Свет в темноте

      Выписали меня 29 октября, накануне Хэллоуина. Этот день выпал на воскресенье, так что Клэр со Стивеном отправились на службу в церковь, а встретил с больницы меня Чарльз.       - Крис с Даниэлем ждут нас у меня. Зайдёшь сразу или тебе нужно домой?       - Я хочу принять нормальный душ, - ответил я, будучи совсем в настроении.       Я возвращался домой очень подавленным, ведь за день до этого была годовщина смерти отца, и я собирался съездить в Сиэтл, чтобы положить цветы на его могилу, но снова не смог быть рядом. Когда его застрелили, я не успел попрощаться с ним, меня не было на его похоронах, и даже в годовщину его смерти я не приехал. Это казалось мне до невозможности неправильным, и я не мог перестать злиться на себя.       После того, как я принял душ и стал бродить по комнате в поисках одежды, которая не болталась бы на мне слишком сильно, Чарльз пытался разговорить меня, вытягивая сначала отдельные слова, а после и предложения. В какой-то момент, когда я стал нервничать, злиться и повышать голос на Чарльза, он забрал меня в свои объятия и долго не отпускал, пока я не успокоился.       - Расскажи мне, каким он был? Твой отец, - попросил мужчина, не выпустив из объятий.       - Он был очень добрым. Справедливым и мудрым. Лучший отец на свете, не знаю... так много хорошего можно сказать о нём… Мама ушла, и он воспитывал нас с Даниэлем один, работал, и много своего свободного времени проводил с нами. Мы были счастливой маленькой семьёй, у нас было всё, что нужно, но я ничего не ценил... Он столько делал для нас, а я принимал это как должное, думал лишь о своих проблемах, которые даже и проблемами не были... Он всегда верил в меня и готов был поддержать, какой выбор я бы не сделал. Для него самым важным было наше с Даниэлем благополучие, он всё учил меня заботиться о нём, а я ненавидел тот факт, что мне приходится это делать. Я хотел тусоваться с друзьями, напиваться и курить травку по приколу… Как это всё было глупо, ненавижу… - произнёс я, вспоминая тот злополучный день.       Чарльз помолчал с минуту, запустив пальцы мне в волосы, а потом стал размышлять вслух:       - Мы все такие, Шон: не понимаем, как ценно здоровье, пока не заболеем, не ценим друзей, пока их не потеряем, нелюбимую работу, пока не останемся без денег... Жизнь всё время будет лишать нас чего-то важного и отнимать любимых людей. Это будет происходить чаще, чем ты думаешь… Чем больше будет цифра твоего возраста, тем больше и чаще ты будешь чего-то лишаться, и на протяжении всей жизни тебя будет одолевать злоба, чувство несправедливости, отчаяние - иногда больше, иногда меньше, но так будет всегда. К этому не то, чтобы можно сильно привыкнуть, с годами просто одни проблемы начинают казаться не такими нерешаемыми и страшными, как раньше. Смерти это не касается, разумеется, её просто нужно принять... смириться и всё...       - А ты уже смирился? Со смертью Эмили? – спросил я о жене Чарльза.       Он тяжело вздохнул и отошёл к окну, отвернувшись от меня:       - Не думаю, что абсолютно на 100%, но уже можно сказать, что да.       Тогда он вдруг снял с пальца своё обручальное кольцо и, положив его в ладонь, взглянул на меня.       Я нахмурил брови вопросительно, ожидая ответа. Никогда раньше при мне Чарльз кольца не снимал, а я и не требовал.       - Эта глава уже окончена… Я всё ещё скучаю, но Эмили не вернётся, я это принял, - сказал он, улыбнувшись не без грусти и решил перевести тему. - Ты, кстати, хотел о чём-то попросить меня, когда болел?       - Попросить? Ах, да… я хотел, чтобы ты отвёз меня к папе, но это уже неважно. Годовщина была вчера.       - Мы можем съездить в следующие выходные, Шон, я и сам думал о том, чтобы съездить и побыть с тобой там. Только ты должен мне кое-что пообещать взамен.       - Что? – напрягся я сразу же.       - Ты должен снова набрать вес и поскорее.       Я усмехнулся, но сразу понял, что Чарльз абсолютно серьёзен – его внимательный взгляд был устремлён прямо на меня, а на губах не было и намёка на улыбку.       - Я сильно за тебя испугался, Шон. У всех нас в определённый момент возник страх, что из больницы ты не вернёшься, понимаешь, о чём я? Даниэль решил, что останется один... Ты бы знал, как он переживал без тебя… Нам всем важно, чтобы ты был в порядке. Надеюсь, ты знаешь это.       - Конечно, что за вопрос? – ответил я, не понимая, к чему Чарльз ведёт.       - Просто… помни, что есть люди, которым ты очень важен, и эти люди готовы на очень многие вещи ради твоего благополучия.       Я кивнул и опустил взгляд, пытаясь осмыслить сказанное, но так и не понял, на что Чарльз намекал, говоря это.

***

      Хэллоуин наступил. Я совсем не хотел отмечать этот праздник, для меня в нём не было никакой радости, мне не хотелось наряжаться и тусоваться, но Чарльз настоял на том, что мне нужно развеяться и даже сходить на вечеринку к Дину. Я был уверен, что не говорил ему о том, что он звал меня, но Чарльз убеждал меня в обратном, говоря что иначе он бы об этом узнать не мог, что было логично.       - Ты настаиваешь, чтобы я поехал к нему? К Дину? Чарльз, к Дину? – спрашивал я, не понимая.       - Там ведь будет много других твоих знакомых, разве нет? – отвечал Чарльз обыденным тоном, не отвлекаясь от своих дел.       - Да, но… я всё равно ни с кем из них не общаюсь…       - Может, этот вечер станет отличным поводом подружиться с кем-нибудь, никогда не знаешь наверняка, как там всё сложится.       - Не знаю, Чарльз… Я совсем не настроен на веселье…       - Поэтому и нужно идти! Вечеринка – это самый лучший способ настроиться на веселье. Ты ведь в любой момент можешь уйти, так что перестань отнекиваться и скажи, что ты придёшь.       Чарльз уговаривал меня вплоть до самого начала этой вечеринки, и я согласился сходить лишь бы только он уже, наконец, отстал от меня. Я решил побыть там полчаса и только, а после планировал вернуться к Чарльзу и провести остаток вечера с ним же, но всё пошло не совсем по такому плану.       Когда Дин увидел меня, он тут же затянул меня на задний двор, где тусовалась большая часть народа, налил мне спиртного и стал расспрашивать, как мои дела. Я сказал, что пить не буду, ведь только-только вышел из больницы и сижу на лекарствах. Дин не стал настаивать, продолжил расспрашивать меня то об одном, то о другом. Мне было приятно, что на своей вечеринке он проводит время со мной, хотя вокруг было столько самых разных людей. За то время, что я лежал в больнице, я успел почти одичать, а сейчас понял, как сильно нуждаюсь в общении. И пусть все здесь опять пялились на меня (был новый повод – я выглядел почти как мешок с костями), шептались, я старался сконцентрироваться лишь на Дине, который, кажется, искренне смеялся от моих шуток и внимательно слушал мои занудные рассуждения. Дин вызывал во мне противоречивые чувства: с одной стороны я хотел держать с ним дистанцию, учитывая наше с ним совместное прошлое, с другой стороны он располагал к себе, хотелось ему довериться и стать к нему ближе. В конце концов, он ведь предложил мне свою дружбу и как друг вёл себя довольно «правильно», даже пришёл навестить меня в больнице.       В определённый момент, когда все прилично выпили, и стало очень шумно, Дин предложил подняться к нему в комнату, без каких-либо других предложений – просто продолжить разговор в более спокойной обстановке.       - Ты что-то совсем от меня отстранился, кстати, - сказал Дин, готовя себе самокрутку. – У тебя кто-то появился?       Я прикусил губу, думая, как будет лучше ответить, то есть, как будет наиболее выгодно для меня, чтобы меньше пришлось врать и выкручиваться. В итоге, взвесив все «за» и «против», я ответил на вопрос утвердительно.       Дин лукаво улыбнулся и закурил:       - Кто он? Я его знаю?       - Нет, вы вряд ли знакомы, - ответил я, стараясь не казаться взволнованным от обсуждения такой темы. - Я бы предпочёл о нём не рассказывать.       - Хм, любопытно, - усмехнулся Дин. – А он… учится в твоей школе или, может, он старше?       - Он уже не учится в школе, - расплывчато ответил я. – Давай не будем об этом, правда, это наше с ним личное дело и только.       - У вас всё серьёзно? Ты его любишь? – расспрашивал Дин, присаживаясь на пол напротив меня.       Я посмотрел на него долгим взглядом, которым как бы повторял: «Это наше с ним дело, Дин, я не хочу отвечать».       - У меня есть основания полагать, что меня ты бросил ради него, так расскажи хоть, стоило ли это того.       Я отвёл взгляд и прикусил губу, задумавшись. Во мне боролось желание сохранить всё в абсолютном секрете и в то же время мне просто хотелось поделиться тем, что я чувствую. За этот год таких разговоров у меня было столь мало, отчего я был в вечном напряжении. На самом деле иногда было по-настоящему сложно без чужого совета или этой пресловутой точки зрения со стороны. Всё ли я делал правильно? Как стоит поступить? Эти вопросы я всегда теперь решал сам, и в какой-то момент понял, что это часть взрослой жизни, которая так неожиданно скоро свалилась на меня, однако… я ведь всё ещё был просто подростком, не знавшим, что нужно делать.       - Думаю, я люблю его, - ответил я не без колебаний. – Не уверен, что… я не думаю, что это взаимно, но мне так хорошо с ним, как ни с кем не бывает. Даже когда мы просто разговариваем или молчим, оставаясь наедине…       - Ты думал про ваше с ним будущее? Обсуждал с ним? – серьёзно спросил Дин.       - Не знаю… ну… я представлял в голове картинки, где мы уезжаем отсюда, живём вместе, не скрываем наши отношения. Может, даже обручаемся, но это совсем уже смешно, - ответил я, смущённо пряча лицо в ладонях.       - Он так сильно нравится тебе? Или, когда мы встречались, ты хотел того же?       - Сказать честно, не хотел. У нас был иной… формат отношений. Надеюсь, ты понимаешь.       Я боялся обидеть Дина, поэтому слова пытался подбирать, но выходило, как мне кажется, так себе. Взглянув на него, я увидел тоску в его глазах, но он слегка улыбнулся мне и снова спросил:       - Ты думаешь, ваше совместное будущее, которое ты представляешь, возможно?       - Не знаю, - ответил я и поджал губы. – Мне хочется в это верить. Думаю, всё возможно, - просиял я в улыбке.       - Шон… на самом деле я знаю, кто он… - произнёс Дин очень тихо и осторожно.       - Что? – не понял я, решив, что мне послышалось.       - Это Чарльз Эриксен, так ведь? Он знает, что я в курсе… Я поставил ему ультиматум – если он заставит тебя прийти сюда, и оставит тебя со мной на один вечер, я никому ничего не скажу. И ты не должен был узнать о нашей с ним договорённости. Судя по твоей реакции, он всё сделал, как было нужно.       - «Было нужно»? И что ты хочешь делать с этим теперь? – спросил я растерянно, не веря тому, что слышу.       - Ничего, - ответил Дин, делая очередную затяжку. – Хоть мне и мерзко, что ты выбираешь быть со взрослым мужиком, который тобой пользуется…       - Ты не знаешь всего, Дин. Хочу верить, что ты хотел, как лучше, но не надо было тебе в это лезть.       - Ты прав, но я уже влез... Знаешь, правильнее было бы рассказать об этом, но я не стану. Всё равно рано или поздно все узнают без моей помощи, либо это станет причиной для того, чтобы вы разошлись.       Дин снова затянулся и, выпустив дым, потушил сигарету:       - Ты сейчас зол на меня, но всё-таки послушай сейчас внимательно, чтобы потом хорошо над этим подумать. Я знаю, какой ты, пусть и не так хорошо, как хотел бы. Про Чарльза Эриксена я тоже наслышан, и я на 99% уверен, что в ваших отношениях ты мало чего решаешь. Наверное, ты уже думал, что будет, когда люди узнают о вас, наверняка думал, как объяснить это родным, ну, как во всём признаться. Но ты думал, как отреагирует Чарльз, если ты поставишь ему ультиматум? Вроде того, что поставил я. Он так просто сделал всё, что я сказал, Шон, хотя знал, что я сегодня вечером не буду давать тебе своё благословение на ваши отношения, ведь правда? Я мог напоить тебя, подсыпать чего-нибудь, чтобы воспользоваться тобой. Он наверняка должен был предположить это, когда думал, согласиться ли. И, тем не менее, он согласился, лишь бы никто не узнал о его связи с тобой.       Дин замолчал. Он внимательно смотрел на меня всё это время, и сейчас я взглянул на него растеряно.       - Я спрошу ещё раз: что он сделает, если ты поставишь ему ультиматум? – произнёс Дин. - Допустим, скажешь, что тебя не устраивают ваши вечные прятки, потребуешь рассказать всё хотя бы своим родным или в обратном случае – расстаться. Что он выберет? Тебя? Сомневаюсь. Может, он просто прервёт тебя на полуслове и скажет: «Раз тебя что-то там не устраивает, иди нахер, Шон»? Он не станет совершать смелые поступки вопреки всем правилам, Чарльз Эриксен человек не того сорта, чтобы взять всю вину на себя в случае чего, он не праведник, какой нужен твоей бабушке. В конце концов, ты просто школьник, а он взрослый мужик с ребёнком!       Замолкнув, Дин потёр уставшие глаза, поднялся и стал нервно нарезать круги по комнате:       - Ты можешь решить, что в моих словах заключён личный интерес, но это не так, Шон. Просто я с высоты своего жизненного опыта могу видеть картину яснее. Я просто хочу дать тебе дружеский совет, пусть даже наша дружба на этом разговоре и закончится, толком не успев начаться, зато я сделаю всё правильно… Я когда-то тебя всерьёз не воспринял, но мы познакомились ближе, и я поменял своё к тебе отношение. Мне хотелось бы верить, что Чарльз Эриксен тоже относится к тебе со всей серьёзностью, но у меня не получается, я не верю, что он тобой не пользуется… Надеюсь, ты сделаешь всё правильно, Шон.       Тогда Дин быстро вышел из комнаты, оставив меня наедине с неприятным чувством его правоты. Я и сам не так давно думал о похожих вещах, но не думал, что Чарльзу действительно настолько несложно от меня отказаться. Мне казалось, что это давно не так, что я ему важен, но судя по всему, это было не так.       Я ни капли не выпил, но поднялся и еле смог идти – ноги казались ватными, непослушными, а всё остальное тело ощущалось невыносимо тяжёлым. Покинув дом Дина, я поплёлся домой по тёмной холодной улице. Обычно я слушал музыку, но сейчас я чувствовал себя так плохо, я так зациклился на словах Дина, на поступке Чарльза… Наверное, путь домой занял у меня больше получаса, но, когда я был уже почти на месте, проходив дом Чарльза, я даже этого не заметил. Он сидел на крыльце и резко вскочил, увидев меня. Он смотрел на меня большими испуганными глазами, в которых я видел безмолвный вопрос: «Что Дин сделал с тобой там?»       - Я или все остальные? – спросил я у мужчины.       - Что? – не понял он.       - Ты выберешь меня или всех остальных? Если бы я сказал тебе признаться всем, ты бы признался? Или лучше бы со всем покончил?       Лицо Чарльза застыло в вопросительном непонимании, и я понял, что Дин прав – он никогда никому не признается.       - Это конец, Чарльз, - произнес я, даже не задумавшись хоть на мгновение.       - Что? Шон, подожди, - Чарльз быстро подбежал ко мне и взял меня за плечи, требуя объяснений.       - Ты сказал, что между нами никогда ничего серьёзного не будет. Я это принял потому, как решил, что мне достаточно. Теперь нет. А большего ты мне дать никогда не сможешь.       Я оттолкнул его и пошёл прочь, не оборачиваясь, однако Чарльз быстро догнал меня и схватил за руку, резко развернув к себе.       - Ну хватит, - прошипел он. – Что тебе наговорил этот скользкий тип? Что он сделал?       - Ничего особенного, просто дал почву для размышлений. А, ну, и рассказал, как просто ты отдал меня ему, лишь бы он никому не растрепал о нас!       - Я думал в первую очередь о тебе, глупый ты мальчик! – воскликнул Чарльз, явно сдерживаясь, чтобы не обозвать меня как-то иначе. – Или ты думаешь, что если бы узнали все, тебя бы это никак не затронуло? К тому же, этот твой Дин сам хотел поделиться новостями с Рэйнольдсами. Как бы тебе это понравилось? Хотел бы послушать, что Клэр скажет об этом?       Я не ответил, и тогда Чарльз продолжил:       - Если хочешь поговорить о нас, то тебе следует говорить со мной, а не слушать своего бывшего парня и делать, как скажет он.       - Я, по-твоему, потакаю его советам? - фыркнул я. – Не будь во всей этой истории Дина, ничего бы не изменилось, абсолютно ничего! Я бы просто обманывал себя чуть дольше… Я ведь тебе не нужен, просто признай уже это и оставь меня в покое! – с отчаянием в голосе прокричал я.       Мои глаза предательски слезились от обиды, я еле сдерживался, чтобы просто не послать Чарльза нахер, а он смотрел на меня своим этим взглядом, из которого ничего не поймёшь, и будто ждал от меня чего-то, в то время как действовать должен был он.       - Я всё решу завтра, и мы с Даниэлем уедем из Бивер-Крик, - сказал я. - Так тебе даже ничего не придётся решать, можешь расслабиться.       Я снова развернулся и собирался уйти, но Чарльз схватил меня и, перекинув через плечо, понёс к себе в дом. Я вырывался и спрашивал, зачем он это делает, но он игнорировал меня, пока мы не оказались у него в спальне. Бросив меня на кровать, он встал напротив у стены, давая мне пространство, и сложил руки на груди. Тогда я сел на край кровати, готовый в любой момент уйти, и взглянул на него, задрав голову.       - Ну что ты хочешь?! – кричал я. – Просто оставь меня, и твои проблемы закончатся! Делай, что хочешь потом, спи с кем хочешь, мне наплевать!       - Считаешь себя моей проблемой? – спросил Чарльз.       - А разве я не прав? Больше не придётся скрываться, не будешь обвинять себя за то, что ты со мной, найдёшь себе женщину и спокойно сможешь знакомить её со своими друзьями, с Крисом! Никто и слова не скажет о том, что ты её трахаешь! А по мне никто здесь не станет скучать, давно уже пора уехать отсюда, вот как раз и отличный повод…       Чарльз встал на колени и взял меня за руки:       - Я буду очень скучать.       Я отвернулся, прикрыв глаза, усмехнулся и сказал Чарльзу, что я просто ребёнок, который ему не нужен.       - Сейчас ты и правда ведёшь себя, как ребёнок, - ответил мне мужчина, и я поджал губы. – Я готов к диалогу, Шон, так говори со мной.       - Я уже всё сказал, теперь твоя очередь, - с вызовом сказал я, и мы встретились взглядами. Я упорно ждал ответов.       - Ты никогда не был моей проблемой, Шон, разве что слабостью, - мягко произнёс Чарльз. - Я не отказывался от тебя, когда отправлял к Дину, а хотел уберечь от того, что может свалиться на нас, если он всем расскажет. Думаешь, это решение так просто далось мне? Ты хоть представляешь, как сильно дорог мне? А как больно мне будет, если кто-то обидит тебя?       - Ты всё равно бросишь меня, когда придёт время, - настаивал я, совершенно не вникая в то хорошее, что Чарльз говорит мне. - Я закончу школу, захочу уехать, и всё закончится. Даже когда я стану старше, ничего ведь не изменится: в какой-то момент, продолжая скрываться, мы просто расстанемся, ты не захочешь быть со мной. Ты сам говорил, что ничего серьёзного у нас никогда не будет, и я не хочу ждать, когда ты, наконец, решишь бросить меня, так о чём вообще говорить?       - Я ошибся, Шон. Я не хочу, чтобы тебя в моей жизни не было. И вообще… я могу смело сказать, что люблю тебя. Я готов признаться в этом Крису, возможно даже готов сказать всем твоим родным. Я хочу попробовать построить что-то с тобой, и говорю это не потому, что Дин меня вынудил, а потому что, когда ты был в больнице, возможно где-то на грани жизни и смерти, я молил бога, в которого даже не верю, чтобы он не забирал тебя у меня. Когда я увидел тебя через стекло впервые за пару недель, исхудавшего и измотанного болезнью, моё сердце сжалось в комок от страха и боли. Я впервые за три года ощутил такие сильные эмоции, как будто меня вытащили из омута и дали пощёчину, сказав: «Очнись, идиот, и начни уже ценить то хорошее, что есть у тебя так, как дóлжно». Я отпускал тебя к Дину с улыбкой на лице, и сам себя ненавидел за это. Прямо сейчас на кухне стоит открытая бутылка виски и стопка, в которой сегодня не было ни капли, но каких трудов мне стоило сдержаться, ты и представить не можешь, Шон…       Чарльз прикрыл рукой лицо и зажмурился, словно ему стало больно. Я замер, пытаясь осмыслить каждое сказанное им слово и ощутил, как глубоко дышу, как быстро бьётся моё сердце.       - Чарльз... - только и смог вымолвить я.       Притянув мужчину к себе, я коснулся его губ своими. Он сразу стал целовать меня настойчивее, заставил лечь и навис надо мной сверху. Мои руки потянулись к ремню на его джинсах, он стянул с себя худи вместе с футболкой сразу, после чего настала моя очередь раздевать его. Вскоре, когда я остался лежать совсем без одежды, Чарльз начал жадно целовать моё тело, и я почувствовал, как краснею и начинаю дрожать от волнения. Я знал, что должно было произойти дальше, и давно уже был готов к этому, но всё равно нервничал.       - Ты в порядке? Мы не спешим? – уточнил Чарльз, заботливо погладив меня по щеке.       - Всё так, как надо, не волнуйся, - отвечал я, а у самого дыхание перехватывало.       Пока Чарльз доставал из прикроватной тумбочки презервативы, я забрался под одеяло и выглядел, должно быть, очень испуганным, но это был не страх перед ним, а страх, что Чарльз вдруг передумает. Сам он ничего не говорил и не спрашивал, просто отодвинул одеяло и снова поцеловал меня. Рукой он стал поглаживать моё тело, медленно спуская руку ниже. Когда он решительно взял мой член, я прикусил губу и взглянул на него просящим взглядом.       - Всё хорошо? – уточнил Чарльз. – Мне остановиться или..?       - Нет, продолжай, - однозначно ответил я, нетерпеливо поглаживая руку Чарльза.       Тогда он вдруг наклонился и обхватил член губами. Я считал, он никогда ничего подобного не делал, но он сразу же начал посасывать его, ласкать языком и всё время помогал себе рукой. Я сжал его руку, чувствуя, как сильно возбуждён и простонал его имя. Продолжая ласкать член, Чарльз взглянул меня до ужаса сексуальным взглядом и, протянув руку к моим губам, безмолвно попросил меня облизать его пальцы. Сделав это, я ощутил, как он начал растягивать меня ими, и прикрыл глаза, думая лишь о том, как хочу почувствовать Чарльза внутри. Я извивался от его действий, двигаясь навстречу то скользким пальцам, то горячему рту, и не понимал, как моё сердце ещё справляется с тем, что приходится чувствовать мне в эти мгновения. Какие-то 10 минут назад Чарльз сказал, что любит меня и готов строить вместе со мной своё будущее, а сейчас делает всё это и смотрит взглядом, от которого, я думаю, я выполнил бы любую его прихоть, даже самую ненормальную.       Когда он надел презерватив и снова навис надо мной, готовый войти, я потянулся к его губам. Приподняв мои ноги за бёдра, Чарльз придвинулся ближе, отвечая мне на страстный поцелуй. Когда он начал входить, я прошипел, ощутив неприятный дискомфорт, и тогда Чарльз погладил меня по волосам, стал целовать лицо - это было щекотно, отчего я засмеялся. Взглянув мужчине в глаза, я слегка запрокинул голову и прикусил губу, дав понять, что готов продолжить.       Пока Чарльз постепенно входил во всю длину, даже не смотря на лёгкую боль, я чувствовал, как это было приятно и еле слышно постанывал. Когда Чарльз вошёл полностью, он дал мне время привыкнуть к нему и начал ласкать мою шею и грудь, наверняка оставляя на них бурые засосы. Я прижал его ближе к себе, чтобы чувствовать его почти всем своим телом, Чарльз начал двигаться, и тогда я уже не мог сдерживаться и быть тихим. Руки Чарльза блуждали по моему телу, губы ласкали мой язык, а я двигался ему навстречу и растворялся во всём этом удовольствии.       Никогда мне не было так приятно от занятий сексом с Дином, пусть иногда он и трахал меня по несколько часов, пока мы с ним оба были под кайфом. В каждом действии Чарльза чувствовалось его особое отношение ко мне, особая страсть и в то же время особая нежность.       Когда он взял мой член и стал мне надрачивать, я громко выдохнул и взглянул на Чарльза затуманенным взглядом. К тому моменту я уже почти не соображал от такого количества удовольствия.       - Скажи мне, когда будешь готов кончить, - прошептал Чарльзом этим своим горячим шёпотом, от которого я всегда покрывался мурашками.       Для этого мне понадобилось не больше минуты, и когда я произнёс это, Чарльз убрал руку и стал просто трахать меня. Вскоре, закрыв глаза, я бурно излился себе на живот, еле справляясь с дыханием, и Чарльз, наблюдая за этой картинкой, также кончил, оставаясь внутри меня. Из-за презерватива я чувствовал лишь, как его член пульсирует внутри, и я удовлетворённо кусал свои губы, видя, на лице Чарльза всё его наслаждение.       Поцеловав меня напоследок, Чарльз лёг рядом, избавился от презерватива и прикрыл лицо рукой. Я смотрел на него, пытаясь отдышаться, и боялся, что сейчас он снова скажет «нам нельзя было делать это», но, повернувшись ко мне, он потёрся своим носом о мой, тем самым заставив меня улыбнуться. Тогда мы обняли друг друга, и я прошептал, что люблю его. Это было моё последнее воспоминание о том Хэллоуине: я засыпал с человеком, к которому чувствовал любовь, и это было взаимно. Ничего больше мне в тот момент было не нужно, и я был, наконец, просто счастлив. Это была та самая белая полоса, о которой говорила мне Лайла.