Пиковая дама

Ванда никак не могла понять, как всё-таки эти нежные ручки смогли свершить такое тяжкое преступление. Теперь, если её, конечно, найдут, девушка будет обвинена аж в четырёх убийствах сразу. Такое себе удовольствие. - возьми ту же свечку, зажги её и скажи: «во имя Сатаны, забери их души». – Максимофф услышала, как сзади неё Наташа возвела курок своего пистолета. - меня тоже надо убить? - делай, что сказала. Дрожащими руками девушка чиркнула спичкой, и комната опять озарилась слабым сиянием. Слова застряли в горле, и она только беспомощно хватала ртом воздух. - говори, сказала. А то действительно и тебя пристрелю. - да, да, сейчас… во имя… Сатаны, - вдруг закололо где-то у сердца, - забери их души… Пламя свечи на какую-то долю секунду погасло. - это… это всё? - не знаю… как ты захочешь. Этим словам русской рыжая внимания не предала. Она стояла со свечкой в руках над трупами своей сестры и брата, прекрасно понимая, что за её спиной стоит Наташа, с направленным на девушку дулом пистолета. Она поворачивается и закрывает глаза. Но почему-то ничего не происходит. - ну, чего ты ждёшь? Убей меня, пожалуйста. – Ванда чуть-чуть приподнимает веки и видит, что оружие направлено вовсе не на неё, а приставлено самой Романовой к её же виску. – подожди, ты ведь должна… - нет, Ванда, я не должна. Это ты должна прекратить свои фокусы. Девушка вообще не понимает, о чём говорит её собеседница. Ну или старательно делает вид, что не понимает. Свечка с гулким стуком ударяется о пол, и бывшая аристократка, потеряв какую-то часть сознания, падает на колени перед Наташей. На мгновение она ощущает жуткую головную боль, и, открыв глаза, оказывается вовсе не перед зеркалом в страшной комнате замка, а в большой гостиной башни Старка. Она всё также стоит на коленях, а Романофф сидит перед ней на диване. - что это..? – испуганно спрашивает младшая и потирает разгорячённый лоб. – мы же только что были там… с Лорной, Пьетро… мы же… - Ванда. Мы нигде не были. Перестань. Я тоже тебя очень люблю, не хочу оставлять, предавать и всё такое, но пойми, умоляю, меня нет. Меня больше нет. Я мертва уже два года. Два. А ты всё продолжаешь творить эти фокусы. Прошу, не вреди себе и остальным. Я отдала жизнь ради тебя, для того чтобы ты веселилась с нашей командой, помогала нуждающимся, а не сидела постоянно на таблетках и уж тем более не старалась возродить меня в своём сознании. - Нат… я не могу. Не могу тебя отпустить, мне плохо. Очень плохо. – Ванда села на диван рядом с девушкой, и та, сама еле сдерживая слёзы, вытерла мокрые дорожки с щёк любимой девочки. - я понимаю, это сложно, но когда-нибудь и ты поймёшь. А теперь пожалуйста, вернись к остальным. Прощай. - но… - вдруг чья-то тяжёлая рука опустилась на плечо рыжей. Она подняла глаза вверх. Это был Клинт. Они находились ровно на том же месте, где только что Максимофф разговаривала с Наташей. – ты опять? - я не могу перестать, Клинт, не могу, - она накинулась на мужчину и разрыдалась, уткнувшись ему куда-то в шею. Бартон прижал её к себе и погладил по голове. - Ванда, дорогая, пойми, нельзя вернуть тех, кого мы потеряли. Это невозможно. Посмотри, сколько в мире ещё прекрасных девушек и парней, всегда можно найти… Тут рыжая, как будто её облили кипятком, отскочила от Клинта. - о нет, мой дорогой, ей нельзя так просто найти замену, и ты это сам прекрасно знаешь. Я ставлю всю свою силу на то, что, обладая ты такой возможностью, сразу бы побежал возвращать её себе. – она отправилась к выходу из комнаты. – и представляешь, даже не применяя силы, я с ней разговаривала, переписывалась, мы ходили в кино, и она блять даже билет сама у кассира купила, значит не я одна такая сумасшедшая. Да в конце концов она трахала меня. Со всеми твоими подачками я научилась отличать психолога от психиатра и психотерапевта. Никакие их таблетки не помогают, это не прекращается. Либо потому, что они дерьмовые, либо потому, что я сама не хочу этого прекращать. – Ванда вылетела из гостиной, демонстративно хлопнув дверью, и отправилась к себе, где её всегда ждал любимый человек. А Клинт остался сидеть на диване, закрыв лицо руками и понимая, что потерял всякую надежду на выздоровление этой ведьмы и, возможно, как бы ему не хотелось в это верить, скоро потеряет и её.