Юпитер-муха

      Картина складывалась ясная и некрасивая.       — Азис, по ходу, профи глаза отводить, — резюмировал Джонсон. — Плевать ему на Жука, он его и знать не знает, и месть тут ни при чем. Может, и порошок в пакете поддельный. Хотя я думаю, что настоящий. Но он не был уверен, что ты рискнешь, и подстраховался. Зачем — другой вопрос.       — По мне, так самый первый, — буркнул Вайз, непроизвольными движениями счищая с локтя невидимую пыль. — Ладно бы в учебке облава ожидалась, но на Мумбаях нет полиции, и «блэк» тут не запрещен.       — Должно быть как-то связано с «Царицей», — задумчиво сказал Мартинес. — Участники для нее посыпаются этой дрянью, да и сам Азис тебе говорил, что «блэк» только для боев. Значит, ему было надо, чтобы ты выглядел участником.       — Для чего?       Мартинес пожал плечами, и они снова замолчали.       Вторая часть открытия одной шестнадцатой почти завершилась, пополнив ряд претендентов на большой куш четырьмя новыми парами насекомых: рогачом и сколией, тарантулом с помпилидой, дровосеком-титаном и голиафом, а последнюю пару составили гигантская жужелица с жуком-геркулесом. Восемь стеклянных ящиков с пристройками по бокам стояли на своих подиумах в свете прожекторов, пока Кеди перечислял спонсоров шоу.       — До хрена жуков. — Стюарт толкнул Мартинеса и указал глазами на экран. — Я на рогача поставил, но что-то думаю, что дровосек покруче будет, ведущий сказал, что он челюстями даже карандаш ломает, и когти у него есть. Рискнем?       — А в чем риск? Все равно там жульничество сплошное.       — Не скажи, Котяра же отключил их системы управления боями.       — Ну, поставь, — равнодушно согласился Мартинес, выгребая из кармана остатки наличных и не считая кладя на стол. — Хоть какое-то развлечение.       — Может, бросим все и домой? — Стюарт вопросительно взглянул на Вайза.       — Фиг, — мрачно отозвался тот, глядя на кривлянья ведущего. — Я останусь.       Стюарт махнул рукой, сгреб наличные, поднялся и пошел к автомату. Азарта не было, ставку он делал в оставшиеся до начала боя две секунды, и делить ее пополам было некогда. Он ткнул в дровосека, задержавшись взглядом на его противнике. Голиаф… Интересно, не в честь ли этого жука учебный корабль назвали? На библейского воина-гиганта судно не тянуло размерами, а вот черно-белые разводы на обтекателе имели некоторое сходство с окраской насекомого. Пока он размышлял, экран подсветился запрещающим знаком, и картинка стала неактивной.       — Ставки приняты! — пронзительно завопила на экране Джой. — Восемь боев, шестнадцать участников, полтора килограмма призовых кредитов! Кто сегодня окажется счастливчиком?       — К кому удача повернется лицом, а к кому… — Кеди неожиданно распахнул свой костюм осы и продемонстрировал практически ничем не прикрытую нижнюю часть тела, делающую недвусмысленные движения.       Под хохот галерки Джой ударила в гонг, и низкий звук, усиленный в записи басами, поплыл над Атриумом. Экраны ожили. Динамики первое время выдавали вибрирующую дрожь, пока насекомых специальными заслонками выгоняли на ринг, а когда западня захлопнулась, грянули бессмертным оффенбаховским канканом из «Орфея». С этого момента зрителей словно подменили. Они повыскакивали с мест, чтобы лучше видеть, одновременно заорали и затопали ногами, некоторые даже лупили кулаками в ограждение балкона и пронзительно свистели. Ведущие подливали масла в огонь тем, что подбадривали крикунов и зажигательно канканировали, размахивая крыльями, как юбками. На заднем плане группа «Мандибулы удачи» танцевала вокруг денежного ящика.       — Что они делают? — сквозь зубы процедил Вайз, не спуская с экрана глаз. — Насекомые же чувствуют любую вибрацию, они по ней ориентируются, а тут со всех сторон… Это как человеку попасть в турбину корабля: гул, скрежет и вой, как в аду.       — Так нарочно и пугают, — ответил Джонсон.       — Они и без того запуганы до предела.       — Котяра, ты чего? — удивился Мартинес, вглядевшись в его лицо.       Вайз замолчал и отвернулся. Джонсон и Эндрюс переглянулись.       — Еще один накат эмоций? — деловито спросил Гейл.       — Накат чувства справедливости, — кратко ответил Вайз. — Если они не похожи на нас, это не значит, что можно так…       Он запнулся.       — Бесчеловечно? — уточнил Джонсон, многозначительно глядя на Эндрюса.       — Если хочешь. — Вайз толчком послал пустой стакан подальше от себя, но не рассчитал силы, тот грохнулся со стола на пол, правда, не разбился. — Посмотрел бы я на этих героев, если бы насекомые были в десять раз больше. Небось, полные штаны наложили бы и без музыки.       — Где-то было, — вспомнил Стюарт. — А, точно, в книжке «Мир пауков». Они не только огромными стали, но и все еще телепатами были, а люди по пещерам прятались. Может быть, «блэк» потому и придумали, что кто-то эту книгу прочитал? Обмениваться мыслями? Слушай, Котяра, а вдруг ты не эмоции, а мысли их читал? И эти щипцы — так для них выглядит смерть? Ну, как для людей старуха с косой?       — Смерть никак не может выглядеть, — ответил вместо Вайза Джонсон. — Это окончание всех процессов в организме. Безвозвратное. Как выглядят окончания процессов? А насекомые не дифференцируют щипцы от окружающей среды, просто не увидят их.       На экране в стеклянной емкости дровосек и голиаф сцепились друг с другом головами, и каждый норовил подхватить врага и поднять в воздух. При почти равном размере ни один из противников не собирался уступать второму. Дровосек был определенно сильнее, но голиаф двигался активнее и настырнее. Он перешел в наступление, приподнял своего соперника вверх, но неожиданно уронил его и сам покосился набок.       — Эй! — возмущенно крикнул Стюарт. — Вы чего?       Несмотря на то что в соседнем ящике два страшных паука, телифон и фрин, наскакивали друг на друга, то припадая к земле, то поднимаясь на огромных лапах, оператор явно не считал этот бой таким же зрелищным, как тот, что вели дровосек и голиаф. Камера демонстрировала их с разных ракурсов, пока голиаф не исхитрился расправить крылья и взлететь, чтобы спикировать на дровосека сверху.       — Усач запутался, — вдруг сказал Вайз. — Там среди опилок полимерные силки. Их не отключишь.       — Плакала наша ставка, Кальмар, — засмеялся Стюарт.       — Еще что-нибудь заказывать будете? — Чак вырос перед их столом с подносом, куда начал составлять грязную посуду. — Могу предложить хот-доги и горячих креветок, сейчас как раз сезон для королевских…       — Спасибо, не надо.       — Пива? Есть вишневое, шоколадное…       — Спиртного не будем, — ответил за всех Гейл. — Кофе всем принесите.       — Аспирина надо? — Чак кивком указал на Вайза. — Ваш друг, похоже, немного перебрал.       Стюарт обернулся к Вайзу, дернул его за руку и, похолодев, беспомощно поглядел на Мартинеса, потом на Гейла — последний сделал запрещающий знак, глазами указав на Чака. Как назло, бармен собирал грязную посуду крайне медленно, несколько раз составлял и переставлял заново всю пирамиду на подносе, с любопытством поглядывал на Вайза и не обращал внимания на молчание, наступившее за столом.       А через пару секунд спокойствие бара нарушил женский визг, смявшийся в середине такта канкан и звук разбитого стекла. Посетители вскочили с мест, наблюдая на холоэкране удивительное зрелище.