Passager

Ночное небо не предвещало беды. Тёплый летний ветер дул со стороны моря, заставляя тишину уснувшего города наполниться неясным шумом. Редкие фонари освещали каменные дорожки города своим жёлтым цветом. Этот цвет отличался от блеска феи и травы-светяшки, поскольку напоминал о том тепле, которым заполнялись дома людей. Люмин возвращалась из Гильдии, еле передвигаясь по этим дорожкам. Ноги приятно ныли после долгих сражений с хиличурлами, в очередной раз оцепивших окрестности Мондштадта и строивших свои башни. Катерина отдала награду за выполнение поручений, которые стали такими обыденными для девушки, что она и представить себе не могла свою жизнь без них, словно занималась этим всегда. Пот и грязь въелись в ее тело, не позволяя огням ночного города отражаться в мягких светлых волосах. Этот ветер, хоть и тёплый, нежно обволакивал Люмин, одаривая долгожданной свежестью. Она шла по ночному Мондштату, мечтательно прикрыв глаза и думая о виднеющемся на горизонте светлом будущем, где она и её брат были снова вместе, пока Паймон по-хозяйски высчитывала, сколько моры можно оставить завтра в «Хорошем охотнике». Приблизившись к одному из домов, хозяйка которого любезно согласилась сдать на время, пока Люмин и её компаньонка не смогут приобрести свой собственный, они зашли внутрь и блаженно вдохнули запах чистоты и уюта. Паймон быстро подлетела к столу и увидела на нем небольшую коробку с приклеенной на ней запиской. Проводница обернулась к Люмин и радостно вскрикнула: — Люмин, нам тут что-то оставили! Девушка заметно напряглась и по инерции схватилась за рукоять меча, готовая к любой ловушке от магов бездны или похитителей сокровищ, которые стали слишком часто прогуливаться около Мондштата. Врагов у нее было достаточно, чтобы в любой момент получить от них очередной удар. — Тут написано: «Если поздно вернёшься с миссии, то я попрошу госпожу хозяйку передать это тебе. Покушайте вместе с Паймон. Твоя верная Ноэлль», — зачитала проводница и защебетала от самых ярких и тёплых чувств. — Ноэлль такая добрая, она купила нам поесть! — Не будь так доверчива, Паймон, — насторожилась Люмин. — Это может быть ловушка. — Бр, откуда в тебе столько недоверия? — Проводница надула щёки и скрестила руки на груди, глядя девушке прямо в глаза. — Паймон думает, что это очень похоже на Ноэлль и тут нет никакого подвоха. Давай заглянем в коробку. — Хорошо, — согласилась Люмин и вяло улыбнулась. — Только отлети подальше, чтобы тебя не задело взрывом. Паймон послушно отлетела к двери, чтобы в случае опасности незамедлительно броситься в сторону штаба Ордо Фавониус за помощью. Люмин осторожно подошла к коробке, держа меч наготове, и одним резким движением открыла её. К её удивлению, внутри действительно оказались вкусности из местного ресторанчика, аккуратно выложенные в форме звезды. Но тревога не покидало сердце Люмин: оно билось как сумасшедшее. Паймон медленно подлетела к ней и заглянула в коробку. Разыгравшийся аппетит заставил ее глаза засиять в предвкушении. — Мне неспокойно, — сказала ей Люмин, медленно отпуская рукоять меча. — Я чувствую чью-то энергию неподалеку. — Мы в Мондштате, Люмин, — заверила её проводница. — Тут есть рыцари с Глазом Бога. Ноэлль в том числе. Так что хватит переживать и давай поедим перед сном! Согласно кивнув компаньоке, Люмин помыла руки и села за стол. Из приоткрытого окна в гостиной доносились пения бардов, развлекающих посетителей таверн, и шум ветра. В этой уютной мондштадской атмосфере они приступили к ужину, заботливо организованному горничной-шевалье. — Надо будет поблагодарить её, — задумчиво произнесла Люмин, пережевывая сладкое тесто оладушков. — Напомнишь мне с утра? — Паймон не обещает, но постарается не забыть, — твёрдо сказала ей проводница. После ужина девушка прибралась на кухне, а затем отправилась в ванную. Пока она смывала с себя следы рутинных сражений, её компаньонка задремала на диване в гостиной, вдоволь насытившись снастями из любимого ресторана. Люмин долгое время стояла под водными струями душа, наслаждаясь их лаской. Крупными каплями мондштадская вода стекала с ее тела в канализационный слив на полу, унося с собой всю тяжесть и бремя почётной шевалье Ордо Фавониус. Вода текла по подземным трубам шумным ручьём, в постоянном движении стремилась к бескрайнему океану, омывающему собой земли Тейтвата. Люмин закрыла кран и ещё некоторое время стояла под душем, чувствуя на себе невероятную лёгкость. Зайдя в свою спальню, она приоткрыла окно и встала напротив, перебирая свои влажные чистые волосы. По освещенным все теми же фонарями дорожкам гуляли мондштадтские влюбленные и завсегдатаи таверн. Глядя на их беззаботные забавы, Люмин улыбалась и ловила себя на мысли, что была готова вновь и вновь идти на сражения, лишь бы сохранить этот полюбившийся город. С лёгкой улыбкой на лице она посмотрела на усыпанное звёздами небо. Луна в тот день светила ярко, благословляя местный народ своим сияние. Вдруг на тёмном куполе показался свет падающей звезды. Из рассказов Эмбер Люмин узнала, что в этом мире принято загадывать желание при виде звездопада, и тогда оно обязательно сбудется. Но девушка жила своими легендами. Ещё в раннем детстве они с Итэром читали много разных книжек со сказками, где говорилось, что падающие звезды предзнаменуют судьбоносные встречи. Путник никогда не узнает, кого он встретит вместе с этой звездой, и в этом заключалось их очарование. Поэтому Люмин никогда не загадывала желание найти брата — она ждала ту звезду, которая станет знаком того, что они обязательно встретятся. Отойдя от окна, она открыла шкаф и взяла из него мягкую спальную одежду. Из-за долгих странствий ощущение домашнего тепла совсем позабылось. Предвкушая нежность объятий подушки и одеяла, она прикрыла глаза и полностью отдалась этому чувству, не услышав странный звук за окном. Облачившись в пижаму, она обернулась и почти взвизгнула от испуга, но ее остановил палец, приставленный к её губам. — Прости, что порчу такую ночь, девчуля, — прошептал знакомый голос. Когда глаза привыкли к неяркому свету Луны из окна, Люмин разглядела в неожиданном госте Тарталью. Вернее, сознание само нарисовало его образ, как только она услышала эти слова. — Но мне нужна твоя помощь. — Черта с два, Чайльд, — полушепотом выругалась Люмин, — почему ты не мог войти через дверь? И что за помощь тебе нужна в такой час? — Она невзначай бросила взгляд в сторону меча, лежащего на резном комоде, рассчитывая, сколько времени ей бы потребовалось, чтобы схватиться за него. Тарталья заметил этот жест, но вместо слов одарил ее непринужденной улыбкой. — Я видел здесь старушку. Думал, что ты не одна, поэтому не стал заходить через парадную. Мне не к кому больше идти, Лю… Чайльд не успел договорить, теряя сознание. Его ноги резко перестали удерживать вес его тела, он едва не упал, спасшись тем, что Люмин вовремя успела схватить его за лопатки и прижать к тебе. Она неосознанно шагнула в его сторону и почувствовала, как ее босая ступня вступила в лужу какой-то жидкости, коей точно не являлась вода. Опустив взгляд вниз, она увидела кровь, капающую на пол с пиджака Тартальи. Увидев на ее лице удивление, он снова улыбнулся. — Это ответ на твой второй вопрос, — вымученно прохрипел он, балансируя на грани сознания. — Пожалуйста, помоги мне. Сотня вопросов крутилась на языке Люмин. Что предвестник фатуи делал в Мондштадте? Почему он ранен? Почему пришел именно к ней? Что он в очередной раз замышлял? Без всякой надежды получить на них ответы она помогла Тарталье лечь на постель и снять верхнюю часть одежды. Рана не казалась глубокой, но парень, очевидно, потерял много крови, пока ждал возвращения искательницы приключений с миссий. — Почему ты сам не залатал себя? — недоумевала Люмин, стирая чистой тряпкой уже засохшую на животе Тартальи кровь. — Фатуи не учатся первой помощи? — Знаешь эти моменты, — обрывисто говорил парень, — когда ты одной ногой в могиле… И тебе в голову лезут всякие… Мысли… Сумасбродные. — Со страхом в глазах она посмотрела на его лицо и увидела всю ту же беззаботную улыбку, по которой этого несостоявшегося злодея можно было узнать из тысячи других таких же. — Мол, не пил никогда травяного вина у моря, пока солнце опускается за горизонт… Не играл на флейте, не писал даме сердца стихи, не пробовал мондштадских оладьев и не попрощался с милой подругой… — Казалось, что он бредил, хотя выглядел всего лишь немного уставшим и вполне живым и здоровым. В этом крылась самая главная его особенность — умение в нужный момент надеть маску и продолжить играть свою роль в спектакле. — Девочка моя, будь аккуратнее. В ране яд — не дай ему попасть тебе под ногти или на царапину. — Ох, боги и богини… — Люмин запаниковала, но не от мысли, что могла отравить свою кровь ядом, а осознав, в каком тяжелом состоянии находился Тарталья. — Лежи здесь. Я позову кого-нибудь из целителей. Пребывая в каком-то тумане, она накинула поверх пижамы платье и побежала в сторону собора в надежде, что Барбара еще не ушла. Звон от ударов сапогами по каменным лестницам и дорожкам отдавался в ушах эхом, словно доносился откуда-то издалека. Люмин не видела перед собой ничего, кроме величественного силуэта места преклонения Барбатосу. Мондштадтский ветер бил в лицо, не щадя, высушивая на волосах капли воды после душа. Она потеряла брата — потерять здесь кого-то еще всем сердцем не желала. Усталость в ногах дала о себе знать, когда Люмин споткнулась на ступеньках и упала, ударившись коленями об их твердые края, но она нашла в себе силы подняться и продолжить путь к собору. Только девушка достигла входа в храм, как двери тут же распахнулись перед ней, и на пороге показалась Барбара. Она распахнула глаза от удивления, увидев перед собой запыхавшуюся почетную шевалье ордена с испачканными в крови руками и наспех одетым платьем. — Люмин! — воскликнула Барбара и взяла ее за плечи, удерживая от падения на землю. — Что случилось? — Нужна твоя помощь. Срочно, — коротко ответила девушка, на что ее подруга кивнула и выжидающе взглянула ей в глаза. — Только ничего не спрашивай. Боюсь, что сама не смогу ответить тебе. Девушки вместе побежали в сторону дома, где уже не находила себе место Паймон. Она летала по гостиной от одного угла к другому, ожидая свою путешественницу, чтобы та объяснила, что там произошло. Люмин влетела как ветер внутрь дома, игнорируя крики компаньонки, и повела Барбару в свою комнату, где лежал считающий свои последние секунды жизни Тарталья. Увидев рядом с подругой незнакомую девушку, он дружелюбно улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. На какое-то мгновение Барбара впала в оцепенение от развернувшейся перед ней картиной, но тут же взяла себя в руки и подошла к раненому для оказания помощи. — В крови яд, — предупредила ее Люмин и облокотилась о дверной косяк, чтобы отдышаться. — Вижу, — коротко ответила Барбара и достала катализатор, чтобы смыть кровь и осмотреть детально рану. — Это вещество не из Мондштадта, — сказала она буквально через секунду. — Я таких прежде не видела. Может быть, Сахароза определит состав и подготовит противоядие. Отдай ей несколько капель. — Поняла, — кивнула Люмин. — Паймон! — Ты вспоминаешь о Паймон, только когда тебе что-то нужно?! — возмутилась проводница, пребывая вне себя от злости. — Почему ты не сказала, что у нас в доме появился этот мальчишка с толстым кошельком? — Прости, дорогая, но у меня не было времени. Слетай к Сахарозе и отнеси ей эту тряпку с каплями крови. Скажи, что нам очень нужно противоядие. Обещаю, что сделаю тебе потом десять, нет, двадцать глазированных слаймов. — Люмин протянула ей тряпку, которой вытирала кровь Тарталье и посмотрела на Паймон с читаемой в глазах мольбой. Паймон будет быстра как ветер, — заверила повеселевшая проводница и на всех парах полетела к дому Сахарозы. Барбара остановила кровотечение и исцелила рану, но яд продолжал отравлять тело парня. Она попыталась замедлить его действие, чтобы потянуть время до возвращения Паймон, но не была уверена в эффективности своего метода. Люмин села на другую сторону кровати рядом с Тартальей и взяла его за руку. Его кожа становилась холоднее с каждой минутой, но он держался и даже находил в себе силы для шуток. — Не думал, что под конец жизни буду окружен столькими девочками. — Никакого конца жизни, слышишь? — сказала ему Люмин, сжимая пальцами его ладонь. — Будет тебе и травяное вино, и флейта, и стихи. Только не закрывай глаза, Чайльд. Из этой темноты найти дорогу назад будет отнюдь не легко. Была это очередная уловка, актерская игра без правил или чистая истина — Люмин не знала. Но и не хотела сейчас предаваться неверию. Люди, находящиеся одним плечом в объятиях смерти, самые честные — так она думала. И пусть это была бы ее самая крупнейшая ошибка — снова довериться одному из Фатуи, которых она била уже однажды бок-о-бок с адептами Ли Юэ, пытаясь защитить город, милому обманщику из холодной страны, о которой так мало знала и слышала — она бы нисколько не пожалела о своем выборе протянуть руку помощи и стать тем светом, который выведет Тарталью из смертоносной мглы. Ветер бил в окно, приводя ставни в беспорядочное движение. Барбара стояла рядом и наблюдала за происходящим на улице, нервно сжимая катализатор в руках. Люмин время от времени бросала на нее свой тяжелый взгляд, сожалея, что впутала в свои проблемы и ее, и Сахарозу. Но без них она бы не справилась. Придвинувшись к подушке, она положила голову Тарталье себе на колени и стала поглаживать его по волосам, не позволяя падать в беспамятство. Кровь на пальцах уже засохла и напоминала обыкновенную грязь. Он медленно взял ее за руки и пропустил через кожу маленькие капли воды, отмывая ногти и кончики пальцев. — Говорил же, чтобы была осторожна. Только Люмин открыла рот, чтобы что-то ответить, как в дверь влетела Паймон с колбой снадобья. Ничего не говоря, она протянула ее Барбаре и тяжело выдохнула. Ее крылья еще не приспособились к полетам с такой скоростью, с которой она пересекала улицы Мондштадта, добираясь до дома. Барбара помогла напоить зельем Сахарозы Тарталью и наконец почувствовала облегчение. — Я сварю еще снотворного, чтобы Вы отоспались и набрались сил, — сказала целительница и убежала на кухню. — Ну и дрянь, — выругался Чайльд, наморщив лоб от горького вкуса снадобья. — Зато будет время отведать мондштадских оладьев, — с улыбкой сказала ему Люмин и, поднявшись с постели, накрыла его одеялом. Когда Барбара закончила со снотворным, Люмин любезно поблагодарила ее и проводила до дома. Вернувшись к себе, она скинула с себя платье и стала укладываться на диване, пока Паймон сидела в мягком кресле и все еще пыталась отдышаться после полета. — Ты спрашивала, откуда во мне столько недоверия? Причина лежит в моей спальне, — сказала девушка своей компаньонке и потушила свет в гостиной.