Расправив крылья

      ― Пишем, ― сообщил оператор, стоя за камерой.       ― Здравствуйте, друзья, «Карантин-TV» рады видеть вас вновь! ― рыжий парень в клетчатой рубашке – Владимир Воробьёв.       ― С нашей последней встречи прошёл почти год, многие подписчики покинули наш канал, что крайне прискорбно, но для оставшихся – самых верных и преданных поклонников «Карантина» – мы подготовили нечто очень особенное! ― Кай Климов привычным жестом поправил очки.       ― Ровно год назад мы с вами получили извести о том, что Александр «Грач» Перелётный без вести пропал, позже выяснилось, что накануне у него случился конфликт с его девушкой Светланой, о причине ссоры Светлана говорить отказалась, с её слов, по просьбе самого Александра. О загадочном исчезновении ничего не знали ни друзья, ни коллеги по группе.       ― Участие в поисках принимали и мы, разумеется. Но, к сожалению, безрезультатно. Было много фейковых новостей и сенсаций, но вопрос «куда и почему исчез фронтмен одной из самых популярных Российских групп современности?» – так и оставался без ответа... До сегодняшнего дня.       ― Но довольно слов. Сейчас вы сами всё увидите. Вдохните поглубже, и постарайтесь не перевернуть стол и не испугать окружающих криком…       ― Готово, ― оператор кивнул.       ― Ещё дубль будем? ― спросил Воробьев.       ― Не, нормально…       ― Ахуеть, у меня аж мурашки, ― Кай улыбнулся. ― Через час здесь реально будет Грач! Как бы за этот час не разболтать никому… Вроде уже брали интервью, но сейчас прям колбасит… ― он расслабленно потряс руками, несколько раз подпрыгнув на месте.       ― Ну тогда-то я с ним говорил, ― заметил Воробьев. ― Тебя он, наверное, даже не запомнил. Короче, мы с Севой в этой студии будем, вы во второй. Сейчас надо всё окончательно со второй камерой проверить, ещё раз с Грачом списаться, а то мало ли… Ну и вот…

***

      В светлую студию вошел высокий худощавый мужчина весьма приятной наружности, с густыми, зачесанными назад чёрными волосами, почти касающимися плеч, светло-карие глаза его отражали детскую непосредственность, в руках гость держал большую кружку чая.       ― Проходите, садитесь в кресло, ― проговорил Кай, поправляя очки. ― Я как-то прям волнуюсь…       ― Ничего-ничего, нормально, ― темноволосый рассмеялся, ставя кружку на небольшой столик.       На вид мужчине было лет тридцать пять, но в волосах виднелась редкая седина.       ― Мне самому тоже так… ― он сделал неопределенный жест рукой. ― Не по себе… ― поудобнее устроившись в кресле, осторожно отпил из кружки. ― Вообще последние две недели кукуха съезжает… Уже думаю, может, зря… Обратно в деревню двинуть… ― он вновь обнажил зубы в улыбке.       ― Последний шанс, пока никто почти не узнал, о Вашем возвращении…       Отхлебнув ещё чая, мужчина махнул рукой:       ― Не надо мне тут выкать… Я уже – ни шагу назад, как завещал товарищ Сталин… ― вновь рассмеялся, но за этой легкостью чувствовалась нервозность. ― Не на «Вы», просто Саша, если что…       ― Хорошо, ― согласился Кай и, взглянув на экран телефона, быстро прочитал сообщение. ― Ещё пять минут и начнем, хорошо?       ― Ага, ― Саша кивнул и пригладил волосы, глаза забегали, на лице отразилось внутреннее напряжение. ― Он уже здесь? ― спросил он, немного понизив голос.       ― Да, в соседнем помещении…       Повторно кивнув, мужчина глубоко вдохнул.       ― Курить тут можно?       ― Да… Сейчас принесу пепельницу… ― засуетился Климов.

***

      Тощий невысокий мужчина сидел в кресле, нервно теребя рукав потёртой рубашки. Вид у него был крайне неопрятный: нестриженые светло-русые волосы, слипшиеся прядями, двухнедельная щетина и грязные обгрызенные ногти.       ― Волнуетесь? ― с пониманием спросил сидевший напротив репортёр.       ― Можно, пожалуйста, на «ты» и… просто Сева… ― тихо попросил мужчина, не отрывая глаз от собственных босых ног.       Воробьёв кивнул. В студии вновь воцарилось липкое неловкое молчание. Сева не любил разговаривать с людьми, а тем более один на один, под надзором всевидящих объективов. Больше всего на свете ему сейчас хотелось нырнуть в стоявшую перед ним кружку, лечь на дно, спрятавшись ото всех, и, может быть, даже утонуть ненадолго. Рабин не понимал, что он тут делает, и от этого чувствовал себя очень неуютно.       Вскоре всё было готово к началу съёмки. Сева глянул в сторону кровожадной видеокамеры и поёжился.

***

      Через пять минут камера была включена. Выдохнув дым, Александр Перелетный, более известный как Грач, стряхнул с сигареты пепел. Вопрос от репортёра: «Давайте вспомним, как, когда и с чего всё началось…»       ― Ну… Началось всё, соответственно, пятнадцать лет назад… Нам с парнями было по пятнадцать, некоторым уже шестнадцать, мы учились вместе… Учились в колледже, мы с Севой, Клювом…Валерой, Димкой и Артемом, а Юлька тогда ещё школу не закончила, она в девятом была. Сначала идея о группе… Создать группу предложил Валера, нам с Юлей. Потом уже Димка с Тёмой подтянулись, мы стали пытаться что-то делать, ― он руками изобразил игру на гитаре. ― Но надо было текста… Стихи никто, кроме меня, не писал… Ну я так, не особо, просто по настроению иногда рифмовал… Под пивко, ― Саша усмехнулся. ― Ну и, соответственно, мы искали… Поэта искали. Тогда то я Севу и заметил…

***

      ― …Гидроизоляция – защита конструкций, зданий и сооружений от воздействия на них воды и других жидкостей, а также средства, применяемые для этих целей. …       ― Извините, ― прервав преподавателя, в класс вбежал высокий черноволосый парень в рваных джинсах. Достающие до плеч волосы его были не слишком старательно расчесаны и собраны в хвост.       ― Перелётный! Опять опаздываем? ― вздохнул лектор, протирая очки, ― Почему на этот раз?       Саша замялся и, невинно улыбнувшись, пожал плечами.       ― Ладно уж, проходи.       Парень кивнул и спешно стал пробираться между партами, высматривая свободное место.       ― Здорово, Грач, ― шёпотом окликнул друга Валера.       Проходя мимо, Перелётный пожал ему руку.        ― Мог бы место занять…       Как назло, вся группа была в сборе, пустовало лишь одно место за последней партой. Проворчав что-то себе под нос, Саша сел и, сунув в ухо наушник, повесил рюкзак на спинку стула. Лекция его не особо интересовала, Грач вообще поступил на архитектурный, только потому что туда же поступал Валера. Так что, покалякав немного в тетради и перекинувшись парой записок с другом, парень совсем заскучал. Взгляд его блуждал по спинам и затылкам одногруппников, и постепенно забрёл в тетрадь соседа по парте. Сутуловатый парень с заострённым лицом писал явно не конспект – короткие строчки, как в стихах. Саша заинтересованно начал разбирать неровные каракули чужих букв.       ― Хэй, ― он несильно пихнул соседа локтем, ― Стихи сочиняешь?       Парень нерешительно кивнул и на всякий случай накрыл тетрадь рукой.       ― Просто, кажется, у тебя неплохо получается.       ― Знаю… ― тихо ответил парень, глядя куда-то в стол.       ― А ещё есть стихи? ― поинтересовался Грач, пригнувшись.       Парень перелистнул несколько страниц и покорно подвинул тетрадь Саше. Закончив читать, Перелётный спросил:       ― Тебя как зовут?       ― Сева.       ― Саня, будем знакомы. Слушай, а песни ты писал?       ― Нет, ― Рабин помотал головой.       ― Просто, у нас тут группа есть, вон, с Клювом, который здоровый в джинсовке сидит, и ещё с народом. И, соответственно, нужен тот, кто писал бы текста. Ты как, чё думаешь, мог бы?       Парень закусил губу и забегал глазами, раздумывая, а потом пожал плечами и сказал:       ― Я согласен…       ― Класс, ― обрадовался Грач, ― Тогда, короче, репетиция сегодня в шесть, я тебя своим представлю.

***

      ― …Всё произошло так внезапно и быстро, я и сам не понял сначала, что случилось… В тот же вечер была моя первая репетиция, мы репетировали в гараже Валеры, вернее, его отца. Там был старый магнитофон.       ― Скажи, что ты чувствовал, когда Александр предложил тебе писать для них текста?       ― Саше не нравилось, когда его звали полным именем, ― заметил Сева.       ― Хорошо. Когда Саша предложил… ― быстро исправился Воробьёв.       ― Я сильно удивился, что он вообще заговорил со мной, но он внутри искрился, ― Рабин встряхнул пальцами, показывая искры, ― поэтому я обрадовался его предложению.       ― Почему удивился?       ― Никто из одногруппников со мной не общался.       ― Как так?       Сева пожал плечами.       ― А…. когда тебя приняли в группу, не было чувства, что ты стал частью чего-то большего или чего-то такого? ― спросил репортёр, чувствуя, что разговор завернул куда-то не туда.       ― Ну… ― Сева задумался на секунду, ― Когда я шёл домой после репетиции, я заметил, что собаки лают как-то странно, в тот момент я почувствовал, что что-то изменилось, и… Наверное, это было именно оно, ― мужчина слегка кивнул.       Владимир недоуменно вскинул брови.       ― Довольно… необычно… А что ещё ты помнишь о первой репетиции?

***

      Погода была тёплая, середина марта, Саша в своих тряпочных кедах бесстрашно шагал по грязи мимо гаражных блоков, к лямкам рюкзака за спиной были привязаны рукава кожанки, походка у Перелётного лёгкая и расслабленная. Почти всю дорогу парень либо задавал вопросы Севе, либо горланил песни. И Рабин был ослеплён ярким солнцем, его бликами в лужах и оглушен птичьим пением, голосом своего спутника, а от запаха бензина, машинного масла, мокрой земли, казалось, что сознание вот-вот покинет лохматую Севину голову.       ― Воооооон тот синенький гаражик! ― Саша указал пальцем. ― Слышишь, музыка орёт? I use the best, I use the rest, I use the enemy, I use Anarchy! ― громко напел он и резко подпрыгнул.       Гараж был довольно просторный, внутри пахло куревом и машиной, магнитофон стоял на верстаке, рядом с подставкой для инструментов и полуторалитровой бутылкой тархуна, стены украшали плакаты из журналов с машинами, мотоциклами и красотками.       ― Погодка какая, братцы! Душа поёт! ― громко проговорил Саша, заходя. ― Вот, привёл нового человека, талантливого, со стихами. Любите и жалуйте Севу... ― произнося приветственную речь, парень расставил руки и направился по очереди ко всем присутствующим с крепкими дружескими объятиями. ― Ну, вот, это Валерыч Клювыч, его ты знаешь, но так, на всякий случай, это Тёма, Димон и Юлёк…       «Валерыч Клювыч» – синеглазый парень среднего роста, крепкого сложения с русыми волосами, находящимися в процессе отращивания, поэтому неудобной длинны чёлка мешала обзору и заставляла Валеру то и дело поправлять волосы. Барабанщик.       «Тёма» – несуразный и тощий, ростом почти как Саша, на лице был сильно заметен кошмар всех подростков – россыпь угрей и следов от них. Популярностью у девушек Артём, явно, не пользовался, зато, по словам Саши, был музыкальным гением. Ритм-гитарист.       «Димон» – практически полная противоположность Тёмы – хорошо сложенный парень, выглядевший несколько старше своих лет, с вьющимися светлыми волосами, судя по кепке Von Dutch, парень был из состоятельной семьи. Соло-гитарист.       «Юлёк» – весьма симпатичная девушка с прямыми тёмными волосами до лопаток, несколько прядей были заплетены в тонкие косички и покрашены в розовый, розовым был и блеск на губах, и кроссовки – она одновременно была похожа на своих сверстниц и чем-то отличалась от них. Клавишница.       ― Ну что? Зажжем? ― Саша отпил тархун из бутылки и жестом предложил Севе. ― Показательное выступление. У нас пока только две песни, а полностью готова только одна, но это очень круто, серьёзно… Только жаль, что микрофона нет. Садись там… Стул возьми или ящик, ща поцаны настроятся и зафигачим!       Саша взял бас-гитару и попросил у Артёма тюнер. Перелётный около минуты вертел колки, а потом сдался и махнул рукой: «На басуху всё равно всем плевать!»       ― Так, играем ту песню, которая первая, ― предупредил Грач.       ― А какая вторая? ― уточнил Валера.       ― Вторая – это та, которая ещё не закончена!       ― Ага, ― Клюв кивнул, ― погнали! ― он ударил несколько раз палочкой о палочку и заиграл.       Затем вступил Тёма. Саша облизнул губы и, глубоко вдохнув, запел: «Мы все вместе сидим на крыше, Размышляем о дороге к счастью. Мы кричать стараемся тише, Как один не довольные властью, Чтобы нас не сдала та тётка, Этажом живущая ниже, И допита уже вся водка, И по-тихой нам сносит крышу…»       Песня была сыграна, и Саша обратился к Севе:       ― Ну чё? Круто?       ― Очень! – Рабин закивал головой, глаза его горели.       ― И я о том же! Только… ― Перелётный задумался на секунду, ― Знаете, я хочу, чтоб в припеве был ещё один голос, повыше!       ― Ну пусть Юлька тебе подпоёт, ― предложил Дима.       ― Да не, ― отмахнулся Саня, ― не женский, просто более высокий.       ― Без проблем, братан, ― отозвался Клюв, исказив голос.       ― Класс, спасибо, всегда знал, что на тебя можно положиться, ― усмехнулся Грач, ― только вот, что-то мне подсказывает, что за барабанами петь не очень удобно… Тём, попробуй пропеть припев!       ― Что? Нет! Я только за гитарой, я не смогу, ― занервничал Артём, ― пусть Дима попробует!       ― Не думаю, что голос Димы подойдёт, но ладно. Димон, давай!       ― Потому что скучно в квартире, потому что скучно на парах… ― начал светловолосый.       ― Нет, нет, не то, ― оборвал его Саша, ― Тёма, ну попробуй хотя бы!       ― Да я не умею петь.       ― И что? Никто не умеет.       ― А я особенно!       ― Агр, ладно, ― Саша махнул рукой и задумался на секунду, но тут его осенило, ― Сев, а попробуй ты! Текст запомнил? Щас я напишу тебе, ― Грач засуетился, ища ручку или карандаш.       ― Потому что скучно в квартире, потому что скучно на парах, когда столько прекрасного в мире, а нам мозги чем-то парят, ― нерешительно пропел парень.       ― Да, класс! Это офигенно, ― обрадовался Саша.       ― Но у него даже слуха нет! ― возмутился Дима.       ― И это именно то, что мне было нужно! Охрененно! Кажется, теперь у нас два солиста!       Рабин радостно улыбнулся.       ― Поздравляю, теперь ты полноправный член группы, ― сказал Валера с деланной важностью и пожал Севе руку, ― фуф, сегодня так жарко, просто жесть! Я весь мокрый! ― пожаловался Клюв, в очередной раз поправляя чёлку.       ― Угу, ― Саша сделал глоток тархуна, ― о! Сева! Покажи ребятам свои стихи!