Обмани меня (Обманись мной)

Лёша встал с кровати, потянулся и зашипел от ноющей боли. Синяки яркими пятнами расцвели на бедрах, укушенные места саднили, а голова болела. Осмотрев комнату, юноша хмыкнул. Как и полагается богатому человеку, Кирилл жил хорошо. Даже слишком. Даже не взглянув на спящего, Макаров начал искать ванную. Нужно оценить ущерб и умыться. Слегка пошатываясь, юноша быстро нашел то, что искал. У Гречкина была отдельная ванная комната, но в нее Лёша не пошел. Чего доброго разбудит любовника, и всё полетит к чертям. Стоя перед широким зеркалом, Лёша тупо пялился на собственное отражение. Синяки под глазами колоритно выделялись на общем фоне, белизна лица только подчеркивала их, а взгляд выдавал усталость. Макаров хотел расплакаться, но банально не хватало сил и не было слёз. Скривившись, юноша пытался выдавить из себя хоть слезинку, но один только вид собственного, искажённого гримасой боли, лица заставил его вновь напрячься. Отшатнувшись от зеркала, юноша опустил голову и взгляд, стараясь случайно не смотреть на свое отражение. Включив холодную воду, Лёша припал губами к струе, стараясь напиться. Он не помнил почти ничего из прошедшего вечера, попытки вспомнить что-либо вызывали головную боль. Но, кажется, желание получить дозу все сделало за него. Как бы глупо это не звучало, но все снова упиралось в наркотики. Опустив голову ниже в раковину, юноша увлажнил волосы, а потом выпрямился, отряхнулся и вышел. Пошатываясь, Алексей вернулся в комнату, начиная одеваться. Взгляд невольно упал на фигуру спящего. На его лице притаилась улыбка, а рукой он прижимал к себе подсунутую Лёшей подушку. Юноше даже невольно стало жаль бедолагу. Лёша играл с самого начала. Когда Кирилл вошёл в зал, он уже был оценен и мысленно одурачен. Каждый присутствующий имел подобные мысли, но только у Макарова оставалась некая смелость и наглость. Ему срочно нужна была доза, и юноша был готов по головам пойти, дабы получить ее. Алексей уже две недели перебивался "лёгкими" наркотиками. Они давали нужный эффект, но длился он уже недолго. Юноша ходил на границе с ломкой и чудом держал себя в руках. А когда в комнату зашёл Кирилл, решение пришло моментально. Мальчик, выросший в тепличных условиях, плохо знал реалии мира, в котором живёт. Точнее знал, но под другим углом. Знал, что можно откупиться от любого наказания, умел "договариваться" и просто жил на широкую ногу. Попав в логово чудовищ, он даже не понял этого. Лёша забросил удочку, привлек к себе внимание агрессией. Импульсивный. Значит, легко возбудимый, во всех смыслах этого слова. Легко привлечь его внимание, но нужно суметь и удержать его, подогревать интерес. Сложив руки на груди, юноша думал, какие люди больше нравятся Гречкину? Какую роль сыграть перед ним? Застенчивость? Страсть? Глупость или небывалую осведомленность в некоторых вещах? Непорочность или похоть? Разница между этими вещами велика. Что не отпугнёт Гречкина? Но когда на встрече очередь в откровениях дошла до Лёши, он переменился в лице. Нет... Он не может раскрыть свои карты перед Гречкиным. Это вызовет жалость и откроет слабые места. Каждый раз, когда людям что-то не нравится, им свойственно бить оппонента в их слабые точки. Нельзя давать это преимущество человеку, которого собираешься обмануть. Снял маску Лёша всего лишь раз, именно тогда, когда не мог сдержать эмоций. Запинался, готов был расплакаться. Взгляд юноши смягчился, он вспоминал что-то хорошее. Да, пускай их родители и погибли, но они с Лизой были семьёй. Самой настоящей, пускай и в приюте. Тогда Макарову казалось, что хуже быть не может. Он жаловался на судьбу и обещал Лизе лучшую жизнь. Тогда он ещё не знал, что их жизнь в приюте это ещё цветочки. Когда Лизы не стало, жизнь Алексея тоже оборвалась. Остатки лет в детском доме он жил как в бреду. День сменялся днём, но ничего не менялось, а человек, который ее убил, даже не понёс наказания. Дело долго доходило до суда, почти год ничего не могло решиться, а потом его просто закрыли. Лёша пытался что-то делать, каждый день бегал в участок, мозолил глаза местному борцу за справедливость, а тот ничего не мог ответить. Обещал, что ублюдок сядет, но на этом всё. В конце концов, Лёша устал сражаться. Он сдался, покорился судьбе и больше не поднимал этот вопрос. Связался с дурной компанией, начал курить, затем травка, а потом, незадолго до совершеннолетия, начал употреблять что-то посерьёзнее. Он воровал деньги у воспитателей, у знакомых, а после того, как его поймали за руку и привели к тому самому полицейскому, появилась она — первая маска. Сидя в участке, юноша лил слезы, хотя понимал, что ничего не чувствует. Стыда за свои действия не было. А Майор верил. Купился. Ему нравилась личина добродетели, нравилось, когда Алексей видел в нём отца и защитника. Стоит сказать, что эту маску было надевать легче всего, она была приближена к настоящей натуре юноши. Пара крепких объятий и слёз в кожаную куртку, и Игорь простил его. Отпустил, не стал заводить дело. Тогда Лёша понял, что это выход из ситуации. Позже появились и другие маски. На любой вкус и цвет. Циничный любитель искусства? Пожалуйста, и эгоцентричный художник у тебя в кармане. Ему нравилась внешность Алексея, но заметив следы уколов на руках юноши, он быстро потерял к нему интерес. Начитанный ангел из метро? Да как два пальца! Теперь в знакомых у тебя ходит влюбленный кавалер, к которому можно пойти, если всё совсем туго. Правда, он женился недавно. Опечаленный гость в травмпункте? Проблематично, но теперь у тебя всегда есть чистые шприцы и человек, которому, возможно, можно рассказать некоторые тайны. А вот с Гречкиным... С ним пришлось играть несколько ролей. Слишком тонкая игра, риски слишком велики, но Кирилл ни о чем не догадался. Радикальные изменения характера его не смутили, он решил у себя, в своей отбеленной головушке, что-то своё, понятное только ему. Лёшу это устраивало. Но идти на свидание не хотелось. Лёша боялся. Не может он веселиться, ему больно. Лёша не придумал ничего умнее, чем просто принять. Вынюхать пару дорожек какой-то дури и веселиться. Того и гляди, Кирилл ни о чем не догадается. Макаров не ожидал, что когда-нибудь стыд вернётся. Из травмпункта, когда дело было плохо, его обычно забирал Гром и давил, давил, давил нравоучениями. Забивал голову ненужными вещами, заставлял возвращаться давно забытые чувства. И как у него это получалось? Выдуманный образ для полицейского, рушился на глазах. Трещал по швам. Тогда-то Лёша и понял, что не способен долго поддерживать свои игры с перевоплощением. Рано или поздно через выдуманный образ пробивалась его искалеченная душа. Притаившаяся обида на мир и страх снова быть обиженным судьбой. Боль от одной мысли, что это не предел и до дна ещё падать и падать. Гром имел тонкий нюх на такое, но его логика была совершенно непонятна Лёше. Что ему делать? Продолжить жить, забыв о сестре? Простить ублюдка, который даже не признал вину? Закрыть глаза на несовершенство системы, с которой Гром предлагает мириться? Нет, он так не может. Макаров хороший человек, по крайней мере, был им, пока не начал уголовную деятельность, но прощать так просто он не мог. —Это уже третий раз, Лёш. Третий грёбаный раз, а тебе только недавно восемнадцать исполнилось. Сколько это продолжается? Игорь сидел в одолженной машине и с ненавистью сжимал руль. Он помнил совершенно другого мальчика. Этот юноша не тот светлый лучик, с которым был знаком Гром. Судьба Игоря и Лёши не пересекалась до смерти Лизы, но в те первые месяцы расследования Игорю казалось, что он знает этого юношу. Добрый, с чувством справедливости, идеальный подросток. Видимо, Игорь поспешил с выводами. Сидящий рядом юноша безучастно смотрел в окно, будто его это и не касается. На дворе три часа ночи, а он, снова побитый, звонит единственному человеку, в котором хоть как-то уверен. У Алексея очевидно проблемы, но он упорно молчит, ничего о них не говоря. —Может, поедем уже? Я спать хочу. —Почему ты отказался лечь в больницу? Лёша, у тебя трещина в ребре! Ты мог умереть, ты понимаешь? Быстро говори, кто это сделал. —Трещина не перелом, нечего так орать. Прошу, не делай вид, что тебе не похуй. Давай думай, я домой хочу. Игорь грубо схватил юношу за плечо, разворачивая к себе. В его глазах читалась неприкрытая злость. Макаров испугался, это правда страшно, когда единственный человек, к которому ты можешь обратиться, выглядит так, будто собирается добить тебя. —Я тебе не бесплатное такси и не человек, который закроет глаза на все это! Думаешь, можешь вот так звонить посреди ночи, просить забрать и ничего не объяснять?! Рассказывай, кто и за что так поступил с тобой! Взгляд Лёши ожесточился, он с болью для самого себя оттолкнул Грома и вылез из машины. Игорь последовал за ним, не давая парню сбежать. —Отвали от меня. —Лёш, стой! Я же помочь тебе хочу! —Ты помогал, когда не задавал гребаные вопросы. Не хочешь помочь мне? Я тебя услышал, больше не позвоню. Игорь смотрел уходящему в спину, чувствуя укол вины за то, что отпускает его сейчас. Но и продолжать Гром просто не мог. Каждый раз смотреть на избитого юношу просто не было сил. Игорь хотел помочь, но как это сделать, если человек отталкивает тебя всеми возможными способами? После этого прошло ещё несколько месяцев, а Алексей так ни разу и не набрал номер Грома. Его напугал этот холод в глазах Игоря и в то же самое время искреннее волнение. Но стоит рассказать всё, и от Грома он получит только презрение. Не хотелось запоминать его таким. Отгоняя ненужные мысли, Алексей машинально надел попавшую под руку рубашку. Сложив вещи Кирилла на стул, юноша достал из кармана штанов толстый кожаный кошелек. Недолго думая, мальчишка вытащил всю наличку. Поджав губы, Алексей почувствовал угрызения совести. Кирилл не виноват в его проблемах. Почему чувства озаботили Макарова у финишной прямой? Он мог уйти прямо сейчас, выйти за ворота и, отойдя, вызвать такси, но... Эмоции взяли верх. Нет, оставлять деньги он конечно не стал, но решил хоть как-то утешить Гречкина. Поблуждав в поисках кухни, Алексей взглянул на время. Сам он проспал недолго, действие наркотиков часто давали бессоницу как побочный эффект. Но ладно сон, гораздо хуже, когда после веселья и эйфории на тебя в десятикратном размере обрушивается апатия и разочарование. Лёша ставил на то, что Кирилл проспит ещё долго, но когда Гречкин появился на кухне, Макаров опешил. Остановился, лихорадочно думая, что надо было бежать сразу. Но Кирилл был сонным и добрым. Он не заметил подвоха, не осматривал свои вещи, вероятно, доверяя юноше. Как глупо. У Лёши засосало под ложечкой, когда пришлось поцеловать Кирилла. Юноша чувствовал себя паршиво, ощущение грязи на теле не давало трезво мыслить. Ему бы закончить начатое и уйти, не вызывать подозрений, но Макаров не справился. Сбежал, как обычно. Лёше казалось, что он ещё не дошёл до той стадии, когда люди были готовы продать свое тело за дозу. Но ехидные мысли считали иначе. Они паучьими лапками щекотали шею там, где ярко проступали засосы, жаром опаляли бедра и змеиными хвостами сжимали грудную клетку. Всё это казалось настолько реальным, что Лёша не выдержал. Зайдя домой, он опустился на пол, стянул с себя случайно стащенную рубашку, футболку и больно впился ногтями в бок. Взвыв, юноша закрыл рот второй рукой. Только когда на коже выступила кровь, Макаров смог отпустить себя и обессиленно упасть на пол. Самоуничижительные мысли отступили, и Лёша смог приподняться. Такое было временами. Алексей не помнил, с кем провел свой первый раз, но помнил необъяснимое чувство кайфа, даруемое очередной дозой. С каждым разом всё меньше и меньше, но он был. Хотя бы на миг. Ради этого наслаждения продать себя несложно. Правда мысленно Лёша с этим мириться не мог. Он убеждал себя, что это его выбор, он свободен в своих решениях, но... Мысли-паучки преследовали его всегда. Бегали по спине, вокруг каждого укуса, засоса или места, которое целовали. Макаров хотел содрать с себя кожу вместе с этими пауками, вырваться из кокона, но раз за разом, в попытках пробить оболочку, выл и плакал. Душа ли это сопротивляется его действиями, или же остатки гордости и самоуважения, приняли такую форму? Кирилл успокоился. Ладно. Пусть так. Мальчонка сбежал, но его ведь можно найти? Никто не исчезает бесследно. Рисуя в голове картины расправы над неугодным юношей, Кирилл вернулся на кухню. Завтрак так и остался стоять на столе. Лёша изначально приготовил только одну порцию и даже, кажется, попал во все вкусы Гречкина. Кирилл фыркнул, сел доедать, не планируя прощать Лёшу так просто. Может, это отвлекающий маневр. По крайней мере, задумывался как он. Гречкин все спросит, когда поймает парня за руку, и конкретно так даст по ушам. Но желаниям Кирилла не суждено было сбыться. Лёша пропал. Гречкин не нашел его ни на следующий день, ни через неделю. Кирилл почему-то ожидал, что он появится в месте их первой встречи. Он же должен посещать групповые занятия, не так ли? —Дим, отнеси стул Лёши на место. — обратилась куратор к неприметному пареньку в толстовке. —Стойте, так он не придёт? В каком это смысле? — Кирилл невольно напрягся. Он жаждал этой встречи, буквально бежал сюда ради него, а что в итоге узнаёт? Лёша решил не появляться. Женщина подняла на Кирилла ясный, холодный взгляд. Пристально смотря на Гречкина, она пыталась прочитать что-то на его лице. Найти ответ на свои вопросы. Но в итоге, ровным тоном произнесла: —Обычно он приходит самым первым. Если его нет, значит, сорвался. Женщина опустила взгляд на блокнот и что-то в нем зачеркнула. Звук скользящей по бумажке ручки прозвучал как приговор. Не сколько для Кирилла, сколько для самого Лёши. —Сорвался? Постойте и... Надолго это? —Не знаю. Месяц-два. Может, и вовсе не придёт. А тебе какой интерес с этого? Гречкин поймал на себе задумчивый взгляд и быстро отвернулся. Планы на встречу с Лёшей быстро падали, снижаясь к нулю. За неделю злость сошла на «нет», Кирилл просто хотел поговорить с юношей, узнать причину такого поступка. Возможно, показательно надуться, но Лёша может не оценить. После приёма, Гречкин вновь решил заговорить с куратором, она должна что-то знать о Лёше. Где бывает, с кем встречается или встречался, как давно он ведёт такой образ жизни. Закончив встречу, куратор уходила первой и Кирилл этим воспользовался, быстро нагнав ее в коридоре, поймал за руку. —Гречкин? Вам что-то ещё нужно? —Алексей. Это странно, что он так пропал, ни с того, ни с сего. Вы что-то точно знаете, расскажите мне. — слащавая улыбка, не внушающая доверия. Женщина мгновенно нахмурилась. Слишком много Лёши за сегодняшние сутки, а ведь он даже не пришёл. Особенно странно слышать о нем из уст практически незнакомого человека. Его и подсунули-то ей по знакомству. Мол, образумь, но в голову не лезь. —А вам какое дело? Вы его один день знаете. Вам не кажется это странным? —Зачем он мне нужен — не ваше дело. — язвительно выплюнул Гречкин, понимая, что вряд ли она что-то скажет. —Тогда не ваше дело, где он есть. Всего доброго. Женщина развернулась, уходя дальше по коридору. Кирилл остался стоять на месте, смотря ей вслед. Он мог дать ей взятку, попытаться угрожать, уговаривать, но Гречкин понимал, что даже под пытками она ничего не скажет. Такая же закрытая, как и все, кто сюда приходит. Готова выслушать, наставить на правильный путь, выполнить свою цель, но так просто ответа на иной вопрос, не связанный с ее деятельностью, от неё не дождешься. —Скажите хотя бы фамилию! Женщина обернулась, поправила очки на носу и взглянула в свой блокнот. Подумав, она произнесла: —Макаров. Прошу прощения, но это всё, что я могу сказать вам о нём. Кирилл вышел на улицу, быстро набирая заученный назубок номер. Приложив телефон к уху, Гречкин надеялся, что ему ответят. Этот человек может заставить подождать, даже смерть. —Алло? — в трубке послышался низкий, властный голос. Недовольный тон и заувалированный посыл нахуй, всё как всегда. —Привет, пап, тут такое дело... — Кирилл заметил, как задрожал его собственный голос. Удивительно, как перед отцом он представал робким мальчишкой. —Ближе к делу. — холодно ответил мужчина. —Мне нужно дело одного парня. Уверен, он числится где-то, белых листов не бывает. —Говори, что знаешь, может быть, помогу. —Его зовут Алексей Макаров, он... Он из этого фонда, лечебницы или куда ты меня послал... —Что?! Ты вздумал искать какого-то наркомана? Совсем с ума сошел? — Гречкина-старшего мутило только от одной мысли, что его сын связывается с наркоманами. Отправив его в это место, отец надеялся показать, что станется с самим Кириллом в будущем, если он будет продолжать творить глупости и не возьмётся за голову. —Отец, это важно! —голос Кирилла приобрел неожиданную твёрдость. —Я тебя отправил в это место не для того, чтобы ты сторчался окончательно. Бросай эту чушь. —Если ты мне не поможешь, то я сам всё о нем узнаю! —Лезть куда не следует, прикрываясь моим именем, не значит, что ты «сам» все узнал. — в трубке повисло тяжёлое молчание. Вскоре, оно прервалось коротким — Я подумаю. На этом разговор закончился, и Кирилл улыбнулся. Отец поможет. Имея на руках даже такую скудную информацию, в виде всего лишь фамилии и имени, Гречкин-старший мог сотворить чудеса. Уже вечером Всеволод Гречкин написал сыну короткое сообщение и отправил несколько файлов. Позвонить или приехать он не мог, но, как и ожидал Кирилл, помог найти информацию. Взамен Гречкин пообещал отцу, что обязательно бросит принимать и через месяц предоставит чистые анализы. Врать не хотелось, а для выяснений отношений ни у кого из них не было сил и желания. Жутко хотелось курить, но интерес был сильнее. Налив себе чай с ромашкой, Кирилл сделал глоток, а потом выплюнул содержимое обратно. Горько и не вкусно. Плохая идея - заменить сигареты успокаивающим чаем. Налив себе уже что покрепче, Кирилл вернулся к ноутбуку. Открыв первый файл, Гречкин увидел скан документов. Наверху фотография, а в уголке пометка откуда эти документы. Детский дом. Нет, Кирилл, конечно, догадывался, что у юноши есть определенные проблемы, но не настолько же. Попал туда с сестрой. Сам всё понимал, переживал боль утраты родителей, но упорно следил за сестрой. Чтобы не обижали, чтобы она сытой ходила и чтобы была счастлива. Лёше удавалось находить счастливые мгновения в этой связи. Но жизнь юноши перечеркнула авария, из-за которой сестра Алексея погибла. Гречкин-старший намеренно вырезал из документов любое упоминание мерзавца. Видать, важная шишка. Боится старик, что сын глупости творить пойдет. А он может, если дать правильную мотивацию. После этого юноша скатился по полной. Наркотики, алкоголь, самоистязание. Этому пункту был уделён отдельный, справочный лист. Алексей боялся наносить себе порезы и потому наказывал себя по иному. Мог «случайно» упасть с лестницы или намеренно влезал в драки, из которых не выходил победителем. Переломы, ушибы, даже одно сотрясение. Работа с психологом так и не началась — юноше исполнилось восемнадцать, и его шустро спровадили вон. Лёша получил какую-то квартиру, и теперь детский дом о нём предпочитал забыть. Читая каждый файл вдоль и поперек, Кирилл понял, что без сигарет тут не обойдётся. Гречкин отошёл от стола и вышел на балкон. Теплый ветерок приятно щекотал волосы. Затянувшись, Кирилл и вовсе забыл о своей обиде. Желание найти юношу возросло с новой силой, а на душе нещадно скребли кошки. Но голос разума поспешил скомкать ворох нежных мыслей. «Что я ему скажу? Блин, Лех, тут такое дело, я прочитал твою биографию и... Н-да, чел, не повезло. Сочувствую короче, но ты не расстраивайся...» Гречкину тут же стало дурно от просочившегося в мысли сарказма. Лучше просто не подавать виду, что он знает о грустной истории Лёши. Кирилл уже и забыл, зачем вообще искал Макарова, но найти хотел. Нетленный уголёк надежды не терял тепло, назло всему. Лёша сидел в каком-то клубе и игнорировал громкую музыку. Что мешало ему пойти в бар? Может быть, страх того, что его обнаружит Гречкин? Но с какого перепугу он должен быть в каждом баре? И всё-таки, не исключая вероятности быть пойманным, Лёша сидел в клубе. Вообще, Макаров любил музыку, даже если она создана, только для того что бы под нее танцевать. Даже если имела две строчки в куплете и два повторяющихся припева Лёшу она всё равно устраивала. Но только не после выпитого алкоголя. Музыка давила на уши, яркие огни заставляли жмуриться, и, в итоге юноша сидел почти полностью ослеплённый и оглушенный. Неожиданно Лёша почувствовал на себе чужие руки. Длинные пальцы оплели шею, ненадолго задержались на этом месте и скользнули вниз. Пьяный незнакомец навалился грудью на юношу, обнимая. Нужно послать его, повернуть голову, фыркнуть что-то в лицо, сделать хоть что-нибудь. Но Лёша не успел. Незнакомец крикнул что-то бармену: —...Что? — переспросил бармен, подходя ближе. Он не услышал, а вот Лёша смог распознать этот голос. Юношу продолжали крепко держать, и он знал, что не сможет сбежать, даже если захочет. Что же, придётся встретиться со своим кошмаром наяву. —Виски с колой! Вы бы сделали музыку потише, не слышно нихрена! — по голосу было слышно, что Кирилл улыбается. Бармен отошёл, а Кирилл запустил пятерню в волосы Лёши. Юноша нахмурился, приготовился к тому, что эти пальцы ухватятся за волосы и как следует дёрнут, но боли не последовало. Намеренно тянет с расправой? Было бы глупо делать это на виду у всех, но в этом месте всем на всех плевать. Бармен принес заказ, Кирилл сел на соседний стул, не переставая трогать юношу. Лёша вскоре сдёрнул с себя чужую руку, чуть ли не шипя. Прикосновения были приятными, его будто чесали за ушком, заставляя мурлыкать. Но страх был сильнее. Нельзя привыкать к ласке, иначе потом будет сложнее настроить себя на боль. —Ну что? Допьешь, и мы отойдем в более тихое место, чтобы ты отпиздил меня без свидетелей? — выплюнул Лёша, смотря на Гречкина. —Не-а, не думаю. Может, просто посидим? Раз уж ты сюда зачем-то пришёл. —На крыше пить холодно, вот и спустился. А зачем? Ты же сюда не за этим пришёл. —Неправда. Лично я пришел сюда пить не в одиночестве. Может, подцепить кого хотел, но, думаю, я нашёл лучшего юношу в этом заведении, так что искать кого-то другого попросту нет смысла. Лёша зашипел, встал, чувствуя, что его водят за нос. Нет, так просто быть не может. —Не играйся со мной! Я знаю, что тебе интересно, почему я так поступил тем утром! —Тихо, пацан. Не ори, а то нас обоих выкинут отсюда. Да садись, не бойся. Лёша бросил на Кирилла вопрошающий взгляд, но послушно сел на место. Гречкин не выглядел, как человек, которого наглым образом обманули и обокрали. В его глазах плясали веселые огоньки и всё, чем он одаривал Лёшу, было исключительно сверкающей улыбкой. Стоило любому огоньку или случайному блику оказаться на лице Гречкина, он тут же отражался от золотых коронок зубов. —Ничего не хочешь спросить? — через какое-то время, задал вопрос Лёша. Так не бывает, чтобы человек так просто забыл обо всём. —О чём? Зачем ты меня ограбил? Значит, нужда была какая-то. —И тебе всё равно, почему поступил так с тобой? Кирилл с удивлением смотрел на юношу. Тот клонился к барной стойке, готовый уже полностью положить голову на неё и задавал странные вопросы. Зачем? Копает самому себе могилу? Хочет выговориться? Или очистить совесть? —Ну... Не совсем. Скажем так, узнав, что ты меня ограбил, я даже немного вспылил. Но сейчас все уже хорошо. Кстати, зачем тебе понадобилась моя рубашка? Понравилась? —Ну... В месте, где я рос, было нормальным носить вещи друг друга. По правде говоря, я просто забыл ее снять. — виновато признался Лёша. —О, так может ты ее вернёшь? —Не получится. Я уже её продал. — Лёша виновато потупил взгляд. —И сколько выручил? — беззлобно спросил Гречкин. —Тысяч десять. —Мало. Это же не какая-то паль, а рубашка от гуччи. Ты мог получить за нее минимум тысяч тридцать. —У меня не было желания торговаться. Да и доказать, что это оригинал, я не мог. Вот если бы ты сохранял чеки. — Лёша вымученно улыбнулся. —Теперь всегда буду, обещаю. Кто додумался закрываться в четыре утра? В Питере наступили белые ночи, и потому глубоко за полночь было светло и красиво. У клуба неизменно стояла машина Гречкина. Кирилл мысленно представил, какая это скука сидеть несколько часов на одном месте, не имея толком возможности уехать куда-то, ведь Кирилл не дал указания. Гречкин придерживал юношу, не давая ему упасть. Пьяный в стельку Лёша не понимал, с кем обнимается и почему так доверяет. Будь у Кирилла нехорошие умыслы, он бы давно смог их осуществить. —Живешь где-то рядом? — спросил Гречкин, давая юноше осмотреться. —Вот так я тебя домой к себе и отвёл, конечно... — насупился юноша, видимо, все ещё не рискуя довериться Кириллу. —Хорошо, тогда ко мне? —Нет, к тебе я тоже не поеду. — наотрез отказался Лёша. —Что же мы будем делать? Пойдём в гостиницу? —Не пустят. Ты смотри какие мы пьяные. Пойдём на крышу? Там так красиво. Идея тусоваться на улице вместо того, что бы лежать в мягкой постели, не прельщала Кириллу, но он согласился. Но перед этим заглянул в машину, доставая свою куртку и ветровку Лёши, которую тот забыл. Накинув на плечи юноши и то, и то, Гречкин позволил себя вести. Водитель безмятежно спал, а Питер готовился встречать утро. Лёша привел Кирилла на одну из крыш. Он знал все открытые выходы на крышу в округе. Открывающийся вид на город заставил Кирилла улыбнуться. Правда красиво, к тому же скоро рассвет. Макаров сел на крышу и тяжело вздохнул. Гречкин колебался, но вскоре сел рядом. Лёша устремил пьяный взгляд вдаль, вымученно улыбаясь. Поправив на себе куртку, юноша удивился, он только что заметил её. —А тебе не холодно? —Нет. Сиди грейся. Разговор зашёл в тупик. Лёшу клонило в сон, а единственный человек, который был рядом, это Кирилл. Гречкин обнимал юношу одной рукой, а второй листал ленту в телефоне. Макаров зевнул и завалился на парня, прижимаясь к груди. —И всё-таки это неправильно... — прошептал Лёша, зевая. —Что именно? — Кирилл отвлекся от телефона. —То, что ты так быстро простил меня. Это неправильно. Ты должен злиться. —То, что ты забрал — мелочь. Мне кажется, что это ты не можешь простить себя. Что думаешь? Макаров вздохнул и, погодя немного, кивнул. Чувство вины сжирало юношу изнутри. Он считал Гречкина другим, ориентируясь на внешние данные и надменность, он заранее просчитал реакцию Гречкина. Но тот в какой-то степени презвошел ожидания Лёши. От этого на душе было грустно и обидно за самого себя. Панически хотелось довериться, найти близкого человека. Но страх, страх быть обманутым, отвергнутым, униженным... Боязнь риска и боли... И наверное самый главный страх Лёши — это последующая смерть близкого человека. У него уже было это, он не знал, как пережил смерть сестры. Хотя последующая жизнь не казалась жизнью вовсе. Существование — вот, как это можно назвать. Кириллу не хотелось говорить, что, по сути, он простил Лёшу только из-за его прошлого. Пережитое им многое объясняло, открывая новые кусочки пазла. Гречкин никогда не страдал синдромом «спасателя», но сейчас ему хотелось именно спасти юношу. Возможно, показать другую жизнь, и что за черной полосой всегда идёт белая. А может, подсознательно он искал более слабого человека, которого легко будет изменить, подмять под себя. Думая об этом, Кирилл поморщился. Выступить в роли светлой стороны, посланной Лёше, казалось куда более благородной миссией, нежели перекроить характер юноши. —Наверное, так и есть... Но я хочу простить себя за это. Что я могу сделать для тебя, чтобы загладить вину? Кирилл подумал, а потом с улыбкой произнес: —Может, всё-таки оставишь свой номер?