Enslavement

Операция по спасению Грома — ну, то есть, всех рабов того обмудка-хозяина клуба, но Дима особенно волнуется только об Игоре, — прошла скоро после обнаружения и без Диминого участия как раз по причине личной вовлечённости. Да и в больницу к бывшему майору его не сразу пустили. Даже когда пустили — на Игоря страшно было смотреть. Бледно-серое из-за лекарств, четырёх операций и холодного света больницы, а не, что удивительно, недавнего отрезка жизни, исхудавшее тело терялось на простынях и мало походило на здорового человека, не говоря уже о целом сотруднике полиции. Только попав в общую палату, Игорь спал почти двое суток. Восстанавливался Игорь ещё почти месяц в больнице. Он далеко не сразу вспомнил, кто такой Дима, кто он сам вообще такой. Осколки прошлой, настоящей личности режутся больно: Игорь мрачно хмурится и поджимает губы, отвечает только Диме — это ещё долго будет их общей проблемой. Да никто в больнице и не стремился ничего делать сверх положенной помощи. Недееспособный Игорь принимать решения о своём лечении, находясь к тому же в чужом городе, не мог, а по закону кроме него это могли сделать только родственники. Дима бегал, оформляя временную опеку. Успел как раз к выписке. ** Игорь замер на пороге московской квартиры-студии, куда Дима переехал после смены работы и, соответственно, привёл Игоря. Нахмурился задумчиво — наверняка вспоминал, он же был пару раз в старой квартире Димы в Питере. Давно, ещё когда в звании майора ходил… — Пойдём, — позвал Дима, жестом предлагая идти за собой. Игорь механически поковылял следом. По-хорошему, должен бы всё ещё сидеть в каталке, но здесь остатки майорской гордости почему-то всё-таки зашевелились и… Дима не сказал Игорю, но всё равно сложил каталку в багажник — на всякий случай. Поэтому Игорь обходился парой костылей. Послушно сел на диван, сложив костыли в сторону, когда Дима пригласил. Он смотрел исключительно куда-то в ноги Диме и очень медленно моргал. Хотя бы, впрочем, осознанно, а не так, как в ту ночь, когда Игоря только забрали из клуба. Ждать инициативы не приходилось — да, впрочем, и был ли в этом смысл, когда и так понятно, что нужно нормально покормить человека, дать принять тёплый небольничный душ и переодеться в домашнее, а затем уложить спать. — Что мне делать дальше? Дима замер у холодильника, к которому полез первым делом, высунулся из-за дверки, недоумённо моргнул: — А?… — Я сижу, как вы-ты сказал. Какое указание следующее? Диму передёрнуло. Ах да. Физически Игорь, может, почти в порядке, насколько это возможно, но всё остальное… Видеть такого Игоря — страшно, больно почти физически. В голове Димы так и остался яркий образ майора Грома, городского героя, энергичного, честного. Старшего напарника. Живого. Образ друга Игоря, всегда готового прийти на помощь, угощающего кофе после суток, показывающего, как пройти на крышу с красивым видом. Образы, от которых осталась полупрозрачная исхудавшая тень на диване. — Без указаний, Игорь, — покачал Дима головой, закрыв холодильник, так ничего оттуда и не достав. — Ты можешь сам решать, что делать. Игорь посмотрел озадаченно. Не поверил. Дима вздохнул: ну да, он и не мог ожидать, что будет легко. — Игорь, ты же помнишь меня? — кивок. — Хорошо, тогда ты помнишь, что мы напарники. Ты — старший. — Уже нет. — только и ответил Игорь. — Тогда попробуем по-другому. Чего ты хочешь прямо сейчас? Может быть, ты голодный? Хочешь пить? Спать? Дима всё-таки переместился с кухонного острова обратно к Игорю и заглянул в глаза — для этого пришлось присесть на пол перед Игорем и поднять голову. Никак иначе зрительный контакт установить не выходило. — Я не понимаю правил. — Никаких. Единственное — ты говоришь мне о том, чего хочешь. — Депривация? — догадался Игорь. Диме захотелось рычать. Что, чёрт возьми, такое нужно было сделать с Игорем, чтобы он отказывался в принципе понимать и принимать такие обычные вещи? Впрочем, гадать особо и не надо: Дима сам видел шрамы и медкарту Игоря, а представить, какой контингент пользуется рабами и для чего — не так сложно для сотрудника спецслужб. — Нет, — наконец, ответил Дима, кое-как справившись с эмоциями, — ты просто говоришь мне, чего хочешь, и я стараюсь это выполнить. Игорь молчал довольно долго. — Можно… спать? Дима почти обрадовался. Наконец-то, они вышли хоть к чему-то! Их маленький, но важный прогресс, с которого, Дима уверен, они начнут возвращение Игоря в реальную жизнь. Предлагать еду и душ Дима не решился: для начала, пусть Игорь вспомнит и почувствует, что его собственная воля здесь ценится. Спать — так спать.