Тёплая ненависть

      Девушка не помнила, как соглашалась и подписывала документы, свидетельствующие о том, что она чья-то жена, как говорила то, что так хотелось услышать клану, но прекрасно помнила прикосновение тёплых губ к своим. Её первый поцелуй в замужестве. Помнила, как он держал её за руку, не отпуская, как на её палец надели золотое кольцо, как хлопали счастливые гости и плакали подружки. Но не помнила своих эмоций. Казалось, весь вчерашний день был одним ужасным сном с не менее ужасным финалом.       Было много разнообразных блюд, к которым молодая жена почти не прикасалась, ей совсем не хотелось есть. Весь день она прятала свои глаза от холодного мужа и сожалела о том, что не взяла кольцо, подаренное мамой. Наверняка за большим камнем с застежкой было её спасение. Как бы она хотела открыть её над бокалом красного вина, которое так понравилось Учихе... Он всё время пытался с ней заговорить, но девушка полностью была в своих мыслях.       На отдельном большом столе лежали подарки. «Смотрите, наши кланы теперь едины!» — кричали они. Множество гигантских коробок, тяжёлых свёртков, хрупкие сервизы в полупрозрачных ящиках. Было сказано много приятных слов, пролиты реки жарких слёз радости. Подругам даже удалось своровать невесту ненадолго и уговорить её улыбнуться. Это ведь твоя свадьба, сделай же вид, что ты рада, Хината.       Новобрачные были первыми, кто покинул праздник. Когда они оказались у кареты, приготовленной заранее, муж подал ей руку, чтобы помочь подняться, и придержал длинный шлейф платья. Обернувшись последний раз к родным, девушка застыла, заметив голубые глаза, которые искала весь вечер. Но сейчас они были наполненны грустью и отчаянием. Он тоже не мог ничего изменить.       Наруто, в праздничном фраке и с аккуратно зачёсанными волосами, обычно непослушными, был не менее прекрасным, чем молодой Учиха. Находясь так близко, такой желанный, он казался бесконечно далёким. Недоступным. Пересилив желание обнять его на прощание, Хината шагнула в карету.

***

      В темноте у небольшого особняка слуги выгружали вещи.       Хината, стоя рядом с Саске, вдруг особенно остро почувствовала собственное одиночество, беззащитность; она принадлежит ему, теперь он волен делать с ней всё, что вздумается. Пальцы мелко подрагивали от страха, на глаза наворачивались слёзы.       Она не готова, нет...       — Идите спать, леди Хината. Сегодня был долгий день.       Учиха оставил её одну и вальяжно направился к озеру — видимо, прогуляться перед сном. Особняк был окружен лесом, и только редкое уханье совы нарушало таинство ночи. Неужели не сегодня?       Вне себя от облегчения, Хината даже и не заметила, как оказалась в просторной спальной комнате. Поспешно избавив её от верхних слоёв одежды, две служанки быстро оставили её одну во власти собственных мыслей. Хина спряталась под холодным одеялом, не снимая чулок, с редкими жемчужинами в полураспущенных волосах, надеясь, что завтра сможет заговорить с мужем.       Той ночью Саске так и не прикоснулся к жене, хотя хотел: он держал обещание, данное брату. Будь к ней добрее. Пусть Хинате уже и исполнилось шестнадцать, она не похожа на тех женщин, которые были у него до неё. Такая невинная душа, опускает глаза, пытается всё время спрятаться, словно боится... Оттого особенно сильно хотелось вытащить её из панциря, ощутить прикосновение кожи к кожи, сделать своей, заставить кричать... Сломать её. Но он обещал.       Саске долго лежал в другой комнате, пытась уснуть. Он поднял ладонь над собой и внимательно изучал золотое кольцо на безымянном пальце. Покрутив его, он закрыл глаза, думая о своей жене, которая давно уже спала в соседней комнате, сама не своя от усталости. И как его только угораздило согласиться?...

***

      Проснувшись поздним утром, Хината почувствовала голод. Оно и понятно, ведь девушка почти не прикасалась к еде на свадьбе, за что сегодня мысленно корила себя. При воспоминании о том, какие там были блюда, желудок издал громкое урчание, заставив её вылезти из тёплой постели в поисках завтрака.       Первым делом внимание бывшей Хьюга привлекли сундуки, стоящие в углу. Их ещё не разобрали, но рядом с её стояла парочка с вещами мужа, которые почему-то оставили в её комнате. Должно быть, по ошибке. Мужчинам всегда нужно меньше вещей, нежели женщинам.       Ступая босиком по расшитому ковру, девушка отправилась к вещам, чтобы найти то, в чём сегодня предстанет перед Учихой.       Завтракала она в одиночестве, подали овсянку с ягодами и чай. Обменявшись с прислугой свежими новостями, юная девушка узнала, что её муж сейчас на улице, возле озера. Значит, нужно попробовать с ним поговорить.       Набравшись мужества, леди Хината вышла на помост возле дома. От него к озеру вела извилистая дорожка. Остановившись в нескольких метрах от Саске, некоторое время она молча за ним наблюдала.       Босой, в светлой рубашке с закатанными рукавами и свободных штанах на подтяжках он выглядел не так строго, как обычно. Тёмные волосы под соломенной шляпой развевались на ветру, а глаза сосредоточенно следили за водой. Сильные руки сжимали рукоятку длинной удочки, плечи были расслаблены, и он будто бы никого не замечал вокруг.       Хина не сдержала улыбки. Сейчас он казался таким домашним и тёплым... Может, тогда у него просто выдался плохой день?       — Доброе утро, — тихонько сказала девушка, стараясь не помешать, и подошла чуть ближе.       — Леди Хината, — приветствовал её мужчина и вдруг заметил, как дёрнулся поплавок. Умело наматывая леску, Саске быстро выловил свою добычу. Ещё молодого сазана, дёргающегося в руках в надежде убежать, освободили от крючка и, недолго думая, отпустили обрато. Он был совсем маленький, длиной не больше пятнадцати сантиметров, ребёнок возрастом чуть больше года. Пусть плавает себе, если выживет после поимки. — Доброе утро.       — Я не помешаю?       Девушка подала ему полотенце, чтобы вытер мокрые руки, и с интересом наблюдала за его движениями. Их пальцы соприкоснулись, и она поспешно отвела взгляд, будто её заинтересовало небольшое семейство диких уток, издающих забавные звуки.       — Я почти закончил, — Саске посмотрел на свой улов, которого вполне хватит для сытного ужина. — Это так, хобби.       — У Вас отлично получается.       Лиловые глаза встретились с угольными, повисла неловкая тишина. Перед ней стоял не тот холодный и злой виконт Саске, в которого поголовно влюблялись все её подруги. Сейчас это был уверенный в себе, заинтересованный в ней молодой мужчина, её муж. Статный, с крепким телом, в рубашке нараспашку... Хината смутилась собственных мыслей.       Ей предстоит провести месяц с ним, вдали ото всех. Будет грустно не видеть родных и подруг столько времени, но, может, стоит попытаться наладить отношения?...       Тем вечером Саске вновь спал в другой комнате, ссылаясь на то, что ей нужно привыкнуть к новому месту, пусть она и пробудет здесь всего месяц. Возможно, стоило воспользоваться ситуацией сразу. Но он хотел поиграть с бывшей Хьюга, новой дорогой игрушкой, ещё немного.

***

      Проснувшись, словно от настойчивого взгляда, Хина неспешно повернулась на бок, потянулась, надеясь и дальше нежиться под теплым одеялом. Девушка чуть приоткрыла глаза, сонно морга, и волна испуга прошлась по её телу вплоть до обнажённых пяток: прямо перед ней лежал Учиха Саске, внимательно наблюдавший за ней спящей.       — Саске, — вырвалось судорожным вздохом. Девушка, моргнув пару раз, немного отодвинулась в сторону, ведь он был слишком близко. Хитро пожирал глазами, отчего мороз бежал по коже. — Что Вы здесь делаете?       — Наблюдаю.       Парень пододвинулся поближе и протянул руку к её лицу. Хина попыталась отвернуться, но была схвачена за подбородок, прямо как в тот раз. Менее грубо, но не менее неприятно. Вторая рука мужа легла ей на талию, он притянул её к себе. Совсем сонная, Хина пока ещё не соображала, во что вляпалась.       — Нет, отпусти... — она предприняла попытку вырваться, но, вспомнив разговоры подруг, внимательней вгляделась в его лицо. Сейчас это был не тот домашний Саске, какого она видела вчера. Перед ней был ненасытный хищник. Он не отпустит её так просто.       — Зачем же так грубо?       Мужчина сильнее сжал её талию, секунда, и теплые губы впились в неё болезненным поцелуем, обжигая и лишая воздуха. Хина запаниковала. Дрожа как осиновый лист, она пыталась бить его кулаками, крикнуть, говорила, что не хочет. Но стоило ей приоткрыть губы, чужой язык ворвался в её рот, решительно и непреклонно. Ужас сковал тело, на глазах выступили слёзы, она пыталась вырваться, толкалась ногами, но тщетно.       — Нет! Не надо! — Разорвав поцелуй и тяжело хватая ртом воздух, она в страхе рванулась с кровати. Нужно быстрее бежать отсюда, позвать служанок...       — Ну куда же ты, малышка? — Учиха засмеялся и поджал её под себя, принимаясь развязывать тонкую ночную рубашку.       — Я не хочу!       Хината кричала, а слёзы текли за уши. Одной рукой Саске схватил её руки в замок, сжав их у неё над головой, а другой пробрался под ночную рубашку, поглаживая бледную ногу с внутренней стороны. По телу прокатилась очередная волна страха. Хотелось провалиться от стыда и позора. Зачем он это делает?       Она отчаянно пыталась вырваться, но силы угасали с каждой секундой, уступая место замораживающему животному страху. С ужасом Хината наблюдала, как его рука тянется к груди.       — Чем быстрее мы сделаем ребенка, тем лучше.       — Нет! — от жарких поцелуев в шею тело слабело и дрожало от странных ощущений. Было страшно, но, почему-то, так жарко... — Прошу, не надо.       — Ты сейчас слишком слаба, чтобы перечить мне, — зашептал он ей в ключицу.       — Саске, пожалуйста.       Мужчина сжал её грудь, Хината испустила сдавленный вздох, и он с удовлетворением увидел, как она покраснела. Сейчас, пунцовая, разгоряченная, задыхающаяся, она была такой соблазнительной и желанной, что тяжесть в брюках мешала ясно думать. Хина прятала глаза, вздрагивала от каждого поцелуя. Приподнятая рубашка едва ли прикрывала самое любопытное... И сейчас она будет принадлежать только ему.       Она уже только его.       Он разорвал рубашку и восхищенно посмотрел на её стройное тело. Девушка выгнулась, стараясь избавиться от прохладных пальцев на груди. Её голос охрип от просьб остановиться, но он не слушал.       — Ты только моя.       Он скинул подтяжки с плеч и вдруг освободил её руки. Боль расползалась по запястьям, отвлекая внимание от самого главного. А Саске притянул Хинату ближе к себе.       Вот и настал момент, которого он так ждал.       Хина снова дёрнулась, пытаясь освободиться, но яростная борьба почти лишила её сил.       — Брось, ты сама этого хочешь.       Но она оказалась абсолютно сухой.       Всё внутри взорвалось от резкой боли; зажмурившись, Хината снова ощутила жаркий поцелуй в губы, но едва ли заметила его. Задыхаясь, она зачем-то ещё пыталась прикрыть грудь руками, скользила ступнями по простыни в отголоске борьбы, предпринимала вялые попытки вырваться, но ничего не могла поделать. Всё было кончено.       Боже, почему так больно?       Может, всё это страшный сон?...       — Да... да... Вот так, — он вдруг замер, наблюдая за ней. Лиловые глаза были приоткрыты и смотрели будто бы сквозь него, устремлённые в одну точку. Саске разозлился.       Почему она не смотрит на него?!       Он задвигался снова, надеясь, что это вернёт её в реальность.       — Саске, пожалуйста, — прошептала Хина.       — Теперь ты моя, — сказал он. — Только моя.       В её полушепоте было столько боли и обиды. А Саске прижимал её к себе, наращивая темп — так, как он делал с другими женщинами. Ему нравилось, и им — тоже. И теперь понравится ей, этой напуганной девушке, его жене.       Хинате казалось, будто эта пытка длилась вечность. Пытаясь не смотреть на него, она всё ждала, когда это закончится, представляла, что её здесь нет. Но абстрагироваться не выходило. От боли неприятно ныло ниже живота. Не хватало слов, чтобы описать эту муку. Его руки то и дело сжимали её тело, а звериное дыхание над ней становилось всё тяжелее. Глухо зарычав, Саске замер и излился в неё. Внутри стало ещё жарче, а боль лишь усилилась.       Как только Учиха отошёл, победно застёгивая на себе рубашку, она свернулась в комочек, словно маленький ребенок, спрятала лицо в ладонях... и разревелась.       Простынь под ней была замарана кровью. Тонкая ночнушка больше не годилась для использования — слишком изорванная. На запястьях и талии расцветали синяки, на шее — следы засосов.       Громко хлопнула дверь. Саске вышел в летнюю ночь, оставляя девушку одну.       У него тоже не было выбора. Но его роль оказалась куда страшнее...