🎭 𝐽𝑢𝑠𝑡 𝑎 𝑔𝑎𝑚𝑒 🎭

— Хочу, — шепчу я, оборачиваюсь к нему лицом, а затем, не сумев преодолеть какой-то странный, непонятный мне порыв, я обнимаю его. — Или не хочу, — снова шепчу я. Он крепко прижимает меня к себе, я слышу его усмешку, но она такая…хорошая. Чёрт, что вообще происходит с Левентом, с которым я не желала общаться? — Тогда есть замена, это не твой дом, но тоже дом, — говорит он, проводя ладонью по моему позвоночнику. Я хмурюсь. Что он имеет в виду? — Поедем ко мне? — осторожно, словно боясь напугать меня, спрашивает Левент. Я поднимаю на него голову, мы встречаемся взглядами, я недоверчиво поднимаю брови. — Не бойся. — Я не боюсь, — тут же протестую я. — Просто я тебе не доверяю. Он улыбается своей улыбкой. Такой особенной, яркой и тёплой улыбкой Левента Йылмаза. Я люблю эту улыбку. Только в неё можно влюбиться. Что я только что успела подумать? Забудем об этом. — Да ладно тебе, — ухмыляется он, взяв меня за руку. — Я не кусаюсь. — Я не поэтому в тебе сомневаюсь, знаешь ли, — с улыбкой говорю я, внимательно рассматривая черты его лица. — Просто поверь мне, — тихо и серьёзно говорит он, протягивая мне свою ладонь. Посмотрев на его красивые пальцы, затем, снова взглянув в его глаза, я киваю, вкладывая свою ладошку в его. — Отлично, — довольно, но, кажется, искренне радостно, улыбается он. Поехали, покажу тебе своё скромное жилище, прекрасная леди. — Вы настоящий джентльмен, господин Йылмаз, — я киваю в знак согласия, Левент же игриво мне улыбается, а затем, мы садимся на его байк. Я крепко обнимаю парня за талию, а перед тем, как он заводит мотор, шепчу. — Надеюсь, ты меня накормишь! — Непременно, госпожа Ешилчай!

***

Мы подъезжаем к обычной высотке, похожей на ту, в которой живу я. Йылмаз паркует свой байк в подземный гараж. Я оглядываюсь по сторонам, исследуя взглядом огромное количество машин, с красивыми номерами и привлекательным внешним видом. Левент, опять же, проявляя первоклассную галантность, помогает мне слезть с его железного коня, а затем, взяв за руку, ведёт меня к лестнице. Наши шаги гулко звучат в помещении, отталкиваясь от стен и эхом раздаваясь повсюду. Молча мы входим в лифт и только после того, как Левент нажимает на кнопку шестнадцатого этажа, парень облегченно вздыхает. — Что за облегченные вздохи? — недоверчиво спрашиваю я, нахмурившись. Он, кажется, не ожидав такого вопроса, отводит взгляд на секунду, а затем, почувствовав мою настойчивость, оборачивается снова. — Боялся, что ты сбежишь, а вот теперь точно никуда не денешься, — я буквально прослеживаю, как на его лице появляется маска коварного плохого парня. Ты ничего не скроешь от меня, Левент. — Поверь, захочу — сбегу. А я уже начинаю хотеть. Что ты скрываешь, Йылмаз? — я вырываю свою ладонь из его ладони, складывая руки на груди. — Выкладывай. — Нур, да не парься, ну! — он корчит недовольную, страдальческую рожицу, но я отрицательно качаю головой. Левент измученно простанывает. — Ладно, но только за ужином. — Жук ты, Йылмаз, — я шутливо бью его кулачком в плечо, Левент же согласно и довольно кивает, и тут двери лифта со звоном раскрываются. — Приехали, моя прекрасная леди, — говорит он, пропуская меня вперёд, а затем, нашарив в кармане ключи от квартиры, открывает массивную деревянную дверь. Я оказываюсь в типичной квартире холостяка. Она достаточно просторная, абсолютно точно больше моей, двухкомнатная, но полупустая. В гостиной, которая соединена с кухней, стоит огромный телевизор, стерео система, игровая приставка, напротив, у стены, небольшой кожаный диван, а посередине, столик. Кухня, в свою очередь, состоит из барной стойки, обыденного кухонного гарнитура, и в общем, всё, как полагается, но при этом, всё очень стильно. Так же по всей квартире развешаны плакаты с байками, фотографии Левента с разными моделями в купальниках, рассматривая всё это, мне становится смешно. — Что ты смеешься? — Левент, до этого молча наблюдавший за мной, оживляется, слегка встрепенувшись. — Просто так, — я оборачиваюсь на него через плечо. — Хвастаешься достижениями? — Просто мне нравится смотреть на себя в окружении красивых девушек. Слушай, может нам сфотографироваться? — он загорается этой идеей. — Тогда я уберу всех этих куриц и распечатаю наше фото на половину стены. — Йылмаз, — закатив глаза, говорю я. — Я кушать хочу, иди, готовь! — Я пойду, это да, — он чешет затылок. — А ты подумай над предложением, ты первая девушка, которой я такое предлагаю. — Я обязательно подумаю во время осмотра твоей спальни, — обещаю я, проходя в комнату через коридор направо. — Если что, я найду тебя там! У меня удобная кровать, к слову, — напевает Левент, а я, с усмешкой, показываю ему фигу. Оказавшись в тёмном помещении, я на ощупь нахожу выключатель и включаю свет. Кровать у Йылмаза огромная. Она занимает почти всё помещение, я, не выдержав, закатываю глаза. Любители же они, парни, иметь огромную кровать. Или я одна вижу в этом какие-то намёки/скрытый смысл? Ладно, не важно. На стенах у него пара полок, все до отказа забиты книгами, мне это нравится. Я провожу по корочкам кончиками пальцев, успевая уловить лишь некоторые названия. У него хороший вкус. В принципе, спальня Левента ничем не примечательна. Обычная мужская спальня с разными мужскими прибамбасами и дверью в ванную комнату. Я еще раз оглядываю всё вокруг, моё внимание заостряется на непримечательном фото на самой верхней полке. На цыпочках я дотягиваюсь до него, сдувая тончайший слой пыли. На фото шесть человек. Левент, он обнимает женщину, на которую до невозможности похож, его мама, я думаю. А так же, четыре девочки младше, чем он сам. У них у всех очень похожие улыбки. Скорее всего, это его сестры. Левент тут другой, он искреннее, чем я видело его даже сегодня. На моём лице неосознанно появляется улыбка. Я ставлю фото на место и иду к Йылмазу, на кухню. — Знаешь, у меня есть паста, ты любишь пасту? В любом случае, я уже поставил её разогреваться! — Всё в порядке, Левент, — усмехаюсь я, аккуратно присаживаясь на стул, рядом с высокой стойкой. — А теперь время рассказов. За тобой следят? Хотят убить? — Следят — в точку, — он мне подмигивает. — А вот если бы выследили, хотели бы убить тебя. Я перестаю разглядывать свой маникюр, переведя на Левента удивленный взгляд. — Фанатка. Она преследует меня уже месяца три, хочет замуж и сказала своим родителям, что беременна от меня. Мы, конечно, в итоге выбили из неё правду, у меня с ней ничего не было, ей попало от отца, передо мной извинились за подбитый глаз, но она не перестала ходить за мной и присылать плюшевых мишек раз в неделю после выдачи ей карманных денег. Ей шестнадцать и я немного её боюсь, — спокойно рассказывает Левент, поставив передо мной тарелку с горячей и аппетитной пастой. К концу рассказа я уже не смогу сдерживать хохот. — Левент, ты прямо герой моего романа, — закрывая лицо руками и не переставая смеяться, немного задыхаясь, лепечу я. — Могла бы и посочувствовать, — Йылмаз надувает губы, я, прекращая, вернее, на секунды сдерживая смех, делаю серьёзное выражение лица. — Сочувствую. Серьёзно. Очень. Сильно, — на последнем слове смешок снова срывается с моих губ, Левент закатывает глаза. — Ешь, давай, пока я не разозлился. — Ух, как опасно, — передразниваю я, но беру предложенную вилку и начинаю с удовольствием уплетать пасту. Пока мы кушаем, Левент рассказывает, как вчера долго не мог её приготовить, да и просто хвастается своими кулинарными способностями. Мне нравится его слушать, просто потому, что у него проникновенный голос, с легкой хрипотцой, но одновременно с этим, звонкий. Необычный голос. — Левент, — когда мы садимся на диван, по предложению Йылмаза, я оборачиваюсь к нему, намотав прядь волос на палец от некоторого волнения. — Я видела в твоей спальне фотографию, это твоя семья? Когда я всё же задаю этот вопрос, Левент немного меняется в лице. Он ненадолго опускает взгляд, сжимая челюсти. Я тоже отвожу глаза, опуская голову к полу. — Да, это моя семья, — говорит он после небольшой паузы. — Они не живут в Турции. — Между вами что-то не так, да? — тихо спрашиваю я, накрывая его ладонь своей. Левент убирает мою руку, посмотрев мне в глаза. Я пугаюсь его взгляда. — Лучше бы мы фильм посмотрели, — недовольно морщась, говорит он. — Я не хочу говорить об этом, Нур. Это моё личное дело. Последние слова звучат настолько холодно, что я реально ёжусь. Но с другой стороны понимаю, что зря спросила. — Прости, — говорю я, вскакивая с места. — Прости, что спросила, это не моё дело, Левент, — быстро говорю я. — Мне пора, спасибо, что накормил. Стараюсь как можно быстрее вырваться из плена его холодного, но в тоже время чарующего взгляда. Я быстро иду к выходу, но Левент останавливает меня на полпути, резко вжав в стену. Я задерживаю дыхание, ощущая себя загнанной в угол. Нервно сглотнув, я решаюсь поднять на него глаза. Левент крепко прижимает меня к холодной перегородке, удерживая нижнюю часть моего тела своей. Его руки упираются в стену по обе стороны от моей головы. Выхода из его ловушки у меня нет, остается лишь ждать его дальнейших действий. — Прости, Нур, — говорит он, выдыхая. — Это больная тема и я не привык говорить о своей семье с кем-то. — Всё нормально, — говорю я, пожав плечами. — Тебе не за что извиняться, я тебя понимаю. Я тоже не люблю распространяться о делах в семье. Он чуть склоняет голову набок, всматриваясь в мои глаза. — Раз понимаешь, почему сбегаешь? — Не знаю, — говорю я, в который раз пожимая плечами. — Неловкая ситуация, я их не люблю. Я сейчас чувствую себя такой маленькой, а ещё я хочу избавиться от его взгляда, но в тоже время, боюсь сделать это, боюсь прервать этот контакт сейчас. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — говорит он, склонив ко мне голову, наши лбы соприкасаются. От его слов у меня в груди так сладко щемит. Я слегка вздрагиваю, неожиданно слышать это от него. Теперь у меня нет выхода, я окончательно и бесповоротно в плену его взгляда, его тела. — Я сегодня весь день хочу другого. — Чего? — я нахожу в себе силы задать этот короткий вопрос, хотя колени у меня уже подкашиваются. — Ты очень красивая, — тихо говорит он, взяв моё лицо в свои ладони. Так нежно, что у меня перехватывает дыхание. Что же он делает? — Я хочу тебя поцеловать, — сказав это, не дожидаясь какой-либо реакции, он аккуратно, бережно, словно боясь сломать меня, накрывает мои губы своими. Я, не удержавшись, поддаюсь его мягкому, но такому требовательному напору, приоткрывая губы… Мои ладони проходятся по его сильным рукам, а затем, когда мы прекращаем поцелуй и он обнимает меня за талию, не отпуская от себя, я кладу одну ладонь на его щеку, аккуратно проводя по лёгкой щетине. — Ты непривычно нежный, — шепчу я, улыбаясь уголками губ. Он перехватывает мою ладонь, целуя её тыльную сторону, с улыбкой на лице. — Знаешь, мне нравится быть нежным с тобой, — говорит он, а затем, убрав выбившиеся пряди волос мне за ушко, целует меня снова… Разум сильно затуманивается. Я одурманена им, его голосом, его запахом. Его губы поистине сводят с ума, скажу по секрету, мне нравится быть сумасшедшей.

***

— То есть, секса не было? Уголки моих губ приподнимаются, но не от заговорческого тона Йылдыз, а от воспоминаний, связанных с Левентом. — Нет, Ханде, не было — усмехаюсь я, зажимая телефон между ухом и плечом, начинаю активно выбирать, в чём доехать от дома до клуба. Важное занятие! Сегодня у меня выступление, на которое клятвенно обещал приехать Демирджи. Стараюсь о нём не думать, честно, он меня сильно раздражает, всеми своими действиями и словами. — Совсем не было? — недоверчиво переспрашивает Йылдыз, я закатываю глаза, измученно выдыхая. Мой взгляд на секунду фокусируется на записке на столе, которую я нашла возле своей двери вчера. «Жди». Единственное слово, которое там написано. Честно, меня это пугает, но я надеюсь, это чья-то злая шутка. Какой смысл кому-то меня искать? — Ты знаешь что-то о явлении частичность секса? Посвятишь? — усмехаюсь я, доставая синие джинсы и белую свободную блузку. — Ешилчай, иди к чёрту! — психует блондинка, я уверена, закатив глаза и сложив руки на груди. — Стой, пока не иди! Вы встречаетесь? — Не знаю, — хмыкаю я, изловчаясь и снимая с себя домашнюю футболку. — Честно, я не думала об этом, посмотрим, как он поведёт себя. — Ты не против? А Исмаил? А план? Я запуталась, — не унимается Ханде. Я делаю тщетные попытки переодеться, не прерывая телефонного разговора, но посчитав это нереальным, села на кровать, запустив свободную руку в волосы. Знала бы ты, Йылдыз, насколько запуталась я. Иногда мне кажется, что они, сговорившись, сводят меня с ума. Эта мысль и не даёт мне…влюбиться ни в одного из них, это пока держит меня на плаву, но я часто поддаюсь соблазну уйти на дно. — Я против любых отношений с парнями, которые знакомы с Исмаилом, в том числе, я против самого Исмаила, — говорю я, удовлетворяясь собственным ответом. Мне даже нравится такой настрой, нужно это запомнить. — А мне кажется, ты так не думаешь. Скажи честно, боишься обжечься? «Боишься обжечься?». Этот вопрос эхом раздается в моей голове снова и снова. Перед глазами два образа молодых людей. Я отгоняю обоих, закусив нижнюю губу почти до крови. Нет, не обжечься. Я боюсь сгореть до тла. — Давай поговорим завтра, мне уже пора выходить, скоро выступление, а я ещё в нижнем белье. Люблю тебя, — не дождавшись криков протеста, я сбрасываю вызов, быстро одеваюсь и выбегаю из дома, захватив лёгкую куртку на всякий пожарный. У меня плохое предчувствие. Такое ощущение, что за мной вообще следят. Страшные ощущения. Я точно схожу с ума. На сцене всё проходит более, чем гладко. В номерах, с музыкой, движениями, выходами никто не путается и уже через два часа после начала шоу в стиле двадцатых годов, я уже иду в свою гримёрную и, закрыв дверь, снимаю маску. Прикасаясь к холодной стене спиной, я сползаю по ней вниз, запуская пальцы в волосы, и начинаю лихорадочно оттягивать корни, дабы привести себя в адекватное состояние. Он сидел в первом ряду, за первым столом и смотрел на меня, неотрывно смотрел на меня. Исмаил обещал — Исмаил вернулся. От его взгляда всё моё тело болезненно сжималось, я не могла толком сосредоточиться и отдаться музыке, не было настроения наслаждаться какими-то восхищёнными взглядами со стороны других мужчин, я постоянно, неосознанно, возвращалась к нему. Я глубоко дышу, прикрыв рукой рот, чтобы не закричать от безысходности. Я не понимаю своего тела, своего разума, своих мыслей, которые скользят в моей голове. Не люблю быть такой безрассудной и управляемой кем-то, я сама люблю всё контролировать, а он, Исмаил, всё переворачивает, как и Левент. Ненавижу обоих. Хорошая мысль. Ухватись за неё, Ешилчай, давай, хватайся за ненависть, вытяни себя из этого болота, ненавидь их. Ненавидь Исмаила за все его действия, за поцелуи, за непонятные ухаживания и постоянную игру. Ненавидь.

***

Я выхожу через чёрный ход, всё же надеясь, что не встречу сегодня Демирджи, но он, кажется, читает мои мысли. Опираясь на свой любимый Range Rover спиной, он стоит и ждёт меня, держа в руке огромный букет белых роз. Я, забив все свои сомнения в дальний угол сознания, смело посмотрев ему в глаза, иронично поднимаю брови, сложив руки на груди. Он тут же принимает ровную позу, а затем, уловив моё настроение, что, к слову, удаётся ему за считанные секунды, он, качнув головой, идёт ко мне навстречу. — Привет, — говорит он, слегка улыбнувшись. — Ага, — безразлично говорю я. — Кому веник? — кивнув на действительно шикарный, безоговорочно огромный и красивый букет ароматных роз, саркастически спрашиваю я. — Веник тебе, но я смотрю, ты не в настроении. — Более чем, — прищурившись и сморщив нос, заявляю я. — Подари тому, кто поведётся на дешёвые фокусы с огромными букетами и даст тебе, — пожав плечами, я обхожу его стороной и иду в сторону своего дома, размеренными, быстрыми шагами. — Нур, — окрикивает он, но я игнорирую его, — Нур, — слышу сзади топот его ног, бежать бессмысленно, один его шаг стоит моих пяти, к тому же, я на каблуках и всё это будет медленно и некрасиво. — Чёрт, Ешилчай, стой! Он догоняет меня, вернее, обгоняет, преграждая мне путь. Я поднимаю голову чуть вверх, чтобы посмотреть в его бесстыжие карие глаза. — Что? — Что случилось? — А кто сказал, что что-то случилось? Всё в полном порядке, я устала после выступления, иду домой, а какой-то придурок лезет своим веником мне в нос. Всё просто отлично! — Давай, я тебя подвезу. — Я пешком лучше справлюсь, у тебя с вождением машины, как и с выбором цветов — хреново. Во мне кипит ярость. Не ненависть, как я хотела бы, но всё же, хоть что-то. Это лучше, чем то, что происходило недавно. Он усмехается. Так по-детски, так искренне, что я невольно хмурюсь. — Слушай, я точно не знаю, как в таких случаях принято извиняться, но ты всё равно прости. Давай, я всё-таки довезу тебя, мы поставим…веник в вазу, а потом я приготовлю что-нибудь для тебя. Я же обещал ужин. К слову, ты была прекрасна сегодня на сцене, — спокойно, не тратя лишних сил на доказывание мне своей правоты, с полной уверенностью в своём превосходстве надо мной, говорит он. — Я знаю, что была прекрасна на сцене, а в остальном иди туда, где был всё это время. Знаешь, тот случай на озере стоит забыть, это ничего не значило, гуляй, Исмаил. Я снова делаю попытку уйти, но в этот раз, Демирджи теряет над собой контроль. Он резко хватает меня за локоть, удерживая на месте, я пытаюсь вырваться, но он только сильнее сжимает меня, а затем, уронив букет на асфальт, перехватывает меня обеими руками. — Если бы это ничего не значило, Нур, ты бы так себя не вела, — говорит он, приближаясь своим лицом к моему, я морщусь от неприятных ощущений и некой боли в теле от его грубых прикосновений. — И вообще, ты моя девушка, забыла? — Только для мамы и папы, там притворяйся хоть до тошноты, а сейчас, оставь меня в покое, Исмаил! Нас прерывает телефонный звонок. Я выжидающе смотрю на него, взглядом показывая, что должна ответить. Мобильник противно вибрирует в переднем кармане моих джинс, Демирджи, недовольно прорычав, отпускает меня. Я тут же делаю шаг назад, наслаждаясь личным пространством, достаю гаджет. Номер незнакомый. — Да? — я принимаю вызов, лишь бы только не общаться с Исмаилом. — Нургюль Ешилчай? — в трубке незнакомый мужской голос, скрытый какой-то пеленой, будто, со мной говорят из-под одеяла или через платок. — Да, это я. С кем я говорю? — Считай, что со своей смертью. Я знаю, где ты живёшь, я приду и убью тебя, тварь, — шипит голос, а затем, в трубке слышатся короткие гудки. Ноги у меня подкашиваются, а разум мгновенно застилается непонятным туманом, Исмаил заметив, что я начинаю падать, мгновенно оказывается около меня, обнимая за талию, к этому моменту я окончательно теряюсь в пространстве. — Нур? — через какое-то время я ощущаю, что опорой мне служит его машина, сам же Исмаил стоит прямо около меня, он поднимает моё лицо за подбородок, заставляя сфокусироваться на его лице. — Что такое? Кто звонил? Нур? — его вторая ладонь гладит меня по щеке. Я отрицательно качаю головой, вспоминая незнакомый, такой устрашающий голос. Мне страшно, сердце бешено бьётся в груди и меня, кажется, сейчас просто вывернет наизнанку. — Мне страшно, — шепчу я, не контролируя себя, по щеке катится обжигающая слеза. Моё плохое предчувствие сливается с голосом незнакомца и странной запиской у двери, а в голове тут же появляются страшные картинки моей собственной смерти. — Нур, что с тобой? Кто звонил, чёрт подери? — Не знаю, — подавляя рыдания, хриплю я. — Исмаил, меня обещали убить, голос сказал, что он знает мой адрес, Исмаил, — я еще несколько раз повторяю его имя, а затем, закрыв рот рукой, не контролируя больше своё тело, съезжаю по машине вниз. Паника становится неотъемлемой частью каждой клетки моего тела. Дыхание сбивается так, будто невидимая рука уже душит меня. Демирджи тут же подхватывает меня на руки, а затем, ловко открыв дверь переднего сидения своей огромной машины, сажает меня туда, вставая между моих ног и крепко обхватывая моё лицо своими ладонями. Я задыхаюсь от слёз и страха. Исмаил заставляет меня успокоиться, крикнув, что есть мочи, моё имя. — Нур, — уже спокойнее говорит он. — Всё будет хорошо, слышишь? Сегодня ты не поедешь домой, я отвезу тебя к себе. Там никого нет, только ты и я, хорошо? — его слова плохо доносятся до меня, я не понимаю, что от меня хотят, но киваю. Нижняя губа у меня дрожит, да и зуб на зуб не попадает. Мне кажется, что на улице так холодно, потому что я продрогла до костей. — Завтра я позвоню кое-кому, его найдут, хорошо? Я снова киваю, а потом, ощущая вторую волну истерики, ибо я всей полнотой ощущаю, что меня и, правда, хотят убить, я тяну руки к нему. Исмаил, не теряя ни секунды, замыкает меня в своих крепких, надёжных объятиях. Я закрываю глаза, обнимая его за шею так сильно, как только это позволяют мне мои физические способности. — Боже, Нур, тебя всю трясёт, — шепчет он, ладонями нежно растирая мою кожу. — Маленькая моя, не бойся, ты в безопасности, когда я рядом, слышишь? Я не могу говорить. Я просто киваю, закрывая глаза и стараясь выровнять дыхание. — Я тебе помогу, мы его найдем и накажем, ты будешь в порядке. — Спаси меня, Исмаил, — из последних сил шепчу я, а потом мои глаза закрываются, а мир пропадает во тьме.

***

Тёмная тень скользит по стенам в маленькой, пустой комнате, где всё окрашено в белый цвет. Я сижу на полу, в самом дальнем углу, ощущаю себя грязной, беспомощной и до паники напуганной. Я боюсь смерти. Мне кажется, она уже забирается под мою кожу, проникая в кровь и отравляя каждый мой орган. Тень мужчины, она везде, она пугает меня, подступая, а затем, отходя назад. Я шёпотом умоляю не трогать меня, но в ответ слышу лишь истерический, насмехающийся голос. «Время придёт», — говорит он. Он не в комнате, его никто не издаёт, он в моей голове, как и ощущение подступающей гибели. Я закрываю уши руками, стараясь избавиться от этого сумасшествия, но ничего не выходит. Оно во мне, внутри меня и оно никуда не девается. Оно душит. Мне не хватает воздуха, я ощущаю боль в каждой мышце, согнувшись пополам, я пытаюсь вырваться из оков чёрной тени, но она накрывает меня с головой. Она касается моего тела, меня обдаёт холодом, я ощущаю его везде, меня пронзает последний удар адской боли…а затем, всё потухает.

***

— Нет! Нет! Нет! — не своим голосом кричу я, просыпаясь, подскакивая, вырываясь из тёплых объятий Исмаила. Я уже стою на ногах рядом с его кроватью, запускаю руки в волосы и бешено оглядываюсь по сторонам, удостоверяясь, что я не в той страшной комнате. По спине стекает капля холодного пота, а горло у меня до боли стягивает, нечем дышать, кажется, что кто-то раздирает меня на куски. — Нур, это был сон, только кошмар, — он тут же оказывается рядом и обнимает меня, целуя в волосы, показывая, что он рядом, что кроме нас тут больше никого нет. — Ты вся ледяная, идём, ложись, тебе надо спокойно поспать, — коснувшись своими тёплыми губами моей щеки, он отходит назад, а затем, взяв с кровати свою футболку, протягивает её мне. Я киваю в знак благодарности. Реальность продолжает путаться со снами и страхом, в голове такая каша, что я просто не понимаю, что вообще происходит, хотя события до отключки всё же более понятные и чёткие, а значит, правдивые. Я не могу справиться даже с одеждой. Меня не слушаются руки. Исмаил подходит ко мне и помогает мне снять блузку, а затем, натягивает на меня футболку. В его глазах нет того, что я привыкла наблюдать. Нет желания, опасного огня, он куда больше обеспокоен моим состоянием. Джинсы снять я решаю сама, получается так неловко, что я чуть не падаю на пол, но Исмаил, опять же, поддерживает меня. Только сейчас я замечаю, что на нём лишь пижамные штаны, рельеф его тела, как и многочисленные татуировки, мне абсолютно открыты. Я ложусь первая, он следом за мной, парень бережно накрывает меня огромным, приятным на ощупь одеялом, а затем, вовсе притягивает меня к себе ближе, позволяя моей голове покоиться на его груди. — Пить хочешь? — Нет, только не оставляй меня одну, — шепчу я, лихорадочно прижимаясь к нему. С ним тепло, спокойно и не так страшно, с ним я ощущаю себя в относительной безопасности, меня не так сильно трясёт. Вдыхая его запах мне кажется, что всё будет в порядке. Такие ощущения мне приятны. — Не оставлю, — его губы находят мой затылок. — Спи, всё хорошо, я никуда не уйду, я буду тебя охранять, никто тебя не тронет. — Спасибо, — я закрываю глаза и, продолжая ощущать его крепкие объятия, медленно погружаюсь в более спокойный сон.