В нашем деле нет места любви

***

      Элла внимательно глядела по сторонам, ожидая новых ловушек от предателя. Она упорно всматривалась в темноту древней нордской гробницы, пытаясь разглядеть хоть что-то кроме пыли и гробов.       Мерсер следовал за ней с совершенно безучастным выражением лица, лишь злился, когда им приходилось задерживаться из-за сработавшей ловушки, или неожиданной засаде драугров. Подчиненной лишь оставалось сглатывать и надеяться, что его гнев не обратится на нее.       Элла постепенно приходила к мысли, что не чувствует себя в безопасности рядом со своим начальником. Хотя, казалось бы, они пошли на миссию вместе, чтобы защищать друг друга, чтобы у них было преимущество перед коварной предательницей и убийцей. Элла также не видела более искусного владения мечами, но все-таки что-то не давало ей покоя…       Ноги ныли от бесконечных коридоров, где приходилось прятаться за каждым углом, чтобы не умереть в ту же секунду. Голова раскалывалась от постоянного напряжения глаз: Элла наивно не упускала возможности что-то увидеть в беспроглядной тьме. А само осознание, что она является живым щитом для Мерсера Фрея не покидало голову уже последний час.       Однако, стоило Главе вынуть меч из ножен, страх мгновенно улетучивался, оставляя лишь осадок сомнения. Во время сражения с драуграми, Мерсер защищал исключительно себя.       Элла тоже была не из робкого десятка. Она являлась мастером в стрельбе из лука, уступая, пожалуй, лишь Нируину — согильдийцу-босмеру. Однако, у лесных эльфов стрельба в крови, а Элла добилась всего своими силами.       Когда они дошли до последнего зала, Элла почувствовала приближающийся конец. Кровь зашумела в ушах, мешая сосредоточиться. Зал был окутан поднявшейся пылью: значит здесь только что кто-то проходил.       Боковым зрением Элла попыталась разглядеть своего начальника, но он совсем пропал из зоны видимости. Девушку потрясла страшная мысль: Мерсер спрятался за ее спиной. Проклятый трус! Страх парализовал тело, кулаки сильнее сжали окровавленные кинжалы. Элла глотнула и сделала последний шаг в темноту.       Все, что было дальше, происходило, словно во сне. В воздухе раздался свистящий звук. Элла даже не успела почувствовать боли, она лишь смотрела на стрелу, торчащую из плеча. Ткань очень быстро становилась темно-бурой.       Затем девушка упала, а вперед вышел Мерсер. И вот появилась Карлия. А потом она помнит лишь Мерсера, стоящего над ней с выражением всепоглощающего отвращения на лице. Он вздернул губу в презрительной усмешке. А затем поднял меч…       Девушку затрясло, а образ Фрея исчез и расплылся на фоне гробницы. Вглядевшись, девушка поняла, что находится не в гробнице, а в лесу. Над ней все также кто-то стоял, но у Эллы не было сомнений в том, что это предатель. Она схватила кинжал, как всегда припрятанный под головой.       — Стой! — рука обездвижилась. Это точно он. Она должна убить его. Прямо сейчас!       — Да остановись же ты, чтоб меня… — вторая рука точно также онемела, а Элла беспомощно дернулась. Наконец все объекты, окружающие ее перестали быть расплывчатой частью сна, и она подняла глаза на человека, который держал ее руки.        — Брин? — хрипло вырвалось из ее груди.       Бриньольф, своей собственной персоной, восседал прямо на ней, а руки зафиксировал с двух сторон от ее головы. Недавняя тревога, блестевшая в его глазах, скрылась за привычным ехидством.       — Все, детка? Больше не будешь пытаться убить своего единственного грамотного казначея?       — Во-первых, слезь с меня, — тихо произнесла Элла.       Бриньольф расслышал скрытые нотки злости в голосе Главы и поспешно ретировался в угол палатки. Элла в свою очередь поднялась и протерла глаза.       — Во-вторых, за фамильярное отношение к своему начальству можно лишиться льгот и ежемесячных премий, — тон в голосе Эллы слегка скопировал ехидную интонацию товарища, на что Бриньольф вздохнул с облегчением.       — Поверь, детка, никто к тебе и на шаг не подступит, зная, что ты хранишь холодное оружие даже под подушкой.       Элла осеклась. Не то чтобы это было ее секретом, но показывать кому-то, что она готова к ночному нападению означает, что она чего-то боится. А никто не должен знать, что она чего-то боится. Даже Бриньольф.       — Не объяснишь свой ночной визит? — девушка постаралась изо всех сил скрыть смущение и убрала кинжал в ножны.       — Ну, я же говорил тебе про того графа из Маркарта?       — Точнее про его несметно богатый дом, — кивнула Элла и улыбнулась краем губ, — но мы договорились идти на дело вдвоем.       — Можешь считать я отправился на предварительный осмотр. Надо ведь понимать, что из себя представляет охрана наших будущих средств.       — Логично, — произнесла девушка и сразу же укорила себя в том, что и сама могла подумать о такой элементарной вещи: разведке.       — Найти твой лагерь не составило труда, я твои методы знаю. Раз уж ты пошла вдоль главной дороги, стало быть, нам по пути? — предположил Брин, расстилая свой спальный мешок. Элла хотела было возмутиться от подобного нарушения личных границ, но вспомнила, что им не раз приходилось на заданиях засыпать вместе, бок о бок. Скорее всего, только она еще видит в подобных вещах скрытый подтекст. Для Бриньольфа это лишь необходимость.       — Угадал, Брин, нам по пути. Я отправляюсь в Вайтран… — Элла вкратце рассказала о цели визита и примерном плане действий.       Бриньольф внимательно слушал, укрывшись в спальном мешке. Постепенно, сонливость захватила его и, когда Глава закончила рассказ о своем плане, он лишь промычал что-то непонятное. Другим образом, дал понять, что им обоим пора выспаться.       Элла была совершенно не против. Практически ежедневное отсутствие полноценного сна моментально на нее свалилось, даже не было сил открыть глаза. Она повернулась на бок и провалилась в темноту. На этот раз кошмары ей не снились.              Пение утренних птиц разлилось благодатной мелодией по лесу с первыми лучами солнца. Элла открыла глаза и поморгала, чтобы быстрее проснуться. Краем глаза она заметила еще спящего Бриньольфа и вспомнила события минувшей ночи. Девушка улыбнулась и пару мгновений в тишине понаблюдала как поднимается и опускается грудь вора от его глубокого дыхания.       Снаружи раздался треск веток, и Элла вздрогнула. Она выбралась из спального мешка и тут же его свернула. Затем она убрала его в походную сумку, взяла лук и стрелы, и выбралась наружу.       Девушка решила не будить Бриньольфа. Хотелось подольше насладиться компанией леса в одиночестве. Да и завтрак теперь готовить придется на двоих, друг добавил работы с утра пораньше. Однако, девушку это не расстраивало. Ей не впервой готовить для товарища по заданию. Чаще всего это поручали именно ей, по началу, как новичку, а после, оценив ее высокие кулинарные навыки. Что поделать, жизнь в лесу обязывает иметь навык приготовления пищи.              

***

      Через три дня Бриньольф и Элла прибыли в Вайтран. Это случилось ранним утром, солнце едва показало свои лучи. Воры тихо прошли мимо дремлющего стражника через сторожевой пост, чтобы их появление в городе осталось незамеченным.       Оказавшись за каменными стенами, Элла, к своему удивлению, почувствовала некое радостное облегчение, которое обычно чувствуешь, возвращаясь в родительский дом, где тебя ждут семья и уютный очаг. Хоть Элла и не знала, что такое чувство испытывает почти каждый работяга, каждый вечер приходя поужинать с женой и детьми, сама она никогда не могла познать этого чувства. Но подобные эмоции у нее вызывались, когда она возвращалась в Вайтран. Самый гостеприимный город в Скайриме.       Старый город, возведенный из камня, возвышался посреди широкой равнины, занятой тундрой, со всех сторон окруженный многочисленными дорогами. Вайтран считается сердцем Скайрима, ведь, благодаря расположению, через него проходят все основные торговые пути, а также именно с этого города начала писаться славная история о храбрых сынах и дочерях Скайрима. На западе города распологалось внушительных размеров здание — Йоррваскр, место, где живут благородные Соратники, готовый в час нужды явиться на помощь любому, даже простолюдину. Соратники являются независимой от города и его политики организацией. Также они не принимают ни одну из сторон в Гражданской войне, считая ее попросту бессмысленной причиной кидаться в драку. Их цель — доблесть и отвага. И они никак не связывают честь с межрасовыми препирательствами. Именно вокруг Йоррваскра и построился сам город, носящий добрую славу.       Элла владела в Вайтране домом, который получила в благодарность от очень влиятельной семьи города, наверное, даже самой известной и богатой в городе. Клан Сынов Битвы, а ее глава — Олфрид, были друзьями Гильдии Воров. Благодаря одному изящно выполненному заказу, несколькими месяцами ранее, воровка заручилась поддержкой Сынов Битвы, а также получила в подарок дом в Ветренном районе, где проживают достаточно обеспеченные и известные жители города. Именно туда и отправились Элла с Брином.       Они быстро миновали Равнинный район, где жила большая часть населения города. Их тени промелькнули мимо казарм стражи, затем мимо таверны «Пьяный охотник», и вскоре оказались у черного входа в дом, именующийся «Пряный ручей», непосредственно, имение Эллы. Своим названием дом обязан нежному ручью, проходящему с восточной стороны дома. От ручья разливался благодатный запах сирени и можжевеловых ягод.       Задрав голову вверх, Брин завистливо присвистнул. Элла, рывшаяся в сумке в поисках ключа от задней двери, подняла вопросительный взгляд.       — За такой дом можно и убить, крошка… В голову не приходит ни варианта, что же ты сделала для этих Сынов за такую красоту, — Бриньольф с нескрываемым интересом разглядывал дорогую резьбу, украшающую оконные рамы.       — Хочешь такой же? — усмехнулась Элла, наконец отыскав ключи. — Ты ведь спокойно можешь купить такой же.       В ответ Бриньольф лишь фыркнул. У него был дом в Рифтене, но небольшой и неприметный, только чтобы ночевать. Большую часть времени вор проводил либо в гильдии, либо на заданиях.       Красота роскоши его, разумеется, привлекала, как и любого вора, но жить в ней нисколько его не прельщало. Элла была солидарна с его мнением, но отказываться от такого дара, как «Пряный ручей», было бы очень глупо, а к тому же очень невежливо. Дом казался слишком «видным глазу» убежищем. Но воровка посчитала, что, если и прятаться где-то, то лучше на самом видном месте.       Тяжелая деревянная дверь распахнулась, и воры скрылись за ней. Никто в городе так и не узнал об их появлении.              

***

             Утро Эрлана Лотара началось так же обычно, как и предыдущие. Тюремный режим не ведал даже малейших перемен в распорядке.       Зельевар проснулся от скрипа железной двери в конце коридора. Это означало, что ответственный за сегодняшнюю смену надзиратель начинает осмотр камер заключенных, проводит перекличку. И лучше всего к его приходу стоять посреди камеры, если не хочешь получить с десяток ударов плети по хребту.       Не признающий насилия к собственной персоне, Эрлан вскочил и живо откликнулся на свое имя проходящему мимо надзирателю по имени Ульф. Последний, в свою очередь, смерил Лотара подозрительным взглядом и остановился.       Для Ульфа, проницательного и сурового начальника, этот заключенный оставался закрытой книгой. Надзиратель сразу же отметил неоспоримую покладистость Лотара. Конечно, это не удивительно для малодушного труса. Такие как этот зельевар только и могут, что беспрекословно выполнять приказы стражи; молчать, когда это необходимо, а также охотно делиться информацией о других заключенных.       Но, как показывает практика, такие здесь надолго не задерживаются, хоть они и достаточно удобны для надзирателей. Итогом их подпольной работы против своих сокамерников становится лишь заточка под ребром, ну или где похуже, тут как фантазии и времени хватит.       Бдительность стражников по отношению к зельевару поутихла, что очень не понравилось Ульфу.       — Ну что, недоносок, как тебе у нас тут? — грозно произнес надзиратель.       Эрлан живо поднял голову и улыбнулся, словно он не в клетке, а в саду своего дома разговаривает со старым приятелем. Манера его поведения напоминала Ульфу душевнобольного, чем известного острослова. Гнев медленно стал закипать в сердце надзирателя. Как же хочется вывести треклятого гада на чистую воду!       — Все прекрасно, господин. Жаловаться не на что, — в подтверждение своих слов Эрлан усердно кивал.       — Может на волю хочешь? — пронзительный взгляд надзирателя скользил по всему лицу Лотара в поисках хоть намека на истинную натуру заключенного.       — Никак нет, господин, — еще шире улыбнулся Эрлан.       Ульф сжал челюсть.       — Кто разрешил тебе поднимать глаза, когда я с тобой разговариваю?       — Прошу прощения, господин! Больше не повторится! — глаза зельевара уткнулись в пол, а лицо стало до смеху страдальческим.       Обливион! Почему он вообще возится с этим отбросом? Идиот просто боится плетей, и нет тут подвоха. Неделя или две, и за Эрлана возьмутся его добрые соседи. Осталось только донести им весточку, кто здесь главный стукач.       Надзиратель улыбнулся и пошел дальше вдоль камер, разглядывая заключенных, словно ярл своих подданных. Да, здесь он несомненно ярл, или лучше — конунг! Он — власть. Упиваясь своей исключительностью, Ульф не обратил внимания, что глупое выражение лица зельевара мгновенно изменилось.       Пустые, ничего не выражающие глаза поднялись, черные зрачки зажглись ехидством, а уголок губ приподнялся. Да, Эрлан — прекрасный актер. Он просто создан для сцены, жаль только зрители не обладают столь же величайшим чувством юмора, что и у него. Тогда бы он не сидел здесь.       Зельевар вернулся на свою койку и принялся делать то, что он мог — ждать.       Через четверть часа раздался скрип старой тележки — начинается раздача еды. Эрлан услышал, как гремят ложки и тарелки. Кислый запах еды тоже не заставил себя долго ждать. В который раз Эрлан задавался вопросом, как может быть еда хуже, чем корм для свиней? Оказывается, очень даже может.       Интересно, если здесь уже кишки скручиваются в тугой узел от вида местной похлебки, как же обстоят дела в знаменитой шахте Сидна? Особая тюрьма в Маркарте, знаменитая тем, что оттуда никто и никогда не сбегал. Если уж ты туда угодил, то дерзай дружочек, на одних шутках и доносах ты там не выплывешь. Скорее всплывешь, предположительно в одной из сточных канав города. На этой мысли Эрлан даже передернулся.       Он поднялся со своего насиженного место и немного потянулся. Пришлось даже немного размяться, чтобы почувствовать замерзшие от бесконечной сырости конечности. Эрлан подошел к прутьям решетки и выглянул в коридор, насколько мог, разумеется.       Недалеко стоял молодой стражник, разносящий еду. Глаза зельевара загорелись ярким пламенем. Его-то Эрлан и ждал.       Стражник, совсем мальчишка, которому только и можно было доверить разносить еду заключенным, сегодня был сам не свой. При передаче тарелок руки заметно тряслись, приборы то и дело падали, а взгляд то и дело возвращался к двери, где стоял второй стражник с явно скучающим видом. Эрлан поджал губы: лишь бы этот недоросль его не выдал со своим спектаклем.       Заболтать молодого и наивного паренька не составило труда. Втереться в доверие тем более: в такой-то дыре и без друзей совсем туго, верно? И кто как не старый добрый Эрлан готов выслушать своего неуверенного друга? А уж тем более поддержать драгоценные мечты о становлении будущего доблестного воина? На вопрос Эрлана, что же столь умный и храбрый юноша тратит свои годы на гнусную службу в заплесневелой темнице, молодой стражник выдал ключ к спасению зельевара из темницы.       Еще с детства Ройс хотел быть воином. Он наблюдал как Соратники возвращаются со своих доблестных миссий, как все радуются их возвращению и восхваляют их приключения. Как изящно они дерутся, и как ярко сверкают доспехи из стали.       Однако, с того же детства, Ройс плохо видит. Поэтому, единственное на что он мог рассчитывать — это раздача пайков заключенным. Рассказав свою печальную историю, Ройс притих, а Эрлан, пряча ехидство за напускным сочувствием, поклялся здоровьем своих родителей (умерших от его же руки двадцать четыре года назад), что он избавит своего несчастного друга от недуга. И тогда Ройс станет величайшим воином, о котором будут петь на пиршествах и восхвалять в одах. На этом обещании, глаза мальчишки загорелись наивной надеждой в хитрого зельевара. Однако, Эрлан поспешил осадить юнца. Ведь чтобы излечить Ройса, Эрлану необходимо изготовить зелье. А для зелья нужны ингридиенты.       Молодой Ройс долго не думал, и очень быстро согласился на авантюру. Эрлан назвал необходимые ингридиенты. Ему оставалось только полагаться на удачу, чтобы неуклюжего и слепого мальчишку не поймали на передаче контрабанды.       Наконец, Ройс перед его камерой. Невероятно бледный с расширенными до радужек глазами, как будто успел надышаться соком белладонны, который принес с собой. Хотя Эрлан бы этому не удивился.       Руки Ройса тряслись, когда он протягивал зельевару поднос с «завтраком». Эрлан с большим облегчением выдохнул, получив долгожданную доставку, и дружелюбно подмигнул своему помощнику. Последнего аж передернуло, и он мгновенно ретировался с поля зрения. Ну что ж, тем же лучше Эрлану.       Лотар вернулся на свою койку и сделал вид, что поглощен трапезой. На самом деле он в очередной раз выжидал. Он хорошо это умел. И ему нисколько не было жаль непутевого мальчишку, которого скорее всего иссекут розгами за содеянное, если узнают. Важно одно: этой ночью он уже ощутит запах свежей травы и услышит журчание теплого ручья.