Загадки Хаоса.

***

Юнги никогда не думал, что человек — это самое бедное существо, созданное Богом. Зачем все эти страдания вроде сложных чувств и необъяснимых ощущений? Зачем давать жизнь, если она рушится из-за слабости, от которой не избавиться, если захочешь. Она будет сидеть в человеке вечность, пока он не умрёт от жизненных пыток, терзаний и приобретённых трудностей. Каждый день всё не так. Почему именно обычному человеку досталась эта мучительная жизнь на земле, если даже в аду не так ужасно? Юнги не может понять, как такой мальчик, вроде Чимина, смог дожить до своих малых лет. Потому что он сам уже не может терпеть эти нахлынувшие резкие эмоции, из-за которых даже сидеть трудно. Юнги стоит напротив Чимина, сжимает его тонкие плечи, чтобы не свалиться на пол, как мокрая тряпка. Чимин тихо плачет и придерживает потерянного парня. Да, именно парня, а не того устрашающего всадника смерти, что всё время стоял со своим бездушным лицом, совсем ничего не чувствуя. — Хён… Чимин плакал. Он чувствовал всё, что сейчас испытывает старший, после тех страшных слов, что вышли из уст остальных всадников. Поддавшись новым, неизвестным им эмоциям, которые невозможно контролировать, они совершили большую ошибку, теперь надолго жалея о случившемся. — Хён, тебе плохо? — со всхлипом спросил Чимин, наблюдая за всеми эмоциями, что испытывает старший. — Я… Всё нормально, — он пытался отдышаться, привести себя и свои мысли в порядок. — Чимин~и, нам нужно спешить. Но… — Тогда убей меня. На этих словах мир окончательно умер. Тишина окутала всё помещение, весь дом, всю улицу… Весь мир. Чимин сказал то, чего Юнги так боялся услышать. Они оба знали, что так будет. Будет больно обоим. — Забери мою душу, как забрал моего отца, и исполни всего лишь одно желание. — Нет. Всадник развернулся к двери, направляясь к выходу из комнаты. Его ранили эти слова. Неправильные слова мальчика, к которому он пожизненно привязался. Эти ужасные слова, что вылетели из полюбившихся пухлых губ, на которые он всё время засматривается, в тайне от всех. Юнги не думал, что эти слова смогут разбить его и его сердце. Он ведь любит этого мальчика, которого обещал оберегать до конца их дней. — Пожалуйста, хён! — Чимин побежал за ним в гостиную, где сидели все остальные, привыкая к чувству отчаяния. Они развернулись в сторону хриплых криков пророка, что пытался остановить всадника смерти. — Прошу, доверься мне! — Уйди, Чимин… — Юнги~я… — Я сказал тебе уйти, чего непонятного! — ему оставался метр до двери на улицу, но маленькая холодная ручка с силой притянула к себе, после чего он почувствовал тепло со спины. — Не уходи, — тихий шёпот розоволосого пробрал до костей. Если бы не человеческие эмоции, то всадник бы не остановился, но не сейчас. Он не может оставить своего бедного Чимина, пока тот в нём нуждается. Юнги это чувствует. — Желание твоего отца — для меня закон, малыш. Я должен оберегать тебя. Всю вечность оберегать, чтобы ты был счастлив… — прошептал всадник, разворачиваясь к розоволосому прорицателю, который со страхом мял рукава кофты Юнги. — Я не убью тебя. — Почему ты не можешь мне довериться, хён?! Я обещаю, что всё будет хорошо. Поверь мне, — он уткнулся в ключицы старшего, пока тот с трепетом гладил его по розовым прядям. — Пожалуйста… — Если ты умрёшь, то я исчезну. Этого ты хочешь? Нет. Не хочет. Чимин боится потерять дорогих ему людей, но так надо. Парень знает, на что идёт. И никакой цены здесь нет. Есть только вера, но Юнги не верит. Юнги тоже боится. Потерять того, за кого так долго боролся. — Ты, — Чимин замолк, обдумывая следующие мысли. Руки дрожат, потому что на него смотрят все, как на полного идиота, что готов покончить собой, ради других. Архангелы знали про его план. Давно знали и до сих пор боятся. Но верят. — Прошу, Юнги- хён. Я всё исправлю… Старший крепко обнял мальчика, нежно целуя его в висок.  — Если я тебя потеряю, то никто больше ничего не исправит, Минни…

***

Пару дней прошло с тех пор, как Юнги тяжело согласился на безумный план Чимина. Это и планом не назовёшь. Скорее, последний их шанс на спасение. За эти два дня, все всадники с мольбой и сожалением извинялись перед своим братом. Юнги на них и не был обижен. Это просто всё человеческие загоны, к которым они не привыкли, поэтому Юн совсем не переживал по поводу этой злополучной ссоры. Раз взялись защищать архангелов, так пусть защищают. Чимин всё время сидел один в комнате. Никого не впускал. Особенно самого Юнги, который всё время сидел под дверью и пытался вслушаться в биение сердца мальчика. Ну, а мало ли что? Тэхён сказал ему, что, то, что он испытывает — это волнение, и это нормально. «Волнуешься, значит любишь» — твердил синеволосый архангел, принося ему поднос с остатками еды прямо на пол. Раз всадники становятся людьми, то и еда им тоже нужна. Но её было мало, как и мало дней для выживания. Суён сильно заболел. Видимо, из-за тех ран на ногах, которые слишком долго заживали. Температура была высокой: мальчик сильно дрожал, стонал во сне и всё время звал к себе Хосока, который и не отходил вовсе. Сокджин немного успокоился. Будто решил самостоятельно избавиться от всех своих чувств и эмоций, дабы не сдаться заранее, а продолжать помогать своим любимым. Тэхён помогал ему по всяким домашним делам, которые только остались. Они помирились. Тэхёну хоть и было сложно признать свою вину, но за это его никто не осуждал. Старший даже не сказал ничего, а просто обнял и поцеловал в лоб. Так он его и простил. Чонгук и Намджун держали всё под контролем. Следили за тем, что происходило на улице. Просто охраняли и дежурили, пока ждали готовности Чимина и Юнги. Прошёл ещё день и хорошо, что прошёл. Ночью Чимин, наконец, вышел из тёмной комнаты. Значит готов… — Привет, — он склонился к сидящему всаднику, который, видимо, уснул. Чимин сел рядом и укрыл их большим покрывалом, под которым было очень тепло и уютно. Юнги немного нахмурился от действий со стороны и открыл свои сонные глаза. Всадники не спят, но теперь в нём течёт живая кровь человека, что пытается сражаться с его тёмной сущностью. — Чимин~и… — Я готов, хён, — как раз эти слова Юнги снова не желал слышать. Ему очень страшно, как и младшему, но так нужно… ради близких. — Но… Я хочу без лишних глаз. — Не передумаешь? Не боишься потерять всё, ради чего жил? — Юнги похлопал по своим коленям, чтобы мальчик сел на его бёдра. Так будет удобнее либо радоваться, либо прощаться. Всадник посмотрел на пророка и трепетно провёл своей ладонью по его пухлой щеке. — Потому что я боюсь потерять тебя, малыш. Чимин улыбнулся, одновременно чувствуя солёную влагу на щеках. Так больно, но он так счастлив. — Я обещаю, — тихий всхлип и снова, — обещаю… Юнги притянул мальчика и страстно вжался в его пухлые, солёные от слёз губы. Это было мгновение. Был ли это их конец? — Я люблю тебя… — прошептал старший, продолжая притягивать и принимать всё, что даёт ему его розоволосое чудо. Теперь и Юнги плакал. Плакал, но целовал, гладил, крепко сжимал талию мальчика, боялся потерять… Очень боялся. Чимин ласкался, если не в последний раз. Желал большего, желал Юнги. Их страсть возрастала, но времени становилось всё меньше… — А я очень сильно люблю тебя, Юнги~я, — прошептал Чимин, завершая их соприкосновение влажных губ. Он почувствовал внезапную тяжесть в теле, а потом уже не чувствовал ничего. Услышал только отчаянный плач своего младшего брата, что упал перед ним на колени и тянулся к нему, но Чонгук тихо оттягивал его назад. Чимин больше не ощущал своих конечностей, но до сих пор чувствовал тепло любимого тела его Юнги, что сильно сдерживал порыв слёз и надрывисто дышал. Почему-то пророк перестал вспоминать что-то, будто у него и не было никаких воспоминаний. Картинки исчезли, значит так надо. Дышать было труднее. Значит умирает. Но Чимин всё ещё слышит любимый голос. Значит ещё есть шанс… — Малыш, пожалуйста… — Юнги было очень тяжело. Он не хотел этого делать… Совсем не хотел. Слёз было так много, было так сложно сдерживать их, когда теряешь любимого человека. Самого любимого… — Пожалуйста, скажи мне своё последнее предсмертное желание… Всадник, что терял свои силы, выполнял и своё последнее желание. Желание того, ради кого отдаст всё возможное… Мальчик на последнем дыхании смог сказать то, над чем задумывался все эти дни. Очень важные слова. Может, это были его последние слова… — Я… — последний взгляд на прекрасное лицо его хёна. — Я хочу, чтобы моё будущее… стало началом новой истории… Прошептал Чимин в последний раз, медленно опуская свою голову на дрожащие плечи Юнги. Он больше не очнётся. Не проснётся, даже если это сон. В этой жизни Чимина больше нет. И пока все просыпаются под отчаянные крики бывшего всадника смерти, что исполнил своё последнее желание, розоволосый мальчик больше никогда не откроет своих счастливых глаз. Тех самых милых, что дарили всем улыбку. — Нет… — смог через боль сказать Юнги. — Его больше нет… Нет монстров, ходящих по кровавым улицам. Нет дьявола, желающего получить своё. Нет всадников апокалипсиса, а только обычные парни вместо страшных созданий. Нет великих архангелов, но остались отчаянные подростки. Нет больше пророка…

…а только розоволосый мальчик, спасший весь мир…

***

Солнце было таким ярким, таким ослепляющим и любимым, словно впервые он ощущает его. Лучи приятно касались нежной кожи лица, рук, ключиц, ног, будто само оно радовалось пробуждению. Глаза невероятно ослепляло даже под закрытыми веками, что легко подрагивали, пытаясь раскрыться. Ещё чуть–чуть, совсем немного, и он раскроет их и увидит давно пропавший свет. Давно? Хочется что-то сказать, подать свой голос, хоть кому-то. Хоть кто-то сможет ли его услышать? Но ещё сложно. Но скоро. Совсем скоро, он сможет. Солнце ведь смогло? Правда? И он обязательно… — Я.я-я, — смог. Его услышали или нужно ещё? Было так тихо, так хрипло. «Пожалуйста, услышьте…» Свет? Он смог раскрыть веки, чтобы увидеть… Солнце и правда очень яркое. Такое красивое. И парень рядом сидит красивый… — Боже, — ошарашенно прошептали над ним. Он плачет? Почему? — Господи Боже! «Не плачь»

***

— Чонгук, чёрт возьми! — прокричал Тэхён, пытаясь найти своего потерянного парня в магазине нижнего белья. — Ты чего застрял. Я тебя на улице уже полчаса жду, а ты сидишь тут на диванчике. — В смысле сижу? — Чонгук встал, отряхнул свои чёрные джинсы и подошёл к Тэхёну. — Милый, предупреждай, когда ты из примерочной выходишь. Он поцеловал своего парня и потянул на выход. Суён и Хосок ждали их в машине, чтобы отправиться в следующий магазин. Хоби уже поспать успел, пока его мальчик бегал то в булочную, то за коньяком… Коньяк? — Я же запретил тебе употреблять так часто алкоголь, солнышко. Ну сколько можно? — он отобрал дорогую бутылку и положил рядом с собой. — Давай не сейчас. — … — Только не обижайся, эй. А потом донеслись радостные крики: — Мы пришли! Тэхён сел с Гуком на заднее сидение, уже готовые отдохнуть, только резко все всполохнулись, когда зазвонил телефон Хосока. — Это Юнги, — заявил он, поднимая свои брови от удивления. Он ответил и сразу же поставил на громкую. Послышалось только два слова, от которых навернулись слёзы большим речным течением: — Чимин очнулся… Три гудка.

Конец звонка…

***

Они бежали по белым коридорам главной больницы города, пытаясь не сбить посторонних врачей и больных. Палата 33 вертелась в мыслях, когда они разглядывали крупные цифры на ближайших дверях. И вот она.

Палата под номером 33

Тихо открыв дверь, они глубоко вздохнули. Их любимый Чимин~и уже сидел при свете дня в крепких объятиях заплаканного Юнги, который ждал его. Очень долго ждал… — Боже мой! — Сокджин, что моментально оказался сзади только прибывших, прикрыл рот ладонью и громко заревел. Это точно было от счастья и от радости. Точно… Сколько времени они там простояли, пока пытались всё осмыслить? — Я, — снова розоволосый мальчик еле подал голос. — Я…смог? Юнги просто не мог передать словами, что он сейчас чувствует. Но он так скучал. Очень сильно скучал по своему малышу. По своему спасителю… — Ты всё смог, — шептал он, целуя каждый миллиметр прекрасного лица мальчика. — Всё… Это был момент, которого ждали все. Они ждали Чимина. Три года терпели эту пустоту, которую должен был заполнить их любимый член семьи. Три года прошло и Чимин проснулся после протяжённого сна…

***

Прошло три года, когда Чимин очнулся после тяжёлой комы. Прошёл месяц, когда мальчика выписали из больницы. Прошло три месяца, как Чимин окончательно стал самым счастливым человеком на спасённой им же земле. Прошло три секунды, как Юнги зашёл в дом, а Чимин потянул его на себя… — Хён, хён, хён! — радостно кричал мальчик уже на руках у любимого человека. — Наконец-то ты пришёл. — Скучал? — усмехнувшись, спросил старший, кладя Чимина на кровать. — Меня не было всего лишь десять минут. — Всего лишь? — удивился младший. — Тебя в моей жизни не было так долго, что теперь даже десять минут для меня будут длиться всю вечность. Юнги склонился к своему мальчику, желая, наконец, прикоснуться к нему, к его телу, личику, запоминая каждое касание на всю жизнь. — Значит теперь я ни на шаг от тебя не отойду. Старшему хватило и секунды, чтобы прильнуть к мягкой шеи, услышав высокий неожиданный стон со стороны. — Я буду только рад… Аа! Юнги резким движением дёрнул парня на себя, чувствуя его обнажённые бёдра… — Малыш, где свои трусы, м? — Какие? — Которые должны были быть на тебе, — хитро улыбаясь, спросил Юнги, поднимая футболку и разглядывая голое тело под собой, которое Чимин совсем не пытается скрыть. -Тебя не было десять минут… Я скучал, — надулся розоволосый, отворачивая голову. — Готовился для меня? — Юнги облизал свои сухие губы, возбуждаясь от такого похотливого мальчика, который только специально провоцировал старшего. — Угу… Юнги внезапно прижался к пухлым губам, оттягивая их и аккуратно кусая. И пока Чимин желанно всхлипывал, чувствуя своё и чужое возбуждение, старший стянул с себя пижамные штаны, в которых ходил в магазин, и длинную футболку, что еле держалась на его плечах. Он отстранился на пару секунд, чтобы помочь Чимину снять свою же футболку, и снова вцепился в любимые губы, поглаживая чувствительное тело под собой. Сколько поцелуев и столько же засосов, из-за которых и не разглядишь смуглый цвет кожи Чимина. Шея покрыта полностью багровыми пятнами. Юнги гордиться собой, а в особенности своим мальчиком, которого ждал. — Не хнычь, — словно приказал старший, разворачивая мальчика к себе спиной. Чимин любил этот грубый тон голоса. Юнги раскрыл этот фетиш мальчика совсем недавно, но у него до сих пор просто крышу сносит от этого. Чимин такой податливый, идеальный. — Только мой. Младший и правда был хорошо растянут, именно для Юнги и только для него. Он не стал заморачиваться, а сразу подставил свой член к покрасневшей дырочке и вошёл в тело, наслаждаясь приятной узостью и высокими стонами от перевозбуждения. Это был их не первый раз, но каждый раз, как первый, самый страстный, глубокий и чувственный. Юнги двигался, лаская мальчика, который отдаётся полностью, доверяет и любит. Их бесконечные поцелуи настолько горячие, что никакая ледяная вода их не остудит. Они любят друг друга до потери сознания, и их это не остановит. Старший кончил в уставшее тело, проезжаясь несколько раз по простате, пока Чимин громко стонал и кричал имя старшего, тая прямо на влажной постели. И пусть этот раз будет снова как первый, чем последний… Юнги обтёр влажным полотенцем своего малыша и снова лёг к нему. Такой нежный, уставший и сонный… Такой любимый. Через столько пришлось пройти, чтобы получить этого котёнка, который точно смог. Он всё исправил… Тихая музыка и гудки отвлекли Юнги он прекрасной картины. — Да, Намджун. — Вы закончили? — спокойно спросил тот, будто привык. «Джун~и, перестань их отвлекать!» — снова услышал Юнги голос Джина из очередного мешающего звонка. — Тут к нам проблемка одна подъехала… — Ну? — Книга пропала… Та самая книга из-за которой всё и началось три года назад. Это было давно. И об этом хочется забыть. Она исчезла или её украли? А имеет ли это сейчас какой-то смысл? И пока бывшие всадники апокалипсиса, их давно падшие архангелы и великий прорицатель, возродившийся обычным мальчиком, задаются этими вопросами и пытаются ответить на них, пропавшая книга просто продолжала стоять на той же деревянной полке старинной городской библиотеки с тем же названием:

«Загадки Хаоса»