Касания

Йен чувствовала тяжесть тоски в каждом взмахе ресниц, в ценниках на таблетки, в ещё не скуренных сигаретах и уже подкопчённых легких. Разочаровывалась, закрывала глаза, теряла смыслы. Вставала снова. Открывала двери всё продолжавшей возвращаться Сториел, позволяя погостить заодно у себя в душе, — обязательно без обуви — просила оставлять нервозность у входа. Поправляя ворот водолазки, разрешала себе отвлечься. Сториел выводила карандашом на бумаге плавные линии, повторяя изгибы и угловатости невольной натурщицы. Смотрела на живость наброска и надеялась, что Йен навсегда останется живой. Со смешанными чувствами косилась на таблетки, сквозь сожаление признавая необходимость. Временами охраняла чужой сон. Трепетная привязанность в сердце и кончиках пальцев подталкивала носить подруге ворованные сырки и ставить чай. Подобрав ноги, она взглядом лавировала меж прядями рыжих волос, глядя поверх пухлых стенок кружки. Забывала себя и вновь находила — в мерном тиканье часов. Йен оборачивалась в кокон мягкой ткани и сонно щурилась, ощущая молчаливое присутствие рядом. Пускала негативные мысли утекать, расплываться и размываться. Сториел чувствовала себя дома.