Продавец Кукол

      Пар поднимался белесыми клубами к потолку, расползался по ванной — заполняя собой тесную комнатку съёмной квартиры. Шум воды не мог заглушить неспокойно копошащиеся в голове мысли. Саша стоял под тёплыми струями, вспоминал… и все картины прошедшей ночи затягивали узел тяжёлого томления где-то в паху.       Он не понимал.       Как оно так вышло?       С отяжелевшей чёлки падали капли воды и ударялись о выщербленную эмаль ванной.       Саша смотрел вниз: на собиравшуюся в водоворот мыльную пену и не видел её. Пальцы до сих пор будто горели от прикосновений к смуглой коже. Они помнили, как это — зарываться в чёрную макушку Кирилла, устроившегося между его ног.       Сколько у него было любовников?       Явно достаточно, чтобы заставить чужое тело плавиться словно воск.       Началось всё просто, без подвоха… или Саша его не почувствовал. Ярик вышел из комнаты и не вернулся — либо сам, либо ему об этом как-то намекнули, но в один прекрасный момент Саша и Кирилл остались наедине. Они разговаривали о работе, о театре, о роли Рэджи — о всякой ерунде, лениво переходя от одной темы к другой. Саша выпил ещё бокал шампанского и осмелился продолжить прерванный перед спектаклем разговор о деле Кирилла. Тот обозвал свой бизнес барахолкой, рассказывал весьма расплывчато и неохотно. Мол, деньги приносило — и ладно.       Саша включил воду сильнее и настроил температуру. Ему становилось жарко.       Наверное, тот самый момент произошёл тогда, когда он согласился на массаж. Кирилл спросил: «можно ли?» и добавил что-то про Сашины напряженные плечи. Стоило признать, что спине стало намного легче, но… Саша всё равно корил себя за то, что согласился, не обращая внимания на подтекст, и податливо улёгся на диван. Ещё и футболку снял сам. Прохладные прикосновения оказались очень даже приятными: наверное, поэтому он позволил гладить обнажённую и чувствительную кожу: лопатки, вдоль позвоночника, по бокам. Лежал, наслаждался, ни о чём не думал… и не оттолкнул, когда шеи коснулся влажный рот.       Ох этот рот!..       Саша прервался, нарочито оттягивая воспоминания о минете.       Вот он лежал лицом в подушку, а вот — уже на спине под Кириллом. Они целовались. Почти так же, как после репетиции дуэта смерти и наследного принца, с одним лишь отличием — Саша отвечал и отвечал охотно, перехватывая инициативу и кусая жёсткие губы, сгребая чёрные волосы на затылке и управляя чужими действиями. Как будто отыгрываясь за тот случай, когда его застали врасплох. Впрочем, ему дали наиграться вдоволь. Их вело обоих, но казалось, что Кирилл — даже выпив больше всех — оставался абсолютно трезвым.       Боялся ли Кирилл, что Саша его остановит? Наверное. Это читалось по тому, что Кирилл слишком спешил его оставить без одежды и чересчур старательно и долго его мучил. Саша тянулся к паху, но его руки в один момент оказались над головой, затянутые ремнём, и потому единственное, что он мог — это тяжело дышать, тереться о горячую кожу чужого тела и сдерживать просьбы об удовлетворении.       Горячее насмешливое дыхание щекотало ухо, а хриплые слова запомнились, наверное, на всю жизнь: «Ты знал, что ты очень красивый?»       Знал, но не думал об этом. Саша понимал, что привлекает внимание. Женское, что его радовало, и мужское. Но мужчин у него не было — во-первых, его всегда привлекал женственный образ. Будь то длинные пышные волосы, стройные ноги, полные губы, сочная грудь или задница. От мыслей, что кто-то так мог воспринимать его, иной раз становилось не по себе.       Поэтому хорошо, что Кирилл сказал только это, не акцентировал внимание на конкретике. Деликатно передал мысль и тут же, не давая фразе дойти до осознания, накрыл ладонью член.       Саша повторил за Кириллом и запрокинул голову, щурясь в расплывчатый потолок, сосредотачиваясь на ощущениях.       Кирилл тогда долго всматривался в его лицо, будто взвешивал что-то безумно важное в голове, а затем, видимо, решив всё для себя, спустился влажными полупоцелуями-полуукусами ниже, без промедления и колебаний вбирая в рот.       И это было чертовски приятно.       Могла бы сделать такой минет девушка?       Скорее всего да. Если бы постаралась, но Саша не помнил таких ощущений ни от кого другого. Его развели как неопытную малолетку и так же легко довели до пика. Легко и тогда, когда этого хотели.       Кирилл будто вынул из него все кости и забрал все силы. Остались лишь блаженная нега и свинцовая тяжесть. Он вырубился сразу же, сумев разве что накрыться простынкой. А проснувшись — сразу понял, что остался в одиночестве: друг ушёл, оставив после себя засосы на теле и тяжёлый запах секса в комнате.       Сейчас, в душе понадобилось так же немного времени, чтобы дойти до оргазма. Не такого яркого, как было ночью, но всё же приятного.       И вовремя, потому что буквально минут через пять в дверь заскрёбся Ярик, с разбегу впечатывая Сашу в суровую реальность.       — Саша, задолбал! Тебя засосал туалетный монстр? Давай быстрее, мать твою!       — Пять минут, отстань!       — Какой пять минут? У нас санузел вместе! Я сейчас умру. Давай быстрее!       Саша вздохнул, позволил себе слабость пару мгновений просто постоять под водой и выскочил из ванной, почти сразу вспоминая, что именно в это утро затупил и забыл взять домашние шмотки. Пришлось выйти в полотенце. Ярик деликатно старался не коситься на красные пятна, будто кричащие «смотри!» на белой незагорелой коже, но его взгляд говорил сам за себя. Всё он понял.       — Давно Кирилл ушёл?       — С рассветом. Попросил дверь ему открыть.       — Сказал что-нибудь?       — Нет, просто ушёл.       Пар в ванной рассеялся — и ум снова стал тревожен. И зачем они это сделали? Или Кирилл это сделал? Или Саша позволил? Он не понимал, хотелось ли ему такой близости, но не мог отрицать того, что ему понравилось. Хотелось бы повторения? Специально точно нет. Скорее всего Саша сделает вид, что ничего не произошло, если напряжение не превратит его в деревянную болванку или Кирилл сам не захочет внести больше ясности. А вдруг Кирилл просто пропадёт? От этой мысли на душе стало как-то гадко и тоскливо — максимально некрасивый поступок вышел бы.       Но разрешить душевные метания и прогнать или подтвердить страхи могло только время. Хоть сколько-то времени. Хотя бы до вечера.