Любовь-это всего лишь гормоны

"Если у человека есть настоящая любовь, то ему уже больше ничего и не требуется, но если её нет, то уже все равно, что у этого человека есть."

      Звук перелома души человека, слышит только сломанный человек, только этот человек слышит влажный хруст костей, сворачивания в болючий узел органов и разрыв сердца, внутренний неконтролируемый истошный крик, который просится наружу, горячие слёзы, которые больно жгут глаза. Но нельзя кричать, нельзя плакать, вокруг не способные на понимание и сочувствие люди, они только доломают, посмеются, и оставят умирать, сделав вывод, что ты сам виноват, что ты слабый, а добивать слабого доставляет безумное удовольствие, ведь он не способен сопротивляться.       Решила...Погода наконец-то решила, что подарит жителям Москвы ледяной дождь. Все стало ярко-серым. Полосы дождя где-то далеко темнили небо под тучами. Серебристо-сизая тучка все-таки прикрывала солнце, а оно в отместку раскалило ее край, и он засверкал расплавленным серебром… С каждой минутой на улице становилось темнее, а дождь всё усиливался, стекая небольшими грязными ручейками по улице, с крыш лилась ледяная вода прямо на людей, которые пытались спрятаться от негодующей погоды, все бежали по домам и кафе, дабы не промокнуть, все...Кроме Арсения, который так и стоял на уже мокром крыльце, уставившись в одну точку, и не в состоянии пошевелить ни одной конечностью, да и как? Внутри опять всё разрушилось, развалилось на огромные режущие глыбы, которые разом оборвали еле бьющееся из последних сил сердце, полностью отключая его от головы, оставляя только голый сосуд вместо человека, пусто, теперь точно пусто, сейчас не больно, не плохо, сейчас просто ни-че-го, это был конец, ведь пока Арсений был без Антона эту неделю, он окончательно осознал, что любить так, как любит его, он больше никого не сможет, да и никогда не любил, даже Алёну. Нет, он её безусловно любил, но она не стала для него кислородом, светом и просто смыслом жизни как он...Как Антон. Он думал что примет любой его выбор, главное, чтобы он был счастлив с ним или без него, оказалось, он не готов принять это, слишком больно... —Арс! Ты дурак? Мы через две минуты выходим на площадку, а тебе грим заново делать и переодеваться! Ну вот что за человек?—Серёжа подхватил друга под локоть, уводя с проливного дождя, свято надеясь, что у него всё хорошо. —Серёж...Он ушёл...—Пытаясь сдерживать слёзы проговорил, также смотрящий в одну точку Попов. —Кто ушёл, куда ушёл?—Непонимающий ничего Матвиенко остановился, смотря на безэмоционального друга. —Антоша, от меня. Ушёл, он ушёл к Ире, оставил меня, понимаешь!!!? Оставил!—Вырываясь из хватки Серёжи, он развернулся, чтобы выйти из здания, не сейчас, ему не нужна поддержка, ему нужно побыть одному, залечить раны, хотя как можно вылечить то, что уже мертво? —А ну стой! Слушай меня сюда—обхватывая ладонями лицо Попова, Серёжа принялся медленно разговаривать, не повышая голоса, чтобы хоть немного его успокоить,—мы сейчас идём в туалет, ты умоешься, успокоишься и примешь самое счастливое выражение лица, ибо Стас вас с Шастуном придушит как котят, а потом мы поедем ко мне, и ты мне всё расскажешь, ты меня понял? Арсений только положительно закивал, смотря влажными от слёз глазами на Матвиенко. —Вот и славненько—заново хватая Попова под локоть, Серёжа поволок его в уборную, надеясь, что там он не встретят Шастуна, честно говоря, зная только то, что Арсений бросил Антона и уехал ничего не объяснив делало сейчас его виноватым в том, что Антон ушёл. Серёжа помнит состояние Шастуна, как его Аня откачивала, как он был похож на ходячего мертвеца, но Попова надо выслушать, мало ли что у него там случилось, может Шастун сам виноват в уходе, а потом убивался.

"Причинить самую страшную боль человеку сможет лишь тот, кто подарил ему больше всего счастья."

      Дождь всё больше размывал дороги, оставляя на них небольшие ямки, которые скоро разрастутся из-за количества влаги, такие же ямы как в сердце у Арсения, и так же из-за влаги, которую обеспечивают глаза, скоро как решето оно не будет задерживать в себе чувств, пропуская их мимо...Опять молочную кожу обожгла слеза, быстро добежав до подбородка, соскальзывая с него, не желая оставаться на измученном и пропитанном болью лице. —Нет Попов! Ты не поедешь в гостиницу! Ты вообще обещал мне всё рассказать! —Нервно оглядываясь на перекрёстке пробурчал Матвиенко. —Серёж, пожалуйста, я тебя очень прошу, я хочу побыть один, не готов сейчас тебе что-либо рассказывать, я просто не вынесу этого, пойми меня, прошу—всё больше вжимаясь в холодное стекло лбом еле-еле пробормотал Попов, не в силах даже говорить громче. —Хорошо, только пожалуйста, поехали ко мне, у тебя вид как у мертвеца, я просто с ума сойду, если оставлю тебя одного. Ну хочешь я тебе свою комнату выделю, сядешь там один, я тебя трогать не буду, договорились? —Ладно—прошептав Арсений провалился в сон, оставляя голову лежать на холодном стекле

***

      Пустота, только она сейчас занимает ведущее место в душе, хотелось разорвать собственную кожу на части, выйти из саднящего тела, боль оккупировала всё пространство, сдавила все органы, сердце выжигает грудную клетку, прося о помощи, но к сожалению, тот, кто может её оказать сейчас счастлив с другим человеком, сердце прожигает лёгкие, стало трудно дышать, голова забита белым шумом, собственные мысли не могут пробиться сквозь пелену раздирающей плоть боли, хочется кричать, звенящий удар....Дверь захлопнулась, один...Он один... До боли зажимая руками губы, которые так и просятся разомкнуться в истошном крике и закрывая глаза, пытаясь задавить просящие свободы слёзы...Не выдержал, не задавил...Крик выбился прямо из груди, а слёзы брызнули из глаз, ручьями скатываясь по щекам, задевая многочисленные родинки...

"Любая физическая боль переносится гораздо легче душевной… Для душевной боли нет анестезии и лекарств… Ее надо пережить…"

—Се-е-ень, ну покушай пожалуйста, сигареты и алкоголь это сомнительная альтернатива еде, я и тебе пиццы заказал,—Матвиенко уже второй день крутится возле двери в комнату, которая открывается лишь для того, чтобы её хозяин сходил в туалет и за сигаретами с коньяком. —Серёг, ты обещал...А на еду у меня глаза не смотрят, всё? От меня больше ничего не нужно?—даже не открывая двери Попов разговаривал с Серёжей —Ты ведь тоже обещал, что всё расскажешь, Арс, поговори со мной,—садясь рядом с дверью и не надеясь на чудо, Серёжа опустил голову на колени —Заходи,—в двери послышался характерный щелчок, от чего Матвиенко со скоростью света подорвался с пола, залетая в комнату       Обстановка не радовала, кровать была идеально застелена, даже на миллиметр подушки не были передвинуты с ухода Серёжи (а это значит, что Арс ни разу на неё не прилёг), из пепельницы валилась огромная гора скуренных сигарет и это только за утро, штук пятнадцать пустых пачек и пять новых, валяются в одной куче, а бутылок ровно пять выпито и шестая наполовину. Арсений же стоял спиной к зашедшему в его маленькое убежище другу, докуривая очередную сигарету, стряхивая пепел в открытое окно. —Арс, прекращай, так нельзя, тебя скоро с обезвоживанием на скорой укатят,—Матвиенко не двигался с места, будто боялся спугнуть Арсения, который мог в любой момент выставить его за дверь. —И пусть, хоть смена обстановки будет,—грустно улыбнулся Попов, закуривая очередную сигарету —Ты дурак!? Совсем ёбнулся старый, у тебя дочь, о ней подумай—Серёжа начал медленно подходить к другу, боясь увидеть его лицо, ибо Шастуновское ему до сих пор в кошмарах снится. —О-о-о, не переживай, её Алёна укатила опять куда-то на отдых, я когда в Питере был не смог даже отвлечься, не смог побыть с ней, я всё проебал, Серёг, даже собственную дочь,—Арсений наконец развернулся лицом к Матвиенко, наблюдая как у того глаза на лоб лезут. —Ёп твою мать! Попов, ты чо со своей графской рожей сделал?—Серёжа даже немного попятился назад. Щёки впалые, кожа серая, губы чуть ли не синего цвета, на голове кошара будто подох и остался, а глаза...Глаза серые, они перестали быть насыщенно-голубыми, они не подпитываются жизнью, будто кто-то перекрыл доступ, они были стеклянные, пустые и постоянно влажные, готовые выпустить боль, которая уже за пределами самого Арсения, она везде, она окружает его, бьёт и давит, оставляя раны на шрамах от прошлых ран. —Думаешь, теперь я Шастуну точно не приглянусь?—Безо всякой надежды повторился Попов, продолжая сверлить стеклянными глазами Матвиенко —Та-а-ак, вот теперь про Шастуна, что у вас случилось?—Серёжа вскарабкался на подоконник сгиная ногу в колене. —Что произошло? Вот тебе короткая версия— Ира позвонила Антону, а я услышал фрагмент из их разговора, где говорилось, что ещё месяц, и он к ней вернётся, а потом мы потрахались,а после этого ему опять позвонила эта сука, он ей не ответил—спал, а потом...В офисе он маме сказал, что ещё не помирился с Ирой, и я понял, что мешаю ему сделать выбор, у него всё-таки вся жизнь впереди, свадьба, дети, счастливая семья, а я ему что могу дать? Я просто ему могу дать и всё...—Внутри всё саднило и неприятно доказывало, что он прав, осознание било по голове, возвращая из мечт о счастливом будущем в суровую реальность. —Арс, ты такой дурак, ты же понимаешь, что сам себя накрутил? Как Антон мог заняться с тобой сексом, после того, как пообещал вернуться к Кузнецовой, это же наш Антон, он же никогда так не поступит, а после, ты же сам сказал, что он ей не ответил, его не особо волнует, что она от него хочет, даже если он спал, то потом бы перезвонил, а при тебе же он этого не делал? А вы в тот день не отлипали друг от друга, ты бы заметил, если бы он разговаривал с ней, а маме он так сказал...Ну ты сам подумай, что он должен был ответить? «нет мам, потому что я люблю мужика», он же даже ещё не говорил, что вы вместе. —Так просто у тебя всё,«это же наш Антон, он же никогда так не поступит», этим ты оправдал его поступок? Тем, что он Антон?—Вот теперь осознание ситуации, просто орало, что Арсений сам во всём виноват, от чего к горлу подкатил ком, хотелось думать, что всё это сон, он сейчас проснётся, а рядом мило сопящий Антон, пускает слюни на подушку. —А ты сам не заметил, что усложнил всё, ты ничего не спросил у него самого, а взял и просто ушёл, думая, что ты делаешь ему лучше, почему люди всё время делают так как было бы лучше для их любимых, но при этом не спрашивают, а будет ли им лучше от их действий, в отношениях разговаривать надо, а не молча делать выводы. Ты бы его видел первые четыре дня после твоего ухода, мы с Аней его еле откачали, ещё чуть-чуть, он бы под капельницей лежал, он самостоятельно пошевелить головой был не способен, и когда Аня снимала с него одежду, он её принял за тебя, целоваться лез, он даже в таком состоянии надеялся, что ты рядом, а ты его бросил, довёл до предсмертного состояния, он о Кузнецовой и не думал, но ты всё сломал, и прежде всего его. Тебя сейчас не Антон переломил, а ты сам, хочешь обижайся на это, но это правда. —Серёг, что мне делать?—Чувствуя как по щеке катится очередная слеза, Попов быстро смахнул её рукой, она так жгла тонкую кожу, что казалось, что останется ожог. —Не знаю Арс, надеяться что он всё ещё любит тебя, а если любит—простит, только ты должен вымаливать прощение, ибо просто так это не проходит, ты разбил его, просто ударил с такой силой, что не каждый бы выдержал, а он глянь какой сильный у тебя, значит и простить сможет. А вообще, знаешь что я за свою жизнь понял?—Серёжа поймал на себе заинтересованный серый взгляд—человека в этой жизни можно потерять только в том случае, если он умер… В остальном — борись за него. —Наверное ты прав, только я вот не знаю как за него бороться, я видел его ненавидящий взгляд, казалось, что если бы можно было, то он бы меня убил —Арсений потянулся за своим телефоном, чтобы зайти в инстаграм, посмотреть, жив ли там вообще Антон? Жив ещё как жив с Кузнецовой по аллеям шляется «заебись! Сказочный долбаёб, просто взять и отпустить любимого человека, Арс, ты такой молодец!» Появилось огромное желание запустить телефон о стену, только фотки жалко, там пол галереи Кьяры и половина спящего Атона, и парочка своих, что странно для Попова, который фронталку и не закрывает почти никогда. —Ты чего ещё больше побелел? Арс! Что ты там увидел?—Серёжу немного напугала реакция друга, ну как немного, казалось, что Попов сейчас в обморок шлёпнется —Он правда к ней вернулся.

"Человек умирает столько раз, сколько раз он теряет дорогих ему людей."

***

      Сильный грохот откуда-то сверху не сравнился даже с громом за окном, его не заглушили огромные с силой бьющиеся о стекло ледяные капли, громкий скрежет ветвей и режущая слух сигнализация так не пугала как шум из квартиры Ани. —Ты куда?—Поинтересовалась сидящая напротив Антона с кружкой чая Ира —Не нравится мне это, уже не в первый раз там что-то падает, я проверю и вернусь —Да может они там страстным сексом занимаются, а ты им помешаешь,—закатила глаза девушка, продолжая спокойно попивать горячий чай, грея руки о кружку —Ну если так, то мне просто будет неловко, но зато я буду спокоен ,—Антон уже брал ключи от квартиры подруги, жопой чуя что-то неладное.        Шастун уже минут пять тактично стучал в дверь и ожидал, когда же ему наконец откроют, последней каплей стал крик девушки, шатен рывком открыл, и так не запертую дверь, забегая в спальню, надеясь на то, что Ира была права, а не на свои предположения, зря, очень зря он ещё тогда отпустил Аню с этим тираном. Забежав на кухню он увидел подругу с разбитой губой, на полу, среди осколков от разбитой посуды, и его старого знакомого, который в очередной раз замахивался для неплохого такого удара, только вот куда, казалось, что у Ани всё тело синее, не было видно ни одного живого места, она плакала, зажмурив глаза и закрывая голову, шепча лишь одними губами «не надо». —Если ты её сейчас хоть пальцем тронешь, я тебя в фарш превращу—Антон прожигал спину Миши взглядом, сжимая руки в кулаки —О-о-о, а вот и твой ёбырь пожаловал —блондин нагнулся над девушкой, резко собирая её волосы в кулак, поднимая её за них и швырнул в Шастуна. Антон еле перехватил Аню, аккуратно пряча её за собой. —Я же предупреждал,—кулак шатена впечатался в челюсть Миши, вызывая у него болезненный скулёж,—ты бы сука с равными себе пиздился, а не беззащитную слабую девушку бил,—грубо поднимая блондина за локоть и выворачивая ему руку, заводя её за спину, Антон крепко схватил его за загривок, выводя из квартиры, швыряя в подъезд и хлопая дверью у него перед носом. —Анют, солнце, ты как? Где болит?—Антон сел на колени рядом с плачущей подругой —Всё нормально, иди домой,—пробурчав куда-то в колени, не поднимая голову на шатена, Аня снова начала всхлипывать. —Нет, сначала я обработаю тебе рану, перемажу мазью все синяки, уложу спатки, а потом только оставлю тебя, ты поняла меня?—Антон аккуратно начал поднимать Аню на руки, относя её в спальню и укладывая на кровать,—где у тебя аптечка? —Антон, я же сказала, что мне ничего не надо,—девушка шипя от боли, аккуратно перевернулась на другой бок —Ну вот чего ты такая упрямая? Ты же мне помогала, почему мне теперь нельзя? —В ванной, на третьей сверху полке,—послышалось откуда-то из под одеяла       Когда Антон вернулся, девушка уже сидела с бутылкой вина, отпивая кислую жидкость прямо из горла. —Ань...—Антон аккуратно сел рядом с подругой, будто боясь спугнуть, и потихоньку выдавливая мазь на пальцы —Тош, давай я сама, у меня этого добра не только на руках и ногах, у меня на сиськах и жопе целый космос расцветает,—девушка печально улыбнулась, забирая тюбик у Шастуна —Так! Ты мне в рот пальцами лезла, а я тебя мазью намазать не смогу? Давай так, я тебе ноги и руки , а дальше ты уж сама, хорошо? —Ну давай, мой спаситель, тогда я тебе ещё разрешаю спину намазать, я там не дотянусь,— Аня развернулась спиной, снимая огромную футболку —Я его блять убью, просто раскромсаю на малюсенькие части,—на спине подруги и живого места не было, просто огромное синие пятно, Антон начал аккуратно втирать мазь, стараясь не давить на повреждённую кожу —Он того не стоит...—сдерживая собственные слёзы, Аня зажала рот рукой, стараясь глубоко дышать —Почему ты мне ничего не сказала про это? —Потому что не хотела тебя грузить своими проблемами, у тебя и так полная жопа твориться, ещё я бы припёрлась... —Совсем дурочка? А если бы он тебя не дай Бог тут прибил, я бы себя за это никогда не простил. Давай, поворачивайся, тут я закончил —Не-не, там я сама, давай сюда,—натягивая футболку Аня осторожно повернулась к Антону —Я тебя прошу, аккуратно, у тебя такой вид, будто ты сейчас сознание потеряешь       Через пятнадцать минут постоянно бьющих нервов, Шастун всё-таки дождался подругу из ванной, не смотря на то, что он её уже видел, когда он опять увидел это просто избитое с ног до головы тело, его передёрнуло, хотелось ещё не раз въебать Мишане, да так, чтобы искры из глаз посыпались. —Губу, мы не обработали губу, давай, ложись—я помогу —Что бы я без тебя делала?       Через двадцать минут, девушка спокойно сопела в подушку, иногда морщась и ёрзая по кровати. Антон нехотя поплёлся домой, оставляя подругу наедине с её беспокойным сном, как она и просила, просила остаться одной, ей это было нужно...

"Друг — это одна душа, живущая в двух телах."

      Возвращаясь в покрытую мраком квартиру, Антон тихонько щёлкнул входной дверью, дабы не разбудить Иру. На цыпочках проходя на кухню, не включая свет, шатен включил чайник, отходя к окну смотря на ледяное сияние луны, которое окрашивало серебристым цветом капельки чистые как хрусталь, свисающие с деревьев, которые от дуновения лёгкого ветерка срывались с ветвей и падали на землю, разбиваясь на тысячи частей. Перерезанная оконным переплётом золотая дрёма лунного света, покоилась на лице Антона. Ещё одна капелька окрашенная лунным серебром, разбилась...Разбилась жёсткий кафель, следом пуская по лицу солёные капли, ему всё ещё больно, он всё ещё любит, утопая в своих мыслях, Антон не сразу услышал звонок в дверь.       Стараясь побыстрее добраться до злосчастной двери, чтобы звонок не разбудил Иру, от которой он получит знатных пиздюлей. Свет с лестничной площадки, ворвался во мрак квартиры, нарушая её покой, как и человек стоящий на её пороге, нарушил покой сердца, её хозяина. —Арс?

"Окончательная разлука между двумя людьми никогда не случится, если не смирились оба."