horns

На этаже — дичайшая для осени жара, от которой не спасают даже доисторические кондиционеры. В стакане у Люмин — растаявший лёд, который всего пять минут назад был капучино, в голове — возмутительно пусто, а на экране — лицо девушки, которую иначе как «стерва» Люмин охарактеризовать не может. — Стерва, — подтверждает её мысли Аякс, стуча портрету прямо в глаз длиннющей указкой, — самая настоящая. В своих кругах известна попросту как Синьора, одна из лучших поставщиц из азиатских регионов… хм… красоты и удовольствия, как она сама это называет. — То есть проституток, — уточняет Кэйа для протокола. Аякс только пожимает плечами: — Называя вещи своими именами. В лицо ей этого не говори, она обидится. Если кто-то со всего отдела спустя месяц с лишним до сих пор удивлён тем фактом, что внештатным консультантом у них числится бывший преступник, то им хватает совести этого никак не показывать. Первое появление Тартальи — теперь уже Аякса — на утренней планёрке вызвало эффект разорвавшейся ядерной бомбы, и тогда из зала первым ушёл Дилюк, бурча себе под нос что-то про заносчивых идиотов и повышение через постель. Аякс позже прислал ему записку с извинениями за сломанный нос — и подарочной картой в салон ринопластики. После этого нос только чудом не сломали ему. Дальше всё потекло как-то… спокойно. Методом косых взглядов, тотального недоверия и громких газетных заголовков в стиле «Владелец финансовой корпорации осуждён условно» они приходят к тому, что имеют сейчас, — то есть к полному абсурду. В котором Аякс, разодетый в офисные брюки и рубашку, излагает всему отделу подноготную на своих бывших друзей. Чокнуться можно. Люмин подпирает голову рукой и посылает ему смешливый взгляд через голову Кэйи. Тот подмигивает и с улыбкой продолжает: — Синьора — опасная сука, к которой даже я не рисковал бы приближаться на расстояние меньше мили. Я не знаю её настоящего имени, но знаю, что родом она откуда-то из миланской провинции, а преступный бизнес процветает за счёт активов компании её давно почившего дяди. Прикрывается сетью ресторанов и легальным эскортом, но за занавесом у неё творится такое, что в профайл грех заносить, если не хотите сделать его расширенным дополнением «Кама сутры». — Выглядит безобидно, — с сомнением тянет Кэйа — единственный, кто проникается к Аяксу родственными чувствами, и единственный, кто разговаривает с ним на планёрках. Альбедо ограничивается вниманием конспектирующего лекцию студента, Дилюк — концентрированным презрением. — То есть как сука, конечно, но безобидно. Аякс усаживается на стул, и правда производя впечатление лектора-преподавателя в Оксфордском колледже — только очков не хватает. И озорно щурится: — Дружище, в день нашего знакомства она залезла ко мне на колени, и только я подумал, что мне что-то обломится, приставила к яйцам пистолет. По шкале полного безумия я бы дал ей двенадцать из десяти, и то преуменьшил бы. Если хотите её взять — придётся постараться. Проникнуть к ней под прикрытием не выйдет, только если… — он почему-то бросает задумчивый взгляд на Люмин, и та складывает руки на груди: — Пошёл нахрен. — Я же ничего не сказал! — картинно обижается Аякс. — Но подумал. Так вот, пошёл нахрен. — Оставьте это до конца рабочего дня, — взмаливается Дилюк со своего места. Его огненный взгляд находит Аякса и, кажется, мысленно с садистским удовольствием распиливает его по частям. — Ты сообщишь что-то, чего мы ещё не выяснили сами? Аякс закатывает глаза: — За что ты меня так не любишь, я стараюсь изо всех сил!.. Ладно, слушайте. У Синьоры есть роскошная вилла в пригороде, раз в пару месяцев она проводит там выходные с пирамидой шампанского, маленькими собачками и прочими люкс-прелестями жизни. Если разузнать, когда она организует следующий приём… Люмин не впервые видит Аякса таким вдохновлённым: последний месяц он на любой планёрке действительно сбивается с ног. Когда Варка после первой щедрой порции сведений сообщает ему решение прокурора о его условном заключении и мягко намекает, что один прокол — и условное тут же заменят на реальное, Аякс бросается в омут с головой и пока не собирается выныривать. Суд над ним должен был затянуться до самой весны, но Люмин видела его адвоката — чёрт возьми, вздумай они взять его с голяком, им было бы не подкопаться. Люмин знает, что Аякс наживает себе достаточно врагов, которые раньше были его друзьями, и знает, что он не особо переживает по этому поводу. На случайные стычки и пьяные драки аккурат возле его дома управление ещё как-то закрывает глаза, но на его с Люмин отношения… Что ж, это выходит не так просто. Особенно когда первый рабочий день Аякс начинает с гигантского букета ромашек — для неё. Люмин и рада бы притворяться, что не в восторге от всего этого. Но притворства с неё хватает с головой. В любом случае, чтобы выговорить ей за Аякса, потребовалось бы сначала найти очень весомые доводы — а их у управления попросту нет. Всё перевешивает статистика раскрываемости и личные гештальты разведки, закрываемые один за другим не без помощи одного рыжего зазнайки. Варка раздувается от гордости до размеров собственного кресла, и пусть на операции Аякса в здравом уме не отпускает никто, ему хватает роли внештатного консультанта по вопросам особо опасных ублюдков. И вечерних свиданий с девушкой, которая когда-то отконвоировала его сюда в наручниках. Когда планёрка заканчивается через пару часов расширенным раза в три профайлом на Синьору, Люмин задерживается у выхода. Кэйа, покидая зал последним, одаривает её усмешкой — но галантно прикрывает дверь, и они с Аяксом остаются наедине. Только после этого Люмин его целует. — Хорошо я справляюсь, правда? — шепчет Аякс ей в губы. — Не считая того, что сегодня ты добавил в свой огромный список ещё одну стерву, которая захочет тебя убить. — Синьора всегда хотела меня убить. Это у неё перманентное желание. — Вполне разделяю её взгляды. — Ну эй!.. — А теперь скажи мне одну очень важную вещь, — Люмин отходит на шаг, чтобы у Аякса не было преимущества в виде двух конечностей, которыми он сможет её отвлечь. И поднимает бровь: — Вы с ней что, встречались? Аякс смотрит на неё с притворным ужасом: — Люмин! Она выглядит на тридцать пять, а говорит, что ей двадцать, как я мог? — Люмин молчит, с прозрачной иронией разглядывая его виноватый вид, и складывает руки на груди. Аякс выдерживает пытку секунды две, а потом сдувается, как воздушный шарик: — Ладно, может быть, у нас что-то и было… раз. Или два. — То есть если я приставлю тебе к яйцам пистолет, ты решишь, что я флиртую? — Я этого не говорил. Люмин фыркает от смеха. А на лице Аякса прорезается понимание: — Погоди, ты сейчас действительно… ревнуешь? Меня? К ней? — Я этого не говорила. Люмин отводит взгляд, и ей на глаза попадается фотография Синьоры на исписанной и исчёрканной вдоль и поперёк доске. Она демонстративно срывает лист, кладёт белой стороной вверх на остальные документы и только после этого оборачивается к Аяксу: — Для протокола мне придётся это записать. Не обижайся. — Ты не станешь. — Стану. — Нет. Иначе для протокола придётся задокументировать много грязных подробностей и в моём деле — я знаю, где оно лежит, листал вчера на досуге. Вы и правда приписали мне вооружённый налёт на казино в прошлом году? Люмин, это же совсем не мой стиль! Он делает к ней шаг в явной попытке снова поцеловать — и это в самом сердце управления, да его нахальность не знает границ. Люмин ловко ныряет от него за стол и упирается обеими ладонями в столешницу. Хватит с них и того, что Аякс флиртует с ней прилюдно, провоцируя на румяные щёки. — Твоё дело могут и пересмотреть — за хорошее поведение. Займёмся этим потом, ладно? За работу, — Люмин всё-таки тянется на цыпочках, перегибается через стол и оставляет на его губах лёгкий поцелуй, — маленький придурок. Она всё ещё агент. Он всё ещё её личное задание. И она всё ещё знает, когда нужно остановиться, чтобы его раздразнить. Аякс усмехается ей через стол: — Как скажешь, маленькая шпионка.