Загадки Хаоса.

***

Вечер тёмный, черный, как глубокая ночь. Небо теперь всегда будет таким… Солнце скрылось во тьме: не видно ни рассвета, ни заката. Шесть маленьких звёздочек — ангелов, что ещё живут на небе, смотрят на землю и надеяться, что могущественные всадники апокалипсиса услышали их отчаянные молитвы. Теперь же остаётся только ждать. Раскаты грома бушуют на небесах. «Он» ждёт. Дьявол, что обманом занял место исчезнувшего Бога, повелевает всем и всеми; ждёт, когда к его ногам подставят светлого пророка, что покажет всё будущее, которое ему предначертано. И тогда, когда «он» навечно займёт место настоящего Бога, наступит конец света, конец всего… Сильнейшие существа апокалипсиса, что были запечатаны с жаждой мести, нашли сильнейших архангелов и того самого пророка, чей отец доверился самому гибельному всаднику — всаднику смерти. Сейчас они тихо сидят в мрачной квартирке Сокджина и его двух младших братьев. Суён, что пытается вникнуть хоть во что-нибудь, сидит под присмотром Хосока, который осматривает мальчика снизу в верх… — Кто вы такие?! — начал Тэхён, который, видимо, уже морально попрощался с жизнью. Он теперь совсем не боится этих парней, из-за которых погибает население человечества. Только вот никто из мальчиков не понимает, что без всадников не будет никакого равновесия. Добро не может существовать без зла, а зло без добра. — Помолчи, сопляк, — тут же ответил Чонгук, садясь рядом с ним. — Слышь, — Тэхён разозлился, — с дивана моего слезь! Но тому будто бы совершенно плевать на синеволосого архангела, он раскинул свои руки по бокам, ложась на мягкую спинку, прикрыв глаза. Как будто он специально этими действиями провоцировал мальчика, давя на его нервы. Тэхён резко встал напротив него, прикусил губу и толкнул Чонгука ближе к спинке дивана, прижимая его тело ногой. — Сука! В этот миг чуть ли не вся квартира вместе с домом «взлетела» в небо, оторвавшись от земли. Чонгук взбесился до крайних границ своей выдержки, и даже грозные взгляды его соратников никак не подействовали, чтобы он хоть чуть-чуть успокоился. Не прошло и секунды, как Тэхён сильно был прижат к стене, что от удара начала ломаться на каменные куски. Синеволосый стонал и кашлял от головной боли. Словно он сейчас сам разломится на две части. Чимин и Сокджин закричали, боясь за их младшенького, у которого по лбу и шее медленно стекала тёмная кровь. — Тэхён! — Тэхён~ и! Кричали они одновременно, приближаясь к упавшему телу. Мальчик лежал неподвижно, опустив свои веки. Он отключился. Дышал совсем тихо… совсем не двигался… — Что ты наделал! — закричал Чимин, теперь шагая в сторону чумы. — Ты… ублюдок! Я убью тебя! Внезапно, чьи-то руки с силой потянули мальчика назад, Чимин и сопротивляться им не мог. Но он пытался. — ЭЙ! Отпусти меня, — Чим никак не мог угомониться, потому что за братьев он сам умрёт, но не даст их в обиду. — Сначала Сокджин-хён, теперь Тэхён~и, — слёзы покатились по щекам. — Д-да что вам вообще от нас нужно?! Юнги прижал заплаканного сильнее, не давая пути к Гуку. Сокджин и Суён были рядом с синеволосым, а остальные всадники стояли недалеко он всадника чумы, что пошёл против правил смерти. — Чонгук… Уйди! — злобно сказал Юнги, которому никто не мог противится. Его глаза горели красным, пылали, как огонь. — Я… Хён, я просто… — Гук испугался, начал отходить назад к двери, пока кто-то со страхом, а кто-то с ненавистью смотрел на него. — Потом придёшь, а сейчас сваливай отсюда. И он ушёл. Что-то неприятное кольнуло его. Какое-то чувство то ли вины, то ли обиды. Или и то, и другое. На улице, где он сел на мокрую лавочку, так и шёл ливень и град, но ему всё равно. Неужели из-за какого-то архангела, которому они должны мстить, его друзья вот-так просто стали его ненавидеть? Через некоторое время к нему спустился Хосок. Он всегда поддерживал яростного всадника чумы, потому что понимает, как долго они были запечатаны из-за родителей этих мальчиков. Долгие тысячелетия они торчали в мрачной клетке, где не было ничего и никого. Только одно одиночество… — Гуки, — начал старший, — не переживай. Я всё понимаю…

***

Чимин потерян. Он сидит на постели своего младшего брата, которого чуть не убил один из тех тварей. Если бы не его невыносимая слабость, то он бы точно дал Чонгуку ответный удар за Тэхёна, что сейчас лежит без сознания. Единственное, чего он не понимает больше всего — это то, кем он является, и кем являются его братья с другом. Что за пророк, что за архангелы и всадники в придачу. Только он хотел подумать и поразмышлять на эту тему, как в комнату заходит один из них: самый бледный, с черными волосами и такими же глазами. Тот, кому все подчиняются. Чимин резко встал и перегородил путь к Тэхёну, чтобы его не тревожили. — Уйди! — сказал младший, не отходя от кровати. — Расслабься, — начал Юнги, наступая к мальчику. — Нам нужно поговорить. Чимин нахмурился, бросил злой взгляд на бледное создание и сделал шаг к нему. — А что, твоя компания тебя уже не устраивает? — Будешь дерзить, — всадник оказался вплотную к лицу розоволосого, — и тогда ты навсегда останешься без своих любимых братиков. Юнги коснулся тёплой щеки парня, а потом они моментально оказались в соседней комнате, которая и оказалась комнатой Чимина. Он резко отстранился от всадника, не веря в произошедшее, и только сильнее испугался, потому что это невозможно… — К-как ты… — Я же сказал, что нам нужно поговорить, — Юнги резким движением усадил мальчика на его же кровать и сел на стул напротив него. — Сиди и не рыпайся, чёртова барби. — Эй! Я не бар… — Заткнись, слушай и вникай! Юнги объяснял быстро, кратко и внятно. Про то, что они всадники, Чимин — пророк, а его братья и мальчик с кафешки — сыновья погибших архангелов, которые запечатали самого Юнги и его соратников. Объяснил про сделку «Бога», который является дьяволом сущим, что с помощью Чимина хочет уничтожить вселенную и весь это мир. Рассказал их план по спасению всех и каждого, чтобы ад оставался адом, рай — раем, а земля и её жители продолжали своё существование. И про его отца тоже рассказал. Юнги всё это время смотрел на потерянное выражение лица младшего, который уже готов был убежать или сброситься с окна, но не оставаться с ним… — Т-ты…ты правда всадник? Ангелы и демоны…всё это правда? — Чимин был конкретно напуган: его руки дрожали, а из глаз медленно начали течь слёзы. Он читал в книгах про фантастический мир, про рай и ад, но чтобы это было правдой… — Чимин… — Мой отец… У меня был отец, — мальчик потерянно бегал глазами, смотря в пол, в то время, когда Юнги с интересом разглядывал расписанные холсты. — А…ты ведь его знал? Расскажи мне про отца! — Тебе не кажется, что ты слишком быстро поверил, — всадник разглядывал мельчайшие детали каждой картины, вспоминая и запоминая все действия, изображенные на них. Чимин, заметив, что его работы прожигают тяжёлым взглядом, нахмурился, подошёл к холстам и загородил их, не давая Юнги вид на его творение. — Я не поверил, а верил. Пытался верить во всё, что ты сказал. И эти рисунки доказывают ваше существование, — он развернулся и показал пальцем на чёрные силуэты, идущие вдоль мрачной улицы, что написаны были на одном из холстов. — Расскажи про моего отца! — Слушай, ты… я знал твоего отца не больше трёх секунд. Я спокойно проводил на свет его душу, а потом меня запечатали на очень долгие и мучительные тысячу лет, — Юнги приблизился к мальчику и неосознанно положил свою руку на тёплую шею. — И только попробуй сейчас спросить, почему ты ещё жив, раз прошло столько много времени. Чимин расстроился. Спустя столько лет он узнал, что у него оказывается были отец и мать, которые погибли на войне Богов, ангелов и демонов. Они спасли своего сына, веря в то, что мальчик спасёт мир, что он предскажет будущее, которое его отец увидел перед смертью. Во всё это сложно поверить, но Чимин верит и поможет только ради своих братьев. Юнги ощутил необычный прилив давно забытых чувств, но внезапный крик Тэхёна застал врасплох сразу всех, кто находился в квартире…

***

Двое всадников сидели под дождём. Холодные капли, что не смели упасть ни на дюйм их чёрной одежды, облетали пугающую ауру собеседников. Хосок поддерживающе смотрел на своего младшего, прокручивая в голове все возможные правильные советы для спасения данной ситуации. То, как он поступил с невинным архангелом — не подобает столь могущественному созданию, поэтому старший решил дать подсказку. — Чёрт… Он меня выгонит, — склонив голову, говорил Чонгук. Это редкость, когда всадник чумы корил себя за собственные действия. Он всегда был морально стойким; думал, что все его поступки идут во благо его старшим, его единственной семье. Его аура начала усиливаться из-за противных переживаний. Хосок это заметил и развернул к себе младшего, смотря прямо в глаза. Теперь уже боялся Хосок, замечая во взгляде Чонгука отчаяние и боль. Старший положил свою руку на голову парня и потрепал его чёрные волосы. — Не бойся, — с улыбкой на лице подбодрил его Хосок. — Мы всегда будем вместе. Эти слова поддержки подняли дух Гука, после чего он тоже смог немного улыбнуться. Однако младший терялся. Он не знал, как ему дальше быть, но Хосок будто знал всё, о чём думал Чонгук и поэтому нашёл правильный совет. — Извинись перед мальчишкой, — продолжил старший. — Юнги точно это оценит. Гук, наконец, взял себя в руки и направился в сторону светлой ауры спящего архангела, мысли о котором заполонили собой всю голову. Он шёл задумчивый, решая, как лучше подступиться к мальчику. Как перед ним извинится, после того ужасного случая… совсем необдуманного. Проходя мимо своих старших, что сидели в гостиной и следили за остальными архангелами, Чонгук просто мечтал не попасться Юнги на глаза. И, о чудо, ему повезло без проблем дойти до белой двери нужной комнаты, из которой так и веяло светлой, могущественной аурой, такой прекрасной и приятной, совсем противоположной душе всадника. Это сияние манит к себе, и Гук идёт, забывая про осторожность. Дверца тихо открывается, впуская тёмное создание, и закрывается… уже на замок. Чонгук чувствует архангела: его тихое, тёплое дыхание; его приятный, сладковатый запах, распространившийся по всей комнате; а эмоции спящего не удивляли, а скорее поражали своим спокойствием и умиротворением. Всадник осторожно сел на кровать, разглядывая каждый миллиметр миловидного личика. Мальчик немного хмурился: видимо снилось что-то неприятное, от чего сердце Гука забилось быстрее. Внезапная волна счастья охватила всадника с головой. Это невыносимо приятное чувство, что протекало по каждому внутреннему органу, тянуло к архангелу всем телом, будто он повяз в зыбучих песках, из которых совсем не выбраться. Хотелось просто окунуться в это наслаждение, в эту эйфорию, что просто кружила голову. Тэхён был безумно красив. Чонгук аккуратно, совсем легонько коснулся мягкой щеки ангела, проводя своими холодными пальцами по румяным скулам, опускаясь ниже к шее и ключицам. Мальчик будто зачаровывал яростного всадника, превращая в доброго и ласкового котёнка, который так и ластился к синеволосому чуду. Чонгук не понимал, что с ним происходит. Его холодное сердце, что никогда не двигалось, внезапно забилось, дало стук, а потом ещё один и ещё. Он глубоко вздохнул. — Прекрасный… — сказал он тихо, всматриваясь в помаргивающие глаза, что начали медленно открываться. Крик… Громкий, пугающий крик прошёлся по всем стенам в квартире, привлекая всех, кто слышал. Чонгук, сам не знал, что делал, но резко поднял ладони перед собой в знак того, что не желает зла. Он и правда не хотел пугать мальчика, снова делать ему больно, вновь совершая ужаснейшую ошибку. — Ты! — Тэхён резко отстранился от всадника и упал с кровати, ударяясь коленом. — Айщ! Чонгук ринулся к пугливому мальчику, который осторожно гладил от боли колено. — Не подходи! — синеволосый отполз назад, врезаясь в свой комод. — Ещё шаг, и я… я тебя… — Тэхён! — за стеной кричал Чимин, пытаясь выломать дверь. Но Хосок сразу перегородил ему путь, зная план Чонгука. — Хосок, уйди! — Юнги был в ярости. Чонгук снова что-то затеял, и он обязан его остановить. — Юнги, всё нормально, Гук не причинит мальчику вред, — всадник голода смотрел на всех собравшихся, в надежде, что ему поверят. Чонгук сейчас был неимоверно благодарен своему старшему, что всеми силами пытается удержать всадника смерти. И пока они ждут, Гук намерен действовать. — Эй… — он начал осторожно, медленно подходя к архангелу. — Тэхён, я не трону тебя. — Уже тронул! — Знаю, но…- Чонгук вообще не знал, как подступиться к злому парню, но из-за странных чувств и ощущений, что не давали покоя, уже не мог находится с этим светлым чудом. — Прости. Он вышел, даже не обращая внимания ни на Хосока, ни на Юнги, ни на остальных ошарашенных ребят. Чимин и Сокджин с Суёном сразу же подбежали к их младшенькому, расспрашивая, что произошло. Но Тэхён просто сидел и смотрел в сторону ушедшего.

***

Они снова и снова пытаются собраться с силами. Каждый из парней: пророк, ангелы, всадники — пытаются обдумать всё сказанное, всё, во что никто не хотел верить. Два дня они снуют по маленькой квартире, пытаясь объединится вместе для продумывания плана против «Бога». Только вот не каждый готов объединяться, а точнее до сих пор обиженный Тэхён и Суён, который совсем потерялся во всём… Су был обычным студентом, подростком, баристой в небольшом кафе в центре городка. Ещё маленького его воспитывал дедушка — один и единственный близкий человек, что с детства учил мальчика всему, что потребуется во взрослой жизни. И научил. Суён — умный, добрый и отзывчивый парень. Учился очень хорошо, помогал жителям, сопереживал им, даже если в ответ получал совершенно ничего. Внешне, он был довольно красив: волосы были пастельно—жёлтого оттенка, глаза свето-серые, симпатичное личико и всегда выразительные эмоции. Часто улыбался, любил природу, животных, небо, солнце… Он жил тем, что имел. Любил тех, кто был рядом. И даже когда было тяжело, продолжал верить… В семнадцать лет его близкий человек умер от тяжёлой болезни… Суён был сломлен. И сейчас, когда ему уже девятнадцать лет, эта боль, что несколько лет давила на его сильную душу, до сих пор сидит в нём и каждый день разбивает бьющееся сердце. Он молчал… Перестал помогать людям, зная, что попусту тратит свои силы. Перестал наслаждаться природой, небом, солнцем… Перестал дышать воздухом. Перестал любить жизнь, людей, животных… себя. Суён перестал жить, потому что потерял всё, чем дорожил. Денег было мало, а потом их вовсе не было. Ему пришлось подрабатывать в кафе, до тех пор, пока не начался хаос. Наверное, ему было всё равно… Надежда пропала. Верить Су перестал вовсе. Солнце пропало — «всё равно», — звучало в его мыслях. Звёзды пали — «всё равно». Люди умирали — «всё равно». Ему было всё равно на разрушение мира. Раз любимого человека нет рядом, то зачем вообще жить? Парень так думал, пока не дожил до того дня, когда встретился с ними: потерянными, отчаянными и опечаленными мальчиками, что, как и он, познали потерю близкого. В нём появилась эта надежда — новое солнце, что дало свет, разрушая его печаль. Так он вновь познал, что такое семья. Что такое любить и поддерживать. Ведь его приняли, его любят и дорожат им. Сокджин, который никогда не отчаивался, сейчас заботится о нём, зная всего лишь пару дней. Чимин благодарит каждую секунду за поддержку, за то, что был рядом, также не зная Суёна совсем. Тэхён просто принял за своего третьего брата, ничего не говоря… Этого достаточно, чтобы быть с ними рядом… А сейчас он сидит на диване снова потерянный, тяжело принимая тот факт, что у него была семья…настоящая. И его дедушка был обычным стариком, кому отец и мать доверили своего сына. Может это не такая уж и плохая новость… Но Суён не хочет её принимать… Эти два дня парень думал и больше ничего не предпринимал. Лежал, спал, смотрел в окно, готовил с Сокджином, сидел на полу, ходил в магазин за спиртным и обратно, пил, пьянел, гулял по комнатам, просто гулял, снова думал и пил, выбрасывая оставшиеся деньги на вино. Как будто он проживает последние дни своей жизни, принимая себя и других. Однако один из всадников, что маячил перед ним, не давал покоя, выливал всё спиртное, укладывал спать, наблюдал за каждым действием и походом в магазин, снова выливал потраченные деньги и вновь укладывал пьяного спать. Два дня в пустую. — Сокджин-хён, — Суён начал обуваться, зовя старшего. — Я в магазин… Джин знал, зачем ему туда нужно. Уже разговаривал с ним по этому поводу, но не запрещал. Сокджин знал причину, знал всё, но не стал останавливать. Он, по правде говоря, тоже бы выпил, чтобы заглушить боль, но не может… Дорога тёмная, а ночь совсем мрачная. Суён шёл медленно, снова чувствуя присутствие преследователя. Тот самый мини маркет находился близко, он работал круглосуточно, и рабочие, видимо, совсем не боялись апокалипсиса, что творился в мире. Зайдя внутрь, Су пошёл сразу к нужному отделу алкоголя. На самом деле, он никогда не употреблял так много и часто, но боль ещё продолжала ломать его, убивая все нервные клетки, меняя весёлого мальчика на холодного подростка. Полок было много, бутылок с алкоголем тоже много. «Может взять покрепче?» — подумал он, двигаясь к довольно-таки дорогому коньяку. Несколько красивых бутылок с большим количеством спиртным стояли и внушали своим видом. Суён посчитал последнее накопление, а после с глубоким выдохом взял в руки самую дорогую бутылочку коньяка, поворачиваясь к стороне кассы. В голове было много мыслей, вопросов и даже ответов. Расплатившись с кассиром, отдав свои последние деньги, парень вышел, сразу же открывая бутылку. В квартиру идти совсем не хотелось, но нужно. Он не мог оставить своих друзей вместе с этими всадниками, хотя один из них шёл прямо за ним. «Плевать» — снова мысли, а потом глоток сорокаградусного напитка, что моментально сжигал горло. Снова «плевать» — и второй глоток, помутнение и ещё глоток. — Дедушка, а сколько светит солнце? Мужчина присел на корточки к маленькому мальчику и потрепал его по мягким, пушистым волосам, из-за чего малыш походил на жёлтенький одуванчик. — Суён~и… — дедушка положил свою ладонь на сердце мальчика. — Пока в твоих глазах царит надежда, солнышко будет светить вечно… Парень облокотился на мокрую от дождя стену и сполз вниз, делая еще один глоток. Голова кружилась сильно. Сильнее, чем он думал, но так даже лучше. Проще забыться, проще отпустить прошлое, «проще умереть». «Плевать» — осталось пол бутылки, значит осталось ещё половина той невыносимой боли, которую нужно утопить в алкоголе. Нужно забыться полностью, пока его воспоминания не нахлынули вновь… Маленький шестилетний мальчик бежал по солнечной улице, разглядывая каждое насекомое, каждое растение, маленьких птичек и таких же маленьких детей. Дедушка шёл позади с книгой в руках, которую читал ребёнку в парке. — Деда, деда, сюда! — позвал Суён, занимая место на любимой скамье. Пока взрослый листал страницы и читал, мальчик рассматривал картинки, которые хорошо передавали сюжет истории. Когда рука перестала листать книжку, мальчик заострил своё внимание на нарисованном мальчике с жёлтыми волосами. Он плакал из-за потери своего друга, который пропал и больше не вернулся. Суён вдруг посмотрел на дедушку, но тот заснул… Так показалось только мальчику, с его жёлтыми волосами. Слёзы текли бесконечно, пока парень глотал горькую жидкость, сжигая свой организм. Ком в горле засел и будто специально не хотел уходить, принося еще больше мучений. Суён допил эту мерзкую смесь, кидая бутылку далеко от себя. Она разбилась и, наверное, также, как сейчас разбивается душа парня, теряясь в отчаянных муках. Он ослаб, тяжело поднял голову, смотря на мрачное небо, и продолжал тихо плакать, пока сильные руки Хосока не прижали его к себе. Всадник поменялся с мальчиком местами и теперь тот сидел на нём, горько глотая слёзы. У Суёна совсем не было сил, чтобы оттолкнуть от себя это чудовище. Он не чувствовал никакого тепла от тела напротив, но ему не было холодно. С ним, наоборот, как-то спокойно, приятно, что хотелось просто довериться. Суён устал, закрыл глаза и погрузился в глубокий сон, пока Хосок вольно гладил его жёлтенькие волосы и нежно, совсем легко целовал красивое личико, ощущая что-то необычное и такое воодушевлённое. Приятная волна охватила его тело и разум. Хосок почувствовал, как его сердце, наконец, забилось… — Прекрасный… Сказал совсем тихо, подхватил спящее тело и понёс в квартиру, к волнующимся друзьям. *** Глубокая ночь была тихой. Архангелы спали, отдыхали от напряжённого дня, пока четыре всадника охраняли маленькую квартирку и тех, к кому начали привязываться. Хосок сидел на диване в гостиной, сторожил все входы и выходы, а на его коленях расположилась жёлтенькая голова Суёна, что крепко сжимал руку всадника. Видимо снится что-то плохое или страшное, особенно после целой бутылки коньяка. Чонгук находился в комнате Тэхёна. Он просто не мог оставить это обиженное на него чудо одного, когда за окном творился хаос, когда страшные твари, созданные «Богом» вдруг начали ходить по земле, уничтожая бедных людей и животных. Гук не знал, как этот мальчик смог пробраться в его мёртвую душу, но теперь всадник решил для себя беречь этого архангела. Сокджин же был под охраной всадника войны. Намджун ходил по его комнате, пытаясь узнать архангела получше, сам не зная зачем. Но тогда, при их первой встрече, когда Джин терпел невыносимую боль ради спасения своих близких, всадник сразу признал парня. Намджун все эти дни сам пытался пообщаться, найти к архангелу какой-либо подход, потому что чувствовал некую тягу, ощущал что-то необычное, из-за чего его сердце дало первый стук. Сокджин спал, веки его помаргивали, а сам он хмурился. Намджун должен узнать его… Чимин не спал. Он просто не мог сомкнуть глаза, потому что страшные, ужасающие картинки виделись ему во сне. Он кричал и плакал снова и снова, как только жуткие существа убивали людей и животных. Они сжирали их плоть и кости, ничего не оставляя. И это было будущее, то самое, которого все боятся. Видимо, «Бог» уже не может дождаться окончания сделки, поэтому постепенно шлёт на землю мерзких тварей, что уничтожают человечество. Юнги третью ночь сидит с мальчиком. Ни на шаг не отходит, помогает терпеть эту моральную боль, сохраняя нервы. И сейчас тоже рядом, пытается остановить слишком учащённое дыхание пророка, чьи глаза светятся, не переставая. Силы Чимина возрастают с каждым днём, но при этом он не может их контролировать, не может остановить этот поток будущего, что уже устал видеть. Только всадник смерти помогает ему сдерживаться, успокаивая, втирается в доверие, забирая всю боль на себя. — Чимин~и, тише, — шептал Юнги, поглаживая того по розовой макушке. — Минни, покажи мне. Покажи мне, что ты видишь… Чимину уже всё равно, что перед ним всадник смерти, что приносит крах и ужас, потому что он так не считает. Ему хочется просто избавиться от этого грёбанного пророчества. Хочется быть обычным милым мальчишкой, что проживает свои года, а не этим прорицателем, который должен спасти весь это мир. Он не сможет потянуть всю эту ношу сам. Юнги приложил свой лоб ко лбу розоволосого, взяв его лицо в свои руки, и увидел конец света. Увидел то, что терпит пророк. Теперь они вдвоём дышат теми знаниями, которые имеют. Это будущее ни в коем случае не должно случиться, потому что они все вместе сильнее, чем какой-то падший дьявол, уничтоживший небеса. — Минни… — продолжал шептать всадник прямо в губы тяжело дышавшему. Чимин поднял своё лицо и глубоко, надрывисто вздохнул, полностью доверяясь ему и доверяя ему себя. Возможно, это единственный вариант, который вообще остался. Довериться великому злу… Мальчик приблизился к бледному лицу Юнги и мигом, совсем легонько коснулся своими губами его губ, сразу же кидаясь в крепкие объятия. Какая-то частичка всадника сейчас покинула его разум, потому что сердце внезапно начало биться. Юнги совсем не мог понять, что сейчас испытывает, так как никогда ничего не испытывал, но это пока что не важно. Он обнял мальчика так же сильно, как и он его, и оберегал его чуткий сон до конца этой мрачной, тихой ночи…