раскрась это утро палитрой любви / don't love me, don't forget me

Чонгук стоит у кабинета, где должно быть общее с хёном занятие, уже минут 15. Он начинает переживать, так как звонок буквально через пару минут, поэтому идёт к Юнги навстречу. Он смотрит расписание старшего и подходит к нужной аудитории. Чон осторожно толкает деревянную дверь и делает шаг, тут же замирая от неожиданной картины. Его хён сидит на стуле посреди пустого класса с ошарашенным, пустым взглядом, абсолютно не двигаясь, но стоит Чонгуку сделать вздох и нарушить гробовую тишину, как тёмно-карие лисьи глаза резко устремляются ему прямо в душу. Атмосфера повисла неприятно тяжёлая, каждое действие в ней совершается с долей усилий. Спустя пару таких длинных и напряженных секунд Чонгук наконец решается подойти ближе и спросить что же случилось. В ответ Юнги лишь молчит, медленно встаёт, делает глубокий, насколько это возможно, вдох и говорит, что с ним всё в порядке, но он плохо себя чувствует, поэтому уйдёт домой сейчас. — Хён, тебе точно не нужна помощь? – озабоченный состоянием старшего спрашивает Чонгук. — Нет-нет, со мной всё в порядке. Может магнитные бури так влияют, старость и всё такое, понимаешь? – Юнги выдавливает улыбку, собирает вещи и направляется к выходу. — Напиши, как будешь дома! – кричит напоследок Чонгук.

***

Дверь квартиры захлопывается и Юнги проходит внутрь, попутно избавляясь от верхней одежды и обуви. Он до сих пор не может отойти от шока. Вся ситуация кажется такой абсурдной. Под звук включённого на кухне чайника с синей подсветкой Юнги садится на диван, поправляет покрывало и погружается снова в раздумья. Он только встретил этого человека, которого даже не видел здесь прежде, а он уже раскрасил его мир цветами. Этими противными цветами. Хоть они и бледные, ведь они толком и не знакомы, но уже такими надоедливыми и едкими. Ему казалось, что он больше всего хотел снова увидеть прелесть этого красочного и яркого мира, но он ошибся. Он не готов. В голову снова приходят все те, последние воспоминания цветного мира, которые он так усердно пытался забыть. Именно из-за этого цвет ассоциируется у него с болью, предательством, страхом, желанием сбежать куда-нибудь подальше. Всё проносится в голове быстрее и быстрее, сердце снова начинает бешено биться, к глазам подступают слёзы, ощущается привкус новой панической атаки. Звук вскипевшого чайника. Юнги открывает зажмуренные глаза, немного успокаивается и идёт наливать себе чай, чёрный с малиной и мятой. Хотя он и любит кофе, но он сейчас только ухудшит состояние. Садится за стол с кружкой и начинает обдумывать своё положение снова и снова. Он всё не может понять как такое возможно, раньше ему говорили, что больше он не сможет обрести цветное зрение, но почему же сейчас он сидит и разглядывает такие дурацкие несочетающиеся по цвету с интерьером квартиры шторы. Вдруг Юнги вспоминает, что всё-таки общается ещё кое с кем, помимо Чонгука и решает позвонить Намджуну. Он находит его номер в телефоне, но как бы близки они не были, общались они довольно давно и звонить сейчас очень неловко. Всё же палец сам нажимает на кнопку вызова и из динамика доносятся гудки. — Алло. Юнги?.. это ты? – голос по ту сторону телефона звучит неуверенным и слегка удивлённым. – Алло?? — Ох, да, это я, Юнги, эм, привет? – дыхание сбивается, сложно общаться с кем-то, ещё и по телефону. — Рад тебя слышать, сколько мы уже не виделись, полгода? Год? – более оживленно и радостно продолжает, – Заедешь ко мне, как раз клиентов почти нет, поговорим нормально вживую? — Да, конечно, почему бы и нет. Собираюсь и выезжаю, только скинь мне адрес.

***

Юнги доезжает до красивого высокого здания, расплачивается за поездку и выходит из машины. Как написал ему Намджун, надо подойти на ресепшен и назвать его фамилию, имя, а там уже его проведут к нужному кабинету. Звучит вроде не сложно, но руки всё равно жутко дрожат. Сделав всё по инструкции, Юнги оказывается у нужной двери, неуверенно поднимает руку и стучит. Однако кажется, что вместе с рукой в том же ритме стучит и сердце, выпрыгивая из груди. Белая лёгкая дверь тут же распахивается и перед Мином стоит высокий, статный, красивый мужчина в белоснежном халате, он смотрит другу в глаза и сразу успокаивается, находя в них поддержку и годы крепкой дружбы. Они заходят и усаживаются. Намджун с непрекрытой радостью начинает интересоваться всем, чем только можно о жизни Мина. И после затяжного и такого тёплого разговора Юнги решается начать тему, ради которой он изначально пришёл. — На самом деле, есть кое-что из-за чего я так к тебе быстро примчался. — Я так и знал, выкладывай, что там у тебя. – с ноткой заинтересованности пододвигается Намджун. — Думаю, ты помнишь, что случилось в прошлом и что тогда сказали мне врачи, да? Никаких цветов, нам очень жаль и прочая херня. — Да, помню. Я надеялся, что ты смирился с этим и больше не волнуешься по этому поводу... — Я вижу! – вдруг перебил Юнги, – Пока всё блёклое, но я вижу их. – в глазах парня проблеснул огонёк энтузиазма и капля страха. — Что?.. Как такое... Так, подожди здесь. Намджун подорвался с места, практически выбежал из кабинета и оставил Юнги в этой тишине. Форточка панорманого окна была открыта, поэтому жалюзи слегка развивались на ветру и пропускали тёплые лучи садившегося солнца, наполняя комнату янтарным мягким светом. Вдруг дверь снова открывается, Юнги слегка подпрыгивает от неожиданности и поворачивается. В комнату заходит Намджун и миниатюрный, милый блондин в таком же белоснежном халате. У него довольно взволнованный, но серьёзный вид. Они проходят и присаживаются за стол, где уже сидит Юнги. — Это Пак Чимин, мой коллега. Как ты знаешь, я почти ничего не знаю о соулмейтах, но зато доктор Пак прекрасный специалист, мастер своего дела. — Здравствуйте, – застенчиво, от слов Кима, начинает Чимин, – я занимаюсь особенностями соулмейтов в сфере цветного зрения. — Добрый день, я Мин Юнги. Спасибо, что уделяете мне время. — Что вы, для меня это будет только почвой для научных исследований. – с энтузиазмом и заинтересованностью в деле возражает Чимин. – Опишите, пожалуйста, ситуацию. — Дело в том, что несколько лет назад по стечению обстоятельств я обратился за услугой стирания воспоминаний. Процедура прошла довольно хорошо, врачи сказали, что всё прошло успешно, но когда я окончательно пришёл в себя, то понял, что всё ещё помню. – Юнги делает глубокий медленный вдох, – Помню всё, кроме лица и имени того человека. Мне сказали, что это невозможно и что со мной что-то не так, в общем, меня уверили в том, что цвета я больше никогда не увижу, но вчера... Вчера я встретил его и я снова обрёл цветное зрение, хотя цвета сейчас очень бледные, почти незаметные. — Да уж... – вздыхает Намджун, он кажется озадаченным, как и задумывшийся над сказанным Чимин. — Я первый раз встречаю такое, – начинает Пак, – даже в скудных записях о соулмейтстве ничего нет о подобных сбоях. Единственное, что я могу сказать: насыщенность и яркость цветов зависят от степени отношений, эмоций и чувств между соулмейтами. Если вы плохо знакомы или находитесь в ссоре, то цвета бледные, если же оба счастливы и питаете страсть, то насыщенные и яркие. Нам предстоит узнать, почему же с тобой произошло такое и что это за собой влечёт. — Звучит не очень, но спасибо вам за помощь. – подавленно отвечает Юнги. — Мы всегда поможем, хён, звони и заезжай к нам, хорошо? — Да, Джун, хорошо. — Пока я могу предположить, что либо те воспоминания были слишком сильные и особенные, либо же особенный тот, кого ты встретил сейчас. – высказался Чимин. Поговорив ещё немного Юнги, попрощался и поехал обратно домой.