клуб неудачников

      Как Моно и предсказывал, пять дней домашнего ареста пролетели незаметно. Всё такой же не выспавшийся, с тягостным пониманием того, что после уроков ему придётся остаться на дополнительном занятии, чтобы сдать всё то, что он не смог из-за наказания, и осознанием, что в школе Найтмер он нажил себе врагов, Моно пересекал знакомый сквер Пэйл-парка между рядов голых тусклых ясеней и время от времени поправлял свой пакет на голове и полосатый колючий шарф на шее. Тем не менее несмотря на столь мрачные думы, был в этой непроглядной тьме лучик света, ради которого он нашёл в себе силы в принципе встать с кровати и выйти из дома в холодную пасмурную погоду очередного октябрьского дня.       Время было ровно восемь часов утра, когда перед взором Моно под осенним туманом показались огромные часы в форме глаза на фасаде здания школы, большое крыльцо с мраморными колоннами и ступенями и большие железные чёрные двери, рядом с которыми справа висела глянцевая табличка с выгравированной надписью «The Nightmare School». Моно глубоко вздохнул — из прорезей его пакета вышло облачко пара и растворилось в холодном воздухе, — и неторопливо приближался к крыльцу школы, погруженный в свои мысли. И вдруг в реальность его вернули звонкий свист откуда-то сверху, эхом прокатившейся по утренней холодной улице, и радостный возглас:       — Эй! Моно!       Моно поднял взгляд, устремляя его на окна школы, и сердце его наполнилось теплотой. Из окна третьего этажа наполовину высовывался Риккардо, рядом с ним выглядывала голова Рэйни, и они оба махали ему и улыбались, а по другую сторону от Риккардо стояла Рёку со своим привычным невозмутимым выражением лица — она не улыбалась и не махала, только наблюдала, сложив руки на груди.       Моно широко улыбнулся под пакетом и помахал в ответ своим друзьям. Сонливость как рукой сняло, настроение приподнялось, и Моно бодро открыл двери, залетая в здание и минуя контролёр. Мистер Беллман всё также сидел на своём привычном месте в будке, читая газету, первый этаж был наполнен учениками, спешащими на урок, и Моно, беглым взглядом пробежавшись по расписанию на стенде с информацией, направился к своему шкафчику, чтобы закинуть вещи и взять всё необходимое.       Сняв пальто и повесив его на крючок на дверце шкафчика, Моно спокойно в своём темпе обувался в заношенные и потрёпанные кеды и, когда выпрямился, увидел, как из толпы школьников к нему на встречу спешила Рэйни, протискиваясь через двух незнакомых девочек, которые недовольно на неё посмотрели и цокнули языками. Моно засмеялся, ощущая трепещущую в груди радость, и протянул к ней руки, ловя её в свои объятия.       — Моно, как я рада тебя видеть! — просияв, воскликнула Рэйни, отстраняясь от него и с улыбкой глядя ему в прорези пакета.       — Я тоже рад.       К этому времени к ним подошла Рёку и громко сказала, смотря куда-то в сторону:       — Рикки, перелёт!       Моно обернулся и только сейчас понял, что Риккардо оказывается на крыльях счастья пролетел мимо него, не заметив. Теперь стоял с растерянно разведёнными руками и оглядывался по сторонам, выискивая в толпе подростков своего друга. Возглас сестры сразу же вернул ему ориентир, и Риккардо на этот раз уже вновь на крыльях счастья подлетел к Моно, заключая его в объятия и хлопья по спине.       — С выходом на волю, мистер Бэг! — Риккардо счастливо заулыбался и усмехнулся, вновь обнажив свою небольшую щербинку между передних зубов.       От Моно из-под пакета раздался очередной приглушенный смех.       — Не сразу увидел, что ли? Мимо пробежал, — с усмешкой спросил Моно, на что Риккардо отпрянул от него и неловко почесал затылок.       — Да ты как-то с толпой слился, вот я тебя и не заметил.       Рёку рядом с ним насмешливо фыркнула, закатив глаза:       — Он просто немного ослеп от счастья, — и с ухмылкой подмигнула.       Рэйни весело захихикала, и Моно тоже не мог сдержать улыбку. Он был так рад видеть, как Риккардо также отпускает шутку в сторону Рёку, за что мгновенно отхватил подзатыльник, был рад слышать смех Рэйни, особенно после того, как в последний раз видел её подавленной, бледной и слегка напуганной из-за нападок Генри. Моно был рад, что они снова все вместе и что более менее всё наладилось, вернулось в своё привычное русло. Он даже расслабился и вздохнул с облегчением, позабыв на время о дополнительных занятиях, пропущенных контрольных и банде Порселен, взял свой портфель и вместе с троицей поспешил на первый урок, слушая от Рэйни и Риккардо о том, что у них происходило, пока его не было в школе.       В целом, ничего нового и интересного не случилось, но Моно всё равно с удовольствием слушал от них всё что угодно, невольно соскучившись по простому времяпрепровождению с ними.

***

      Первые два урока прошли также без происшествий и довольно скучно под монотонный и нудный голос преподавателя, который сонно и уныло зачитывал лекцию и записывал что-то на доске. Если бы не сообщения от Риккардо с шутками и не записки с забавными кривыми рисунками лосося с припиской «это ты :)», Моно бы давно уже уснул, уронив голову на парту, и смотрел бы десятый сон, смутно слыша речь учителя и скрип мела по классной доске.       Когда же занятия кончились и настала большая перемена, Моно, зевая, вышел из кабинета, слушая бурный разговор Риккардо у себя над ухом, и следовал за Рёку и Рэйни впереди, чью красную ленточку, которой была подвязана её коса, он старался не потерять из виду, словно яркий свет маяка посреди туманного океана.       — Ну что? Идём обедать? — звонким голосом спросил Риккардо, догнав своих сестёр и обняв их обеих за плечи.       — Да, конечно, только давайте спустимся вниз для начала, мне нужно кое-что из шкафчика забрать, — сказала Рэйни, после чего они вчетвером дружно спустились на первый этаж, пробиваясь сквозь толпу школьников, рвущуюся в столовую на обед.       У шкафчиков почти никого не было, и Рэйни без проблем подошла к своему, открывая и заглядывая внутрь. Рёку решила пойти с ней и стояла рядом, о чём-то переговариваясь с сестрой, пока та рылась в поисках нужной вещи, а Риккардо и Моно остались ждать у выхода из раздевалки.       Моно прислонился плечом к дверному проёму и сложил руки на груди, издалека поглядывая на девчонок и наслаждаясь небольшой тишиной и спокойствием после шумных коридоров, переполненных учениками. Вся суета происходила за стенами, и шум доходил сюда как из-под толщи воды. Риккардо находился рядом и что-то листал у себя в телефоне, изредка показывая другу шутки и смешные картинки, с которых они вдвоём еле сдерживали смех.       — Да куда же он делся?.. — тем временем ворчала себе под нос Рэйни, переворачивая аккуратно сложенные учебники и тетради на металлических полках.       — Может в интернате забыла? — предположила Рёку и глазами бегала по внутренностям шкафчика.       — Да как? Всегда же с ним ходила, почему именно сегодня я его оставила? — досадно прошипела Рэйни, «вынырнула» из шкафчика и начала рыться у себя в портфеле, надеясь, что её гребень каким-то волшебным образом всё-таки окажется там. — Лишь бы я его не потеряла.       Рёку просто пожала плечами и хотела что-то сказать, но едва она открыла рот, как её перебил позади звук рвущейся бумаги, а в след за ним гулкий удар по металлической стенке одного из шкафчиков, дребезжащей волной отразившийся по всему ряду. Как гром средь ясного неба в полупустой раздевалке раздался возглас Моно:       — Эй, ты чего творишь?!       Девочки сразу же обернулись. Рэйни испуганно ахнула и встала позади сестры, сжав в обеих руках её плечи, а Рёку злобно сузила глаза, как только она увидела его — этого нахального и высокомерного ублюдка с уродской петушиной чёлкой.       — Генри…       Тот вальяжно с слегка сутулой спиной прошёлся по раздевалке к своему шкафчику, накинув куртку себе на плечо и придерживая её за петельку указательным пальцем, и бросил угрюмый взгляд на мальчишек, а сестёр он казалось и не замечал. На возглас Моно он высокомерно хмыкнул и прорычал с раздражённым оскалом:       — Нечего у меня на пути стоять, остолопы малолетние!       Моно смотрел на него с горящим от возмущения взглядом и еле держался, чтобы не наградить Генри щедрым кулаком по его кривому носу или не выбить желтоватые гиеньи зубы. Вместо этого он сорвал с головы на половину порванный пакет, выплюнув случайно попавший в рот ошмёток бумаги, и кинулся к Риккардо, который после грубого толчка рухнул на пол и ударился затылком об ближайший шкафчик.       К этому времени сбежалось из коридора и повскакивало со скамеек ещё несколько учеников, чтобы поглазеть на сие представление, и пока Моно помогал своему другу встать на ноги, с беспокойством наблюдая, как он потирает ушибленное место на голове, Генри, открыв шкафчик, вновь бросил надменный взгляд на них.       — Слышь, пакетоголовый, ты шибко не расслабляйся. Ходи оглядывайся и молись, чтобы вместе с пакетом твоя башка не отлетела, — пригрозил он, явно намекая, что за синяк под глазом, который успел уже рассосаться, полученное наказание от мисс Найтмер и отца и просто за то, что он осмелился перейти дорогу самому лидеру банды Порселен, Моно теперь не сможет даже спокойно существовать в этой школе.       Однако Моно, как и в прошлый раз в кабинете директора, не был напуган словами Генри и даже бровью не повёл, с таким же враждебным и стальным взглядом глядя прямо в фарфоровые глаза Генри, несмотря на то, какой шторм ненависти и ярости бушевал в них. Каким бы матёрым волком, по его мнению, не возомнил себя Генри, Моно всё равно видел перед собой трусливую и жалкую гиену с завышенным чувством собственного достоинства. И у Моно внутри вскипал гнев, когда он смотрел на Генри и невольно вспоминал, как он домогался до Рэйни и как предал Риккардо, притворившись его другом для собственной выгоды. Моно сжал ладони в кулаки до белых костяшек и хотел высказать Генри пару «ласковых» слов.       Но внезапно позади Генри раздался громкий голос:       — Сейчас башка отлетит у тебя!       И под возглас «Рёку, нет!» по голове Генри хлопнула дверца шкафчика с таким грохотом, что кажется в этот момент подпрыгнула вся школа, как будто произошёл выстрел из пиратской пушки. Генри взвыл и схватился за теменные части черепа, по которым прошёлся удар. Он разъярённо зарычал, чувствуя пульсирующую боль, пронзившую голову с двух сторон, словно по ней прошлись трещины как по фарфоровой чашке, и медленно повернулся к Рёку, тяжело дыша от гнева. Та стояла, держа дверцу шкафчика, и смотрела на него как озлобленная ощетинившая кошка на пса. Ещё бы чуть чуть, и она бы зашипела.       — Ах ты мелкая дрянь… — процедил Генри сквозь стиснутые зубы и сжал руку в кулак.       И ему снова со всей силы прилетела дверца по лбу с тем же характерным грохотом.       — Рёку, ну-ка прекрати! — прикрикнула вдруг Рэйни и, подбежав к сестре, схватила её за запястье с намерением оттащить. Сердце её в страхе колотилось, а руки дрожали, но хватку она не ослабила и потянула Рёку на себя, с тревогой посматривая на Генри, который тёр ушибленный лоб и прожигал их яростным взглядом. Она его ужасно боялась, но оставлять маленькую сестру один на один с этим взбесившимся типом было куда страшнее.       Однако Рёку отступать не планировала и стала вырываться, чтобы снова как следует воздать Генри по заслугам.       — Как ты вообще посмел дотронуться до моей сестры, конченый ты ублюдок?! — взревела она.       Рэйни еле удерживала её на месте, прижимая к себе, и говорила сквозь стиснутые от натуги зубы:       — Рёку, успокойся, я тебя умоляю!       А Генри начал медленно двигаться на них, с хрустом разминая кулаки, отчего Рэйни едва не впала в панику. Она всё ещё крепко держала вырывающуюся из рук Рёку в объятиях и с холодным ужасом медленно отступала, дрожа, как осиновый лист. Но благо к ним подоспела помощь: Риккардо кинулся к сёстрам и сжал Рёку в медвежьей хватке, помогая Рэйни удерживать её на месте, а Моно встал стеной между ними и Генри, преграждая ему путь. Они едва не столкнулись носами, и Генри замер, прожигая Моно настолько безумным и яростным взглядом, что любой бы на его месте сейчас вжал голову в плечи и поспешил бы уйти куда подальше. Но Моно вновь не шелохнулся и упрямо смотрел на Генри, собственной грудью прикрывая своих друзей.       А Генри прорычал ему в лицо, обдавая неприятным запахом изо рта:       — Снова решил встать у меня на пути, щенок?       Моно слегка поморщился и нахмурил брови. Несмотря на то, что его собственное сердце готово было выбить ему рёбра и паникующей птицей вырваться из грудной клетки, он не позволял Генри и шагу сделать вперёд и не сводил с него карих глаз, в которых за железобетонной решимостью кишели небольшая тревога и злость, словно на горизонте вот-вот произойдёт извержение вулкана. Ещё бы немного, и Генри зарядил бы ему новую гематому под глазом, Моно разбил бы нос в ответ, и в итоге произошла бы очередная драка уже на глазах других учеников, которые с волнением и любопытством лицезрели разворачивающийся конфликт.       Однако этого ничего не произошло, и Моно с облегчением заметил, как за спиной у Генри возникла тощая и вытянутая фигура мистера Зина, стремительно приближающаяся к ним через столпившихся подростков.       — Так, что здесь происходит? — прогремел его холодный и строгий тон над их головами, а длинные тонкие руки протиснулись между мальчишек, отдаляя их друг от друга.       Генри сразу же сгорбился и сжался, как будто его придавили бетонной плитой, утеряв весь свой пыл, позади притихла Рёку, всё ещё удерживаемая Рэйни и Риккардо, и перестала рваться в бой, а Моно смягчился и поднял на мистера Зина немного виноватый и настороженный взгляд. Раздевалка погрузилась в звенящую тишину, и заместитель директора внимательно посмотрел на всё свысока, медленно переводя взгляд с Генри на Моно и на троицу, которая застыла на месте в невольных групповых объятиях. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, мистер Зин заложил руки за спину и произнёс, обращаясь к Генри:       — Порселен, пока что делаю первое и последнее предупреждение: ещё раз увижу рядом с Сэлмоном, отправишься снова к директору. Иди к себе в кабинет.       Генри на это что-то пробурчал себе под нос, искоса глянув на заместителя директора, затем бросил полный ненависти взгляд на Моно напоследок, покосился на Рёку (в этот момент Моно заметил, каким недобрым блеском сверкнули его глаза) и, презренно фыркнув, взял свой портфель и пошёл прочь. Мистер Зин молча проследил за ним глазами, убедившись, что Генри действительно скрылся с поля зрения, и обратил внимание на Моно:       — Тебя это тоже касается. Иначе оба будете по школе дежурить, понятно?       Моно слегка стушевался, прибитый холодным железным голосом мистера Зина, словно молотком по голове, и с виновато поджатыми губами осторожно кивнул:       — Да, сэр…       Мистер Зин ещё какое-то время смотрел на него, о чём-то задумавшись, а потом его суровый взор переместился на Рёку.       — И да, мисс Литтл, ещё одна подобная выходка, и ты тоже отправишься к директору, — предупредил он и, заметив её возмущённое и изумлённое выражение лица, бесстрастно добавил: — Просто впредь постарайтесь быть сдержаннее, юная леди.       После чего он развернулся и молча покинул раздевалку, вновь склоняя голову, чтобы не удариться лбом об дверной проём. И как только размеренный стук каблуков затих в коридоре, все вокруг оживились, начали что-то бурно обсуждать и, как пчёлы в улье, «разлетелись» все по своим делам, утеряв интерес к виновникам торжества, словно мистер Зин поставил весь мир на паузу и перед уходом вернул всё на круги своя.       В ту же секунду Рэйни довольно грубо развернула Рёку к себе лицом и схватила за плечи, смотря на неё крайне рассерженным взглядом, в котором ещё и мелькало заметное беспокойство.       — О чём ты думала вообще?! Проблем захотелось или чего?! — чуть ли не закричала она, и Риккардо с Моно, которые пригнулись и замерли от её внезапного повышенного тона, непривычного для неё, прекрасно видели, как нервно тряслись её руки.       Рёку стушевалась и отпрянула от сестры, удивлённая её неожиданным срывом. Она очень редко видела Рэйни настолько злой и при этом напуганной до чёртиков. И Рёку знала, что если Рэйни не на шутку разозлилась, то дело было очень серьёзным, и сейчас она переборщила знатно. Однако Рёку не спешила признавать свою вину, нахмурилась и скрестила руки на груди.       — Я сделала то, что посчитала нужным. Очень жаль, что я ему не вышибла мозги, — буркнула Рёку и с некоторым сожалением фыркнула, бросая ненавистный взгляд туда, куда ушёл Генри.       Рэйни на это тяжело вздохнула и помассировала пальцами виски, чтобы снять в них напряжение и успокоиться. Хоть она и давно свыклась, что её сестра бывает чересчур безбашенной и за неё и Риккардо была готова в огонь и воду кинуться, но у Рэйни каждый раз замирало сердце и стыла кровь в такие моменты, а в голове крутились всевозможные и отнюдь не весёлые последствия, которые могли обрушиться на голову Рёку. Усмирив пыл, Рэйни заговорила вновь, но уже тише и спокойнее, однако голос её всё ещё слегка подрагивал от перенесённого волнения и был немного строгим:       — Рёку, я всё понимаю, ты хотела за меня заступиться, и я благодарна тебе за это. Но прошу, в кои-то веки не совершай глупостей, я же за тебя волнуюсь. А если бы Рикки и Моно не было рядом с нами и мистер Зин не пришёл бы вовремя?       Рёку на какое-то время задумалась и выражение её лица заметно изменилось. Вроде оно всё таким же было хмурым, но нижняя губа чуть дрогнула и переносица через мгновение разгладилась. Рёку подняла взгляд на сестру и тихо произнесла:       — Ладно… Извини…       Рэйни заметила, как у Рёку в глазах промелькнуло сожаление, на что она смягчилась и приобняла сестру за плечи.       — Всё в порядке. Просто больше так не делай, хорошо?       Рёку кивнула, и Рэйни улыбнулась, повернувшись к мальчишкам. Они всё это время молчали и не вмешивались. Моно так тем более находился в растерянности, впервые видя Рэйни реально строгой старшей сестрой, даже в улыбке отражалась нервозность, не до конца ушедшая после случившегося. Рикккардо же просто почесал затылок, подошёл к Рэйни и мягко положил ей руку на плечо.       — Ты в порядке? — осторожно спросил он, тем самым переводя тему разговора и разряжая накалившуюся обстановку.       — Да, я просто слегка перепугалась, — ответила Рэйни и нервно усмехнулась, кинув взгляд на часы, висевшие на стене в раздевалке. — Пойдёмте лучше обедать, а то времени осталось не так уж и много.       — Пойдём! — уже бодрее сказал Риккардо, подталкивая сестру к выходу из раздевалки, а потом незаметно для Рэйни наклонился к Рёку и коварно шепнул: — Здорово ты ему треснула, сестрёнка.       Риккардо с ехидной ухмылкой подмигнул, на что Рёку, пристыженная и поникшая из-за замечания сестры, сразу же оживилась и улыбнулась одним уголком губ, обольщённая поддержкой брата. Они с с лисьим прищуром коротко переглянулись, после чего Риккардо полностью обратил внимание на Рэйни, и они вдвоём вышли из раздевалки, пока Риккардо что-то ей оживлённо рассказывал, чтобы отвлечь сестру от навязчивых мыслей и пережитого стресса. Тем временем Моно поравнялся с Рёку и незаметно покосился на неё, не без удивления и с невольным восхищением снова и снова прокручивая у себя в мыслях момент, когда в голову Генри прилетела дверца шкафчика, словно пересматривал на повторе сцену из фильма, которая перехватывала дух. Моно облизнул губы и робко слегка осипшим голосом произнёс:       — Это было красиво…       Рёку с любопытством посмотрела на него.       — Что именно? — спросила она, хотя прекрасно знала, о чём шла речь, но всё равно хотела снова об этом услышать.       Моно на секунду поджал губы, и смущение обожгло ему скулы румянцем.       — Ну… Когда ты Генри по голове ударила.       Рёку тихо засмеялась, тронутая лестью, и она снова прищурила глаза, искоса глядя на Моно и следуя за Риккардо и Рэйни.       — Спасибо, приятно слышать, — просто сказала Рёку, лёгким движением подцепила пальцами кусок бумаги от порванного пакета, застрявший у него в волосах, и смахнула, отчего он подобно пёрышку улетел куда-то назад.       Моно на это лишь усмехнулся, и больше они не сказали ни слова, пока они шли все до своего любимого места для обеда.

***

      День подошёл к концу, и перед тем, как спуститься на первый этаж, они остановились на какое-то время перед кабинетом. За окном до сих пор нависали тучи, уже начало постепенно смеркаться, и коридоры пустели — ученики толпами уплывали с этажей вниз по лестнице, унося с собой шум голосов и хаотичных шагов. Ребята подождали, когда суета немного утихнет, коротали время за небольшим обсуждением различных тем, и когда пришла пора выдвигаться, Рёку внезапно сказала:       — Идите пока без меня, мне в туалет нужно.       Рэйни недоумённо на неё оглянулась:       — Серьёзно? А ты до интерната не дотерпишь?       — Нет, мне срочно надо, — возразила Рёку, и судя по тому, как она переминалась с ноги на ногу, дело и вправду не ждало ни секунды.       — Ладно, — вздохнула Рэйни и спросила: — Может нам лучше тебя здесь подождать? А то-       — Да ну Рэйни, хватит со мной везде чуть ли не за руку ходить как с маленькой, — резко возразила Рёку и пытливо смотрела на сестру. — Не думаю, что со мной за пять минут что-то произойдёт.       Рэйни недоверчиво поглядела на неё и обеспокоенно нахмурилась. Всё же мысли о Генри её не отпускали, и она не хотела оставлять сестру надолго одну, однако она нехотя уступила ей и с сомнением сказала:       — Хорошо… Мы тебя на улице если что подождём. Только сильно не задерживайся, ладно?       Рёку быстро кивнула и бросилась по коридору до туалета, Рэйни проследила за ней взглядом, чувствуя, как тяжелеет её сердце от плохого предчувствия, и вместе с Риккардо двинулась вниз по лестнице, а Моно на мгновение замер, почувствовав что-то неладное. Он осмотрел пустые коридоры и впереди себя притихшую лестничную клетку, в которой он слышал голоса только Рэйни и Риккардо, и в душе зародилась тревога. Ему внезапно вспомнился взгляд Генри, направленный на Рёку: взгляд, в котором сверкнул очень не добрый блеск, и это его насторожило. Моно хотел об этом сказать, даже открыл уже было рот, чтобы позвать друзей и предупредить, но так и не смог произнести ни звука.       «Может, я себе просто накручиваю?» — подумал про себя Моно, окинув коридор в последний раз удручённым взглядом, и тоже начал спускаться по лестнице с неутихаемой тревогой в груди.       Через несколько минут Рёку закончила все свои дела и, впопыхах спустившись в раздевалку, быстро собиралась у своего открытого шкафчика. Ребята ждали её на крыльце школы, кругом никого не было и царила тишина, и Рёку действительно думала, что в этот момент она находилась в полном одиночестве.       Но не тут-то было.       Неподалёку за дальним шкафчиком как хищники за деревом притаились Генри и парочка его друзей, которые очень внимательно следили за Рёку и чего-то выжидали. Генри, не сводя взгляда со своей цели, грозно шикнул про себя:       — Ну вот ты и допрыгалась, малявка…       Затем он обернулся к приятелям и тихо рявкнул:       — Чего встали? Схватить её.       Один из них мизинцем что-то сковырнул у себя между зубов и издал негромкий гогот.       — Щас всё будет, Генри, не бузи, заставим её усвоить урок, — сказал он, размяв кулаки, и кивнул второму приятелю: — Пошли.       Двое парней бесшумно начали подкрадываться к Рёку со спины, а Генри остался ждать за шкафчиком, прислонившись к нему спиной и сложив руки на груди.       Рёку тем временем закрыла шкафчик, одетая в тёплую куртку, накинула на плечо портфель и достала телефон, чтобы написать Рэйни, что она уже выходит, как вдруг сзади её схватили чьи-то руки и чужая холодная ладонь прижалась к её рту, дабы она не смогла закричать и позвать на помощь.       Рёку от неожиданности выронила телефон из рук, и тот плашмя шлёпнулся на пол экраном вниз, и она опомниться не успела, как её уже тащили куда-то назад. Она похолодела от ужаса и начала неистово вырываться и сдавленно кричать в ладонь, но её держали слишком крепко и сжимали с такой силой, что она едва могла вдохнуть. Над ухом раздались издевательские смешки и шепелявый писклявый голос:       — Не рыпайся, а то хуже будет.       Рёку округлила глаза, не упуская попыток вырваться из внезапного плена, а после её вообще словно кипятком ошпарило, когда она увидела Генри, который шёл за ними и расслабленно с безумием в тёмных фарфоровых глазах крутил в одной руке нож-бабочку, и тот угрожающе прищёлкивал своими стальными «крылышками» и поблёскивал лазурными искорками.       Вот чёрт, всё-таки Рэйни не зря весь день осторожничала и не отпускала Рёку от себя слишком далеко…       В порыве гнева, который обжёг её грудную клетку изнутри, Рёку сделала ещё один рывок в сторону Генри, желая наброситься и расцарапать лицо, но её сжали ещё крепче под мерзкий смех, похожий на хохот гиен, глумившихся над львицей. Генри на это высокомерно усмехнулся, и вскоре они утащили Рёку в тёмный закуток под лестницей. Генри в предвкушении навострил нож, видя Рёку прижатой к стене и такой беспомощной, из-за чего он едва ли не трепетал от чувства превосходства, триумфа и понимания, что возмездие вот-вот обрушится на голову его врага.       — Пришло время отвечать за свои поступки, Рёку Литтл.

***

      — Что-то Рёку как-то долго, — сказала Рэйни и озадаченно смотрела на громоздкие двери школы, топая носком сапога по полу крыльца в ожидании сестры.       Порыв ветра поднялся над землёй, закружив жухлые прогнившие и покрытые изморосью листья и прокатив их по вымещенной узорчатой плиткой дороге, и с неба плавно падал снег. С каждым днём становилось всё холоднее, дожди сменялись снегопадом, лужи превращались в лёд и в воздухе витал запах мороза и приближающейся зимы. Моно до сих пор чувствовал тревогу, она его не отпускала и невидимой холодной рукой сжимала сердце. Сейчас вообще стало невыносимо, и Моно нервно прохаживался туда-сюда и наблюдал, как его неровное от волнения дыхание облачками пара выходило из приоткрытого рта. Слова Рэйни только усилили его переживания, и даже Риккардо заметно напрягся и растеряно переводил взгляд на сестру, друга и на двери школы, которые уже долго не открывались и выглядели устрашающими, словно они были намертво замурованными изнутри. Наконец Моно произнёс:       — Рэйни, позвони ей.       Рэйни обеспокоенно вздохнула, достала телефон из кармана утеплённого пальто и, набрав номер трясущимися от холода и нервов пальцами, приложила его к уху. В тишине начали раздаваться протяжные гудки.       Один гудок… Второй гудок… Третий гудок… Четвёртый…       — Ну же, Рёку, возьми трубку… — пробормотала Рэйни, с замиранием сердца слыша одни гудки вместо желаемого голоса сестры.       Гудки прекратились, и вместо них равнодушный женский голос передал, что абонент недоступен. Морозный румянец на щеках Рэйни тут же побледнел, у Моно душа упала в пятки, а у Риккардо ёкнуло сердце. Он ахнул и приложил руку к груди, и Рэйни, увидев это, подрагивающим голосом пролепетала:       — Ребят… Я конечно не хочу нагнетать…       Моно снова вспомнил взгляд Генри, направленный на Рёку, с тем самым недобрым блеском, как будто лезвие гильотины сверкнуло под палящим солнцем перед самой казнью, и в горле у него резко пересохло.       — Генри…       Услышав это злосчастное имя, Рэйни округлила глаза и чуть не вскрикнула от осознания, а Риккардо вздрогнул, как от взрыва петарды, и кинулся к дверям школы. Рэйни и Моно бросились за ним.       Благо мистер Беллман куда-то отлучился и его не было на рабочем месте, и ребята без проблем и лишних вопросов минули контролер, вбежав в раздевалку, побледневшие от тревоги. Они увидели один телефон на полу у шкафчика Рёку, и Рэйни быстро подняла его, заметив косую трещину на экране.       — О господи… Это её телефон… Так и знала, что не нужно было её одну оставлять!.. — в панике и отчаянии выпалила Рэйни и лихорадочно стала оглядываться, выбежав из раздевалки и клича сестру: — Рёку! Рёку!

***

      Рёку тем временем всё ещё отчаянно пыталась вырваться и пыталась закричать, но её крепко прижимали к стене и держали рот закрытым, и Рёку лишь мычала и смотрела на Генри убийственным взглядом, хотя её сердце колотилось от страха. Прекрасно понимала, что влипла по полной.       Генри стоял к ней в притык, зажимая ей рот рукой, и приблизил нож к её лицу. Реку поморщилась, чувствуя его неприятный запах изо рта, и замерла от ощущения холодного лезвия на своей щеке. Генри усмехнулся, явно замечая за стеной ярости в её глазах настороженность и страх.       — Чё? Уже не такая смелая, да? — с издёвкой сказал Генри и посильнее надавил на нож, и Рёку зажмурилась, когда лезвие начало вгрызаться ей в кожу на лице. — Разукрашу твое милое личико, может тогда ты усвоишь урок и будешь как шёлковая.       Парни по бокам от неё, удерживающие её за руки, заметно насторожились и глядели на Генри, и их ехидные ухмылки испарились с лица.       — Генри, слышь, а это не перебор? — осторожно спросил один из них, с тревогой видя, как из-под ножа начала уже сочиться кровь, и слыша, как мычала Рёку от боли и снов задёргалась всем телом. — Я думал, мы её просто припугнём…       — Заткнись и не вмешивайся! — вдруг рявкнул Генри и обжёг своего приятеля безумным взглядом, отчего тот стушевался и стих. — Твоё дело стоять молча и держать её! Я не успокоюсь, пока этой мелкой дряни не покажу, где раки зимуют!       Парни вздрогнули от его гневного вскрика и больше не осмелились что-то сказать, понимая, что их главарь рехнулся и ослеп от жажды мести, и Генри после этого снова посмотрел на Рёку.       — Как думаешь, может мне стоит написать имя на твоей щеке, а? — сказал Генри и заржал.       Рёку вновь похолодела, замычала и поморщилась, когда Генри повернул её голову в бок, полностью открывая себе её щёку, и глубоко вогнал нож-бабочку в плоть. Кровь ручьём хлынула из раны и стекала каплями вниз, пока Генри медленно и миниатюрно, как заядлый ювелир, проводил горизонтальную линию по бледной коже, чтобы вырезать букву «H». Рёку снова дёрнулась, но Генри со всей силы сжал её челюсти.       — Не рыпайся, а то без уха останешься! — пригрозил Генри, и Рёку тихо вскрикнула, когда нож, казалось, глубже впился в рану.       И тут из коридора первого этажа донёсся крик Рэйни:       — Рёку! Рёку!       Это отвлекло парней, и они все трое разом по рефлексу повернули голову на источник звука, из-за чего хватка на теле Рёку ощутимо ослабла, чем она почти незамедлительно воспользовалась. К тому же зов Рэйни словно вдохнул в неё силы, и Рёку сделала ещё один самый отчаянный и резкий рывок, на какой она была вообще способна.       Она вырвала лицо из ладони Генри, и лезвие ножа рассекло её щёку чуть ли не до самого уха, и кровь каплями упала на её желтую куртку.       — Что за?.. — Генри хотел что-то сказать, обескураженный её внезапными действиями, и в растерянности уставился на следы крови на своей руке, которой он удерживал лицо Рёку.       И в этот момент ему внезапно прилетел удар в паховую область, волной боли хлынувший по всему телу, как цунами на целый город, и он согнулся пополам, схватившись за место, где всё вспыхнуло адским огнём. Генри стиснул зубы, что-то тихо проскулив, и еле поднял голову, чтобы взглянуть на Рёку, но вместо её лица с окровавленной щекой он увидел потёртую и жёсткую подошву её сапога, который вровень со всей силы заехал ему прямо по зубам.       Генри взвыл, чувствуя вкус крови у себя во рту и видя искры перед глазами, и повалился спиной на пол, закрыв лицо руками. А Рёку тем временем вырвалась из рук двух приятелей Генри, пока те находились в ступоре, смотря на своего поверженного лидера, и вскоре они тоже скрючились от боли, когда одному из них заехали локтём в живот, и тот рухнул на колени, не в силах толком вдохнуть, а у второго голова отлетела назад из-за нехилого удара в челюсть и затылком приложилась к стене.       Рёку тяжело дышала, гневно глядя на Генри, лежащего на полу и всё ещё оправляющегося от удара. Он с болезненным стоном перевернулся на бок, сплёвывая выбитый ударом сапога зуб на пол, и помутившимся взором взглянул на Рёку в ответ, облизнув слегка опухшие окровавленные губы. Очередная вспышка яркости пламенем обожгла и ослепила её, и Рёку с гортанным рыком от всей души наступила на нож-бабочку, что лежала неподалёку. Генри округлил глаза от ужаса и изумления.       — Н-нет… Не смей…       Но Рёку его не слушала и в исступлении топнула ногой несколько раз, разламывая нож на отдельные запчасти. Генри что-то вопил и пытался остановить, однако было уже поздно — Рёку убрала ногу и равнодушно посмотрела на останки от ножа, которые всё ещё сверкали той самой лазурной искоркой, словно оторванные крылышки от раздавленной бабочки. Генри тоже глядел в отчаянии на свою разломанную игрушку и беспомощно тянул руку, разрыдавшись и лепеча сквозь слёзы:       — Нет!.. Ты за это заплатишь!.. Ты ещё пожалеешь, мелкая дрянь!..       Рёку лишь окинула Генри презрительным взглядом в ответ. Он выглядел таким жалким, и она еле сдерживала себя, чтобы не пнуть его в живот, благо из коридора вновь раздался возглас Рэйни, который всё ещё звал её, поэтому Рёку решила махнуть на Генри рукой и как можно скорее ретироваться из этого злополучного места.       Она вышла из закутка, прижимая ладонь к до сих пор кровоточащей ране на щеке, и крикнула на ходу:       — Рэйни, я тут!       И вдруг Рёку начало трясти, когда ярость медленно сошла на нет, и в голову пришло осознание, что произошло пяти минутами ранее. Перед глазами проплывали образы Генри и его приятелей, которые прижимали её к стене, а глубокий порез на щеке и ощущение липкой крови на ладони снова и снова напоминали острое лезвие ножа, которым чуть не вырезали имя заклятого врага на её лице.       Руки задрожали, сердце забилось быстрее, к горлу подступил ком отвращения и злости. Но Рёку постаралась взять себя в руки и до белых костяшек сжала ладони в кулаки, когда Рэйни быстро обернулась на её голос и бросилась к ней.       — Рёку! — воскликнула Рэйни. — Где ты была? И-       Она хотела ещё что-то спросить, но увидела, как Рёку держится за щёку и между её пальцев небольшими ручейками сочилась кровь. У Рэйни внутри всё сжалось от беспокойства.       — Что у тебя с щекой?       Рёку судорожно вздохнула. Что, чёрт возьми, такого сказать, чтобы её не шокировать и не пугать?       — Да так… Поцарапалась немного, — начала оправдываться она и слегка отпрянула, когда Рэйни притронулась к её руке, чтобы убрать и посмотреть.       Рэйни нахмурилась, озадаченная поведением сестры, и занервничала ещё сильнее. Она снова попыталась что-то сказать, как сзади неё подбежал Риккардо.       — Сестрёнка!.. — с облегчением в голосе произнёс он, но потом его лицо стало таким же напряжённым, как и у Рэйни, при виде крови на руке сестры. — Эй, что с тобой произошло?       Рёку нервно забегала глазами по сторонам, пытаясь что-то придумать, и невольно встретилась взглядом с Моно, который тоже подошёл к ним и выглядел не менее встревоженным. Однако Рэйни в очередной раз взяла её за запястье и настоятельно попросила:       — Дай я посмотрю.       Но Рёку вновь запротестовала.       — Да там правда ничего страшного.       — Я сказала, дай посмотрю, — строго сказала Рэйни и всё-таки смогла оторвать руку сестры от её лица.       Кровь снова отлила от её щёк, и Рэйни в ужасе ахнула, увидев глубокий порез длиной от середины щеки и чуть ли не до самого уха прямо под правым глазом у Рёку. На мгновение между ними всеми четырьмя возникла пауза, после чего Рёку протараторила:       — Я тебя умоляю, только не паникуй.       Рэйни прижала ладонь к груди. У неё сбилось дыхание.       — Не паниковать?.. — тяжело дыша, спросила она. — Ты просишь меня не паниковать?! ДА У ТЕБЯ ВСЯ ЩЕКА ПОРЕЗАННАЯ!       — Рэйни, Рэйни!.. — вдруг вмешался Риккардо, как только тон Рэйни чуть ли не эхом, как гром средь ясного неба, распространился по первому этажу, встав перед ней лицом и взяв за плечи. — Спокойно. Не нервничай. Дыши. Давай, вместе со мной. Вдох…       Риккардо глубоко втянул носом воздух, смотря сестре в глаза, и та, растерянная и побледневшая, невольно, как под гипнозом, повторила за ним и на секунду задержала дыхание.       — Выдох… — спокойным и тихим голосом произнёс Риккардо, медленно выдыхая, и Рэйни тоже выпустила воздух из груди.       Риккардо переместил руки ей на запястья, чувствуя, как они слегка подрагивают, и сжимал их в попытке утешить и привести в чувства. При этом всё её внимание он перевёл на себя, чтобы Рэйни пока не смотрела на Рёку и не поддалась панике снова. И пока они делали дыхательные упражнения, Моно подошёл к Рёку, которая тщётно пыталась остановить кровотечение, прижимая окровавленную ладонь к щеке, и критично оглядел её.       — Это Генри сделал? — осторожно спросил он, и Рёку подняла голову, встречаясь с ним взглядами.       В его глазах она видела настороженность, и Рёку поджала губы, чувствуя себя паршиво от всей этой ситуации. Мысль, что на её щеке могло быть вырезано имя этого подонка, не давала покоя и создавала противный осадок в животе, а паника Рэйни и её повышенный голос только подливали масло в огонь.       — Да… Этот мудак со своими дружками схватил меня и утащил под лестницу, — с ненавистью прошептала она сквозь стиснутые зубы.       Моно аккуратно положил руку ей на плечо, услышав её подавленность, в то время как вторая рука его сжалась в кулак.       — Где он? — мягким, но при этом серьёзным голосом спросил Моно. — Я ему рожу набью…       — Не надо, — удручённо сказала Рёку, глянув на него исподлобья. — Я и так ему рожу набила уже. Тем более ты только из домашнего ареста вышел, не думаю, что мисс Найтмер тебя по головке погладит, если ты снова с Генри подерёшься…       Холодная решимость Моно тут же испарилась и сменилась удивлением.       — Погоди… Ты с ними в одиночку справилась? — не веря своим ушам, вновь спросил он.       — Да их трое всего было, господи… — отмахнулась Рёку, но изумление Моно только усилилось.       То есть вот эта на вид маленькая и хрупкая девочка, что стояла перед ним, смогла не просто отбиться от троих разгневанных парней, но и нараздавать им тумаков? Да, их было всего трое, сам Моно дрался с целой сворой за школой, и то ему чуть кости не переломали в пылу боя, однако он не мог представить, как миниатюрная Рёку одолевает парней, явно превосходящих её в силе и росте. Что ж, он её явно недооценил.       Моно увидел, как Рёку слегка дрожит, явно немного напуганная внезапным нападением со стороны Генри, крепче сжал ей плечо и с лёгкой улыбкой произнёс:       — Ты крепкий орешек, Рёку. Я, по правде говоря, восхищён, ты очень смелая.       Услышав слова поддержки, Рёку посмотрела на Моно не без удивления, и ощущение неприятного осадка притупилось, словно к ушибу приложили пузырь со льдом. Губы тронула слабая еле заметная улыбка, и Рёку поспешила отвести взгляд, скидывая руку Моно со своего плеча.       — Не подлизывайся, — угрюмо фыркнула она, но Моно всё равно услышал в её холодном тоне нотки благодарности, на что он добро усмехнулся, неловко почесав затылок.       Вскоре Рэйни пришла в себя, угомонив панику и вернув себе спокойствие, и поспешно приблизилась к Рёку. Она до сих пор выглядела строгой и обеспокоенной.       — А я ведь говорила, чтобы ты не отходила далеко от меня… — пробурчала она, роясь у себя в сумке, и вздохнула, сменив тему: — Больно?       Рёку сморщила переносицу, аккуратно убирая руку от раны.       — Терпимо.       Рэйни, ничего не отвечая, достала упаковку влажных салфеток, вытащила одну штуку и приложила холодную влажную ткань с ароматом ромашек к щеке Рёку. Та шикнула, стиснув зубы, как только начало жечься и щипать, но мужественно стерпела и не отстранилась, позволяя сестре осторожно протереть рану и хоть немного её обеззаразить.       — Надо будет в аптеку сходить, пластыри купить… — озвучила мысли вслух Рэйни, прижав салфетку к ране, и решила спросить: — Ты себя как вообще чувствуешь?       Рёку, которая всё это время жмурилась от боли, открыла глаза и посмотрела на сестру. Она ничего не ответила, только подняла руки и опустила на них взгляд. Запястья её всё ещё дрожали, и Рэйни сразу всё поняла и приняла озабоченный вид. Ей вдруг стало стыдно, что она так поддалась эмоциям и не подумала о состоянии Рёку, оттого она протянула к ней руки.       — Эй, иди сюда…       Рэйни мягко обняла её, прижимая голову к своему плечу и слегка уткнувшись носом в её волосы.       — Всё хорошо, слышишь?.. Просто в следующий раз давай не будем разделяться, а то мало ли что…       Рёку вздохнула, покорно находясь в объятиях и толком на них не отвечая, и слабо кивнула.       — Ладно.       Дрожь в руках утихла, и Рёку наконец-то полностью успокоилась, особенно когда к ним присоединился Риккардо, похлопав сестру по спине со словами: «Мы все с тобой, сестрёнка», и Моно молча находился рядом, вновь положив руку ей на плечо. Хоть она не любила все эти телячьи нежности, сейчас они были ей как-никак нужны, и осадок в животе почти полностью исчез, оставив только приятное тепло, как будто в промозглом доме затопили камин.       Внезапно над ними прогремел хриплый голос:       — Так, а вы почему ещё не ушли?       Ребята, как ошпаренные, отскочили друг от друга и обернулись. Перед ними стоял мистер Беллман, строго скрестив руки на груди, и Рэйни, нервно усмехнувшись, заговорила:       — А, ой, извините, сэр, просто Рёку забыла телефон, вот мы и вернулись, чтобы найти его.       — Нашли? — невозмутимо спросил мистер Беллман, изогнув бровь.       — Да, конечно! — бодро ответил Риккардо, быстро закивав.       — Тогда живо домой, нечего тут стоять и обжиматься, — грозно скомандовал мистер Беллман, и ребята, извиняясь, быстро прошли мимо него и вышли из школы. Дверь со скрипом отворилась на распашку и потом медленно захлопнулась, и школа погрузилась в тишину.

***

      В богато обставленном тёмном двухэтажном доме стояло безмолвие и царил ночной мрак, пока Генри уже битый час пытался прикрутить лезвие к другим деталям от поломанного ножа под приглушенным светом настольной лампы. Спина затекла, в районе шеи возникла жгучая боль, и как только винтик снова выскользнул из положенного места и отвёртка выпала из вспотевших рук, Генри чертыхнулся и отбросил от себя всё на другой конец стола.       Он упёрся локтями в стол и вцепился в свои волосы, прорычав:       — Будьте вы прокляты, чёртовы неудачники…       Он едва сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по столу, но вместо этого он откинулся на спинку стула и сквозь темноту уставшими сонными глазами посмотрел на фотографию, что висела на доске, прикреплённая канцелярской кнопкой. На ней была изображена его мама в молодости, когда сам Генри ещё не появился на свет, и она была такой красивой, что Генри не мог поверить, что эта улыбающаяся женщина в летнем платье действительно являлась его мамой.       Генри случайно нашёл эту фотографию, когда пробрался к отцу в кабинет из чистого любопытства, и тихонько забрал к себе, и с тех пор она висела у него в комнате. Генри никогда не видел маму в живую, поэтому данная картинка на стене среди мрачных и грозных плакатов, словно солнце на грозовом небе, напоминала ему о том, как вообще выглядела его мама.       Отец постоянно пристыжал его, приписывая мать, мол, как бы он её разочаровал своим поведением и плохой успеваемостью по учёбе. Но Генри, видя эту светлую улыбку и эти добрые глаза, был уверен — эта женщина бы его любила всем сердцем.       Вскоре свет в комнате погас, и Генри плюхнулся на кровать, обняв свою любимую плюшевую гиену.