную помаду, руша её невозможно четкий контур и стирая все твои сомнения. — Тебя ждут на пресс-конференции, — напомнила ты, едва смогла снова дышать. — Ага, и мы идем туда вместе, — довольно улыбнулся Дами. — Но… — Не но! — У тебя порвана штанина, ты наверняка должен был переодеться, — заметила ты. — Но я нашел занятие поинтереснее. — А ещё ты размазал мне помаду. — Да. — И ты сам теперь в ней. — Догадываюсь. И это хорошо. Все будут знать, с кем я целовался. — Ты хотел сказать — помимо Томаса и Итана? — Марлена, ты ревнуешь? — Я не Марлена! Меня зовут Т/И. — Ага. Тебя зовут Т/И, и ты моя Марлена. Я помню. Это ты все время забываешь.