Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История четвёртая. Особняк с секретом.

Вся неделя после приезда из Бордо пошла на улице Мишеля Саля наперекосяк. Каждый день случались какие-то мелкие недоразумения, которые не то, что бы отравляли жизнь обитателям дома, но вызывали у них недоумение и некоторую досаду. Всё началось со дня приезда. В самый первый вечер в холле обвалилась резная полочка с Сониными керамическими собачками, которых она очень любила. Обвалилась сама собой, когда все находились в гостиной. Девочка очень расстроилась. Особенно ей была дорога та фигурка, которую Штольман привёз ей на прошлый день рождения. Теперь она была разбита, и осколки не склеишь — всё разлетелось вдребезги. Сонечку утешили, но осадок на душе остался. На следующий день пропали цветы у задней двери. Анна недоумевала. Кому могли понадобиться два вазона с анютиными глазками? А вот гляди-ка, забрали. В этот же день мисс Кларенс чуть не слетела с лестницы, зацепившись за край ковра. Женщина перепугалась, и теперь у неё всё валилось из рук. Мистигрис, который был рад приезду хозяев, приобрёл однако привычку шипеть на всех подряд. Особенно от него доставалось прислуге. Девушки сторонились рыжего кота со вздыбленной шерстью, который начинал завывать, как только они входили в дверь. Алекс тоже впал в немилость, как и мадам Агнес, хотя раньше животное из кухни было не вытянуть. Штольман хмурился. Он не понимал, почему Мистигрис так себя ведёт. А то, что он не понимал, его нервировало. Так продолжалось дней пять. Одна из горничных оказалась за захлопнувшейся дверью в ледник. Дети чудом избежали травмы из-за внезапно треснувшего стекла в дверце шкафа. Мистигрису прижали хвост. — Это всё дурной глаз, мадам! — завывала Гислен, одна из служанок. Она была рослой уроженкой Нормандии. Рыжеволосая и дородная, девушка была очень исполнительна и расторопна. Дело горело в её руках. Она успевала переделать до обеда тысячу поручений, а после обеда ещё столько же. Штольманы никогда не скупились на соответствующую оплату труда, и прислуга в их доме получала стандартное жалованье, чтобы не нервировать горничных в соседних домах, а сверх того — ежемесячные премиальные, чуть ли не такие же, как сам оклад. Неудивительно, что за те три года, что Штольманы здесь живут, у них не сменилось ни одного работника. — Дурной глаз, я вам говорю! — твердила Гислен. — Это неспроста! — Да что за глупости! — сердилась Аня. — Кто будет желать нам зла? — Вот хотите верьте, хотите нет, но кто-то навёл на вас сглаз и порчу! Штольман, устав слушать про заговоры и чёрных магов, пресёк подобные разговоры в доме. Он верил в духов, он женат на женщине, которая их видит, но от колдуний и ведунов — избавьте! Девушки притихли, неприятности тоже вроде бы прекратились. Сонечка ходила надутая. Якова очень беспокоила его обычно жизнерадостная девочка. Однажды днём она подошла к нему и, сев рядом, проговорила хмуро: — Папочка! Что-то нехорошее у нас случилось! — Что ты имеешь в виду? — спросил насторожившийся Штольман. Он никогда не пропускал мимо ушей предчувствия своих детей. Как и Ане им было дано больше, чем ему, в мире тонких материй. — Я не знаю, но вижу, что над нами большая туча! И она сделает нам всем больно! И я боюсь! Яков прижал к себе дочь. Будь то человек или дух, пугать своих детей в своём собственном доме он не позволит. Нужно идти к Ане и спрашивать совета у неё. В мире призраков он власти не имеет. Спускаясь вниз, Штольман услышал звук падения и крик. Бросившись на звук, он увидел мадам Агнес и Гислен с Камиллой подле неё. Кухарка лежала, растянувшись у крыльца, вокруг были разбросаны продукты, выпавшие из сумок, а девушки суетились возле пожилой женщины. Яков остановил мельтешащих горничных и велел им собрать продукты и идти на кухню. Прибежала Анна, которая выглянула в окно и увидела, что происходит. Осмотрев мадам Агнес, она определила перелом и оказав первую помощь, попросила Якова перенести женщину в её приёмную. Так он и сделал. Оказалось, что кухарка с Камиллой и Гислен возвращались с рынка с покупками, и мадам Агнес неаккуратно ступила на крыльцо. Её повело назад, и она не смогла удержать равновесие и упала. Наложив гипс, Анна не стала слушать возражений и оставила повариху в свободной гостевой комнате, зная о том, что все дети её разъехались, и ухаживать за ней некому. Встал вопрос, как теперь быть с приготовлением пищи и с временной сиделкой для мадам Агнес, ведь Камилла и Гислен имеют и без того много обязанностей, чтобы присматривать ещё и за ней. Решено было дать объявление о найме повара и горничной на месяц. Делу, как всегда, помог случай. Соседка Штольманов, Вивиан Бессет, как раз отпускала своих служащих, которых также нанимала на короткий срок. Соседская повариха и её дочь, служившая в доме экономкой, возвращались из своего родного края, куда ездили на похороны родных, умерших от холеры. Временная прислуга больше нужна не была. Поэтому Амори Бодуан, повар, и Лилиан Фортье, горничная, с радостью перешли на новое место, которое нашлось так скоро и было всего лишь на другой стороне дороги от старого их обиталища. Они немедленно приступили к своим обязанностям. Жизнь особняка вошла в норму. Всё потихоньку наладилось. Досадные недоразумения и маленькие неприятности прекратились. Но Штольман хмурился. Ему не нравились подобные совпадения, его тревожили слова Сони. Он думал о том, что слишком уж внезапно всё началось и так же скоропалительно закончилось. Яков решил, что будет держать ухо востро! Мало ли что может случиться!