По ту сторону солнца

Пожалуй, для того чтобы вы осознавали дальнейшее развитие событий в полной мере, необходимо ознакомить вас со всей подноготной этой истории. Начать можно с того момента, как меня, закутанную в шёлковую персиковую простынь, громогласно кричащую, тем самым обозначающую своё появление в этом мире, вынесли из палаты под номером двадцать три. Вынесла меня женщина пухлых форм и с посеревшим от возраста лицом. Позже, как выяснится, причиной, сухости и черствости её физиономии, станет проблема непосредственно ставшая лично мной. Если конкретно то моей половой принадлежностью. Не знавшая, не ведущая я продолжала размахивать крохотными руками. Ясно, что в силу и так понятных обстоятельств, я не могла уловить вмиг похолодевшей, до арктической температуры, атмосферы воцаривший после моего рождения. На сколько мне позволяет память, первые четыре года я провела как среднестатистический ребёнок с более чем необходимым достатком. Игрушки, многочисленные няни, горничные, собственная детская площадка, сад с самыми разными видами цветов и так далее. Говорить и писать я начала рано по сравнению со сверстниками, что уж говорить о самостоятельном передвижении на двух ногах. Поэтому обучение основам грамматики, этики, литературы, арифметики и подобных наукам у меня появились сразу. У меня было все, чего желал видеть каждый родитель в своём Чаде. Ум, здоровье, талант, спокойный, но в меру характер, что не свойственно для такого возраста. Кто-то даже называл меня гением. Но все это меркнет, на фоне моего главного дефекта, который и от меня не зависел. Я родилась девочкой. Почему такой поворот событий, в моем окружении воспринимался злым роком судьбы, да таким, что каждый кого я когда либо видела считал своим долгом сказать: «Ах! А если бы ты родилась мальчиком!» Со временем я поняла причину такой категоричности. Суть проблемы кроется в неком несоответствии моей семьи как «нормальной», ну или общепринятой. Родиться в клане якудза. И не просто какого-то подчинённого, а в качестве первенца главы организации. Если у «босса мафии», как с не давнего времени стали называть главу преступного синдиката, на свет появилась девочка — жди несчастье и упадок всего клана и его многолетней истории. Ямадзаки — Не просто подпольная организация. Это целая империя в жизни «той» стороны Японии. Ямадзаки — это один из трёх столпов преступного мира страны восходящего солнца. Создаваемая не одним поколением и чьё основание заложено на болоте из крови и трупов. Без неё, все те построенные равновесие и порядок, с их законами и традициями, рухнет. По историческим меркам, мафией не может управлять женщина. Женщин используют в роли разменной монеты, как укрепление деловых отношений между всеми организациями. Это закон. Негласный, нигде не регламентируемый, и не записанный. Возвращаясь ко мне, то я как раз стала таким ребёнком. Долгожданным наследником не оправдавшим поставленных ожиданий. Моя участь — это стать выгодной партией для объединения семей, ни больше ни меньше. Однако, пусть уже в раннем возрасте мне и пытались это донести, я не соглашалась. Главным для меня стало — добиться похвалы отца. Я грезила о его признании, больше чем кого-то другого. Это можно было объяснить и тем, что ребёнка с рождения назвавшегося гением, получающего похвалу от всех учителей, наставников и педагогов, достигавшего всего врожденными навыками не признавал родной отец. Как бы сильно я ни старалась, что бы ни делали, получало все те же холодные серые глаза, смотревшие будто насквозь. Мама умерла сразу после моего рождения, она была слаба здоровьем, да и трудности во время беременности не добавили ей сил. Говорили, что несмотря на фиктивный брак, отец безмерно почитал и любил эту женщину. Со старых снимков на меня смотрела молодая девушка дивной красоты. Волнистые длинные кудри, что струились ярким золотом. Нежная улыбка напоминала о лепестках роз, а чуть прищуренные глаза отдавали огненным отливом. Эта красавица легко могла быть любима, даже за одни свои глаза. Но даже получив от неё схожие янтари, я была копией отца. Это прослеживались в прямом носе, фарфоровой бледности, угловатостью тела, копной темных волос и острыми скулами. Но, довольно жалких грёз. Когда мне исполнилось десять, моя жизнь кардинально изменилась в самую неожиданную сторону. Мысль того, что я проживу всю оставшуюся жизнь в золотой клетке, под чужую указку отчаянием сдавливало мне горло с такой силой, что казалось я вот-вот задохнусь. Так я думала. И в один момент все изменилось. Я умерла. Скончалась. А если точнее мое тело нашли изуродованным после мощного взрыва машины. 5 Августа 2000 года Как оказалось в клане Ямадзаки, было достаточно выгодных партий. Мои таланты считали непозволительным отдавать в чужие руки. Это была та причина которую сообщили лично мне. Я же считаю, что загвоздка была в другом, более важном моменте. Пусть я родилась девочкой, это не разу не отменяло, что в моих жилах текла кровь основателей мафии. Если бы моим мужем стал один из верхушек всего подполья, или даже простой советник, мои дети оказались бы прямыми наследниками на кресло главы. Это породило бы разногласия и вражду между всеми кланами. Вековой мир стерся бы в щепки. Меня отправили к двоюродному брату с маминой линии. Тот работает в большой компании заместителем главы одного из отделов. К мафии не имел никакого отношения. На вряд ли он вообще подозревал о моей ценности. И с того момента я перестала быть старшей наследницей Ямадзаки, уступив место сводному брату, что был рождён спустя полтора года после моего рождения. Он становился приемником, и ему было поручено после наступления двадцатого дня рождения занять пост главы. Тогда меня убили как Кохэку Ямадзаки. Но дали жизнь простой школьницы сироты Кохэку Куроды. Благодарна ли я им? Безусловно. Меня избавили от всех обязательств и того бремени, что как камень тянул меня на самое дно Марианской впадины. Я смогла спокойно дышать. Предоставленная мне возможность жить как все мои сверстники. Рутина обычной школьницы подростка открывала мне те дали, о каких ранее я не могла и думать. Ну, называйте меня ненасытной и эгоистичный, но даже дыша полной грудью и вкушая эту новую жизнь, я не ощущала той свободы которую надеялась получить. Эта мысль отложилась у меня в голове на подкорке мозга. И не давала покоя. Первое время мне удавалось слепо её игнорировать. В дальнейшем это станет моей главной ошибкой и роковым упущением. Мне не стоило ничего забывать.

***

Умение подстраиваться под окружающие тебя реалии. Да. Это одно из основных правил и принципов здорового общества. Как всего, так и отдельных слоев. Это может быть коллектив сотрудников банка, офис государственных служащих, команда поваров в ресторане, школьный студсовет. Примеров уйма. Влиться в окружающие тебя группы, уже давно сформированные, — затруднительно. И это если не вспоминать про все те вещи, что становиться в новинку. А их было очень большое количество. Приходя в новую для себя среду, первым делом мы наблюдаем. Анализируем ситуацию. Актуальные темы бесед, менталитет того или иного района, социальный слой окружающих тебя людей. Такие детали важны для полного понимания всей картины. В конце начальной школы иерархический строй среди сверстников был нормой. Наглая и показательная дискриминация была, на удивление, редкостью. Влиться в небольшую группу девочек — поразительно просто. Нет тебе, сложных тем для разговора. Порой не приходилось пролистывать новый выпуск журнала, просматривать простенькие смс (наличие телефона в собственном распоряжении практически ни у кого не было). Простая логика и показательный интерес, дарили возможность не выделяться. Почему ребёнок десяти лет, попав в совершенно новый мир, не пытался жить им? Вопрос спорный. В начале года, в первые пару месяцев поступления, такие попытки совершались с завидным упорством, периодичностью и воодушевленностью. Мечтания и трепет таяли на глазах. Желанного спокойствия и умиротворения получить так и не удалось. Отказываясь смириться в собственной неисправности и личном отторжении всех интересов сверстников, я приняла личину безликого хамелеона. Одинокого, не имеющего собственного окраса, со скользкими змеями сомнения и угнетения, что кольцами вились по всему подсознанию. « Сухой соломой были уложены в ровный прямой пробор волосы достигающие до крыла носа, создавая некое подобие челки. Левая часть передних волос зачёсана назад не без помощи геля. На перегородке носа расположились очки, чьи диоптрические стёкла были продолговатой прямоугольной формы, создавая впечатление образованность их владельца. Сам нос был ровный и острый, добавлял строгости его хозяину. Кожа с легким загаром, но видна бледность заработанная долгими часами труда в плохо освещённом офисе…» Высокие потолки, что было так неправильно с точки зрения среднестатистических японцев с их чрезмерным минимализмом. Стены такого холодного белого цвета, сейчас больше напоминали безграничное и необъятное пространство до такой степени, что комната по абсурдному казалась ещё более маленькой чем была на самом деле. Из приоткрытого окна высвобождался легкий ветер треплющий прозрачную вуаль из штор. Доносившийся с улицы гомон, фоном бился о стены. « От этого человека разило двумя вещами. Первый и самый приметный это — шлейф дорогого одеколона, что отдаёт терпкостью и резкостью. Именно он не вписывался в уже созданный мозгом образ. Второй прослеживался несколько слабее, но ярко контрастировал с другим. Это был запах свеже напечатанной бумаги и краски, может там присутствовал и кофе. » Царившему в комнате, да и во всей квартире, порядку мог позавидовать самый педантичный педант. Строгая классификация книг, их расположения будто отмеряли под линейку. Каждая статуэтка, фотография, картина, лампа и прочая требуха декора располагалась в неимоверном порядке даруя эстетическое наслаждение. Будь то стеллаж, тумбочка, шкаф, полки нигде, не смотря на яркие лучи солнца, нельзя было увидеть и намёка на пылинку. В гардеробе вещи висели в необходимом порядке и выглажены с чопорностью, как под лупой. Единственным нарушением этой идиллии была кровать. Покрывало давно смялось под весом, тем самым образовывая море складок и неровностей. « Костюм словно сошёл со страниц журнала. Нигде нельзя было заметить ни торчащую нитку, ни пятнышка. Светло серый цвет не удешевил его. Носки туфель вздернуто смотрели на мир своим глянцевым покрытием и насыщенным чёрным цветом. Портфель в левой руке лежал как должное, хотя от загруженности, на пальцах постепенно расцветали красные пятна. » Относительную тишину в квартире прерывало цикличной скрипение. Интервал в секунды практически не ощущался. Шума добавлял стук деревянной спинки ложа о бетонную стену, от подобного картины рябили на стене наровясь в один момент соскочить. След от ударов на поверхности останется и на полу в виде коротких линий которые в обычной жизни возникают при переезде и частых перестановок мебели. Потертости на коричневом ламинате останутся горьким напоминанием. «Но не смотря на все эти особенности, самой примечательной деталью стали глаза этого человека. Они были такие прекрасные. Цвет чистого безоблачного неба. Казалось в них собралась вся синева небесного свода. » Хриплое дыхание вперемешку с сиплым гортанным стоном. В такую погоду не удивителен включённый кондиционер. Треск пропеллера бил о стены помещения. По коже сальными каплями скатывался пот. Впитывался в раскуроченную от нетерпения рубашку. Почмокивание смазанными в собственной слюне губами, походило на мерзкое хлюпанье слизня. « В первые мгновения нашей встречи, оглядывая этого тридцатилетнего стройного мужчину, я думала о своём невероятном везении. Я сразу отмела возможность быть любимой приемной дочерью, кто обрадуется неожиданно свалившемуся ему на голову ребёнка? Радость и мимолетное спокойствие укутало меня. Ведь заботу обо мне будет нести человек порядочный и спокойный. Была Надежда прожить с этим человеком в мирном сосуществовании, без скандалов и уважении к личной жизни каждого. Спокойное обоюдное безразличие — таким было моё кредо. » Синие пятна цвели на различных участках кожи, создавая хаотичные рисунки будто чернила на чистом листе бумаги. Волосы были разброшены неаккуратными волнами по плечам, спине, рукам. Какие-то пряди частично перекрывали обзор, создавая впечатление занавеса от слепящих лучей. Дрожь давно прошла, обмякшее тело шевелилось только от инородных толчков. Искусанные в кровь губы трепетали от бессвязного бормотания. На свежепостеленной простыни были заметны следы от укусов с уже подсохшими каплями влаги. «По крайней мере, первый год прошёл по такой схеме. Дежурное приветствие по утрам. Иногда проскакивали вежливые вопросы о самочувствии, сне, школе. С моей стороны, о работе, усталости, ужине. Холодильник всегда был полон. За продуктами ходили по очереди, как и готовили. При непредвиденных ситуациях входили в положение молча и деликатно. Многие другие мелочи проходили так же.» Вздувшаяся щека говорила о сильном ударе, сделанного с размаху без осознания, что перед ним ребёнок. Нескончаемая влага текла в одном направлении, пересекая переносицу, доходя до другого глаза где сливалась в единый поток, который заканчивался в большом пятне на ткани. Самым страшным были глаза. « Наверное, этому человеку не нужен был «повод», как любят говорить все взрослые. В обществе свободно гуляло понятии о провокационном поведении и вызывающем внешнем виде. Обладая не дюжим складом ума, Масаоми Тачихиро, заранее подготовился. Изучил моё поведение, а именно: спокойный и тихий нрав, нежелание делиться своими мыслями с окружающими, недоверие взрослым, что сразу исключало возможное донесения в правоохранительные органы. Не имение никаких близких родственников кроме него. Но главным спусковым механизмом стала моя сознательность и рассудительность. Воспользоваться моим же умом… Ха! Меня погубила способность мыслить. Дядя прекрасно понимал, что для меня оказаться в специальном учреждении (интернат или приют), худшая перспектива. Он даже время подобрал, летние каникулы. Время когда оставленные на мне следы никто не увидит. » Два пустых омута бездумно смотрели в одну точку. Когда-то полные скепсиса и любопытства, они потухли, словно огонёк в неожиданный момент дождя. Глаза ранее имевшие благородный темный серый с переливом в янтарный цвет, стали глубже бездны. Хотя это можно было сказать, только в качестве примера того ощущения если встретиться с ними на прямую. Более приближенным к действительности сравнением станет проблеск уходящего красного солнца в самый пасмурный из всех возможных дней. Они затягивали своей пустотой и нескончаемостью. — А знаешь, я благодарен тебе — сложившуюся атмосферу, словно ударом ножа, пронзил радостный голос. Говоривший это человек точно не скрывал довольной, но усталой улыбки. — Теперь мне стало значительно лучше! — И всё это благодаря тебе, Кохэку-чан! — беседуя в одно лицо, он попутно застегнул бляжку ремешка брюк. Мужчина будто и не замечал, девушка не то что не отвечает ему, практически не шевелилась оставаясь все в том же положении. О присутствии в теле жизни говорила лишь изредка поднимающаяся спина в районе рёбер. — Когда-нибудь, ты обязательно поймёшь, что женщина обязана заботиться о благополучии своего мужчины — легким и отточенным движением были выровнены манжеты белоснежной рубашки. — Надеюсь, в следующий раз… — мужчина неспешно обошёл кровать и поощрительно погладил неотриагировавшую девушку по голове — Ты будешь более благосклонна — последние слова прозвучали приторным шёпотом у самого уха, после чего квартиру огласил хлопок входной двери. Осознание того, что в квартире больше никого нет резко ударило в голову. Сомкнутая от напряжения челюсти разжалась вместе с пальцами державшими простынь как спасательный круг. Поочередное шевеление всеми конечностями, спустя пять или десять минут позволили вернуть контроль над телом. Однако пусть и адская боль, но она позволила срочно отрезвить разум. Сидеть в ближайшее время не представлялось возможным… Все движения будто автоматические, запрограммированные. Перед глазами все проносилось мимоходом, мельком, ни на чем конкретном они не задерживались, словно боясь проснуться. Полностью понять, что вообще сегодня случилось, удалось глубокой ночью находясь на высоком офисном здании. По примерному подсчету в нем насчитывалось сорок~пятьдесят этажей. Обстановка вокруг говорила о середине стройки. Было понятно отсутствие людей. С глаз спала вся пелена, они осознанно смотрели на открывающийся вид ночной Шибуи. Вырвиглазные, неоновые, ядреные… На фоне непроглядного ночного неба, город в прямом смысле — светился и пестрил самыми разными красками. В нем продолжала кипеть жизнь. С трудом, но можно было заметить море из скоростных иномарок. Смотря как под тобой несмотря ни на что продолжают существовать уйма людей, в тот момент когда тебе плохо настолько, что ты готов прямо сейчас сделать шаг навстречу непроглядной бездне… В груди начинает трепетать непонятное ощущение горести в перемешку с восхищением. Интересно, а есть ли такой человек от которого и зависит всё это нескончаемое копошение? Значит ли это, что если тебе принадлежит эта ночная жизнь то и ты становишься её частью. И не просто деталью. А самой основой. Плацдармом и направлением деятельности всего ночного мира? Возможно. « …Женщина обязана… » « … Это девочка…» «… Ах! Если бы ты родилась мальчиком!…» «… Её участь — стать удачной партией во благо семьи…» «…Что толку быть гением!? Ты всего лишь жалкая женщина…» « …Вам не позволено играть с молодыми господами!…» «…Первенец обязан стать главой клана! Как она могла родить девочку?!…» С самого моего рождения мне твердили одно и тоже… Как бы ни старалась я не смогла получить признание отца… В итоге даже оказавшись в «обычном» мире, я не могу быть простым человеком. Какие бы таланты и знания я не имела, меня никогда не признают. Из-за своего пола я получаю то несправедливое принижение собственных сил, то бессмысленные послабления. С первого моего слова меня признали гением. Но все равно не относились как к равному, как к такому же человеку… Я слепо желала получить то, что имела полное право иметь — уважение. За всем этим, я даже не заметила отсутствие каких либо мечтаний и целей. Меня поглотила потребность того чтобы во мне видели не «девочку», а личность. Каково это? Требовать и добиваться признание у тупоголовых овец? Сейчас понимаю, как унизительно и низко. Эти черви не ровня мне. Кто-то раньше сказал: «Когда город уснёт, проснётся мафия». И это абсолютная правда! — Моё имя — Кохэку Ямадзаки — На угловатом выступе крыши стояла тень. Волосы от сильного ветра в хаотичном танце плясали за спиной хозяйки, что в купе с темным кардиганом создавая устрашающий эффект. Подбородок гордо поднят, тем самым подставляя лицо свежему бризу. — Я старшая дочь одного из трёх столпов подполья Японии — руки были спрятаны в широкие карманы, плечи уверенно расправлены, а корпус направлен вперёд чуть выгнувшись в талии. Длинный шарф висел на тонкой шее почти не прикрывая ту. — И я обязательно стану главой семьи Ямадзаки. — Глаза с безумными бесятами твёрдо смотрели сверху вниз на ночной город. На искусанных губах непроизвольно расцвела, обнажая ровный ряд белых зубов, высокомерная ухмылка.