Пьяный Поттер - страшное наказание

Том лёг спать раньше, очень надеясь, что Гарри последует за ним. И уже на грани сна действительно ощутил присутствие парня. Тот перебрался на свою сторону, нырнул под одеяло и привычно обнял. Только ладони вдруг начали гладить по груди. Медленно, но ощутимо. Находясь спиной к мальчишке, Реддл приоткрыл глаза, чувствуя всё большую настойчивость. И руку в районе паха. — Гарри. Ноль ответа, только домогательства стали отчётливее — рука чуть сильнее сжала член. — Гарри, — настойчивость проявил и Реддл, только в словесной форме, — что ты делаешь? — Я? Ничего. Тебе кажется. Рука не исчезла из штанов, а нырнула ещё глубже. Со стороны послышался шумный выдох и едва слышимый стон. Поттер ловил куда больше удовольствия. По звукам именно так казалось. Но это не так. Приятные ощущения захватили и тело Реддла. То, как сильно он сжал подушку — наглядное доказательство. — Ты всё ещё пьян. — Родной, я сплю. С кем ты говоришь? — придуривался Гарри, очень старательно делая вид, что ничегошеньки не делает. Какой хитрец и садист бывал иногда Поттер! Благородный гриффиндорец, как же. Та ещё слизеринская змея. Мстительная и беспощадная. Не удивительно, что ему удалось захватить сердце Тёмного лорда. А конкретно сейчас — достоинство. Это власть. Полная власть в руках. Потому что великий и ужасный волшебник подстраивался под его ладонь, под его губы, и получал столько наслаждения, сколько Гарри готов дать. И это наслаждение вдруг резко прервалось. Парень нарочито громко поднялся с постели и поплёлся в уборную, наигранно ворча: — Пил я, а сам с собой общаешься ты… — Гарри, кентавр тебя затопчи! — злобно простонал Реддл. — А ну вернись обратно! Через пару минут Поттер действительно вернулся. И лёг на кровать, заботливо накрывая их обоих одеялом. — Отдыхай. Ночь уже, — промурлыкал на ушко, обдавая горячим дыханием, и тут же целуя. Но едва прошло пять минут, — за время, конечно, Том успел подостыть и оставить выговор на завтра, нет смысла заниматься этим ночью, пока мальчишка под действием алкоголя мстит, — как тот снова взялся за старое! С тем отличием, что рука теперь была тёплой и влажной. — Тс-с… ненавижу тебя, — на эмоциях Том перешёл на парселтанг. Снова оказался во власти юного мстителя! Сказать что-то ещё помешал язык, выводящий мокрую дорожку на позвоночнике, от которой мужчину слегка передёрнуло. Поттер, чтоб его Нагайна всё же укусила, нахально продолжал делать вид, что спит, даже посапывал ради отвлечения внимания. Измывался как мог! Прервать балаган не сложно. Применить силу, наказать, показывая, как это глупо, доводить до грани Тёмного лорда… но член находился в плену! Да и по-настоящему причинить вред Реддл уже не может, как бы ни пытался себе доказать обратное. Страдали и умирали другие люди, если Гарри капал на мозг. Поднять руку Том мог в одном, очень редком, случае — отшлёпать ради сексуального разнообразия. А редко, потому что Поттер демонстративно показывал, что: «Идея так себе. То, чего ты хочешь — не получишь». Он молча терпел сладкие пытки, не позволяя даже звука лишнего издать — только тяжёлое дыхание и рвущаяся в руках ткань от чрезмерных ощущений. Как бы Том ни хотел слышать стоны и мольбы — не получал их никогда. Зараза гриффиндорская хорошо знала, даже сейчас, на что давить. Что трогать. И где сжать. Опыта набрался. — Если ты прервешься и сейчас, — чувствуя близкий финал, Том не мог не предупредить, — я тебя трахну почти без подготовки. — Да с кем ты всё говоришь, Том? Выпей успокоительное! — воскликнул юный сатанёнок. И убрал руку! Обещание-расправа пришло в действие. Теперь Том не чувствовал себя скованным в одном положении, полностью отданный в руки мальчишки. Он горой возвысился над похихикивающим Поттером, глаза которого даже в полумраке горели безумным, жарким огнём похоти, и прижал его к постели, грубо раздвигая ноги и припадая кусачими поцелуями к шее. Гарри вспыхнул, издавая возбуждённый стон. Получил именно того, что хотел. И на что нарывался. Ноги обхватили мужчину, властно прижимая к своему изголодавшемуся по жадной ласке телу. Намереваясь сразу ввести три пальца, Том удивленно вскинул брови. Он понял, почему Поттер совсем не боялся угроз. Плацдарм был подготовлен и забронирован. — Хитрец, — вслух произнёс то, о чём не так давно думал, и подарил очередной болезненный укус. На утро обязательно расцветет. Яркое доказательно принадлежности. — С кем поживёшь, от того и забеременеешь. — Не дай Мерлин тебе ещё залететь, Поттер. Я не вынесу продолжение тебя. Гарри покатился со смеху, несмотря на крайне эротичный момент между ними. — Вынесешь. Будешь ныть-страдать, но холить и лелеять нас обоих, — крайне проницательно заявил парень. И был прав. Как бы сильно он ни выводил тёмного волшебника из себя, чисто из вредности, как бы мужчина ни кипятился — всё равно они любили друг друга. И это не изменить. Ни людям. Ни Магии. — Твоя правда, — Том устроился меж разведенных ног удобнее, перехватил одну из них, а второй рукой направил член в готовое, давно смазанное нутро. — А теперь покричи для меня. — А ты дай отчего покричать. В постели тёмный лорд делился на три категории. Ненасытный, очень грубый и не слишком заботящийся о чужом удовольствии. Чуткий, заботливый любовник. И одержимый от долгой скуки, сводящий с ума долгими, мучительно-сладкими, ласками ещё до проникновения. Сегодня Поттер пробудил в нём первую стадию. Том вошёл без затягивания. Не дал как следует привыкнуть, несмотря на ранее сделанную растяжку, чтобы принять своего мужчину, и начал размеренно двигаться, сжимая до боли обе ноги Гарри. Не будь спиртного в крови, парень зашипел бы от остро ощущавшейся боли. Но алкоголь хорошо притуплял, не мешая получать удовольствие от жадного контакта. Гарри поверхностно дышал и сжимал в руках простынь, ощущая, как кружится голова, как одурительно хорошо его любил Том. Наказания его, а он именно наказывал своей грубостью, не менее прекрасны, чем награды. Ведь что не говори, во всех случаях, во всех направлениях — Том показывал свою любовь. Она могла быть очень разной. Мягкой и щемящей. Или же дерзкой и грубой. Гарри мог проявлять ровно те же качества. Они очень похожи друг на друга. Были такими ещё до того, как познакомились. И как бы их ни пытались натравить друг против друга — они всё равно сошлись. Потому что чужие мнения их никогда не интересовали.