Альтернативные вероятности

У Оливио необычная внешность для мальчика. Худощавый, без ярко выраженных мускулов, невысокий, пусть и выше Риты. Волосы у него фиолетовые, как утверждает он сам, или розовые, как презрительно говорит Лео. Рита считает, что на самом деле сиреневые. По-девичьи длинные ресницы обрамляют большие фиалковые глаза. Он похож на вдохновенного мечтателя или мальчика-пажа, разве что причёска и одежда неподходящие: волосы короткие и абсолютно прямые, простенький спортивный костюм вечно чем-то заляпан. На Пруду его зовут просто Вио, чтобы не запутаться, потому что уже есть Оливер. Вио и Рита стоят на веранде. По календарю октябрь, но в искусственном мире-тюрьме вечное лето. Если не смотреть на календарь — сойдёшь с ума, утонешь в вязком кошмаре. Рита украдкой поглядывает на Вио и ловит странное мимолётное чувство. Сегодня его костюм подозрительно чистый, как и в тот день, когда он вздумал признаться ей в любви. Она развешивала на улице свежевыстиранное бельё. Он подошёл, постоял рядом и сказал серьёзно: — Ты мне нравишься, Рита. — Ты мне тоже, — легко ответила она, не отвлекаясь от работы. — Только я? — Нет. Мне в принципе все нравятся: и Лео, и Оливер, и Лукас, и Соня, и Паула. Кроме демонов. — Но Лео нравится тебе по-особому, — заметил он с горечью. — Ну да, наверное. А что, это плохо? — Смотря для кого. Мне ты нравишься по-особому, как… девушка, — Рита впервые за время разговора перевела взгляд на собеседника. На его щеках расцвёл персиковый румянец, но он смотрел ей в глаза упрямо и смело. — Но я ведь не девушка. Я ребёнок, пусть уже и взрослый, — она встала на носочки и попыталась перекинуть через верёвку простынь. Вио помог, ненароком коснувшись её руки. — А насчёт Лео ты ошибаешься. Он мне нравится как друг, старший брат, отец, и ко мне он относится соответствующе. — То есть не хочешь стать его женой, когда вырастешь? — Что за глупый вопрос, — она порадовалась, что занята бельём. — Никогда не думала об этом. Не уверена, что членам сопротивления вообще стоит думать о подобном, — добавила она с нажимом. — Сначала нам всем нужно выбраться отсюда. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — он забрал у неё корзину с бельём, — и я этого добьюсь. Я буду сражаться за тебя. — А моё мнение, значит, тебя не интересует? — Рита развернулась и ушла. Пусть сам развешивает остальное. Раньше она бы сделала вид, что не услышала, но Лео и Пруд научили её иному. Вечером Вио перед ней извинился, и они продолжили общаться, как будто ничего не было. Рита не сердилась на него. Они дружили с детства. Ему она обязана жизнью. Рита и Джон бежали по незнакомому лесу, полному неизвестных растений. Вместо человеческого мира, который они видели на картинках, их отвезли в яркий игрушечный городок, но спокойный сон сменился кошмаром. Заиграла мрачная музыка и твари, будто сошедшие со средневековых гравюр, погнались за детьми. Самое жуткое, что они были одеты как люди девятнадцатого века и разговаривали по-человечески. — Я больше не могу бежать, — прохрипел Джон, падая на рыхлую землю. Рита увидела, что правый рукав прежде белоснежной рубашки залит кровью. Что, если эти твари быстрее обнаружат их по запаху? Она разорвала юбку и принялась бинтовать его руку. — Рита? — Оливио?! — она вскинула голову и увидела брата, которого два года назад отправили в приёмную семью. Он почти не изменился, только одет был чересчур ярко. Тусклый фиолетовый костюмчик резанул по глазам ярчайшим светом. В их приюте дети носили исключительно белую одежду, а мамы — чёрное платье с белым передником. Цветным был только особый костюм для отправки в приёмную семью. — Теперь просто Вио. Вам нужно спрятаться, следуйте за мной. Ах да, твоя юбка. На, возьми, — он снял с себя сиреневую куртку и протянул ей. Рита догадалась обернуть её вокруг талии. — А ты уверена, что этой девушке можно доверять? — нахмурился Джон. — Это не девушка. Оливио мне как брат, мы выросли вместе. Нежное прикосновение вырывает из воспоминаний. Вио берёт её за руку и улыбается светло и спокойно. Знакомые тонкие пальцы, длинные ресницы, которые он в детстве чуть не обрезал, чтобы «не быть похожим на девчонку», и обрезал бы, не вмешайся Рита. Странное мимолётное чувство, нереальное, как золотистые листья на вообще-то Золотистом Пруду, кружит её в медленном танце. К щекам приливает тепло. — Вио, а что бы ты делал, ответь я на твоё признание? — спрашивает она, изучая стену леса напротив. — Между нами бы что-то изменилось? — Думаю, что не сильно. Я бы чаще брал тебя за руку и целовал в щёку. — Но для этого совсем необязательно признаваться друг другу в любви. — Когда знаешь, что любишь взаимно, всё наполняется особым смыслом. Рита вырывает у него руку и уходит, пока мимолётное чувство не поглотило её с головой. Она находит Лео в его комнате и ложится рядом с ним на кровать. — Я тебя очень сильно люблю, — говорит она тихо. — Я тебя тоже, — спокойно отвечает он. И никаких мимолётных чувств.