🎭 𝐽𝑢𝑠𝑡 𝑎 𝑔𝑎𝑚𝑒 🎭

Стою молча, дышу через раз около нескольких минут, а затем, аккуратно, с трепетом сердца, открываю глаза. Левента уже нет, я на крыше совершенно одна. Ветер резко меняется и ласково щекочет моё лицо своими нежными порывами. — Я буду скучать, — шепчу я, сжимая челюсти, чтобы больше не плакать. Положив руки в карманы, я быстро преодолеваю лестницу вниз и спускаюсь на первый этаж на лифте, после чего, выхожу на улицу и медленно иду в сторону дома. Оглядываюсь по сторонам, но Левента нигде нет. Наверное, будет лучше, если мы больше никогда не увидимся. Асфальт медленно сохнет под солнечными лучами. Я просто не замечаю прохожих, а они не замечают меня. Никогда Стамбул не представал передо мной в столь равнодушном свете. Аккуратно достав телефон, я останавливаюсь, отойдя в сторону широкого тротуара и дрожащими руками нахожу номер Исмаила в телефонной книге. Глубоко выдохнув и стараясь унять волнение, из-за которого едва могу стоять на ногах, я нажимаю на вызов. Длинные гудки раздражают слух, а самое противное в том, что они бесконечны. Он просто не берёт трубку. Сжав губы в тонкую линию, я убираю телефон в карман и нервно выдохнув, продолжаю свой путь к дому.

***

Переодевшись в домашнюю одежду, я долго умываюсь горячей и холодной водой поочередно, чтобы привести себя в порядок и хоть как-то уложить мысли в голове, но они всё равно беспорядочно крутятся и не дают мне покоя. Я еще раз звоню Исмаилу, но история повторяется, он не берёт трубку. Бросив телефон на кровать, я ложусь на неё следом и прикрываю глаза, сон наступает незаметно и я проваливаюсь в темноту без образов и сновидений. Я медленно просыпаюсь примерно в семь вечера. Тут же тянусь к телефону и проверяю пропущенные звонки или сообщения. Ничего. Если ещё утром я надеялась на то, что Исмаил спит или занят, сейчас я отчётливо понимаю, что он меня игнорирует. Точно не могу даже понять, какие чувства сейчас испытываю. Он врал не меньше моего, я не собиралась осуждать его, но когда он просто напросто не берёт трубку и строит из себя обиженную жертву, моё самолюбие вырывается наружу, склоняя в сторону ответного игнорирования. — Нет, — говорю сама себе я. Я бы поступила так в любом другом случае, в любое другое время, но не сейчас. Всё и так на грани конца, к тому же, я обещала Левенту. «Ведёшь себя, как навязчивая курица» — бурчит моё подсознание. — Я просто пытаюсь дозвониться до любимого человека и объясниться с ним. «Ты нравилась ему не за надоедливость» — продолжает оно, а я уже набираю Исмаила в третий раз. Длинные гудки давят на нервы и дают по мозгам, а ответа я так и не получаю. — Идиот, — вырывается у меня. Успокойся, Нур. Возьми себя в руки. «Ты собираешься мне ответить?» — быстро строчу я. Ответ приходит сразу, но я медлю около минуты, прежде, чем открыть сообщение. «Я не могу и не хочу с тобой разговаривать. Пока что.» Внутри всё разом переворачивается. Руки трясутся и я готова поклясться, у меня поднимается температура. Не позволяй себе надевать маску, Нур. Это всё разрушит. Постарайся помочь и ему и себе. Я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю. «Левент рассказал мне твою историю. Исмаил, неужели, ты не понимаешь, что нам надо поговорить? Я не хочу, чтобы всё так глупо заканчивалось». «Поздравляю.» — это всё, что он отвечает. Я резко отбрасываю телефон в сторону. Иди к чёрту, Исмаил Демирджи. Я не собираюсь ползать перед тобой на коленях. Ничего лучше, чем лечь спать снова мне в голову не приходит. В любой непонятной ситуации самый правильный выход — пойти спать. Мой мозг, кажется, уже так устал от перенапряжения, что я даже не думаю о происходящем, просто уплываю. Просыпаюсь я от смс в четвёртом часу ночи. Голова ватная и такая тяжелая, мне приходится сильно напрячься, чтобы дотянуться до телефона. Сообщение от Кадер. «Нур, я надеюсь, что не разбужу, но в клубе Исмаил. Он пьян в стельку и ведёт себя не самым подобающим образом». Сначала смысл сообщения до меня не доходит, но протерев глаза, я перечитываю снова. «Надеюсь, ему весело.» — лишь отвечаю я. «Нур, может, приедешь?». «Нет, Кадер. Мы вроде как в ссоре. Пусть развлекается. Мне даже интересно, как далеко он зайдёт. Держи меня в курсе.» «Хорошо!» Конечно, о сне больше не может идти речи. Я встаю с кровати и умываюсь в ванной, чищу зубы, а затем, иду на кухню, чтобы покормить мой истерзанный желудок. При всём этом я не выпускаю из рук телефон. Как же так? Он ведёт себя чудовищно и я не узнаю в нём того Исмаила, которого люблю. Передо мной тот, кого я встретила на гонках, тот, кто играл со мной, дёргая за ниточки и угрожая раскрытием моего секрета. Сейчас тайн уже нет, поэтому он просто ведёт себя, как мудак. Возможно, это защитная реакция, но я не хочу его оправдывать. Новая смс от Кадер приходит примерно через час. «Много пил, заглядывался на девочек, делал непристойные намеки и просил надеть маски, один раз чуть не подрался, но в итоге уехал один на такси». Читая это мне становится неприятно и я морщусь, слегка поежившись. «Спасибо, милая, ты мне очень помогла», — быстро пишу в ответ я и убираю телефон, последнее сообщение от Кадер я даже не читаю. Слёз, кажется, не осталось. Я просто в отчаянии. И я не знаю, как до него достучаться и стоит ли вообще это делать? Голова гудит, меня тошнит от всего этого. Я снова иду в спальню и ложусь на кровать, обнимая его подушку. Так пахнет им, будто он рядом, но мне так холодно и одиноко, что хочется кричать. Где-то в глубине души я надеюсь, что он приедет. Пусть пьяный в стельку, пусть злой, как черт, пусть будет кричать, пусть разрушит квартиру, но пусть просто будет рядом. Нам нужен этот контакт, я уверена, что как только он наладится, мы всё выясним и выйдем из этого болота вместе, но остаток ночи я провожу одна, встречая рассвет, обнимая его подушку и молча думая о том, что всё уже сейчас могло бы быть хорошо, если бы не я, если бы не мы… Утром я уже не звоню Исмаилу. Если он захочет — он позвонит или приедет. Поймав такси, я направляюсь к родительскому дому. Не знаю, на что надеюсь, что скажу, чего хочу, я просто еду. Около огромных ворот во двор, я несколько минут просто стою и пытаюсь унять дрожь в коленях, охранник открывает мне дверь ещё до того, как я касаюсь звонка. — Привет, Нур, — с лёгкой грустью говорит он и ободряюще улыбается. — Привет, Джавдет, — улыбаюсь в ответ я, заглядывая за его спину. — Не пропустишь? — прекрасно понимая, что родители поставили запрет на мой допуск в дом, а на моё имя табу, спрашиваю я. — Если твоя мать меня уволит — я перееду к тебе жить, — говорит он, отступая от прохода. — Мне жаль, что они так с тобой поступают. Я почти улыбаюсь. — Не переживай за меня, я всегда выкручиваюсь, эта ситуация — не исключение. — Твоя мать плакала после того, как вернулась, у неё была настоящая истерика и твой отец едва удерживал её от крушения дома. — Что она говорила? — взволнованно шепчу я, посмотрев на него. Сердце начинает отбивать быструю дробь внутри. — Что любит тебя и не понимает, что делаешь ты, что делает она сама. Я едва не падаю прямо в саду. Джав удерживает меня, крепко схватив за талию. — Ты в порядке? — Не совсем… Они дома? — В гостиной. — Тогда пожелай мне удачи! — Удачи. Надеюсь, вы всё уладите. — Или хотя бы обойдёмся без кровопролития. Я захожу в дом и тут же иду прямиком в гостиную. Я пришла и разворачиваться, спасаясь бегством уже нет смысла. — Всем привет, — достаточно громко говорю я. Три пары глаз оборачиваются на меня. Мама, папа и Кютай. — Нур!!! — моя маленькая, такая красивая сестрёнка несётся ко мне, я улыбаясь и плача сразу, сажусь на колени и она повисает не моей шее, крепко обнимая. — Я так рада, что ты пришла! Я так соскучилась, — её горячие слезинки касаются моей кожи, я плачу ещё сильнее вместе с ней. — Я тоже, милая, я тоже. Прости меня за всё, Кютай. Я самая худшая старшая сестра на свете. — Ты самая лучшая на свете, Нур! Больше мы не говорим. Мы стоим молча, не шевелясь, я закрываю глаза, боясь встречаться взглядами с родителями. Я боюсь, что они скажут, что прямо сейчас выставят из дома. Я не хочу этого, я люблю их и хочу быть для них причиной гордости, но видимо, мы слишком разные для этого. Так проходит несколько минут. Мне кажется, что весь мир замирает в ожидании вместе со мной. В абсолютном молчании мама и папа подходят к нам. Оба медлят, а затем, садятся рядом и обнимают нас с Кютай. Я даже вздрагиваю. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Я начинаю плакать еще сильнее, как и мама, как и Кютай. И я могу точно, без сомнений сказать, это самые искренние объятия, что мне когда-либо дарила моя семья. Не знаю, что в нас изменилось и что послужило толчком к этим изменениям, но я счастлива. — Прости нас, — шепчет мама мне на ухо. — И вы меня. — Хозяйка твоего клуба всё нам рассказала. Об этом человеке по имени Волкан, — вступает папа. Мама громко всхлипывает. Я сжимаю зубы. — Не надо, всё уже в прошлом. — Мне так жаль, что меня не было рядом. Нур, — мама размыкает объятия и берёт моё лицо в свои руки. — Я умоляю, прости меня за всё, доченька! Я никогда не хотела вредить тебе, но я просто не видела или не хотела видеть, не хотела слышать и слушать… — Мам, всё хорошо. Я люблю тебя и не виню ни в чём! Приятная боль окутывает всё моё тело и через слёзы уходит всё плохое, что было между нами. — Девочки, у вас тушь течёт, — говорит папа, а мы, улыбаясь, плачем и пытаемся сказать что-то, но ничего не выходит… Я знаю, что теперь всё будет иначе. Всё будет лучше. Искренность — это всё, что нужно в любых взаимоотношениях. Маски приносят лишь вред. — Мне нужно сказать вам кое-что, — чуть позже говорю я, когда мы все более менее отошли от истерик и поговорили обо всём, что было. Все замирают в ожидании. — Я приняла решение уехать навсегда. Один мой друг был прав, сказав, что Стамбул душит. Тут произошло слишком много всего, я думаю, мне нужно сменить обстановку. Повисает молчание. Кютай садится рядом и обнимает меня, в то время, как мама и папа буквально застывают. — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я не могу никак ответить сестрёнке. Я знаю, но я не могу тут оставаться. Пусть я поступлю эгоистично, но этот город сводит с ума своим давлением. — Милая, мы должны отпустить Нургюль, — говорит папа, погладив меня по голове и поцеловав в макушку. — Куда ты собираешься? — Я заказала билеты до Лос-Анджелеса на сегодняшнюю ночь. Думаю, мне нужно уехать туда. — Всегда мечтала жить там, — улыбается мама. — Ты исполнишь мою мечту, родная! — Вы не против? — Знаешь, — говорит папа. — Мы поняли одну важную вещь. Это твоя жизнь, а не наша и всё, что ты делаешь — правильно. — А мы должны принимать это, потому что ты выросла. — добавляет мама, а на глазах у меня снова выступают слёзы. Но на этот раз я точно бесконечно счастлива… Семья — наше всё. Нужно просто постараться прийти к взаимопониманию.

***

♫︎ Lana Del Rey — Young and Beautiful ♫︎ Когда Айлин узнала о моём отъезде, она тут же организовала прощальную вечеринку, пригласила всех постоянных посетителей клуба, всех сотрудников и близких друзей. Я попросила не называть повода и не говорить никому, что я уезжаю, в ответ я получила лишь «Хорошо» и в огромный зал всех созвали на «вечеринку в масках». Я стою перед зеркалом в своей бывшей гримерной. На мне короткое белое платье с длинным шлейфом, туфли в цвет. Лёгкий макияж скрывает все неровности лица, появившиеся из-за шаткости моей психики в последние дни. Некая грусть одолевает меня, я в последний раз надеваю на своё лицо светлую маску. Больше этого уже не будет. Я начинаю новую жизнь. Эта история заканчивается и начнётся новая. Собранный чемодан уже стоит рядом с выходом из этой комнаты. Такси до аэропорта заказано заранее на два часа ночи, оно подъедет к чёрному выходу. Я снова проверяю телефон. Ни звонков, ни сообщений от Исмаила. Это душит меня, но я не убираю невидимую руку с своего горла. Я начну всё сначала с ним или без него. Оставляю телефон на столике, выключив звук. Поправляю прическу и надев на лицо улыбку, иду к уже собравшимся гостям, среди них я сегодня буду своей, в масках все, все равны. Я оказываюсь посередине настоящего бала маскарада, где всё играет красками ярких костюмов, улыбок и смеха. Настроение невольно поднимается. Это всё для меня! Это мой прощальный подарок.

~ POW İsmail ~

Сначала я злился. На Нургюль, на Левента, на себя, на весь мир. Особенно я был зол в ту минуту, когда она написала мне, что Йылмаз рассказал ей всё. Я просил его не делать этого, я должен был сам. Мой внутренний голос кричит, что у меня был миллион шансов рассказать ей, но я всё равно не сделал этого. Становится тошно втройне. Мы всё рушим сами, знаем это, но ничего не делаем. Я должен был быть с ней рядом с той минуты, как все тайны раскрылись, но я не отвечал на её звонки, а когда она перестала звонить, не перезвонил сам. Я топил страх и боль в алкоголе, но её образ продолжал преследовать. Эта любовь свела меня с ума. — Демирджи, ты издеваешься? — Намик даже ударил кулаком по столу и я вздрогнул, освобождаясь от мыслей. — Просто не выспался. — Бабы — это зло. — Ты случаем не гей? — Нет, — протягивает он с довольной улыбкой в ответ на мой колкий вопрос. — Бабы — зло, но приятно делать умеют, как ни крути. — Ты полное говно! — И ты был бы таким же, а так же моим лучшим работником, если бы не влюбился в свою горячую танцовщицу, Демирджи! Я улыбаюсь, слегка приободрившись. — Намик, я хочу отойти от дел. Говорю я максимально уверенно, хотя прекрасно понимаю, что скорее всего ничего не выйдет. Это не так просто. — Что? Ты с ума сошел? — он тут же перестает улыбаться и складывает руки в замок, нервно хмурясь. — Намик, я понимаю, что должен тебе за своё спасение, но так жить я больше не могу. Это отнимает слишком много времени и сил. К тому же, я хочу быть максимально честен со своей девушкой, пока я работаю на тебя, это нереально. — Лучше за решетку? — Ты отправишь меня за решетку? Повисает молчание. Намик встаёт с места и начинает измерять кабинет шагами, а затем, вовсе закуривает сигару. — Конечно, нет, — выпуская дым, говорит он. — Но чёрт подери, Демирджи, кто кроме тебя будет этим заниматься? — Спаси ещё какого-нибудь мальца! — Очень смешно! — он пронзает меня строгим взглядом. — Неужели, она этого стоит? — Она стоит не только этого, — говорю я честно, решая, что отшучиваться сейчас — не самый лучший шаг. — Она стоит этой вселенной. Она — лучшее, что со мной было. Я люблю её. Меня охватывает гнетущая тишина, прерываемая лишь раздражающим тиканьем часов. — И именно поэтому тебе стоит сейчас быть с ней, а не здесь. Смотря как-то сквозь меня говорит Намик. — Что ты имеешь в виду? — Быстро, Демирджи! Пока я не передумал! Это свобода. Нет никаких обязательств, не будет больше тайн. Я смело переворачиваю страницу и начинаю новую историю. Историю, в которой я и она будем в главной роли.

***

Лифт ждать слишком долго и на этаж Нур я поднимаюсь бегом. Колочу в дверь, но не слышу ни приближающихся шагов, ни каких-либо других звуков. — Я сейчас полицию вызову! — соседка Нургюль выходит из своей квартиры с веником и держит его над своей головой. — Не надо! — мне становится смешно, но я стараюсь держать смех при себе. — Где Нургюль? — Уехала твоя Нургюль! Продала квартиру и уехала. — Что? — улыбка сползает с моего лица, а старушка опускает веник. — Как? Когда? — Вот так. Сегодня. Нарядная, красивая и с чемоданом, уехала, попрощавшись! — Не может быть. Куда она уехала? — Не сказала. И номера своего не оставила. Не может быть. Она не могла уехать, если только не возненавидела меня окончательно… Попрощавшись, я спускаюсь вниз. Ветер ударяет в лицо, но мысли в порядок не приводятся. Я набираю ей, но телефон не отвечает. Уехала. Продала квартиру. Значит, навсегда. Неизвестно куда, неизвестно с кем, возможно, вовсе к Левенту, а виноват в этом всём только я. Злость накатывает огромной волной и я ударяю о подъездную дверь ногой, пытаясь выплеснуть это, но всё без толку. Все кончено. Я начну новую жизнь. С ней или без неё. Но сейчас мне нужно выпить. Ничего лучше, чем клуб Айлин я придумать не могу. Сев в машину, я еду туда, где, кажется, всегда буду ждать её.

~ End POW ~

Исмаил заходит в клуб, ему дают чёрную маску под цвет его костюма, в котором он был ещё с момента деловой встречи с Намиком. — Зачем это? — Сегодня вечеринка в масках, — отвечает портье и открывает перед Демирджи дверь. Исмаил делает шаг внутрь, надевая маску, перед его глазами целый круговорот танцующих в масках людей. Все яркие цвета их нарядов сливаются в красивый калейдоскоп. Парень планировал просто напиться, а не присутствовать на светском мероприятии, но решил всё же остаться. «Наверняка это в честь отъезда их девушки в маске. Нур пришла бы в восторг!», — подумал он и улыбнулся. Нур, поставив пустой бокал шампанского на поднос официанта, виртуозно обходила всех гостей, устремившись на балкон. Ей очень жарко и хотелось свободы, но больше всего ей хотелось в последний раз насладиться видом ночного Стамбула из кабинета Айлин. Девушка поднялась на второй этаж и охранник, конечно, пропустил её внутрь. Шатенка, унимая дрожь в коленях бережно прикоснулась к камину, затем, к столу, медленно шагая по большому кабинету, она вела пальчиками по стене. Дернув дверь на себя, она сделала шаг на лоджию и ей в лицо ударил приятно-обжигающий ветер. Нур бережно прикрывает пластиковую преграду между балконом и кабинетом. Взявшись за каменные перила, она постаралась пересчитать все огоньки вдалеке, но сбилась уже на сотом. Всё ей тут было до боли родным. Все ей тут были до боли родными. Бросить всё, сделать широкий шаг вперёд было сложным решением, но, наверное, самым правильным. — Он так и не пришел, он так и не позвонил, — прошептала девушка, опуская голову вниз. Слёзы подступили к глазам, но она сдержала их. Плакать о прошлом никогда не было в её стиле. Она Нургюль Ешилчай. «Нам было легче друг без друга. Пусть так будет и сейчас».

***

Исмаил пытался веселиться, но настроения совершенно нет, и никакое виски не помогало. Ему хотелось уехать, но он так же хотел остаться, чтобы быть хоть немного ближе к ней. Однажды ночью в больнице она прошептала ему, что любила смотреть ночью на ночной город с балкона в кабинете Айлин. Тогда она очень хотела снова попасть сюда. Встав из-за барной стойки, Исмаил, сложив руки в карманы, спокойной походкой пошёл к лестнице, ведущий на второй этаж. Он до сих пор не понимал, почему она уехала. Как она могла просто взять и сдаться? Это было так на неё не похоже. «Нам было легче друг без друга. Пусть так будет и сейчас». — подумал, вдруг, Исмаил и остановился в нескольких метрах от двери. Стоит ли вообще идти туда, терзать себя дальше? Думать о ней? Вспоминать о ней? Наверное, нет.

***

Девушка разворачивается к выходу, ей хочется стоять тут вечность, вспоминать, думать, плакать, кричать, но становится холодно, а кожа стала гусиной, к тому же, куда легче сдержать всё внутри себя. Нур делает шаг к двери в кабинет.

***

Исмаил тихо входит в оставшийся без охраны кабинет, ему кажется, что внутри остался шлейф её духов, парень резко трясет головой, чтобы эти галлюцинации прошли, но они остаются. Демирджи быстро идёт на воздух, открывает дверь на балкон и входит внутрь. Нур громко втягивает ртом воздух, когда видит его. Исмаил приоткрывает рот, видя её перед собой. Несколько секунд они смотрят друг на друга. Боль, отчаяние и злость нескольких дней обрушиваются на них водопадом. Красиво. Он и она. Стоят друг напротив друга на фоне горящего разноцветными огнями Стамбула. Было бы красиво, если бы не их чувства, противоречивые и болезненные. — Ты же уехала. — Уезжаю сегодня. — К Левенту? — Нет. — Ясно. — Ты не отвечал на звонки. — Я был занят. — Ясно… Ты врал мне. — Ты мне тоже врала. Этот разговор больше похож на игру в настольный теннис. Слова летают от одного к другому, подобно маленькому шарику, резко, быстро, слегка агрессивно. Повисает тревожное молчание. Оба держатся настолько холодно, спокойно, но в тоже время яростно, что кажется, будто два злостных врага сошлись на одной дороге и оба ясно чувствуют приближение долгожданной мести. Страшная картина, от которой кровь стынет в жилах. — Этот разговор не имеет смысла, — не выдерживает она и делает шаг, чтобы обойти Исмаила. Демирджи не шевелится. — Ты права. Она молча, сжимая зубы заходит внутрь кабинета, слёзы уже почти катятся по щекам, но она чувствует себя увереннее в маске и не даёт им прорваться. Исмаил продолжает стоять к ней спиной, сжимая кулаки. Он хочет орать на неё, крушить всё вокруг. А главное, перед ним стоит, возможно, один из самых сложных выборов в его жизни. Остаться стоять или догнать её. Дать уйти или удержать рядом. Снять маску или остаться в ней. Отгоняя ненужные мысли, он мягко встряхивает головой. — Нур! — он догоняет её на половине пути и разворачивает к себе слегка резким движением. — Что? — кричит она, не выдерживая перенапряжения. — Пора сорвать маски, Ешилчай. Раз и навсегда. Она замирает. Исмаил стягивает со своего лица чёрную маску, развязав атласную ленту. Нур делает шаг назад. Сердце её бешено колотится в груди, что-то не даёт дышать. Дрожащими руками она развязывает бантик сзади своей маски и она падает на пол, рядом с его. Несколько секунд они молча стоят друг напротив друга, Исмаил делает к ней шаг и взяв лицо девушки в свои ладони, мягко накрывает её губы своими. Нур тут же отвечает на ласковый поцелуй, запуская пальцы в его волосы. Хочется быть ещё ближе, хочется, чтобы было ещё теплее. Улыбки появляются на их лицах и тяжесть уходит. Медленно, постепенно, но уходит. — Я люблю тебя, Нур. Мы свободны. От всего, что сковывало нас раньше. Ты поедешь со мной? — Поеду. Куда угодно. Я люблю тебя, Исмаил.

***

Взявшись за руки и закрыв глаза они сидели в мягких сидениях самолёта и навсегда покидали город, который связал их вместе. Они рушили друг друга на протяжении всего этого времени. Они строили друг друга заново. Им было легче друг без друга, как легче птице в золотой клетке. Свобода всегда лучше клетки. Любовь всегда лучше одиночества. Искренность всегда лучше маски.