Send Tweet

      — Хазин! Ты ведь знаешь, что я дрянью никогда не увлекался, а наркотой, — Игорь брезгливо поморщился, — тем более.       — Ну, Игорь, это дрянь, конечно, да, но она — часть культуры местной, сюда все за этим едут, — канючил Петя. — Ты че, хочешь сказать, что мы в Амстердам прилетели, чтобы на домики смотреть? Домиков и в Питере достаточно.       — Мы в Амстердам прилетели, потому что ты сам больше никуда не захотел, а в заграницах из нас тоже только ты разбираешься. Закатив глаза, Хазин пустился в десятиминутный монолог о том, что никогда бы не стал предлагать пробовать то, что было потенциально опасно для жизни, даже несмотря на собственный бэкграунд. Он был твёрдо уверен в том, что один небольшой косячок ещё никого не убил, и двухметрового майора точно не завалит. Ну, и кругозор, по его мнению, без этого никак было не расширить. Игорь молча слушал, нахмурив брови, взвешивал все «за» и «против», пока внутри него добро отчаянно боролось со злом. Все статьи, которых Хазин нарыл около ста штук, утверждали, что бояться правда нечего, но здравый смысл кричал обратное. Петя испробовал щенячий взгляд, переходил на крик, почти поругались даже, но сошлись в итоге на том, что он поумерил пыл и вспомнил ещё один вариант. Почти безобидный, по мнению многих, съедобный стафф, который и предложил Грому в качестве альтернативы. Когда сопротивление перестало работать окончательно, тот неопределенно пожал плечами, видя, как Петя тут же застучал пальцами по экрану телефона. Гугл по запросу тут же предложил сайт модного московского издания, на котором был красиво оформлен список мест, куда стоило идти за впечатлениями в первую очередь. Выбирать стали так, как обычно выбирают отель в Турции. Чтобы отзывы получше и «не пиздячить на другой конец города». Последнее было личным пожеланием Грома, который, хоть и смирился с ролью хазинского подопытного, на большие жертвы идти не был готов. Выбранный кофешоп с неприметной вывеской «Paradox» нашёлся в тридцати минутах ходьбы от отеля, в котором жили Игорь и Петя. Сквозь большое витринное окно было видно, что по размеру помещение было не больше грузового лифта. Крошечный торговый зал, поделенный пополам высоким позолоченным прилавком с глянцевыми стенами и начищенным до блеска полом. Сотрудники магазина были одеты в форменные кипельно-белые рубашки и галстуки-бабочки, а на входе встречал улыбчивый в клишированном бордовом костюме, выполнявший роль портье.       — Это здесь, по ходу, — сказал Петя, вскинув взгляд на вывеску над головой. — Парадокс.       — Ну и место, конечно, — Игорь неловко поскреб щёку. — Какая-то смесь процедурного кабинета и банка. Ты иди, а я на улице подожду. Натянув солнечные очки, Хазин широко улыбнулся мужчине в костюме и скрылся за входной дверью. К его удивлению, внутри было пусто. Негромко играла музыка, а работники о чём-то переговаривались между собой. Увидев вошедшего Хазина, один из них, коротко стриженный парень с татуировкой на шее, прервал диалог и вернулся на своё рабочее место. На беглом английском Хазин быстро объяснил, чего хочет, и протянул парню зажатый меж пальцев паспорт и банковскую карту. Из кофешопа он вышел уже с фирменным пакетом и той же широкой улыбкой на лице, с которой входил туда пять минут назад.       — Купил?       — Ага, — Хазин засиял как новая монета и потряс бумажной сумкой в воздухе, — тебе брауни, а себе, так сказать, чистый.       — Брауни — это шоколадное пирожное что ли? — Игорь шутку про «чистый» не оценил.       — Ну, да. Парень сказал, что эффект не хуже, чем если курить. Тут, кстати, место тихое есть недалеко, можем там посидеть, а потом в отель.       Площадь Рембрандта, о которой говорил Хазин, несмотря на самый разгар дня, встречала непривычной пустотой. Почти никого вокруг, лишь сотня голубей и парочка обдолбанных в ноль туристов, которые лежали на одной из мраморных скамеек, слушая музыку через переносную колонку. Петя убрал солнечные очки в карман и глянул в хмурое лицо Игоря.       — Игорёш, ну ты если так сильно не хочешь, то не надо, — он ласково погладил тыльную сторону его ладони. — Кислый такой сидишь.       — Да нормально, я настроился уже. Просто волнительно.       — Зато потом сможешь всем рассказать, как попал под дурное влияние москвича, который накурить — не накурил, но кекс с травой сожрать заставил. Должны же мы хоть как-то слухи оправдывать, которые в участке ходят, — хохотнул Петя и, воровато осмотревшись вокруг, подался вперёд и быстрым движением приник к Игорю. Целовал недолго, даже без языка, просто нежно сминал мягкие губы, надеясь что это поможет отпустить волнение. Гром на поцелуй отвечал охотно, жмурился, просовывая горячие ладони под полы бежевого пальто и мечтал, чтобы эксперимент оказался веселее, чем он того ждал.       — Ну всё, погнали, — Петя отдал Игорю симпатичную коробочку с прозрачным блистером на передней части, — читай, что там, только потом ешь.       — Фист ёр айз он Амстердамс, — с ошибками на ломанном английском начал читать Гром. — Бля, Петь, я всё равно не понимаю половину. Переведи.       — Короче, ешь только половину и ждёшь час, должно накрыть, — Хазин состроил умную физиономию. — Понял? Из распечатанной упаковки потянуло сладким ароматом тёмного шоколада. Так пахли пирожные, которые Петя через день таскал из дорогущей кофейни недалеко от участка. Теперь Игорь даже засомневался в том, что питерские действительно содержали в себе только какао. Иначе, откуда у Хазина нарисовалось такое нездоровое рвение накормить Игоря этой веселящей дрянью? На вкус брауни тоже оказались самыми обычными. Перекатывая вязкую массу на языке, Игорь не глотал её, пытаясь распробовать хоть что-то незнакомое. На лице — вся степень сосредоточенности. Сидящий рядом Петя опирался на вытянутую за спиной руку, а пальцами второй держал самокрутку и кинематографично затягивался сладковатым дымом. Ненадолго задерживал его в лёгких прежде, чем выдохнуть, и смотрел в серое осеннее небо. Он выглядел так, словно его вообще не заботила ни одна из мирских проблем. Словно он совершенно спокоен и бесконечно счастлив, и нет никаких траблов с отцом и бесконечного завала на работе. На площади они провели еще полчаса, пока взгляд у Хазина не стал совсем масляным. Чувства обострялись всё сильнее, ему немедленно хотелось оказаться в их гостиничном номере на большой кровати, раздеть Игоря и просто касаться его кожи. Руками, губами, всем, чем можно. А ещё нестерпимо хотелось двойной бургер с сочной говядиной. О том, чтобы совместить все тридцать три своих запретных желания, он даже не мечтал, но мельком всё же представил, как уплетает фаст-фуд, сидя у обнажённого Игоря на коленях.       — Ну, как ты? — поинтересовался Хазин, кладя ладонь на скулу Игоря и разворачивая его лицо к себе. — Чувствуешь что-нибудь?       — Как обычно всё, вроде. Может, ну… В отель, поваляемся немного?

***

В отеле всё и началось. Сначала Игорь почувствовал лёгкое, но ощутимое покалывание в пальцах. Поднял руку, пошевелил ей, разглядывая. Необычно, но не слишком приятно. Честное слово, он желал, чтобы всё осталось на этом уровне, но эффект чудо-пирожного только начинал набирать обороты. На эмоциях Игорь сграбастал мягкого размазанного Хазина и прижал к себе, тяжело задышав в самое ухо:       — Петь, понеслась, по-моему, — испуганно. — Вот теперь чувствую.       — Так, — Хазин в момент собрался и подтолкнул Игоря, заставляя лечь спиной на кровать. Наклонился, уперев руки в бока, и пристально посмотрел ему в лицо. Меж его нахмуренных бровей залегла складка, и теперь он напоминал строгую мамочку, чей отпрыск вернулся домой подшофе. — Расскажи подробно, хочу знать. И Игорь рассказал. Честно, как есть, но чем больше слов вырывалось из его рта, тем сильнее он панически прислушивался к своему телу. Картинка перед глазами стала нечёткой, а паника волной поднималась по пищеводу. Это же не алкоголь, там хоть проблеваться можно — и как новенький, а здесь только ждать, пока действие не закончится. Игорю на полном серьёзе казалось, что у него начался сердечный приступ. Пульс зашкаливал, внутри было тяжело, будто сверху на него взвалили мешок камней, а еще жутко хотелось есть. Мысли в голове неслись со скоростью света, сам он при этом неподвижно лежал там, где его оставил Петя, и пялился в потолок.       — Хазин, чтоб я ещё раз тебя послушал! Никогда нахуй! — почти взвыл.       — Игорёш, Игорь, — Петя подскочил к нему, уперевшись коленом о кровать между его ног, — милый. Всё хорошо, ты просто слишком прислушиваешься к себе. Надо расслабиться, — нависнув сверху, жарко зашептал он, — я помогу сейчас. Майор не отвечал, продолжая тяжело дышать. Подтянув вторую ногу наверх, Петя оказался верхом на Игоре. Прошло ровно столько времени, чтобы марихуана, которую он выкурил, начала крыть наиболее сильно. Сквозь туман в голове он думал только о том, как сделать так, чтобы Грому стало немного приятнее. Сидя на его бёдрах, он неторопливо поглаживал руками торс майора, чуть надавливая и пробираясь тёплыми пальцами под тонкий свитер.       — Сейчас лучше будет. И прости, — стыдливо сказал скорее куда-то в пустоту, — если бы я знал, что тебе нихуя хорошо не будет, я бы даже не предложил. Стянув с Игоря свитер, Хазин отбросил его на свободную половину кровати и склонился ниже, ведя дорожку влажных поцелуев от кадыка ниже к обнажённой груди. Покрытая испариной кожа под губами казалась раскалённой. Грома от ранее неиспробованного коктейля чувств мелко потряхивало, он из-под ресниц глядел на то, как Петя весь для него, ласкал неторопливо, лишь бы наконец отпустило. Тело ощущалось каменным, но где-то внутри себя Гром отыскал силы поднять руку и ласково погладить Хазина по скуле, спускаясь к подбородку и шее. Почувствовав прикосновения, тот лишь поднял взгляд, в котором будто бензиновые разводы просматривались, и улыбнулся широко, сползая ещё ниже. Ловкие пальцы уже расстёгивали пряжку ремня, а у майора в горле в момент пересохло. То, как Хазин сосал — было достойно почётного места в Лувре. Вообще, он что угодно делал красиво, даже кофе по утрам варил с каким-то особым шармом, но тут… Игорь моргать боялся, лишь бы не пропустить, как Петя то неторопливо скользил языком по всей длине, обводя каждую венку, то туго обхватывал ствол губами и насаживался практически до самого конца, помогая себе рукой. Как впивался пальцами в до сих пор скрытые под джинсой бёдра и еле слышно стонал, посылая вибрации по гиперчувствительной коже. Потерявшийся в эмоциях Игорь внутри себя сгорал. Прерывисто дышал, принимая за электрический разряд каждое движение языка, пальцы в светлые волосы запускал и задыхался. Тем временем, Хазина мазало не меньше. Особенно от того, что Гром сейчас точно не думал, что умирает. А если и думал, то связывал это с приближающимся оргазмом, приятно собравшимся внизу живота. Петя улыбался от этого сам себе, а потом снова вбирал член в рот, пошло втягивая щеки. У Игоря из-за чёртовой травы даже вкус изменился, но это, в какой-то степени, только сильнее раззадоривало Хазина. Игорь, хоть и размыто, но видел и чувствовал, как член скрывается в теплоте чужого рта, и каждый раз захлёбывался вздохом. До исступления доводили руки, губы, и даже пушистые ресницы, которые подрагивали при каждом движении.       — Петь, — хриплым шёпотом, пробирающим до мурашек, — я сейчас… Уже на каком-то инстинктивном уровне крепче сжал пальцы в волосах на затылке и подался бёдрами наверх, толкнувшись на пробу. Ещё чуть-чуть. Игнорируя скопившиеся в уголках глаз слёзы, Петя крепче вцепился пальцами в громовы бёдра, но не придавливая их к кровати. Пропускал ещё глубже в горло и обратно до тех пор, пока не почувстовал, как солоноватая сперма толчками выплеснулась на язык. А потом вылизал начисто, стараясь сделать так, чтобы ни одна капля не попала мимо, по-блядски глядя на Грома исподлобья. Подтянувшись выше, Хазин жадно поцеловал Игоря. Так, чтобы тот наверняка почувствовал собственный вкус. Рухнув рядом, он тяжело дышал, стараясь расслабить натруженное горло. Молча наблюдал, как к Игорю начало медленно возвращаться сознание. С трудом перевернувшись, он просипел:       — Никогда больше… Блять, никогда больше не впишусь в твои… авантюры. Даже если… они потом… заканчиваются так, — почувствовав, как тяжесть в груди стремительно отступает, Игорь провалился в глубокий сон. Устраиваясь у него под боком, Хазин думал о том, что пирожными со стаффом он его, возможно, больше кормить не будет, но обязательно придумает что-нибудь поинтереснее.