Люми-Люмичурл

До Дилюка, кажется, наконец-то начало доходить. Доходить то, что он окончательно перестал что-либо понимать. Джин была права — в том, что эта шаманка определенно была мастером сбивания с толку окружающих ее людей. В ее движениях не было той особенной грации умелой воительницы, которую он ожидал увидеть, памятуя о стилях боя леди Грандмастер и предводительницы разведчиков, и назвать ее особо опытной он тоже не мог — да, явно не новичок, но от путешественницы, которой давно перевалило за тысячелетие, он ожидал чего-то более… впечатляющего. Сверхреакцию, развитое до предела шестое чувство, молниеносные рывки, которые не заметить глазом. Люмин чуяла засаду хуже, чем Кайя, дралась менее изящно, чем Эула или, для честности сравнения, Джин или Альбедо, хоть Рагнвиндр и наблюдал ее в бою лишь один раз, когда они с капитаном кавалерии во время похода напоролись на парочку электро-слаймов, а со стихией она управлялась даже в половину не так мастерски, как Лиза. Люмин казалась совершенно обычной искательницей приключений — надели бы на нее зеленую форму, и Дилюк бы легко спутал ее с какой-нибудь подопечной Сайруса, главы мондштадтского отделения приключенцев. Но он помнил о том, кто и как принес ее в Мондштадт и после какого происшествия, помнил о неопознанном хозяине — или хозяйке — ярчайшего пиро-следа на поляне у статуи, помнил о моментально очистившемся кристалле непонятной природы. Помнил — и совершенно не мог сопоставить с тем, что видел своими глазами. Не знай он обо всех произошедших вчера чудесах, подумал бы, что девчонка свой древний возраст и иномирное происхождение просто-напросто выдумала, как Фишль, юная следовательница из Гильдии Искателей Приключений. Дилюк запутался. Окончательно. Но сейчас у него особо не было времени размышлять над навыками укусившей его шаманки — означенная девица с развеселым гиканьем сиганула прямиком в провал, ведший в пещеру крио-папоротника, на редкость сильного и злобного создания. Громадная тварина принесла немало бед многим искателям приключений и охотникам, решившим, что они достаточно сильны, чтобы забить выросшую до титанических размеров попрыгунью; еще никому на памяти Рагнвиндра не удалось возвратиться с трофеем из выстуженного грота — обычно недо-герои выползали оттуда израненными и побитыми, радовавшимися, что вообще ноги унесли. Крик девушки о том, чтобы с ней поделились добычей, Дилюку очень не понравился. В пещере кто-то был. Какие идиоты сунулись к папоротнику в очередной раз? Мужчина, внутренне костеря неуемную шаманку и кинувшегося за ней капитана кавалерии, спрыгнул в провал последним. Лицо тут же обожгло стужей; папоротник, разозленный пуще прежнего вмешательством еще нескольких людишек, задрал венчик к потолку и сердито зашевелил мясистыми лепестками, покачиваясь на толстом стебле. Дилюк призвал планер, пролетел немного вперед и, зависнув ровно над центром пещеры, отпустил крылья, выхватывая из воздуха меч. Пропустить сквозь руки пиро — легко, как дышать; краем глаза мужчина заметил, как Кайя чуть ли не за шкирку оттащил от разбушевавшегося цветка двоих подростков в чем-то, подозрительно напоминавшем униформу оруженосцев Ордо Фавониус. Плоское лезвие двуручного меча весело и яростно заполыхало, пропитавшись огненной силой — внизу полыхнуло тоже, чиркнуло красной вспышкой по корням призвавшего дождь из ледяных глыб монстра, и воздух затрещал от первой грохнувшейся на каменный пол громадной сосульки и рева пламени у подножья папоротника. Дилюк приземлился точно на кристалл меж лепестков, и объятый огнем меч со всего размаху врезался в твердую, как толстый прозрачный лед, поверхность ядра. Оно хрустнуло; от лезвия тут же побежала, чертя ломаную линию, глубокая трещина. Крио-папоротник резко дернул венчиком — так, что Рагнвиндра, крепко вцепившегося в рукоять клинка, чуть-чуть и перебросило бы через голову, швырнув об неровную каменную стену, — и с грохотом, эхом разнесшимся по пещере, рухнул на пол. Какая-то неведомая сила в последний момент перед касанием с землей оторвала Дилюка от меча, подкинула в воздух и неаккуратно шлепнула на ноги, взлохматив заплетенные в низкий хвост волосы. Он обернулся — и заметил выставленную руку Люмин, с которой исчезали последние бирюзовые искорки анемо. - Потом спасибо скажете! - крикнула девушка и кинулась к потерявшему сознание чудищу. ...его могло придавить насмерть этой многотонной тушей, если бы Люмин не отодрала его в последнюю секунду, вдруг подумал Дилюк — но тут же выдернул себя из оцепенения и бросился следом, отзывая клинок в карманное измерение и моментально возвращая его в руки. Едва начавшийся ледяной ливень прекратился, позволив сосредоточиться на атаке. Дилюк снова пропустил пиро сквозь ладони по рукояти и лезвию, поджигая оружие, и принялся рубить по толстым, как у старого дерева, корням, мясистым и мощным. Ослепляющий сполох справа — и земля под ногами знакомо заалела, стремительно прогреваясь; живительное тепло змейкой юркнуло сквозь ткань и подошву, забралось под кожу и потекло по сосудам, мягко растапливая злой холод выстуженной переизбытком крио пещеры и наполняя новыми силами. - Ух ты! - взвизгнула восторженно шаманка, вытягивая руки вперед и выдавая поток переплетенного анемо и пиро такой мощности, какой вообще могла, - ты как это сделал? - Это мое коронное умение! - рассмеялись рядом мальчишеским голосом, и исцарапанный юноша со знакомой белобрысой макушкой, задорно улыбаясь, принялся бить мечом по основанию папоротника, встав по правую руку от Дилюка. - Научишь? - Вряд ли смогу, но попробую! - Беннет, сирота из Гильдии, неловко рассмеялся и с коротким шумным выдохом, больше похожим на выбивание воздуха из легких, махнул подожженным клинком, оставляя на хищном растении глубокую рану, - я Беннет, кстати! Тебя как звать? - Люмин! - отозвалась шаманка, переключаясь на обычные физические атаки — все те же лишенные изящества короткие рубящие удары, стандартные для каждого неплохого воина, но без какого-либо уникального стиля, присущего всем знакомым Дилюку мастерам оружия, - может, слышал — это я потравила ваших рыцарей! И я ни о чем не жалею! - Так это ты была?! - в голосе мальчишки звенело несоответствующее ситуации восхищение, - ты так сурово обошлась с ребятами! Я, правда, не рыцарь, я приключенец, но я много о том происшествии слышал! Гарри чуть не умер от твоей настойки! Вот бы ты к нам перешла, мисс Сахароза с тех самых пор с тобой пообщаться хочет! В голове Дилюка промелькнула мысль, что сводить шаманку хиличурлов с девушкой, которая кости этих самых хиличурлов коллекционировала, могло оказаться тем еще занятием, неизвестно, чем бы закончившимся, как вдруг оглушительный трещащий грохот прокатился по пещере, едва не порвав барабанные перепонки. Издалека послышались смачные ругательства на родном мондштадтском наречии. Рагнвиндр вскинул голову, отвлекшись от избиения бессознательного папоротника, заозирался, щурясь, в попытках найти источник звука — и, увидев, что произошло, почувствовал, как сердце ухнуло куда-то в пятки. Входа в пещеру изначально было два — провал в потолке и огромная дыра в стене, выходившей на узкий парапет, обрывавшийся крутой скалой в море. Те, кто пытался одолеть папоротник, обычно отступали именно вторым путем — забираться по отрицательным склонам в дырку наверху несколько не представлялось возможным под непрекращающимся обстрелом сосульками и чистой энергией крио злющей травы-переростка. Крохотный же выступ огибал внешнюю сторону стен пещеры и поднимался обратно на плоскогорье, однако все равно считался достаточно опасным местом из-за малого размера и большой высоты, с которой падение в воду означало верную смерть. Здешние места вообще слыли дикими — в частности из-за гигантской крио-попрыгуньи и заведшегося в Храме Тысячи Ветров стража руин, из-за которого развалины приходилось обходить стороной: страж был машиной зоркой, недружелюбной и умел стрелять мощными огненными снарядами, которые снежнянские исследователи назвали ракетами. Выход завалило. Дилюк внутренне чертыхнулся. Уверенности в том, что у кого-то из собравшейся здесь компании могла вдруг обнаружиться веревка, у него не было — да даже если бы эта пресловутая веревка и нашлась, зацепить ее к потолку и залезть по ней оказалось бы все равно невозможно — провал находился слишком далеко от стен. В этот самый момент мужчина испытал предательское облегчение от осознания, что с ними находился Кайя — капитан умел возводить прямо из воздуха поражающие воображение ледяные конструкции, и его способности помогли бы сделать ледяную лестницу, по которой можно было бы уже вскарабкаться и выбраться наверх. Успокоившись этой мыслью и приглядевшись снова, Дилюк различил, что вход оказался на самом деле завален не камнями, а льдом, да еще и не до верху — вскарабкаться прямо так возможным не представлялось, но в их команде собралось трое обладателей пиро — при желании можно было бы всем разом поднапрячься и протопить дыру, достаточную, чтобы в нее все пролезли. - Да чтоб вас всех! - крикнул на общем наречии (вот она, рыцарская муштра, усмехнулся про себя Дилюк — стресс стрессом, а дети, как были приучены, говорили на тейватском, а не на родном, и все ради Люмин) один из двух парнишек, которых Кайя пару минут назад оттащил от бушевавшего папоротника, - теперь сидеть тут несколько часов и задницы морозить! Беннет, все из-за тебя! - А ну цыц, мелкосрань! - тут же прикрикнула на них Люмин, - Беннет спас вам жизнь, дурни! - Из-за Беннета нас и завалило! - рыкнул другой мальчишка — Дилюк, разглядев, что на них действительно была форма оруженосцев, а в руках они сжимали хиленькие тренировочные мечи вместо хоть сколь-нибудь стоящих боевых, пришел к выводу, что в полутора сотнях метров от него стояли, прижавшись к капитану кавалерии, те самые сбежавшие дети, о которых сетовала Джин, - ты-то, может, не знаешь, а в Мондштадте все в курсе, что от него надо держаться подальше, потому что он приносит только неудачу! Если бы не Беннет, мы бы просто зашли, убили папоротник и ушли! Но нет, нужно было появиться именно ему в последний момент, увязаться за нами и все испортить! Дилюк бросил короткий взгляд на стоявшего рядышком парнишку — тот только неловко улыбался и чесал затылок, но от хозяина винокурни не укрылась плохо скрываемая вина и горечь. Мужчине стало за него обидно. Юный искатель приключений не сделал ничего плохого — наоборот, он искренне хотел помочь, и был, по-хорошему, прав в том, что детям понадобилась бы помощь; Дилюк уже хотел пойти к необученной малышне и рассказать им, где именно они неправы и почему в бой с крио-папоротником нужно брать всех пиро-бойцов, какие есть в пределе досягаемости, как Люмин, возмущенно уперев руки в бока, крикнула на детей снова: - Спокойно забили бы эту штуку, да?! А теперь скажите мне, мелочи пузатые, у кого из вас есть пиро-Глаз? - Мы пиро-зелья припасли! - уже не так уверенно возразил ей один из мальчишек, - целый рюкзак! - Ага, пиро-зелья, - хмыкнула скептически Люмин — эхо легко разносило ее звонкий разозленный голос по всему гроту, - пиро-зелья против этой дряни, да? Вы с дубу рухнули! Знаете, как укомплектовываются охотничьи группы, когда наши уходят на дальние стоянки? Как минимум двое арбалетчиков и несколько воинов, причем обязательно у каждого по зажигательной смеси, и это все — лишь на шанс, повторяю, на шанс того, что там рядом есть крио-попрыгунья. Эти дряни опасны, как не знаю что! Однажды такая скотина почуяла добычу с противоположного края широченного обрыва! А теперь представьте, как бы вы сражались своими игрушечными зубочистками — даже мой меч, на что уж мусорный, лучше ваших кусков металлолома — против штуковины, которая в сто раз больше! Которая наверняка плюется крио-сгустками так, что до стен долетает — и я вижу, как ты, который справа, стоишь на одной ноге, потому что вторую уже цапнуло! Он бы пришиб вас в мгновение ока, не будь у вас Беннета с его пиро-Глазом! Беннет вас спас, рыцарские вы личинки! Беннет, стоявший рядом, замер ни жив ни мертв и только смотрел на яростно защищавшую его девушку с глазами по монете каждый. Дилюк не удержался от одобрительного хмыканья: шаманка высказала все, что он мог бы сказать, только громче и грубее. Дети и правда погибли бы моментально, если бы их с Беннетом пути не пересеклись. О том, что парнишка делал здесь, Рагнвиндр спрашивать не собирался — приключенец, этим все сказано. Если приключенец не в городе, значит, он приключается. Если он в городе, значит, он готовится к тому, чтобы приключаться. Беннет, скорее всего, шатался в округе с целью поиска новых подземелий или разведки путей — или чем там еще занимается Гильдия, когда не лезет в руины, не выполняет заказы и не зачищает скопления монстров. Интересно, где его застал дракон? Видел ли он сидевшую на нем Люмин? Дилюк бросил короткий настороженный взгляд на папоротник; цветок все еще неподвижно валялся у ног, распластав длинные резные листья, и признаков активности не подавал — о том, что тварь и вовсе не издохла, свидетельствовала разве что слабая пульсация соков в стебле и исходивший от растения пронизывающий холод. Земля вокруг уже не светилась теплой краснотой — огненная печать Беннета, истратив всю вложенную в нее энергию, потухла, и крио, почуяв отсутствие конкурирующей силы, вновь принялся деловито промораживать только-только отогретый воздух. Холод колол лицо. Дети тем временем прижухли и только недовольно бухтели что-то неразличимое себе под нос, не зная, что возразить на резонные замечания Люмин. Сама же девушка, по-боевому фыркнув, отвернулась и направилась в сторону все еще пребывавшего в прострации Беннета. Дилюк сцепил пальцы на набалдашнике рукояти уткнутого концом в землю клеймора и поставил на них подбородок, периодически поглядывая то на упорно прикидывавшийся ветошью папоротник, то на оруженосцев и что-то негромко им втолковывавшего Кайю, то на шаманку и юного члена Гильдии. - Мелкие они, вот и тупят, - категорично заявила Люмин, хлопнув Беннета по плечу, - не бери в голову, что они там наорали. Ты их спас. Ты молодец. И вообще, ты удачу приносишь, ничего не знаю. - Ну… - очухавшись, Беннет смущенно фыркнул и отвел глаза, покраснев от похвалы, - вообще-то, они правы. Я действительно самый неудачливый во всем городе человек. Какой сундук ни нахожу — все пустые, повезет, если пара монет и капуста обнаружится. Однажды я в богатом сундуке целый кусочек руды нашел! Это было настоящее сокровище! Люмин поморгала, не зная, что сказать на такое заявление. - ...м-да, - крякнула она озадаченно, - но в этот раз проклятие точно не- Хруст. Все в тот же миг замерли, будто молнией пораженные. Воцарилась такая тишина, что самым громким звуком казалась пульсация крови, низким гулом отдававшаяся в ушах и где-то в горле. Дилюк, моментально выпрямившись и перехватив клеймор в ладони, заторможенно поднял голову к потолку, но ничего, кроме нависавших с тонких сводов сталактитов, не обнаружил. Хруст повторился. Еще раз. Нахмурившаяся Люмин, щурясь в попытках оценить степень опасности ситуации, медленно-медленно и почти что бесшумно, лишь коротко сухо цокнув каблуком по выстуженному полу, отступила на разнесшийся по гроту тихим эхом шаг назад, затем на еще один; на третий шаг она оказалась совсем близко к Дилюку, прижавшись едва ли не вплотную к его левой руке. Беннет настороженно заозирался, и по выражению напряженного непонимания, написанному на его исцарапанном лице со шрамом поперек носа, мужчина понял, что юноша тоже не видел источника звука. Они втроем застыли мраморными фигурами, почти не дыша; Дилюк перевел взгляд на обрушившийся вход — мальчишки точно так же, как шаманка и сирота-приключенец — к нему, жались к капитану кавалерии. Кайя держал левую руку свободной, позволяя опереться раненому оруженосцу — тот и правда стоял, перенеся весь вес на одну ногу, — на правую; Рагнвиндр бегло считал позу рыцаря — рука была выпрямлена и чуть отведена от тела, пальцы растопырены и напряжены. У Дилюка мелькнуло в голове, что Кайя готовился в любую секунду поднимать ледяной потолок. Хозяин винокурни коротко вздрогнул, когда треск повторился вновь. Затем еще раз. И еще. И громче. Четче. Опаснее. Когда хруст прозвучал совсем близко и как будто прямо над самой макушкой, Рагнвиндр нетерпеливо задрал голову вверх. В ледяных наростах, облепивших каменный потолок, мужчина заметил крупные белые трещины, стремительно разраставшиеся во все стороны, как ветви в руках мастера Альбедо, когда тот показывал свой знаменитый фокус с оживлением мертвых веточек с кустов. Вот что хрустело. Лед на потолке. Лед!!! - ДИЛЮК! ОБВАЛ!!! Дилюк рванул с места за мгновение до того, как услышал истошный окрик Кайи; швырнув меч в карманное измерение и схватив Люмин и Беннета за руки, он со всех ног помчался в сторону капитана, уже спешно наращивавшего толстый ледяной потолок над собой и испуганно вжавшимися в него, словно стремясь срастись в единый организм, оруженосцами. Сердце заколотилось, как бешеное. Барбатос, только бы добежать! Кайя — ближник, он не сможет поднять над ними щит, если они будут слишком далеко. Только бы добежать, только бы добежать, тут же всего ничего, несколько десятков метров осталось, только бы- Он даже не услышал и не увидел — вставшими дыбом волосками на загривке, шестым чувством ощутил, как за его спиной, не выдержав собственной тяжести, окончательно раскололся на части тонкий свод пещеры — только спустя долгую долю мгновения до него долетел низкий треск отломавшегося и стремительно полетевшего вниз камня и льда. Дилюк не позволил себе обернуться — вперед, только вперед, осталось совсем чуть-чуть- Он вскинул взгляд на Кайю. На смуглом лице, показавшемся неестественно бледного цвета из-за холодного голубого освещения грота, — будто бы буквально за миг до того — вспыхнул обездвиживающий ужас. Оставалось метров пятьдесят. Не добежать. И Дилюк, повинуясь все тому же шестому чувству и прочитанному по губам выдоху: «Нет!», отчаянным рывком дернул Люмин и Беннета вперед, с силой толкнул в спины, сбивая с ног, и навалился сверху, закрывая собой в глупой надежде, что его тело смягчит удар и ребятам не переломает хребты. Потолок над ними в ту же секунду обрушился с рвущим барабанные перепонки грохотом. *** Софья весь следующий после выхода трех рыцарей и одной шаманки в поход на храмы день выглядела не на шутку встревоженной. Она с утра пораньше заявилась в штаб Ордо Фавониус, сопровождаемая верной летающей подругой, и попросилась остаться в кабинете Джин; леди Грандмастер, удивленная такой просьбой, разрешила, лишь предупредив, что у нее много работы и вряд ли она сможет поддерживать содержательный разговор. Снежнянка, впрочем, и не настаивала — она устроилась в кресле у книжного шкафа на возвышении, достала из карманного измерения тонкие деревянные палочки и мотки нитей и принялась плести замысловатые амулеты. Как она сказала поинтересовавшейся Джин, мандалы — традиционные для Сумеру украшения, призванные отгонять беду и злых духов, плетение которых являлось отличным способом убить время. Джин только понимающе кивнула и вернулась к делам. Город восстанавливался после урагана — в ее кабинет постоянно заглядывали различные торговцы, держатели таверн, даже старый хозяин отеля «Гёте» заявился ближе к обеду — и все приходили с документами на собственность и подробнейшей описью поврежденных вещей: крыш, окон, стен, кадок с цветами, заборов и оградок… Джин вчера объявила, что Ордо Фавониус выплатит денежную компенсацию всем пострадавшим в соответствующем размере. Она, конечно, ожидала, что ее ждет морока со всеми экономическими премудростями и человеческими жалобами, но мигрень, разыгравшаяся к полудню, оказалась даже для нее неожиданно сильной. В какой-то момент пришлось повесить табличку «занято» и посидеть несколько минут в тишине, чтобы унять режущую боль и переждать невыносимое желание задернуть шторы наглухо, лишь бы избавиться от убийственно яркого даже несмотря на пасмурную погоду дневного света. Леди Грандмастер тогда не заметила, как Софья бесшумно поднялась с кресла, отложив недоплетенный третий амулет, и подошла к ней; женщина ощутила чужое присутствие рядом лишь тогда, когда холодный бархат легонько коснулся ее висков, а по голове потекло, унимая боль, слабенькое-слабенькое крио. - Получше? - тихо осведомилась снежнянка, и Джин, прислушавшись к ощущениям, с удивлением поняла, что да, лучше — боль прошла, как будто никогда ее и не бывало, - на вас лица не было, Грандмастер Джин. Отдохните хоть чуть-чуть, Семерыми молю. У вас есть обеденный перерыв? - Прошений очень много, - упорно покачала головой рыцарка, с силой моргнув, - и так засижусь до ночи. Не могу. Спасибо, что помогла, Софья. Софья только неодобрительно поджала губы, но ничего не сказала — посмотрела еще секунду, внимательно вглядываясь в чужие черты лица в попытках отыскать признаки вновь подступающей боли, но, ничего не обнаружив, неслышно коротко выдохнула и вернулась в свое кресло. Первой из храмов возвратилась Эмбер — храм Сокола находился совсем близко, и девушка обернулась меньше, чем за сутки; часы еще не пробили одиннадцать утра, как она, бодрая и готовая к свершениям, возвратилась в штаб, отчитавшись, что подземелье очищено, источник силы Двалина отключен, а еще она по пути наткнулась на пиро-попрыгунью в окружении слаймов и долго-долго гонялась за ней, пытаясь застрелить, из-за чего задержалась и оказалась вынуждена остаться на ночлег в природе достаточно далеко к юго-востоку от подземелья — так-то могла вернуться и того раньше. Присутствие Софьи в кабинете ее, естественно, насторожило — но заверениям Джин, что снежнянка просто пришла посидеть здесь, потому что волновалась за подругу, скаутка все-таки поверила. Она даже мило пообщалась с Паймон, старательно не обращая внимания на гуслярку — та, впрочем, от этого ни капельки не страдала. А вечером небо вдруг очистилось — в открытые окна влетел, прошуршав занавесками, сладкий-сладкий ветер, весело дернул за край сложенные в аккуратные стопки документы, вежливо не свалив ни единого листка; Джин, встрепенувшись и оторвавшись от подсчета компенсации «Великолепию ветра» за сорванную вывеску и ободранную черепицу, выпрямилась и обернулась за спину — и обомлела. Закат, пламенный, как апельсиновая кожура, растекался раскаленным докрасна металлом над городом, и солнце величественно опускалось за красные крыши домов и высокие каменные стены, вызолачивая видневшиеся вдали крутые обрывы берегов Сидрового озера. Джин, не сдержавшись, восхищенно ахнула и поднялась со стула, чтобы подойти к распахнутому настежь окну; краем уха она услышала шуршание за своей спиной и торопливые шаги, и вскоре к ней подскочила Софья, а следом долетела и взвизгнувшая в искреннем ошеломлении Паймон. Девушка застыла рядом с приоткрытым в восторженном вдохе ртом, судорожно вцепившись пальцами в подоконник, и вцепилась взглядом в горевшее лесным пожаром небо, не смея шелохнуться и почти что не дыша. В темно-ежевичных глазах расплескалось закатное золото. Джин услышала донесшиеся с площади радостные восклики и смех горожан; нагнувшись и перевесившись через подоконник, она разглядела бегавших по улице с бумажными вертушками в форме ветряных астр детей и высунувшимися из окон, как она, жителей ближайших домов. Они все улыбались, махали друг другу, кричали, что Ужас Бури ушел совсем — леди Грандмастер не смогла сдержать рвавшуюся из груди усталую, но счастливую улыбку. Вот бы они были правы. Вот бы Ужас Бури и правда ушел, вернув законное место Двалину. Надеяться на такой хороший исход при таких малых затратах сил было глупо — профессиональное чутье подсказывало рыцарке, что самая главная борьба еще ожидала их впереди, но прочистившееся небо пело Мондштадту о перемирии, о передышке — а большего пока что было и не надо. Выдохнуть, собраться с силами — а потом уже решать, что делать и как спасать пораженного порчей Дракона Востока. Софья, отмерев, убежала к столу, стоявшему с левой стороны от входа, если смотреть от окна, выхватила из карманного измерения бумагу с чернильницей и перьевой ручкой — Джин однажды подарили такую, деревянную, резную, с золотым узором, но пером ей было писать все же привычнее — и принялась что-то быстро-быстро записывать, то и дело снова глядя на закат, на теплый сумрачный полумрак, воцарившийся в кабинете, и что-то шепча себе одними губами. Паймон, оставшаяся парить рядышком с леди Грандмастер, только по-доброму усмехнулась — вот они какие, барды. Чуть что — сразу вдохновение накатывает, и волнения как ни бывало. День прошел. Софья ушла поздней ночью и возвратилась снова утром — и снова уселась в кресло и принялась плести мандалы, похожие чем-то отдаленно то ли на огромные снежинки, то ли на диковинные цветы из джунглей. Ее движения, обычно плавные и мягкие, словно ветер затихающей вьюги, в этот раз были резкими, беспокойными, и в какой-то момент пряжа в руках снежнянки, тихонько хрустнув, порвалась; девушка в тот же миг остановилась на полпути, прикрыла глаза, коротко выдохнула и, отложив моток, принялась завязывать узел на свободном конце шерстяной нитки. - Что-то случилось, - встревоженно шепнула она, оплетая красной пряжей тонкую палочку, - неспокойно мне. Беду они какую-то накликали на себя… - Не думаю, - не слишком уверенно покачала головой, возражая, Джин — волнение снежнянки все-таки передалось и ей, и женщина малодушно кинула взгляд на часы — нет, по ее расчетам ребята должны были вернуться чуть позже, - Лиза — сильнейшая ведьма Мондштадта и лучшая выпускница Академии Сумеру за последние двести лет, а Кайя — мастер стихии крио. Хиличурлы им не страшны, а если они наткнутся на что-то еще — у Люмин есть анемо и пиро. Идеальная комбинация трех стихий, у которой слабостей почти что нет. Крио работает против электро, пиро и гидро, пиро — против крио и дендро, а против гео и анемо есть мечи. Да и плоскогорья для них относительно безопасны — слаймы и попрыгуньи могут встретиться, и все. Я уверена, они в порядке. Софья повязала узелок и потянулась за оставленным мотком. - Вашими бы устами да мед пить, леди Грандмастер, - на бледных губах заиграла невеселая улыбка, - знаю я, что они и правда в порядке. Просто… неспокойно. Была бы тут гадалка какая, я бы сходила — да только никого в городе, судьбы видящего, нет. - А Паймон может слетать в ту сторону? - вдруг предложила Джин и даже порадовалась собственной идее — Паймон ведь постоянно то летает рядом, то исчезает неизвестно куда, и ей, феечке, наверняка было бы проще простого метнуться к храму и посмотреть, там ли Кайя и Люмин или уже ушли! Но Паймон лишь развела руки и грустно пожала плечами: - Паймон не может отходить от Софьи слишком далеко. Она спасла Паймон из воды, и теперь мы связаны — Паймон бы и рада слетать, потому что сама тоже очень волнуется за Люмин, но… Она раздосадованно фыркнула. Джин опустила глаза. Обидно. Это казалось таким простым решением, но вышло, что оно невозможно чисто физически. Где-то к десяти утра в кабинет юркнула Лиза — уставшая, но без единой царапинки, и у Джин отлегло от сердца, когда она увидела Ведьму Роз целой и невредимой. Библиотекарша невесомо чмокнула погруженную в работу женщину в лоб, перегнувшись через заставленный бумагами стол, и с улыбкой сообщила, что дело сделано и ни один хиличурл не пострадал, а на обратном пути ее даже довезли на скоростном слаймовом аэростате до первого перекрестка, изрядно ускорив ее путь — имя Люмин оказалось чудодейственным заклятьем, моментально сделавшим враждебную расу если не дружественной, то как минимум нейтральной. Казалось, хиличурлам охранять храмы тоже не нравилось — Лиза не разобрала ни слова, но воины глухо ворчали между собой о чем-то. Может, о том, что им хотелось домой. - О, Софья, Паймон! - весело ахнула ведьма, заметив, наконец, сидевших в углу феечку и снежнянку, - я думала, вы проводите время в таверне или на площади. Там как раз все починили, будто урагана и не бывало! - Привет, Лиза! - помахала ручкой девочка, - мы Люмин ждем! Паймон себе места не находит от волнения, и Софья тоже! Мы тут и вчера сидели, и сегодня будем сидеть, пока Люмин не вернется! - Лиза, прошу, не откажи, подмогни в дельце, - снежнянка ради такого даже оторвалась от плетения — Лиза, услышав обращение к себе, подошла поближе, - можешь проверить, живы ли Люмин и Кайя? Лиза секунду молчала, задумавшись; Джин смотрела ей в затылок, не отрывая глаз. Библиотекарша Ордо Фавониус была сильнейшей ведьмой города, но «сильнейшая» не означало «всемогущая», и поиск людей мог в спектр ее способностей просто-напросто не входить. Была бы здесь Алиса, еще одна ведьма, пришедшая неизвестно откуда — прямо как Люмин — и ушедшая неизвестно куда… она бы, возможно, смогла. В ее всемогущество Джин охотно верилось — как и в неудержимый нрав и катастрофическую разрушительность, которую обуздать было просто невозможно. Хотя даже Алиса однажды обмолвилась, что и она далеко не так сильна, как ее бывшая подруга, с которой они несколько лет тому назад разругались в конец и которой, как сказала взбалмошная старейшина Круга Ведьм, «подвластна сама жизнь». Может, эта женщина и дала бы ответ на вопрос, что сейчас творилось с Люмин — да только где ее отыскать… - Прости, солнышко, - скорбно пожала плечами Лиза, - это не в моих силах. Я читала, что архонты умеют искать по своим стихиям, но я не уверена, что мы сможем призвать лорда Барбатоса или Рекс Ляписа. Да и незачем. Я понимаю, что ты волнуешься — все волнуются — но я уверена, что наши герои скоро вернутся в целости и сохранности. Софья, у которой до того на лице было написано выражение ожидания и робкой надежды, обессиленно опустила плечи и кивнула. - Все равно спасибо, Лиза. Ладно, может… может я и правда зазря волнуюсь. Люмин сильная девочка, пусть и дурная слегка. Она справится. - А еще она удачливая! - поддакнула, стиснув кулачки, Паймон и ободряюще улыбнулась, - Люмин даже полет на драконе пережила, что ей сделает какой-то заброшенный храм?! Она же Люмичурл! Она все может! Софья с благодарностью взглянула на сохранявшую боевой настрой подругу. - Да, - уже чуть повеселее усмехнулась она, - Люмичурл. Дальше день потек, как обычно. Лиза хотела было уйти в библиотеку, но, заприметив рукоделие снежнянки, тут же подсела к ней, и между женщинами завязался разговор о культуре Сумеру, амулетах, закостенелых умах преподавателей Академии и об исследованиях Ирминсула, великого древа, плетущего своими корнями артерии земли. Паймон, устав летать, приземлилась на деревянный заборчик, отгораживавший платформу от остального кабинета. В какой-то момент в офис заглянул, неловко прокашлявшись, Вагнер, и Джин пришлось уйти — кузнец принес готовый замок, и нужно было проконтролировать его установку и расплатиться с мастером. Дверь в подвал наконец-то была починена, заевший позавчера ключ — освобожден из пасти заржавевшего замка и возвращен рыцарям, плата за работу отдана. Вагнер в привычной ворчливой манере посетовал, что в кузнице ветром перевернуло и поломало витрину с оружием, пришлось идти к плотнику и заказывать новую; Джин предложила кузнецу написать прошение о компенсации урона от урагана, но тот лишь замахал руками — какая компенсация, госпожа Грандмастер, за наконец-то сломавшуюся гнилую развалюху, которая только на честном слове и жила, еще и деньги с вас трясти? Да ни в жизнь! По пути обратно в офис Джин наткнулась на Ноэлль. Горничная тащила в руках тяжеленный даже на вид деревянный ящик; когда Грандмастер поинтересовалась, куда девушка шла, та, слегка смутившись, ответила, что ходила в кладовую за частями для новых манекенов — тренировочную площадку ураган разнес в щепки, а до ее починки у Ноэлль руки дошли только сейчас, но она все быстро починит, не стоит волноваться! Еще немного времени Джин потратила на то, чтобы сходить с Ноэлль на площадку, поставить туда материалы, сбегать за плотником и попросить его помочь девушке собрать манекены, детали которых он сам когда-то и выточил. Горничная, увидев приведенную ей подмогу, сперва вся залилась краской и всплеснула руками, мол, она же сама могла справиться, зачем было еще кого-то напрягать, неловко же, это ведь ее обязанность — следить за чистотой и приличным видом штаба, а не кого-то другого, но затем все же смирилась. Джин, понаблюдав несколько секунд за тем, как мастер деловито принялся объяснять девушке, что куда вставлять и где перевязывать, убедилась в том, что все идет, как надо, и направилась обратно в свой кабинет. Ее ждали не разобранные со вчерашнего дня стопки прошений, а еще нужно было встретить Кайю и Люмин — они должны были уже возвратиться из похода. Однако в офисе ее ждал сюрприз — еще из коридора она услышала громогласный басовитый хохот, перемежавшийся с неторопливой речью с особенным рычащим акцентом. Этот голос мог принадлежать лишь одному человеку в Мондштадте, и, честно признаться, рыцарку обрадовал его визит. - Сайрус, добрый день! - поприветствовала главу мондштадтского отделения Гильдии Искателей Приключений Джин и тут же оказалась схвачена в медвежьи объятия. - День добрый, госпожа действующий Грандмастер! - проревели ей на ухо, едва не оглушив; Сайрус, стиснув хрупкую против своей шкафообразной комплекции женщину до хруста в костях, поставил ее обратно и лихо подбоченился, улыбчивый и открытый, как и всегда, - как идут дела у рыцарей? Несколько из наших ребят рвутся в старый город за драконом, но в основном народ сидит прижухший. Эх, где ныне горячая кровь! - Это называется «благоразумие», Сайрус, - ответил ему другой женский голос, приятное меццо-сопрано, и Джин не сдержала радостной улыбки, узнав его обладательницу, - здравствуй, Джин. - Не ожидала, что ты вернешься так рано, Эула, - кивнула приветственно, светло улыбнувшись, рыцарка — голубоволосая разведчица только фыркнула на это, - я рада тебя видеть, хотя и думала, что ты появишься где-то к закату. - Мы уже шли в обратный путь, когда дракон объявился над городом, - она изящно заправила прядку за ухо, - пришлось чуть-чуть ускориться, но мы могли вернуться даже немного раньше, честно говоря. Я чувствовала, что тут может понадобиться помощь. Вся округа как вымерла — но в Спрингвейле все в порядке, мы сделали небольшой крюк, чтобы к ним зайти. Охотники жалуются, что дичь разбежалась и деревья повалило, когда дракон пролетел низко над лесом, но в остальном все живы-здоровы. Кстати, где капитан Кайя? Джин бросила взгляд на часы — те показывали полдень. В груди снова заползал противный червячок волнения — они должны были уже возвратиться, максимум — через час-полтора, но даже несмотря на наличие этой небольшой форы во времени леди Грандмастер все равно почувствовала себя не в своей тарелке. Вспомнилась утренняя взволнованность Софьи и ее предчувствие беды. Снежнянка могла себя просто накрутить, бесспорно — в конце концов, она отпустила свою близкую подругу с незнакомым человеком в опасные края, но ведь Люмин назвать беззащитной решился бы только дурак. С ними ведь ничего не случилось, верно? За ними даже пошел Дилюк. Если бы что-то стряслось с Кайей и Люмин, Дилюк бы их выручил. Выручил бы ведь?.. - Джин? - позвала ее проницательная, как всегда, Эула, скрестив руки на груди и нахмурившись. - Они с Люмин должны вот-вот возвратиться из храма Волка, - задумчиво протянула женщина, - так что, я уверена, скоро он присоединится к нашей компании. - Люмин? Джин коротко пересказала события последних дней. С каждым словом тонкие аристократичные брови разведчицы поднимались все выше, а в момент описания прыжка шаманки в вихрь она даже неслышно ахнула, тут же, впрочем, вернув на лицо относительно спокойное выражение. Однако, когда повесть была окончена, Эула, постояв пару секунд в полном ошеломлении, пришла в себя, надменно фыркнула и произнесла свое коронное, отвернувшись с самым оскорбленным видом: - Отправились без меня на подвиги, решив забрать всю славу. Что за подлые мерзавцы. Помяни мое слово, Джин, я обязательно отомщу! Женщина развеселенно усмехнулась. Знала она ее месть — однажды девушка так подложила под тарелку чаевые Саре, хозяйке «Хорошего охотника», когда та отказалась брать плату за салат, не входивший в заказ и положенный ею, как подарок. Эула сказала, что она так отомстила за то, что ее посчитали слишком бедной, чтобы заплатить за всю еду. Вот бы наконец-то все мондштадтцы отпустили ей тысячелетние грехи ее клана… - За насмешку над собой я тоже отомщу, - мрачно пообещала разведчица и дернулась, когда рядом с ней зафырчал в кулак размером с кувалду, отчаянно силясь не захохотать в голос, Сайрус, - да что такое- Весь кабинет потонул в разномастном смехе. Эула обреченно выдохнула через нос. Список претендентов на месть пополнился еще на несколько пунктов. Сайрус, гогоча басом, похлопал себя, согнувшись пополам, огромной ладонью по мощной коленке, кое-как выпрямился, утер выступившие слезы и сипло от все еще рвущегося из груди смеха выдохнул: - Ух, красавица, ну ты… ну ты насмешила! Ладно, ладно, отомстишь, не прожигай взглядом дыру! Ты ж крио все-таки, а не пиро. Он еще раз вздохнул; всеобщих смех потихоньку улегся. Мужчина поправил монокль в правом глазу, почесал густые соломенные усы, тоскливо уставился в открытое окно и произнес: - Пиро, да… Беннет, малец, куда-то запропастился. Ушел с утра пораньше два дня назад — а там дракон налетел, и с тех пор мальчишку не видели. Только бы не сожрала его эта ящерица треклятая, а то с его-то удачей… - Не думаю, что Ужасу Бури захотелось бы внезапно съесть человека, - Джин ободряюще похлопала главу мондштадтской Гильдии по плечу, и морщина, залегшая меж густых бровей Сайруса, нехотя разгладилась, - Беннет вернется. Кстати, а куда он шел? - Хотел разведать окрестности около папоротника, - цыкнул приключенец и недовольно упер мускулистые руки в бока, - дурная затея, знаю, но я мальчишку все равно отпустил. Даже никакой мысли не возникло, Бездна пожри мою старую дырявую башку, что пацаненок пострадает! Он мне клялся лордом Барбатосом, что в саму пещеру — ни-ни, только вокруг пошатается, посмотрит, может, есть рядом что-нибудь, что поможет все-таки забить эту зверюгу! Не знаю, что он там найти хотел, но уж точно обманывать меня не собирался. Я ж его с младенчества знаю, парень — душа нараспашку. К папоротнику сам бы точно не полез. Если только не свалился ненароком, там же дыра в потолке… Джин задумчиво уставилась куда-то вбок. Размышлять о судьбе незадачливого юноши, известного на всю округу тем, насколько катастрофически ему не везло, было, мягко говоря, бесполезным занятием, но от работы, к неудовольствию рыцарки, у нее уже кипели мозги, а от все нарастающего беспокойства — беспричинного, на самом деле, у них еще было в запасе пару часов — за до сих пор не вернувшихся Кайю и Люмин не спасало уже практически ничего. Беннет оказался отличным способом перевести мысли в другое русло: во-первых, можно было повспоминать все курьезы, связанные с его злоключениями, а во-вторых… Джин, на самом деле, была абсолютно уверена, что мальчик в порядке. Несмотря на тотальную невезучесть, он всегда возвращался живым — побитым, но живым, и всегда приходил в Собор Барбатоса вылечить новые раны. Барбара, настоятельница церкви Фавония и любимая младшая сестренка Джин, только качала головой, рассказывая об очередной травме незадачливого искателя приключений. Джин только хотела сказать, что Беннет наверняка жив, хоть, может, и не очень здоров, как в дверь вдруг нетерпеливо постучались — даже не постучались, скорее заколотили — и, не дождавшись ответа, тут же распахнули. В кабинет влетел Кайя. И на вид он казался несколько не в себе. - Привет, Джин, - он подозрительно весело помахал рукой — у рыцарки по спине промчался предательский холодок от мысли, что его улыбка слишком напоминала истерическую, а в глазу плескалось что-то треморно-бешеное, - о, Эула, с возвращением! Софья, Паймон, рад вас видеть! Сайрус, дружище, сколько лет, сколько зим! Лиза! Он приветственно распахнул объятия и оскалился. - Джин, у меня две новости, - он согнул три пальца на левой руке, оставив указательный и средний, - хорошая и такая, что лучше сесть. С какой начать? Кайя абсолютно точно был не в себе. Это была не его манера речи. Не его повадки. Джин бы заподозрила, что это и вовсе был не капитан кавалерии, но мягкое бело-голубоватое свечение крио, увиденное при беглой проверке стихийным зрением, говорило о том, что это все-таки действительно был Альберих. От него не разило алкоголем, но на ногах он стоял некрепко — не шатался, но что-то в его позе свидетельствовало о том, что находиться в вертикальном положении ему не нравилось. ...не спал больше суток? Но зачем он так спешил? - Давай с хорошей, - осторожно согласилась Джин, подошла к смотревшему на нее в упор, не моргая, капитану и мягко взяла его за плечи, - садись, Кайя. Ты устал. - Если сяду — моментально усну, - мотнул он отрицательно головой, - ладно, хорошая новость: я вчера все-таки нашел оруженосцев и привел их сегодня в город. Одного цапнуло по бедру прошедшим по боку лучом крио, у другого раздроблена голень. Обоих отправил в Собор на лечение — одного на руках принес, другой на своих двоих дошел, правда, забинтованный. Мечи в сохранности, встретил Ноэлль, сдал их ей. Цапнутые… крио? А у другого перелом? - Вы наткнулись на крио-мага Бездны? - предположила со слабой надеждой на лучшее Джин, чувствуя, как волнение за Дилюка и Люмин и за пострадавшую из-за того, что она плохо заперла кладовую с оружием, малышню разгорается с новой силой и больно жжется и тянет в груди. Цапнутые крио. Раздроблена голень. Беннет ушел к папоротнику. Кайя встретил оруженосцев. От храма Волка до пещеры — всего ничего… - Если бы! - рассмеялся капитан, но в глазу у него не было ни единой искорки смеха, - нет, Джин, в храме было два гидро-мага, крио не было. Все получше. Джин, серьезно, лучше сядь. Софья, Паймон, вы тоже. - Вот теперь точно не сяду, - отозвалась снежнянка, спустившаяся с платформы, на которой провела весь вчерашний день, - говори, как есть. Кайя вздохнул. Провел рукой по лбу. - Встретили мы их, когда Беннет вместе с ними пытался отбиться от крио-папоротника. Малыши по неопытности решили, будто тренировочные мечи и рюкзачок огненных зелий справятся там, где не справились опытные рыцари и искатели приключений, до того успешно ходившие в подземелья класса S. К их чести, однако, этот поход все-таки обернулся успехом — папоротник мертв. Он потерянно ухмыльнулся. На глазу заблестел прозрачный хрусталь, который капитан тут же сморгнул. - Мертв потому, что потолок пещеры рухнул и завалил его, задавив насмерть, - от голоса капитана остался только севший шепот, - его, а еще Беннета, Люмин и Дилюка, которые не успели добежать под мой полог. Нас тоже задело — собственно, ледяной щит сломался, его куском парнишке по ноге и стукнуло. Но все равно меня и детей, считай, только слегка задело. А их троих… Он рвано вдохнул и развел руки, пусто улыбнувшись забывшей, как дышать, Джин: - А их — как папоротник. С концами. *** Боль дошла не сразу — сначала Дилюк ощутил, как что-то плоское с силой ударило его по ноге, затем — как заходила ходуном под градом из каменных и ледяных глыб земля под руками и коленками. Обвал продолжался до смешного короткое время — весь потолок гигантского грота рухнул разом, не оставив времени на страх; Рагнвиндр даже тогда, когда сбил ребят с ног и закрыл собой, не надеясь выжить самому, не боялся. Не было времени бояться. Нужно было каким угодно образом защитить Люмин и Беннета, а остальное могло подождать. И лишь сейчас, когда грохот затих, земля перестала дрожать и абсолютная глухая темнота заволокла зрение, до мужчины наконец-то дошла тупая боль в левой голени, заставившая стиснуть зубы. Только бы не перелом. Только бы не перелом, только бы обошлось простой трещиной — с переломом, тем более открытым, особо не походишь, а им еще возвращаться назад, да и ребята могли быть ранены так, что ему пришлось бы нести кого-то на руках. Только бы просто трещина. Лорд Барбатос, только бы все обошлось просто трещиной — или вообще ушибом, но на подобную удачу Дилюк надеяться не решался. Придавленная куском каменной плиты нога противно пульсировала и ныла, и биение крови отдавалось где-то в сгибе колена; мужчина попробовал пошевелить травмированной конечностью для проверки на предмет возможности высвобождения ее из тисков, но тут же пожалел о своем решении, едва удержавшись от болезненного шипения — где-то внутри голени, в кости, резко стрельнуло и растеклось выплеснувшейся лавой, медленно сходя на нет. Да и, судя по прорвавшимся сквозь импульс боли ощущениям, нога не сдвинулась ни на миллиметр, оставшись ровно на том же месте, где ее и придавило. Плохо дело. Он застрял. Дилюк замер, дожидаясь, когда голень перестанет ныть так сильно, и стараясь дышать как можно поверхностнее; в голове сразу всплыли уроки безопасности в экстренных ситуациях, которые им преподавали, когда они еще были только малышами-оруженосцами, впервые надевшими кожаные — еще даже не стальные! - доспехи. Если ты оказался в ситуации с ограниченным количеством воздуха без возможности спастись самому, но ты точно знаешь, что другие люди уведомлены о твоем бедственном положении и смогут в ближайшее время тебя вытащить, то лучшее решение — попытаться уснуть. Во сне воздух расходуется меньше всего. Кайя и те два мальчишки наверняка уже направились в Мондштадт за помощью. Им осталось только продержаться до того времени, как их раскопают — подождать полтора дня максимум, и помощь придет. О том, чтобы выкопаться самим, даже речи не шло — Дилюк оказался обездвижен, а в Люмин и Беннете силы на то, чтобы поднять кучу каменных и ледяных плит каждая по несколько центнеров, если не тонн, весом, явно не доставало. Если же заклятье Кайи не выдержало… Рагнвиндр с силой зажмурился. Нет. Не могло не выдержать. Капитан использовал свой щит редко, но метко, и создавал его такой толщины, что по нему могла проскакать конница в полном обмундировании и не оставить ни одной мало-мальски опасной трещины. Кайя был жив, и это не обсуждалось — он был жив и он уже спешил в город, чтобы привести подмогу в лице нескольких рыцарей и наверняка увязавшейся бы за ними Ноэлль. Он был жив. Признавать не хотелось, но мысль о том, что ледяной полог не выдержал и капитана с оруженосцами все-таки пришибло, вызывала предательский холодок по спине, лишь наполовину связанный с возможностью закончить свои дни замурованным в братской могиле из наваленной груды камней. Дилюк простоял на локтях и полувытянутых ногах еще какое-то время — то ли три минуты, то ли полчаса; он отмер лишь тогда, когда плечи начали ощутимо затекать. Мужчина, как смог, выпрямился на руках и одним плавным движением перетек на полноценные четвереньки, согнув колени; левая голень тут же недовольно напомнила о своем существовании, заставив несдержанно шикнуть. - Господин Дилюк?.. - донеслось снизу тонким шепотом, - господин Дилюк, вы живы? - Жив, - выдохнул едва слышно он, пытаясь привыкнуть к кромешному мраку — умом он понимал, что попытки его были обречены на провал из-за полного отсутствия света как такового в каменном мешке, - Беннет, ты как? - Цел, ничем даже не ударился, - ответил так же на грани слышимости — тоже экономил воздух, видимо — Беннет, - Люмин? Ответа не последовало. Сердце трусливо сползло куда-то со своего законного места вниз, оставив в груди сосущую пустоту. Дилюк, задержав дыхание, оперся на правую руку и принялся шарить свободной ладонью по полу в попытках найти обоих ребят; кисть наткнулась на что-то теплое и мягкое, похожее на ощупь на чужое предплечье. - Это я, - отозвался сирота из Гильдии, - вы мою руку нашли. Левую. - Понял. Дилюк торопливыми движениями ощупал пространство слева от мальчишки. Семеро, только бы Люмин была жива. Только бы ей не размозжило голову, только бы не переломало шею, только бы с ней все было в порядке. Дилюк же вроде столкнул обоих ребят — если каменная плита не превратила в лепешку голову Беннета, то Люмин тоже не должно было задеть, верно? Он очень хотел на это надеяться. Сердце билось как-то по особенному встревоженно и гулко. Наконец, он нащупал что-то тонкое и шуршащее — ткань платья, понял он; осторожно проведя ладонью вперед, он наткнулся на оголенное плечо девушки — та лежала по левую руку от мужчины, там, где, собственно, и должна была упасть. Плечо мелко-мелко подрагивало. С души словно камень свалился. Жива. - Люмин? - снова позвал ее Дилюк. Девушка не ответила. Она не издала ни звука, даже не всхлипнула и не пискнула, хотя, признаться, мужчина больше ожидал того, что она начнет шепотом ругаться на обрушившийся невовремя потолок, который не дал ей нашинковать крио-папоротник на сотню маленьких кусочков. Люмин не походила на тот тип людей, который предпочитал убежать от опасности — скорее, посмотреть ей в лицо и нагло ухмыльнуться, уперев руки в бока. Но шаманка не ругалась и не шипела — только молчала и исходила мелкой дрожью, даже не удосужившись свернуться в позу эмбриона. Дилюку стукнуло в голову — она же замерзла! Пол леденющий, это он в своих штанах, сапогах и трех слоях одежды ничего не чувствует, а Беннет и Люмин лежат на выстуженном насквозь камне в тонких открытых нарядах с голыми ногами и мерзнут, пока он тут прохлаждается! Дилюк кое-как приподнялся с четверенек, всеми силами стараясь не выдать, что ему больно, чтобы не напугать ребят, и встал на колени; одной рукой опасливо опираясь на камни за своей спиной, он попробовал вытянуть другую в попытке оценить, насколько высокими оказались своды их природной темницы, но не смог даже полноценно выпрямиться и стукнулся головой. «Разведка обстановки показала, что тут низко, - мрачно констатировал Рагнвиндр, опускаясь обратно на руки, - поняли, приняли». - Беннет, - шепотом позвал он парнишку, и тот отозвался коротким «хм?», - пожалуйста, проползи пещеру и посмотри, насколько тут высоко и широко. Люмин лежит совсем рядом, у моей левой руки, перелезай осторожно. - Есть! - Дилюк мог травмированную ногу на отсечение дать, что юный искатель приключений на рефлексах бодро кивнул даже несмотря на то, что его никто не смог бы увидеть в такой мгле. Внизу зашебуршало; мужчина услышал, как парнишка с тихим кряхтением перелез через лежачую преграду и пополз дальше, негромко шаркая тканью шорт по полу. Сам же Рагнвиндр, не теряя времени, осторожно опустился обратно на четвереньки, стараясь лишний раз не шевелить ушибленной ногой, оперся на одну руку и принялся пытаться высвободить из рукава теплого пальто другую. Получалось с переменным успехом — использование только одной конечности сильно замедляло его и ограничивало подвижность, да еще и голень постоянно напоминала о себе сердитыми импульсами тупой боли, тут же расползавшимися по всей ноге ниже колена. Дилюк понадеялся, что за время ожидания помощи его конечность не онемеет настолько, что начнется омертвение тканей. Становиться похожим на пирата из сказок ему как-то совершенно не улыбалось. Люмин, тем временем, до сих пор не издала ни звука. Тихое копошение, наполнившее каменный мешок, подействовало на Дилюка успокаивающе, и неприятное чувство подвешенности, поселившееся до того в груди, нехотя отпустило его. Рука, в то же время, постепенно высвобождалась из плотного рукава; совсем ограничить подвижность травмированной ноги не вышло — но боль стала еще чуть более терпимой, и Рагнвиндр уже не срывался на шипение каждый раз, когда нечаянно дергал конечностью сильнее положенного. Это не могло не радовать. Наконец, левую руку удалось вытащить из пальто. Дилюк обрадованно улыбнулся — процесс пошел. Чудесно. Перенеся вес на освободившуюся руку, он принялся проводить ту же самую операцию с правой, но с ней дело потекло даже быстрее — возможно, потому, что мужчина просто наловчился выворачиваться из верхней одежды, почти не двигая телом. Невовремя вспомнилось, как он в тринадцать лет шлепнулся с дерева на винокурне и сломал основную руку — а так как дело было поздней осенью, уже начинал моросить редкий снежок и приходилось надевать теплые вещи. Ой, как он веселился с тем, чтобы запихнуть негнущуюся конечность в рукав! Кайя тогда потешался над ним и при каждом удобном случае фырчал, что Дилюк стал совсем беспомощным, но в первые дни, когда мальчишка еще не освоил тонкую науку вдевания загипсованной руки в куртку, все равно помогал ему. Смех смехом, а помочь больному — святое. Зато именно тогда Дилюк из критической необходимости освоил письмо левой рукой и стал амбидекстром. Во всем, как оказалось, можно было найти выгоду. В левое плечо что-то легонько боднулось. - Вы, господин Дилюк? - Я. Беннет коротко угукнул и пополз дальше, огибая мужчину и аккуратно перелезая через Люмин, до сих пор не подававшую никаких признаков жизни. Если бы Дилюк не нащупал тогда то, как ее мелко трясло, он бы и вовсе подумал, что девушка потеряла сознание или умерла от разрыва сердца. Хотя последнее было маловероятным — путешественники, особенно такие древние, как она, с каждым годом опыта становились все закаленнее в эмоциональном плане. Рагнвиндру даже предположить было боязно, что могло бы чисто гипотетически напугать Люмин до смерти. - В самом высоком месте могу встать на коленки, - шепотом сообщил, вернувшись на изначальную позицию, Беннет, - но оно одно там такое. В основном — только ползком, в лучшем случае на четвереньках. Наибольшая ширина… полтора вас, наверно? В длину где-то два раза уместитесь и еще руки вытянете. Немного, мягко говоря, места. Очень немного, но выбора особо не было. Им и без того невероятно повезло, что их не облепило камнями вплотную, иначе было бы совсем печально. - Спасибо, Беннет, - кивнул по привычке, вытаскивая руку из одежды, Дилюк. - Да не за что… Высвободив в кои-то веки вторую конечность, Рагнвиндр стянул с себя пальто и с глухим «шлеп» опустил его на пол слева от себя, там, где предположительно лежала Люмин. Девушка, ощутив упавшую на нее вещь, слабо дернулась и рывком втянула в себя воздух; этот звук подозрительно походил на задушенный всхлип. Люмин… плакала? - Люмин, - тихо позвал ее по имени мужчина, - ложись на пальто. Пол холодный, ты можешь заработать пневмонию или цистит, если не что-то похуже. Не лежи на камне. Беннет, переползай к ней. Я лягу на пол, а вы ложитесь на пальто и на меня. - А вы сами не замерзнете, господин Дилюк? - в вопросе парнишки звучала неуверенность и вина. - Я в теплых штанах, плотной рубашке, жилетке и перчатках. Ложитесь. Послышалось копошение; Дилюк не видел, но предполагал, что Люмин выбиралась из-под наброшенной на нее вещи и расстилала оную на полу так, чтобы оставить как можно больше места и себе, и искателю приключений. Означенный парнишка в который раз пробрался мимо хозяина винокурни, случайно задев коленкой его пальцы и рассыпавшись в тихих-тихих — экономию воздуха никто не отменял — извинениях, на которые Рагнвиндр только уверил мальчишку, что ничего страшного не случилось. Когда брат и сестра по несчастью оказались оба по левую руку от него, мужчина настолько осторожно, насколько мог, вытянулся и опустился на руках на живот. Между ним и краем каменного мешка, судя по ощущениям, расстояния было не больше его ладони; Дилюк эксперимента ради попытался просунуть кулак между макушкой и стеной — не получилось. Вошло только три пальца, да и то — впритык. Узко. И низко. Но если не ворочаться и лежать трупом, то головой не стукнется. Подложив скрещенные локти под голову и улегшись на них щекой, мужчина прикрыл глаза. Не то чтобы зрение как-то могло помочь ему в кромешной темноте под завалом — но с открытыми глазами он ощущал себя… чуть менее беспомощным, наверно. Вынужденная слепота, без сомнения, напрягала, и ориентироваться, опираясь лишь на осязание, было достаточно сложно, но в целом — ничего невыполнимого. - Господин Дилюк… - неуверенно шепнул Беннет где-то сбоку, - может, переползем в другую часть? Тут узко, вам вытянуться негде, а лежать на боку неудобно… - Все в порядке. Беннет замолчал. Тишина, повисшая между ними, казалась слишком тяжелой и густой, словно воздуха уже начинало не хватать. Последнюю мысль Дилюк себе думать моментально запретил. Они продержатся. Кайя приведет помощь. Их выкопают живыми, накормят, успокоят, а потом он доковыляет до Собора, где Барбара уже немного поколдует над ногой — и он будет совсем как новенький. Нога, каким-то образом поняв, что о ее существовании снова вспомнили, злобно стрельнула глубоко в кости. Дилюк коротко выдохнул через нос. - ...господин Дилюк, - внезапно подала непривычно глухой и пресный голос Люмин, едва не испугав хозяина винокурни, - только честно. Вас придавило? ...как? - Вы бы сдвинулись иначе, тут правда узко, - видимо, он произнес последний вопрос вслух, потому что Люмин все тем же безжизненным севшим тоном пояснила свое предположение — и Дилюк почувствовал чужую голову и руки чуть выше своей поясницы: видимо, девушка все-таки последовала его совету и улеглась ему на спину, - а еще вы шипите при движении. Вас придавило, и вы что-то сломали, да? Люмин оказалась поразительно наблюдательной — хоть и далеко не в самый лучший момент. - Не беспокойтесь обо мне, - едва слышно ответил мужчина, - ложитесь. Если не двигаться, то не болит. Ему на лопатки неуверенно опустилась вторая макушка, и Дилюк слабо улыбнулся. Вспомнилось, как, когда они были совсем маленькими, они с Кайей так укладывались на Аделинду — старшая горничная все свои редкие свободные минуты проводила с мальчишками и играла с ними в маму-медведицу. Они изображали медвежат и «впадали в спячку» - ложились вместе с ней на настоящую медвежью шкуру у теплого-теплого камина, точнее, Аделинда ложилась на шкуру, а дети — на нее. Не целиком, конечно — только головой и только на спину, таковы были правила игры; иногда Кайя закидывал на женщину ручки, и тогда Дилюк повторял за ним, и мальчишки, не договариваясь, переплетали пальцы — так становилось совсем тепло и уютно. Иногда маленький наследник клана Рагнвиндр даже забывал, что его настоящая мама, чей портрет висел в отцовской спальне столько, сколько Дилюк себя помнил, умерла при родах. Однажды, когда ему было лет пять, он с самым серьезным лицом назвал мамой Аделинду — и долго потом не мог понять, почему и она, и папа оба едва держались, чтобы не расплакаться, и чувствовал себя очень-очень виноватым, хоть и не знал толком, в чем. Ни в чем, на самом деле. Просто иногда бывает, что горе случается само по себе, без чьей-либо вины. - Простите, господин Дилюк, - глухо пробурчал ему в жилетку Беннет, - это все из-за меня. Правы были ребята… если бы я не пришел, ничего бы не случилось. Нас бы не завалило. И вы бы ногу не сломали и не застряли. Вечно я одни неудачи приношу… - Не твоя вина, - если бы мужчина мог помотать головой, он бы помотал, но лежа это осуществить было как-то сложно, - потолок обрушился под собственной тяжестью. Он был слишком тонкий, чтобы выдержать такие наросты льда. К тому же, тут большая влажность и постоянный поток крио — вода, намерзая, создавала трещины, потом намерзала уже в них и так ломала камень. То, что попало прямо на нас — просто совпадение. - И нам очень повезло, - поддакнула Люмин, - господину Дилюку могло просто перерубить ноги. Могло размазать в лепешку. Нас могло завалить так, что мы бы и пошевелиться не смогли. Беннет, из-за твоей удачи мы живы, у нас есть запас воздуха, а травма господина Дилюка не заставит его истечь кровью за пять минут. Твоя удача нас спасла. Не дури. Беннет только смущенно фыркнул. - Спите, - Дилюк немного подвинул руку, устраиваясь поудобнее, чтобы шея не затекала, - так время быстрее пройдет. Ребята послушно затихли. Холод от промороженного насквозь пола, пробравшись сквозь слои одежды, дохнул на кожу неприятной прохладой, такой, какая бывает у оставленной у открытого окна постели зимой, когда хочешь залезть на теплую кровать, а вместо этого ложишься на остывшие простыни. Будь на нем еще один слой в лице любимого пальто из нескольких плотных тканей, мужчина бы не замерз вовек — но этой части его гардероба не хватило бы, чтобы уместить на ней трех людей разом, а оставлять Беннета и Люмин на голом камне было решительно нельзя. Ладно, подумал Дилюк — потерпит; в конце концов, это всего лишь пол в бывшей пещере ныне издохшего крио-папоротника, а не тундра где-то на севере Снежной. Смерть от обморожения далеко не самой первой в списке из грозивших ему сейчас. Он вслушался в мерное, почти неслышимое нестройное дыхание парня и девушки. Лорд Барбатос, не дай им задохнуться. Не спасай, не являй чуда, ничего не надо, их и так вытащат, Кайя уже на пути в город за подмогой — только не дай задохнуться. Дилюк с внутренним содроганием понимал, что если он за все это время не услышал ни единого звука снаружи, то, скорее всего, щелей между завалившими их камнями было очень мало, если они вообще были — а значит, притока свежего воздуха ждать было неоткуда. А если… а если Кайя и вовсе решил, что они погибли? Что, если он, увидев, что папоротника плитами забило насмерть — а о том, что трава-переросток отдала концы, свидетельствовало хотя бы то, что Дилюк не почувствовал никакого движения с ее стороны, которое обязательно было бы, попытайся гигантская попрыгунья подняться, — подумал, что та же участь постигла и троих недотеп, не успевших добежать до спешно вскинутого полога? Что, если он подумал именно так и решил не торопиться, потому что ему уже некуда было спешить? Стал бы он горевать по Дилюку? ...вряд ли, наверно. Дилюк скорее бы поверил в то, что по его смерти стала бы плакать Царица. Сон, который он так звал к Люмин и Беннету, к нему самому упорно не шел. *** Темно. Слишком темно. И тесно. Люмин ненавидела тесноту. Однажды она попала в ловушку со сходящимися стенами — стоило случайно наступить не на ту плиту, как комната со страшным низким гулом начала сужаться, грозясь сдавить в лепешку всех, кто оказался внутри. Люмин помнила, как судорожно металась туда-сюда, пытаясь отыскать выход или хотя бы способ остановить движение, помнила, как ей никак не удавалось найти отключающий машину смерти механизм, помнила, как стены сошлись настолько, что она едва-едва помещалась между ними, вжавшись в одну спиной. Помнила, как механизм в тот же миг заел, и двери по бокам разъехались. Помнила, как, едва дыша, выкарабкалась из ловушки и буквально выпала в другую комнату чертова храма, помнила, как ее трясло, когда Итер, шедший другим путем, нашел ее в полусознательном состоянии. Итер не боялся замкнутых пространств — а она с тех пор, как какая-то маленькая трусишка, прижималась к нему, тщетно давя разраставшуюся внутри чертополохом панику, каждый раз, когда они оказывались в маленьких пещерках, крохотных темных комнатушках без окон и прочих подобных местах. Люмин нужен был простор. Воздух. Как можно больше пространства. В идеале — небо, бесконечное, холодное, простиравшееся всюду, куда глаза глядят. Путешественницу, лежавшую на спине Дилюка, до сих пор мелко потряхивало. Первичный ступор, не дававший ей двигаться с того самого момента, как хозяин винокурни «Рассвет», едва не пожертвовав собой, сбил их с Беннетом с ног и загородил своим телом от летевших прямиком на них камней и ледяных глыб, отпустил, но сменился на мерзкое душащее напряжение, злость на себя и страх. Они не добежали совсем чуть-чуть; будь у них еще хотя бы десять секунд, они бы успели нырнуть под щит капитана Кайи, и все было бы хорошо. Господина Дилюка бы не придавило, они бы не застряли здесь без возможности выкарабкаться, им не пришлось бы ждать спасения, которое еще неизвестно, успеет ли прийти. Они застряли здесь. Это место станет их могилой. Они не дождутся помощи — в округе никого, а до Мондштадта идти быстрым шагом полдня минимум, столько же топать назад. Они не продержатся целый день с тем количеством воздуха, которое осталось в завале. Они задохнутся. Их не успеют найти. Им конец. Конец. Конец. Конец… Ей на спину легла чья-то горячая рука, и Люмин вздрогнула. - Ты замерзла? - шепнул Беннет, - придвинься поближе. Мы, обладатели пиро-Глаза, очень теплые. Люмин, шмыгнув носом, подползла вплотную к парнишке, поерзала, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза. Беннет и правда оказался живой печкой — от его тела шел такой жар, что им, наверно, можно было бы растопить тонкий слой льда. Жар. Душно. Они все равно задохнутся. И господин Дилюк — первым. Неужели он подумал, что Люмин не поняла его маневра с тем, чтобы уложить их с Беннетом головой ему на спину? В замкнутых пространствах действительно лучше ожидать помощи во сне — и чем выше спишь, тем выше шанс дождаться. Углекислый газ скапливается внизу. Дилюк снова пожертвовал собой, чтобы они с Беннетом получили шанс продержаться немного дольше просто за счет того, что их головы находились чуть выше, чтобы слой ядовитого воздуха дошел до них позже. Глаза защипало — от благодарности, от страха и от ощущения беспомощной безысходности. Люмин с силой заморгала, не давая себе плакать; слезы — трата воздуха, самого драгоценного на свете ресурса, которого и так катастрофически не хватало. В горле пересохло — последний раз девушка пила еще до захода в храм Волка. Весь прошедший день казался невозможно далеким, хоть встреча с хозяином винокурни, которого она укусила, и произошла совсем-совсем недавно, но вот — он уже дважды поставил свою жизнь на кон, и все ради нее, едва знакомой ему шаманки хиличурлов. Люмин сиротливо дотронулась до маски анемо-шамачурла, чудом не слетевшей с головы. Барбатос, взмолилась она от отчаяния, только не бросай ее. Только не сейчас. Только не здесь. Она же пообещала спасти Двалина, помнишь? А кто будет спасать, если она умрет? Кто будет кормить Паймон до отвала, если она задохнется? Кто будет прибегать к статуе на озере, когда Софья будет приходить туда и играть бессонными ночами на гуслях, разливая в звенящем воздухе ручьи мелодий? Только не бросай ее здесь. Только не бросай. Она чуть пошевелилась в полудреме, и коленки вдруг коснулось что-то металлическое и очень-очень теплое, но не раскаленное; Люмин, не открывая глаза — бесполезно, света здесь не было, и хоть гляди, хоть не гляди, все одно ничего не высмотришь, - нашарила рукой ткнувшуюся в нее штуку. На ощупь неизвестный предмет оказался и правда металлическим, в какой-то необычной оправе, а по центру находилось что-то в виде крупного гладкого полукруга. Именно эта вставка и излучала основное тепло — ласковое, успокаивавшее, пробиравшееся в самые косточки, как пробирается в кости жар от костра, у которого ты греешься вечером в походе. Люмин ощутила, как знакомое пламя потекло по крови. Пиро-Глаз. И в воспаленный от задавленной паники и задушенных слез разум прокралась безумная, хоть и имевшая некую логическую подоплеку, идея, от которой с новой силой забилось, почуяв надежду на спасение, сердце. Путешественница отчаянно сжала артефакт в ладони, надеясь, что его хозяин не собирался обижаться на нее за это маленькое своевольство, и сосредоточилась на огненной силе, текшей в алом камне, который она мельком заприметила у Дилюка и Беннета во время короткого боя с крио-папоротником. Перед внутренним зрением тут же возник образ мощной красноволосой женщины с раскосыми глазами и обветренным загорелым лицом. «Мурата, - не решившись произносить мольбу вслух, чтобы не тратить драгоценный кислород — они и так наговорили в этом каменном мешке слишком много — мысленно позвала хозяйку Натлана Люмин, - прошу, услышь меня. Я знаю, что это не совсем агат Агнидус, да и, честно говоря, это вообще не моя вещь, это пиро-Глаз Дилюка, но… пожалуйста, очень-очень прошу, дозовись до Барбатоса. Мы — я, господин Дилюк и Беннет — попали под завал, и нам самим никак не выбраться. Ситуация лучше, чем могла бы быть — тут даже есть место, чтобы мы все втроем растянулись в полный рост, если прижаться плотно-плотно — но все равно критическая, да и растянуться все равно не выйдет — господину Дилюку придавило и, кажется, сломало ногу. Мы с Беннетом сейчас на нем лежим — он сказал нам так сделать и попытаться уснуть. Наверно, надеялся, что при худшем исходе если не он, то хотя бы мы продержимся достаточно долго, чтобы дождаться, пока нас найдут. Чисто гипотетически, в лучшем случае помощь придет где-то через сутки, и я не уверена, что мы столько протянем. Пожалуйста, попроси Барбатоса дать нам воздух. Ничего другого не надо, просто приток свежего воздуха, чтобы мы смогли дотянуть. Я даже Двалина для тебя угоню! Вылечу сначала, а потом угоню. Честное иномирное. Только… пожалуйста, помоги нам выжить. Пожалуйста». ...но никакого ответа не последовало — Люмин не ощутила даже малейшего энергетического отклика на ее просьбу. Надежда, только-только успевшая зажечься ярким факелом в груди и отогнать страх, стремительно потухла, как свечка на сильном ветру. Девушка, едва не расплакавшись от разочарования, медленно опустила пиро-Глаз на место и положила руку обратно под щеку; ладонь все еще хранила остатки волшебного тепла. Ее не услышали. Никто не придет. Люмин, сглотнув, закрыла глаза, слушая, как бьется в пустой груди беспокойное сердце. Оставалось лишь ждать — и надеяться, что удача Беннета сработает и в этот раз, и их пронесет.